Академия Меча и Чар 1

Конечно, я бы мог игриво предложить девчонке купить мой волшебный талисман всего за пару поцелуев. Ну хорошо, можно и один, но долгий и в губы.

– Этого требуют лианы! Поцелуй спасенной девушки для храброго героя! То есть меня! – мог бы соврать я, но увы и ах, так Кира точно заподозрит меня в том, как сильно она мне нравится.

Поэтому придется обойтись без нежностей, простой ловкостью рук.

– Что было написано в твоей эльфятней записке? – я заставил свое лицо принять скучающе-серьезное выражение, но мои блестящие карие глаза выдали огромный интерес. – Кто ее писал?

– А тебе-то какая разница? – нахмурилась Кира, совершенно ничего не понимая. – Причем тут моя записка и лианы?

– Ну… может быть, если ее прочитать вслух этому плющу, то он тебя пропустит? – соврал я, не краснея.

Кира глубоко тяжело вздохнула, нервно кусая нижнюю губу. Судя по ее зардевшимся щекам, записка содержала очень личные вещи, и писал ее некто, кто был ей весьма дорог. Наступила длинная неловкая пауза. Чем больше она не хотела показывать свой эльфийский свиток, тем сильнее мне хотелось его прочитать.

– Он у меня в кармане, – наконец сдалась она, обреченно указав носом на белоснежный клочок бумаги, верх которого торчал из кармана ее синего фрака. – Читай! Но только ничего не спрашивай!

– Идет, – согласился я и дрожащей рукой вытащил записку – мятую и потрепанную. Очевидно, она ее перечитывала миллион раз. И от кого бы только она могла быть?

Но что это?! Неведомые причудливые иероглифы с длинными завитками и бесконечными закорючками! Это… это просто какие-то узоры, а вовсе не письмо!

– Прочитал? Доволен? – усмехнулась Кира, – никаких вопросов! Теперь носи мою тайну с собой. Даже если расскажешь – все-равно никто не поверит!

– А что рассказывать-то? – оторопел я, вертя раскрытой запиской с неведомыми эльфийскими рунами перед ее носом. – Что это за каляки-маляки? Сама рисовала, да?

В своей короткой жизни я не видел более удивленного лица, чем у Киры в этот момент. И, пожалуй, больше никогда не увижу, потому что, я, вдруг, чувствовал, как под моими ладонями из гладких стволов плюща начинают высовываться острые иглы. Все, как и говорила Кира – у лиан есть шипы. Они приготовлены для тех, у кого нет волшебной монетки. То есть для меня.

– Что? Что ты делаешь, Ник? – шепотом спросила Кира, с ужасом наблюдая, как я быстро сложил ее записку в несколько раз – бесполезный клочок бумаги, который, чувствую, будет стоить мне жизни. – Обманщик! Предатель! Стой!

Вот сейчас было самое время развернуться и поцеловать эту взбешенную рыжую прямо в губы, не обращая внимания на ее ругань с проклятиями. Улыбнуться и тихо сказать:

– Как же я люблю тебя, дуреха! Я отдал тебе свое сердце, все самое дорогое, что у меня было, свой единственный талисман! Да-да! Только что я незаметно положил его в твой карман, в тот самый момент, когда демонстративно вытаскивал оттуда твою записку. Я отдал тебе свою удачу – у меня нет другой монеты, и потому, скорее всего, я отдам за тебя и жизнь…

Красиво и больно! Но моя упрямая гордость взяла свое. Я молча развернулся и, отбиваясь, как мог, от оживших лиан, пытавшихся меня схватить, быстро полез вверх. Я все объясню Кире потом, когда мы вместе перелезем за борт и, твердо стоя на палубе корабля, вместе будем, смеясь, вспоминать недавнее приключение. Я объясню ей про свою счастливую монетку, она все поймет и будет извиняться. И, конечно же, я все прощу ей… за один только поцелуй. А пока надо лезть, карабкаться наверх, обдирая в кровь ладони об острые шипы, уворачиваясь от цепких веток, и избегать надоедливые лиловые цветы. В паре из них действительно мелькнули желтые змеиные глаза.

– Стой! Предатель! Трус! – кричала Кира, она все ещё не верила, что я, подлец и негодяй, способен так хладнокровно ее бросить, оставив на мучительную смерть среди резных листьев плюща. – Да как ты мо… жешь!

Тут ее возмущенные крики стали тише – вероятно под действием монетки лианы ослабили свою хватку, а вот мои ругательства раздавались все громче и чаще. Ладони, исколотые острыми шипами, стали липкими и скользкими от крови, пару раз гибкие ветви, словно прутья, успели хлестнуть меня по лицу. До заветного края борта оставалось совсем чуть-чуть, не более пяти метров. О, как же я мечтал о том моменте, когда смогу через него перепрыгнуть и подать руку Кире. Как настоящий джентльмен, как друг и, может быть, чуточку больше.

Но что такое? Почему за моей спиной не слышно Кириного голоса? Хоть бы крикнула «Ник, подожди!» или еще что-то там. А что если лианы ее снова поймали? Или она сорвалась вниз?

Гонимый такими мыслями, я и совершил свою роковую ошибку. Я обернулся через плечо и посмотрел вниз. Она медленно, но верно следовала за мной по пятам, молча и упорно, словно поняла, что каким-то неведомым образом я передал свою защиту ей, и теперь плющ охотится только за мной.

– Ник, осторожно! Сверху! – только и успела крикнуть девчонка, и я почти развернулся обратно, как что-то тяжелое и острое ударило меня прямо по лицу. Правая щека вспыхнула огнем, словно по ней проехалась сотня острых лезвий. Это была толстая ветка, сплошь усеянная длинными шипами, которые порвали мою кожу насквозь. После такого удара у меня не было сил удержаться.

– Ник! Господи! Ни-и-ик! Нет! – звучал в моих ушах отчаянный душераздирающий крик Киры. Она все поняла, но, увы, слишком поздно.

Я уже летел мимо нее вниз, расставив руки, словно крылья, и жалел только об одном – что я больше никогда не смогу сказать ей: «Я люблю тебя, дуреха!». Я почти не почувствовал удара о волны, просто оглушительный плеск воды и сильнейшее жжение, словно мое лицо оказалось в пламени горящего факела. В ту же секунду все вокруг почернело, и, кажется, на Земле стало одним Ником меньше.

***

Темно. Прохладно. Где-то далеко упрямо стучит мотор, словно большое механическое сердце корабля.

– И мы так просто отпустим его наверх? На палубу? – произнес громкий взволнованный шепот. – Ведь это же он! Тот самый мальчик без лица, о котором говорится в пророчестве! Вальтасар! Именно он перевернет наш волшебный мир с ног на голову и прервет древнейший род Хайтронов нашего Светлого Короля! Мы… мы все еще можем выкинуть его за борт. В мире смертных нет русалок. Его никто не найдет. Никто ничего не узнает.

– Нет, Саргон, он отправится наверх! – твердо ответил ему второй шепот, более тихий, но уверенный. – Этот смертный – наш единственный шанс. Недремлющие часовые не видели, как он сюда попал, а, значит, он сможет спокойно пройти мимо них на верхнюю палубу целым и невредимым.

– Но что он там будет делать? – продолжал первый, задыхаясь от эмоций, он все еще отказывался верить в гениальный план своего собеседника. – С таким-то лицом его примут за орка!

– Ну и тролль с ним! Ты принес скорлупу Феникса? – перебил его старший, – плавь ее на огне, Саргон! Мы сделаем мальчишке маску из чистого золота!

– Но это же скорлупа от яйца Феникса! Как только птица погибнет и возродится снова, его маска растворится, как гном в горах!

– До этого времени мальчишка успеет выполнить мое поручение! Он вытащит нас отсюда! Рисуй пентаграмму, Саргон! Настало время вызвать мощнейшего из духов прошлого!

– Как скажешь, Вальтасар! – обреченно послушался первый, шаркая ногами по песчаному полу, усыпанному старыми желтыми костями. – Но, скажи на милость, как ты собираешься заставить парня это сделать? Он же простой хлипкий смертный!

– Не все сразу, Саргон, не все сразу! – понимающе вздохнул Вальтасар. – Человеческая память – любопытнейшая вещица, словно белый эльфийский свиток, в который можно дописывать различные истории. С помощью темной магии наш мальчишка в маске будет вспоминать и забывать по щелчку моих костлявых пальцев. Этот смертный, как верная марионетка, будет строго следовать продуманному мной плану, а как только выполнит задание, то пойдет на ужин троллям. Жаль, что я не знаю имя нашего маленького гостя – иначе, я бы сделал его своим рабом навсегда! Готовь нож, Саргон, и подставляй свою когтистую лапу. Мне нужная твоя черная кровь.

– Вальтасар! Вальтасар! – прошипел с нескрываемым раздражением младший. – И почему все время я?!

Но его обида осталась незамеченной. Сейчас старший думал лишь об одном:

– Жаль, только, что даже самая черная из всех темных магий не сможет завладеть его молодым сердцем, если этот смертный мальчишка влюблен. Ну что ж, будем надеяться, что эта участь его обошла. Иначе все наше дельце может пойти прахом…

Глава 7. Ярмарка мастеров (Андреа)

Мы уже шли минут десять по широкой дороге, мощеной крупным камнем, петляющей среди разноцветных просторных шатров, переполненных кем угодно и чем угодно. В основном это были непонятные лопоухие, низкорослые, толстобрюхие и крючконосые создания разного сорта, вида и формы, одетые как попало и во что попало.

Низкорослые широкоплечие гномы, аляпистые ушастые и носатые гоблины, длиннобородые карлики, пучеглазые и толстопузые тролли, величественные кентавры, чопорные леприконы, прекрасные нимфы, шустрые рыжеволосые эльфы и крохотные зеленоглазые феи шныряли туда-сюда, превращая все вокруг в пестрый лопочущий и хохочущий разноцветный водоворот. Я глазел по сторонам на бурлящую жизнь толпы, состоящей из всевозможных и невозможных волшебных народцев, и даже не пытался закрыть своего рта, повисшего от удивления.

О, как же я хотел, чтобы сейчас она была со мной! Мы бы вместе, смеясь, пытались прочитать все эти цветные, а иногда и движущиеся вывески, наперебой показывали бы друг другу особо толстых или носатых гоблинов, вместе бы извинялись перед милым ушастыми троллем, которому я только что наступил на длинный, пушистый, как у лисы, хвост. Создание было чем-то средним между кроликом, зеленоглазым чихуахуа и особо толстым лисом.

– Искреннейше прошу простить моего неуклюжего смертного, – закричал мне прямо в ухо маленький, размером с кисть моей руки, темноглазый человечек с огромной копной кудрявых русых волос на голове. Все это время он сидел у меня на плече, хлопая за спиной своими разноцветными, как у бабочки крыльями, и указывал, куда идти своим мелодичным, словно звон колокольчика, голосом. А точнее, это было сплошное «Иди дальше! Еще где-то около ста шагов! Осторожно! Нас чуть не сбил кентавр!». Так вот, сейчас он еще и решил за меня объясниться. – Мой смертный ужасно огорчен из-за глубокого сна его горячо возлюбленной и потому ступает всем на хвосты! Еще раз простите ради Светлого Короля!

Ах так, да? Значит, я неуклюжий смертный в печали? Ну их нет, подобного я не собирался терпеть!

– Моя фея слегка переборщила! – закатил я глаза к безоблачно-голубому небу. – Просто извините, и в следующий раз, будьте добры, тащите свой хвост в лапах, раз не умеете держать его трубой!

– Смертный?! На меня наступил настоящий смертный?! – запищал тролль так, словно его потоптал живой мамонт. Он быстро подхватил свой несчастный «оскверненный» хвост и поставив дыбом лопоухие, как у кролика, уши, ускакал в пеструю толпу с криком. – Мне нужен знахарь! Знахарь!

Я тяжело вздохнул и обернулся к своему Бзику – так звали мою фею.

– Что это было? – устало спросил я, недовольно тряхнув плечом, словно пытаясь сбросить этого хамоватого барабашку. – Ты всем говоришь глупую правду, Бзик?

– Базилик! Меня зовут Базилик! – возмущенно зазвенела фея, гордо расправив за спиной свои узорчатые, переливающиеся на ярком солнце, крылышки. Каким-то неведомым образом они, словно состояли из разноцветного света, проходили на спине сквозь его белую рубашку и шоколадного цвета безрукавку. – И сколько тебе раз повторять, что я – не фея! Я – эльф! Я честный работник своего благородного Мастера Сальватора! Базилик говорит правду и ничего кроме правды!

– Точно Бзик! – подытожил я, разумеется про себя, а вслух добавил. – Хорошо, объясни мне еще раз, в чем разница между феей и эльфом? Они тоже звенят не по делу?

– Фея или фей – это совершенно другая ветвь крохотного народца! Они рыжие и зеленоглазые и находятся на службе у Магов Драгонвудов, а мы, эльфы – темноволосые и кареглазые, работаем у Мастеров Голдстонов и носим золотистые наряды, вот, какие же как мой – костюм, башмаки и мантия. Феи обладают магией, а обычные эльфы знают ремесла! Так я, покорный слуга Мастера Сальватора, умею играть на флейте, и потому он отправил меня с тобой ко Двору Портных, дабы сшить тебе костюм новобранца в Академию Меча и Чар. Не можешь же ты идти учиться в этой драной пижаме!

– Это белый фрак… был, – печально оглядел я свои грязные лохмотья – и где же только я успел так перемазаться и изодраться? Ладно, сейчас меня меньше всего волновал мой внешний вид. «Новобранец» и «Академия Меча и Чар» тоже не произвели на меня должного впечатления. В пестрой разношерстной толпе среди ушастых, носатых, хвостатых и бородатых, я пытался найти тех, кто был бы максимально похож на обычных людей – без кошачьих усов и заострённых, как у эльфов ушей, с нормальным человеческим цветом кожи и уж тем более обычными ногами, а не телом лошади, волка, быка или льва ниже пояса. И такие встречались, правда, пока я их рассматривал, не зная, как подойти и что сказать, они уже исчезали из поля зрения, теряясь в толпе.

Рыжеволосые статные маги в изумрудных мантиях были всегда окружены множеством слуг из «волшебного народца» – феями, кентаврами, джиннами в форме различных животных. Все маги были из рода Драгонвудов, только этой семье можно было заниматься волшебством. Они же, по словам Бзика, и управляли всеми волшебными народами и созданиями. Разумеется, всеми, кроме него, он – эльф-подмастерье, как и остальные из этой крохотной расы, подчинялся только своему Мастеру Сальватору.

– Драги, то есть наши маги, пришли на ярмарку за зельями и артефактами, – пояснял мой маленький экскурсовод. – Здесь бродит, в основном, средний класс. Знать часто отправляет за товаром своих людей или слуг.

– Значит, плохо развита логистика и доставка, – пробормотал я себе под нос, ухмыляясь собственному сарказму. – А вон там кто? Что за толпа в красных балахонах?

– Это алые плащи! – возмутился Бзик, – как у Командующего Ареста! Ты что, забыл? Такие мантии носят только военные, то есть только семья Файерстилов. Они наши храбрые защитники, солдаты Светлого Легиона.

– Похоже на Спарту, – прокомментировал я, рассматривая легионеров: высокие, плечистые и мускулистые, с серьезными загорелыми лицами и черными татуировками на предплечьях. Они даже шагали в ногу, следуя ровным строем за своим предводителем, высоким коренастым парнем, на вид не старше меня. Его рыжие волосы были собраны на затылке в конский хвост, а вместо правого кулака блестел металл, словно это была стальная перчатка, идеально повторяющая контур его руки.

– Капитан Вадим Стальной кулак на прогулке со своим отрядом, – объяснял Бзик, в то время, как я с негодованием наблюдал, как весь его взвод бессовестно тырит печенье с прилавка какого-то чересчур пушистого или же просто толстого тролля. – Интересно, кто отправил их сюда на задание?

– Но они берут и не платят! – возмутился я, видя, как тролль беспомощно разводит пушистыми лапами. – Все семеро! Весь отряд!

– Файерстилы или Фарты находятся на службе у Короля и потому имеют множество привилегий, в том числе и «право легиона» – забирать то, что им нужно. Но только если это – пища или одежда. Форму для них шьют эльфы при дворце Короля, а оружие и латы куют гномы.

– Не «право легиона», а «закон джунглей», – вздохнул я, провожая взглядом «объеденного» тролля, который грустно свесив свои уши, обреченно поплелся в свой разноцветный вагончик.

– Закон жунглей?

– Джунглей! – поправил я, – власть сильного над беспомощностью слабого! Не хотел бы я быть одним из этих Файерстилов!

– А ты никогда и не станешь, – заверил меня Бзик, так и не поняв моих слов, – в Светлый Легион не принимают ни женщин, ни детей, ни смертных. Фарты борются с демонами, орками, вампирами и темными магирами. Только бессмертные способны победить эту нечисть.

– Выходит, смертные куда слабее ваших женщин и детей? – задал я риторический вопрос, который так и остался без ответа. – Зачем же тогда ваш Король набрал школьников в вашу Академию? Мы же бесполезны!

– Так вы и не будете драться. – пожал плечами Бзик, важно восседая на моем плече. – Обернись вокруг! Ой, да не так резко! Я чуть не упал! Эта ярмарка создана из товаров рода Голдстонов – самой многочисленной и трудолюбивой семьи магиров! Это они носят мантии всех оттенков коричневого – от темно-кофейного до ярко-золотистого. Это у них загорелые лица, мозолистые руки и темные, цвета земли, волосы. И вам, самым талантливым из смертных, позволено занять их места…

– Для того, чтобы Годлстоны шли новобранцами в семью Файерстилов? Чтобы пополняли Светлый Легион? – перебил я, закончив чужое предложение. – Это логично. Но… и чего такого в этих темных, что их невозможно ни победить, ни уничтожить. Хм, вы пробовали атомное оружие?

– Оно не работает в Люксарде. Все, что сделано смертными, не работает на нашей земле. – спокойно объяснил эльф, гордо расправив хрупкие плечи. – Темные не сильнее нас, они просто… страшнее и коварнее. Они не убивают наших легионеров, а берут их в плен и обращают в своих солдат, тем самым постоянно пополняя Армию Тьмы. Скоро нас, светлых, совсем не останется.

– Да, но тогда вам следует повысить рождаемость, – сумничал я, – быстрее размножаться что ли…

– Это невозможно. – грустно покачал кудрявой головой Бзик, – Земля может удержать только определенное количество магиров – ни больше ни меньше. Новый ребенок-магир рождается лишь в том случае, если один из нас погибает. Наши солдаты предпочитают смерть плену. Ведь если светлый обращен в темного, то вместо него никто не родится. Вот почему в Люксарде так мало маленьких детей – им просто некого заменять. Наши часовые исчезают целыми патрулями у подземных Огненных Врат, за которыми лежит царство мрака и демонов. Эй, ты хоть меня слушаешь?

– Да, иногда, – признался я, а если честно – то я совсем потерял ход его рассказа, каким бы интересным и трагичным он не был. Я, вдруг, вспомнил свою Лиану, каким бледным было ее прекрасное лицо, и какими холодными были нежные руки. Они всегда мерзли, особенно по вечерам, и потому я старался не выпускать их из своих вечно горячих ладоней. На мои глаза снова навернулись слезы: я вспомнил, как Арест положил ее в огромный стеклянный ящик, будто прозрачный гроб, как у Балоснежки или Спящей Красавицы. А что если она никогда не проснется? Или проснется, но слишком поздно, скажем лет через пятьдесят, когда я уже стану дряхлым никчемным стариком. А, вдруг… от этой мысли у меня бежали мурашки по спине, а на лбу выступил холодный пот… а, вдруг, она проснется и меня забудет? Что если она меня не вспомнит? Нет, это невозможно! Только не моя Лиана!

Я резко запрокинул голову и посмотрел вверх, на огромную, высотой с двадцатиэтажный дом, толстую крепкую мачту с широченным золотым парусом. Тогда, клянусь своей скрипкой, я залезу на самый ее верх и спрыгну в море, желательно, на острые скалы. Чтобы уж наверняка.

– Что ты там увидел, Андрэ? – недоуменно проследил за моим взглядом эльф и тоже запрокинул свою пушистую голову. – А мачта Голдстонов! Она самая высокая на Гермесе! Ствол несколько дней пилили тролли в Заповедном Лесу. Там все деревья такие высокие и…

– Когда Мастер Сальватор и… как его там, Амадей приведут своих суперсильных джиннов, чтобы разбудить мою Лиану? – выпалил я то, что не выходило из моей кудрявой головы вот уже как пару часов. За это время компания в разноцветных мантиях успела благополучно смыться по делам, а меня оставили под бдительным контролем особо ответственной феи Бзика и отправили на Ярмарку, дабы приодеть. В общем-то мне было все равно, ведь мои мысли давно были не со мной. Я видел Лиану в каждой стройной светловолосой нимфе, грациозно проплывающей в толпе, слышал ее имя одновременно в десятках непонятных фраз, доносившихся со всех сторон.

– Верховный Маг Амадеус! – быстро поправил меня Бзик, его маленькие ручонки были сжаты в плотные кулачки от негодования – подобного неуважения к старшим он никогда не встречал. – Мастер Сальватор не занимается магией, он знает все о ремеслах и представляет в Верховном Совете семью Голдстонов и… Стой! Тут направо! Видишь вот ту голову дракона? Нет, нам не туда – это таверна! Прямо с другой стороны огромный деревянный терем – давай туда! Ай! Осторожно не наступи им на бороды!

– Так что там с джиннами? – нетерпеливо перебил я, пробираясь сквозь толпу особо упитанных и неповоротливых карликов в разноцветных колпаках и с длиннющими белоснежными, как вата, бородами. – Ой! Извините! Так, Бзик, этот Маг Амадей… ему можно доверять? Ты знаком с его джинами? Есть реальные отзывы?

– Нет! Я не знаю джинов! – истошно закричал мой компаньон, от ужаса его карие глаза стали размером с половину бледного личика, копна кудрявых темно-русых волос вскочила дыбом и оттого увеличилась, став пушистее в два раза. – Джинны коварные и страшные создания, особенно Ифриды – духи огня и Мариды – духи воды! Самых сильных и страшных из них можно вызвать только при помощи пентаграмм, крови и черной магии! Да и то не каждый чародей способен на такое! Особо могущественные Джинны высших ступеней так же опасны, как и Демоны. Они не только могут забрать жизнь у мага, что их вызвал, но и, наложив сильнейшее заклятие, навсегда сделать его рабом своих и чужих желаний, заточив навечно в лампе или кувшине!

– Блин! Столько побочных эффектов и мне все равно их рекомендовали? – недоумевал я, начиная сильно сомневаться в компетентности этого Амадеуса. – Неужели нету никакого другого пути? Может, у вас есть волшебные палочки или зелья?

Но мой вопрос так и повис в воздухе без ответа. Внезапно прямо над нашими головами раздался оглушительно громкий и жуткий крик, словно скрежет металла о метал, затем промелькнуло несколько широких теней в виде огромных неправильных треугольников. Я задрал голову – три гигантских величественных ящера пронеслись над рынком, воздушные потоки от синхронных и плавных движений их широких перепончатых крыльев не только срывали шапки с прохожих, но и переворачивали витрины, опрокидывая товары и низкорослых покупателей.

– Оу! Динозавры! – невольно вырвалось у меня, как, вдруг, самый маленький белоснежный ящер, который несся впереди других, вывалил на седые бородатые головы многоуважаемых гномов несколько отвратительных серых лепешек. Начался переполох, рассерженные карлики поснимали свои оскверненные колпаки и стали что-то возмущенно выкрикивать вслед двум изумрудно-зеленым драконам, что старались не отставать от первого белого. – Ох! Е-мое! Думал, птеродактили давно вымерли…

– Это драконы! – возмущенно поправил меня Бзик, порхая над моей головой, как муха над… нет, бабочка над цветком. – На белом – это Принц Камилл, а на паре зеленых – кто-то из Драгонвудов.

– Я смотрю ваш Принц не особо печется о своих чудесатых подчиненных, – пробормотал я, вспоминая «нечаянно обгаженных» гномов, – впрочем, как и у нас, смертных.

– Нельзя! Нельзя обсуждать его Светлое Величество Принца Камилла Хайтрона! – запищал Бзик, закрывая рот крохотными ладошками, его карие глаза блестели от ужаса. – Он – единственный наследник нашего Светлого Короля Аргоса Хайтрона.

– Хай-кого? – уточнил я, возможно не совсем вежливо, но уместно.

– Хайтроны – самый малочисленный, но самый влиятельный род магиров, – благоговейно продолжил Бзик, его голос стал почтительно тихим, – чистейшая королевская линия берет свое начало со времен появления самих магиров и заканчивается Принцем Камиллом, единственным полноправным наследником Светлого Трона. У него, конечно, есть несколько сестер и племянников, но ведь даже ты, смертный, знаешь, что только сын Короля может унаследовать Престол. У вас же так?

– О, нет, вы слишком уж старомодны, – покачал я головой, закатив глаза, – у нас президенты, парламент, выборы. Подождите, вы тоже это все изобретете, как только надоест классика. Значит, каждый раз, когда мне на голову сбросит мину белый дракон, я буду знать, что это особая милость Его Величества?

– Да! Именно! – снова не понял моего блестящего сарказма Бзик, мне стало даже обидно, что мой талант пропадает зря. – Только у Принца Камилла есть белый дракон, специально выведенный из Ледяного сияющего и Белого снежного. Хвала троллям, этот дракон не дышит огнем!

– Дышит чем? – переспросил я, хмурясь.

– Огнем! Раньше у нашего принца был Огненный орочий, он плевался пламенем направо и налево! Почти спалил пол Люксарда! – испуганно зашептал мне в ухо эльф. – После того, как дракон поджег бороду моему Мастеру Сальватору, пришлось просить Айронвиллов вывести для Принца новый безопасный вид драконов!

– Айрон-кто? – переспросил я, предчувствуя долгий рассказ об очередной, пятой магирской семье и, надеюсь, последней на сегодня. У меня уже голова кружилась от всей этой информации.