bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
19 из 26

Война сменилась миром. Начался праздник. Эту молодую вавилонянку – Алию – Кеос заприметил ещё у городских ворот, когда конница входила в город. Очень изящная, в праздничных одеждах, она без страха смотрела на воинов. А когда они с Леонидом вставали на постой, оказалось, что она дочь хозяина дома – местного купца. Её отец нашёл смелости предложить грекам покупать у него овёс. Кеос не стал пользоваться правом победителя брать без спроса и торга самое лучшее и согласился торговать. Они отпраздновали сделку, и Кеос, пользуясь удобным случаем, расспрашивал торговца о том, о сём, не преминув незаметно вставлять вопросы о дочери. Вавилонянин понимал, что теперь в городе новые хозяева и надо ловить удачу, поэтому он охотно отвечал, стараясь угодить. Алия прислуживала мужчинам за столом. Купец очень гордился своей дочкой и даже попросил её спеть для гостей. Излишне говорить, что пение Алии произвело фурор. Так и познакомились.

Кеос был не одинок в своих стремлениях. Одичавшие за время похода греки тяготели к женскому обществу. Тут же нашлись те известные представительницы прекрасного пола, которые всегда умеют пользоваться подобными обстоятельствами. Понимая, что Вавилон попал под власть греков основательно и надолго, женщины, эти природные оппортунисты, недолго погоревав о своих прежних хозяевах и убитых мужьях, начали обольщение новых. Не отставали и родители вавилонянок, которые как мудрые политики, старались извлечь максимум выгоды из завязывающихся отношений, обернув естественные человеческие страсти на пользу делу и обществу. Щедрые дары и крупные сделки, скреплённые клятвами в дружбе и обильными возлияниями, как из рога изобилия посыпались на голову заново рождённой вавилонской знати.

Помимо любви и торговли, конечно было много и других дел. Осмотр и обустройство новых владений занимало все свободное дневное время. Ну а вечерами… Вечерами были пиры!

Александр занял, как и подобает, бывший дворец вавилонского сатрапа. Но вместо того, чтобы вкушать все мыслимые и немыслимые удовольствия, или проводить дни и ночи в обществе очаровательных наложниц из захваченного гарема, царь предпочитал отдыхать в обществе товарищей. Каждые два дня проводись большие пиры, куда приглашались все военачальники вплоть до сотника. Царь так же приглашал много местной знати, да почти что всех, дабы познакомиться и укорениться на новой земле. Вавилоняне, до того не слишком обласканные Дарием, вконец обезумели от такого почета. Всеобщее ликование ширилось, приглашенная знать стремилась привести и представить на пиру побольше своих родственников, пользуясь всеобщей неразберихой и тем, что царь Александр не отдавал кому-либо явного предпочтения. Родственники, стремясь подчеркнуть свой статус, тащили с собой свиту. В итоге, сосчитать окончательное количество пришедших было вовсе невозможно! В такое время царский дворец буквально трещал по швам. Однако, атмосфера всеобщего веселья и праздника совершенно компенсировала собой вынужденную тесноту.

Кеос побывал уже на третьем по счету пиру. Голова шла кругом. Греки праздновали победу, которой они ждали никак не менее трёхсот лет!!! Это был тот самый случай, когда мелочиться было не к месту. Гуляли так, что содрогался город, слышали и завидовали окрестности, а эхо долетало до небес, мешая спать богам! К середине пира царский дворец становился похожим на городскую площадь в день праздничной вакханалии: музыка, вино, смех, крики сменялись тостами, славословиями, песнями! Всё это сопровождалось огненной феерией факелов, шутовскими плясками, выступлением факиров и магов, купаниями, играми, потешными боями, где воины мерялись силой и забавляли богов. Бои сменялись жертвоприношением и молитвами, и потом опять, вновь по кругу – музыка, вино, смех, крики…

Царь участвовал решительно во всём. Его пурпурный хитон в черном обрамлении хитонов охраны мелькал то тут, то там. То кружился среди пляшущих греков, то вдруг взмывал ввысь, когда воины подбрасывали своего вождя на руках, то вновь оказывался там, где ему и полагалось быть – на троне, на самом видном царском месте.

Иногда, в перерывах, устав от общего веселья, Кеос искал глазами этот заметный царский хитон. Находил – и наблюдал: вот царь пьёт с воинами, словно простой смертный, поднимая кубок за погибших героев! Вот царь водит хороводы с гетерами, словно подвыпивший гоплит! Вот – совсем уже неприличное: идёт по столу, прокладывая себе дорогу среди разгулявшейся толпы. Но вот мгновение – и царь снова чинно восседает на троне, и все вокруг понимают – да, это царь! Видя, как бодр и подвижен Александр после стольких часов гуляний, Кеос начал осознавать то колоссальное внутреннее расстояние, которое их разделяет. Не просто разница в положении, он, Кеос горожанин, и он, Александр, рождённый царём. Это и так понятно. Нет! Александра отличала какая-то внутренняя дистанция, огромное расстояние вверх, заставляющее людей тянуться к нему, словно бы он был выше всех на голову. Вот царь задумался, опёрся кулаком на щеку. Вот слушает начальника конницы, Аминту. Улыбается. Вот – стал серьёзнее. Взмахнул рукой, – и сразу откуда-то взялся посыльный. Македонец что-то шепнул ему на ухо. Идёт, идёт государственная работа, невидимая, ни на миг не прерываемая, кропотливая, тщательная. Беззаботность пира – это для простых воинов и гостей. Но царь не дремлет, царь ни на минуту не покидает свой пост! Трезва и бдительна охрана. Не шелохнётся лучник, затаившись под куполом пиршественного зала, – надёжно застрахованы греки от всякого рода неожиданностей! И хоть весел царь, но не даёт себя сразить пьяному угару, не гонит от себя гетер, но и не тает в ласковых женских руках. Светел его взор, не замутнён. Что видишь ты своим ясным соколиным взором, царь всех греков, Александр? А видит Александр всё своё войско, как на ладони – такое разное и такое единое. Как лоскутное одеяло, соткал он его по ниточке со всей Греции!

Гуляйте, греки, гуляйте! Сегодня ваш день! Сегодня вы покорили Вавилон! Завтра вы покорите всю Персию, давнего и страшного врага! Пей-гуляй, гоплит, рви рубаху на себе, славный муж! Завтра рабыни соткут тебе новую, из запасов самого Дария! Так чего жалеть пустую рубашонку! Ты вчера на смерть стоял в страшной битве, ты кровью истекал, но не нарушил строя, ты осип, перекрикивая шум боя, но не бросил раненного товарища, так чего ж, неужели не стоит твоё веселье дурацкой порванной рубашонки?!

Пей-гуляй воин!

Пей и гуляй всякий гость, кому нашлось место на нашем пиру!

Но вот, выдыхается веселье, пьяной усталой рекой стекаются греки к общему столу. Утолить жажду, подкрепить силы. Кто-то из гоплитов затягивает песню, старую, древнюю песню. Греки поют. Сам царь подхватывает, и, обняв ближайших военачальников, поёт вместе со всеми. Про Родину, про дальние края, про отчий дом, что оставили, про матерей, что ждут живыми своих сыновей, но многих уже не дождутся, про мечту, что ведёт воина к победе сквозь все препятствия, сквозь все испытания!

Но вот излита грусть, выплаканы слёзы, и какой-то рубака-конник затягивает похабную песенку-припевочку про пленную рабыню-девчонку. И тут же непристойным хохотом взрывается греческое войско, гудит, улюлюкает, визг и хохот слышится со всех сторон. А царь, где он? И н-е-ет его! Был, да пропал вовремя – чтобы не смущать своим присутствием гуляющее войско в минуту всеобщей любви и похоти. А кто это там, на троне, поглядите-ка! Место царя занял Вакх! Сам Вакх! Это он, рогатый сидит на троне, с жезлом в руке, бьёт в барабан и дудит в дудку – живой символ праздника! А на голове у него – рога! А вместо ног – копыта! И вторят ему литавры и флейты, дудки и свирели. И пляшет вокруг него верная свита – сатиры и нимфы, селены и фавны, – спутники весёлого и грешного бога! Сегодня его день! Сегодня его ночь! Сегодня жизнь торжествует. Сегодня побеждена смерть! И не будет больше горя и слёз, а будет благо и процветание под рукой единого царя. А это значит, будут дети! И будет вино! И будет новый урожай! И потому не стыдно пить в эту ночь и не стыдно петь, не стыдно дуть в дудку и плясать, и не стыдно любить! Ибо сегодня гуляют греки так, как ещё никогда за последние триста лет!

XXII

По данным республиканской статистической службы, на сегодня жизнь порядка пятидесяти пяти процентов звёзд во Вселенной искусственно поддерживается людьми для своих хозяйственных нужд. Ещё порядка тридцати процентов звёзд имеют искусственное происхождение. И лишь оставшиеся пятнадцать процентов являются звёздами в полном смысле этого слова: они родились в природе, не подвергались техногенному воздействию и имеют хорошие запасы ядерного топлива для продолжения своей жизни. Космические экологи считают, что для поддержания естественного энергетического баланса, некоторое количество звёзд должны быть, условно говоря «дикими». То есть появляться там, где им предназначено природой, и гореть так, как им диктует их собственный внутренний ритм. Для Вселенной рождение звезды так же значимо, как для человека появление родимого пятна: при всей кажущейся случайности явления, в глубине организма присутствуют скрытые процессы, которые мы ещё слишком плохо знаем, и которые слишком легко разрушить неосторожными и безответственными действиями.

Из выпуска новостей «Вестника Республики


– Нет, вы только вдумайтесь, как вообще они могли это предвидеть? Каким таким чудесным образом? – Туффир Орбисон размахивал бутылкой пива, словно указкой на кафедре. – С их примитивными познаниями о Вселенной, с бесконечно слабым научным аппаратом, как они могли так точно предсказать то, что случится через миллионы лет после них?!

– Действительно, – внимал ему «послушный ученик» Тодд Филби, сосредоточенно держа солёную рыбину за хвост, – Мы знаем, как легко рассчитать, что твоё родное солнце погаснет. Это нетрудно, ведь срок жизни звезд, в принципе, известен. Но умудрится предсказать охлаждение и гибель Вселенной… И это в те годы, когда у них даже и виртуаторов-то не было, только примитивные компьютеры с детскими вычислительными способностями. Я думаю, что это близко к состоянию озарения…

– Воистину, Тодд! – радовался поддержке слушателей Туффир, – Древние обладали сверхъестественной гениальностью и прозорливостью ума. Я боюсь, ничего подобного нам так и не удастся никогда совершить. Вообще, я считаю, что в истории человечества было всего семь настоящих изобретений, которые перевернули мир. И большинство из них совершили древние. Все остальные изобретения – их производные.

– И Вы можете их перечислить? – В разговоре участвовал третий, менее внимательный, но не менее желанный «адепт тайных знаний» Евгений Вязин. Адепта в нём явно выдавал кальян, которым Вязин многозначительно попыхивал.

– Конечно, – подтвердил Туффир. – Первое – это колесо. Это первое изобретение, в самой своей основе. Представьте себе: до этого человек всегда переносил предметы на себе. Или их волочил волоком. Или перевозили на животных. При этом все подсобные предметы – сани, волок, какие-то подпруги, верёвки, всё это не давало значительного эффекта и не приводило к ускорению работы в разы.

Ну, сколько там увезёт лошадь? Ну, килограммов двести. Да, причём, как? Ладно, если это компактные тюки. А если это стог сена, например? Попробуй накидать его на лошадь: ей это не понравится, она взбесится, начнёт брыкаться, сено рассыплется.

– Но ведь были же волоки – волочильные сани! Это когда ветки деревьев связывают наподобие поддона, и на них укладывают поклажу, – добавил идею Филби. – К тому же, такие устройства неплохо катятся по снегу.

– Конечно, были, – подтвердил Туфф. – Но волок это «естественное» изобретение, то есть, скорее, приспособление. Его применение строго ограничено. Нет снега – нет дороги! К тому же, это приспособление не требует концепции, преобразования жизни – животные тоже волокут за собой добычу. Жук-Скарабей катит перед собою шар. Если положить бревна и катить по ним что-то тяжёлое, например, настил с грузом, то его можно так передвигать гораздо легче и дальше. Но брёвна, по которым груз уже прокатился, нужно постоянно перекладывать вперёд. Это сильно замедляет весь процесс. К тому же надо умудриться удерживать груз в равновесии, не давать ему свалиться при перекатывании, а это проблема. И вот, кому-то из наших предков приходит в голову мысль: не перекладывать брёвна, а привязать их к настилу. Отлично! Теперь они просто катятся под днищем и двигают настил. Да и нужно всего-то два бревна – спереди и сзади. Хотя, конечно вся эта конструкция слишком тяжёлая и неповоротливая. И предок понимает, что этого мало, надо ещё эти самые брёвна облегчить, чтобы они не съедали добрую часть веса. А потом, решает эти брёвна укоротить, оставив только круглые плахи по краям в виде крутящихся опор. Возможно, так и возникла концепция колеса, образ колеса, идея колеса. Мы точно не знаем, как, но имена эта идея вывела человека в разряд исключительных созданий! Оно открыло для него дороги на все четыре стороны. Это был шаг в новый мир! И это не случайно: каждое великое изобретение открывает дороги в новые миры, В этом их главное отличие от приспособлений, которые ничего не открывают, а лишь добавляют удобства. Изобретение – всегда прорыв в неведомое! Вот вдумайтесь: мы не видим в природе колёс у животных. Нам не у кого было скопировать колесо. С этой точки зрения, было гораздо проще построить летательный аппарат. Идею полёта нам подсказывают птицы. Идею, образ плавания – рыбы. Но что, чёрт побери, в природе нам подсказывает идею колеса? Какое такое животное ездит на колёсах, вы случайно не в курсе?! – Туфф видимо живо представил себе животное на колёсах, отчего залился смехом. Он вообще прекрасный оратор, с удовольствием отметил про себя Филби.

– Вот это я называю гениальностью! – продолжал Туфф, – а всё остальное… Что с того, что через тысячи лет после индустриальной революции колёса стали делать титановыми? Это всего лишь приспособление, всё то же самое колёсо, просто хорошо модернизированное, из новых материалов, но оно так же вращается, на примерно таких же осях, как и первое в мире колесо из бревна тысячи лет назад!

– Ну, прямо, ода колесу, получается, «О, колесица!», «околесица» – резюмировал Вязин, выплывая откуда-то из дымного тумана.

– Колесо позволило людям передвигать сани где угодно – Туффир вошёл в раж и шутки его только раззадорили. – По камням, по ухабам, по трудно проходимым местам. Повысило грузоподъёмность человека на порядок. Я вообще говорю не про колесо. Вы поймите, я говорю про технологическую революцию!

– Да мы поняли-поняли! – миролюбиво сказал Филби.

– А вот и нет, по глазам вижу, что не поняли! – Настаивал Туффир. Филби мысленно выругал Вязина за его шуточки, теперь им предстояло выслушать новый круг аргументов Туффа Орбисона. Вы вдумайтесь, волок, сани – это всё ещё приспособления. А вот телега на колёсах – уже хитроумное устройство! Это уже начало механики, это начало современного мира! Вообще, я считаю, что настоящая механика у Разумных рас начинается только с изобретения колеса.

С этим аргументом трудно было не согласиться. И Филби согласился. Чтобы как-то оторвать Туфа от колеса, Филби спросил:

– Ну, хорошо, а второе изобретение?

– Второе, безусловно, металлургия, изобретение способов добычи металлов. Кузнечное дело. До этого открытия люди – лишь жалкие потребители готовой продукции, естественных материалов и продуктов, предоставленных самой матушкой Природой. После открытия железа люди становятся первыми среди животных, которые не просто пользуются тем, что нашлось под ногами, но и созидают сами. Ну а сейчас по части создания новых материалов, мы, пожалуй, превзошли само бытие…

– А дальше?

– А дальше пошло-поехало: электричество – машинная революция или как её называли древние «индустриальная революция». Затем – освоение атомной энергии. Кстати, вот атом, пожалуй, это четвёртый шаг. Вершина индустриальной революции, которая обычно у всех разумных приводит к началу космических плаваний. Космос – это пятый шаг.

– Но, Туффир, это ведь бесконечная лестница: шаг-прорыв, шаг-прорыв. Твоя концепция не имеет под собой оснований, так как ты просто последовательно перечисляешь факты эволюции!

– Не совсем, Тодд. Да, процесс познания бесконечен, но периодически, человечество совершает прорывные изобретения, делает фундаментальные открытия, которые приводят к изменению самой человеческой сути. В природе это невозможно. Яйцо никогда не сможет создать себе новую курицу.

– А человек создаёт?..

– Человек, создаёт! Так, последним нашим прорывом я считаю гравитационный двигатель, который позволил людям более не зависеть от топлива в каком бы то ни было виде. Если для каменного века революция – это изобретение механического колеса, то в нашу эпоху, революция – это гравитационный двигатель. Он изменил саму суть движения. Раньше мы двигались по воздуху, плыли по воде, шли, катились по земле, используя для этого природные элементы, затем появилось колесо – первый не природный элемент, и долгое время существовала Цивилизация Колеса, как мы её потом называли. Сейчас наше колесо, наш прорыв – это антигравитатор. Я говорю про антигравитатор в широком смысле: на самом деле, это три изобретения в одном, поскольку все они используют единые принципы: антиграв, синтезатор материи и форм-синтезатор. Цивилизации антигравитации не нужно использовать воздух, воду, землю, космос в качестве опоры для движения, механические приспособления – в качестве двигателя, а уголь, нефть, антиматерию в качестве топлива. Антигравитация – сама себе опора, сама себе источник, сама себе двигатель. Отныне, мы не зависим от материи. Антигравитационный двигатель сам генерирует материю, сам вырабатывает гравитацию, сам тащит себя за волосы вперёд… Это прорыв. Кстати, заметь, как когда-то колесо открыло для человека Землю, так антиграв открыл нам Вселенную.

«А ведь он прав», – подумал Филби. Голос Туффира, его обаяние и азарт породили в голове Тодда волну образов. Притяжение, «тяжесть», вот что вырабатывает гравитатор. Даже детям известно, что если раскручиваться на карусели всё быстрее и быстрее, рано или поздно масса человека значительно возрастёт и его выбросит за борт. То есть массой можно управлять. Гравитатор работает по такому же принципу, только раскручивает не материю, а энергию, элементарные частицы. Раскручивает до световых скоростей, бесконечно увеличивая плотность и давление. В один прекрасный момент рождается маленькая звезда, но на этом процесс не останавливают. Накачку энергией продолжают до тех пор, пока звезда не превратиться в нейтронную звезду, а затем, в черную дыру и вес гравитатора станет ощутимым. Он начнет притягивать к себе предметы – вот тебе и способ создания на корабле искусственного тяготения в условиях невесомости. А далее – дело техники. Можно слегка изменить конфигурацию ловушки, удерживающей черную дыру, и тяготение гравитатора обретёт вектор. Вместо того чтобы притягивать, он станет отталкивать, причём в строго определённом направлении. Можно увеличить мощность и получится гравитационный луч. Его используют как оружие, он проламывает самую крепкую броню и крушит самые крепкие щиты. Разрезать звезду пополам для такого луча – дело двух минут. Ну, а если луч сделать толстым и широким, резать он уже не сможет. Зато оседлай такой поток, – и вот тебе средство передвижения: корабль, или любой другой предмет, к которому прикреплен гравитатор, начинает плыть, парить, лететь! Двигаться, не имея опор, ни от чего не отталкиваясь, не выбрасывая струю раскалённого газа, не используя давление света, одним словом, – полностью автономное движение, совершенно новый принцип, «сам себя за волосы». Как красиво сказал Туфф!

– И, естественно, открытие гиперпространства, – голос Туффира Орбисона вернул Филби к реальности, – это последнее, что дало Человечеству неограниченные возможности в путешествии по Вселенной и привело, в конечном счете, к освоению и заселению всей известной нам её части. – Туффир закончил и победно посмотрел на собеседников.

– Ой, – спокойно и с каким-то стеснением сказал Евгений и икнул.

– «Ой» – что? – не понял Туффир.

– Кажется, мы забыли про огонь… и про электричество… – пояснил Евгений и глупо хихикнул.

* * *

– Приветствую господ офицеров и господ учёных, я Координатор Программы – весёлый маленький толстенький магуин ворвался в их тесную компанию совершенно неожиданно. Сметая на своём пути столы и стулья, он с грохотом прокатился мимо, бросил на стол между кружек с пивом какие-то бумаги, плюхнулся на диван и распластал свой хвост на нескольких ближайших стульях.

Филби и Вязин переглянулись: уж очень не вязался образ этого магуина с тем, что они привыкли видеть на войне. От собранных, вежливых, тихих и сосредоточенных представителей этой расы не осталось и следа. Перед ними была какая-то буйная, отвязная, неряшливая ящерица, правда в белом халате учёного, что конечно внушало некоторое уважение.

– Вижу недоумение и вижу вопросы! – продолжал магуин, ничуть не смутившись. – Не обращайте внимания: я не похож на других магуинов. Меня спроектировал отец, он добавил несколько человеческих генов, чтобы придать магуинскому разуму некоторое человеческое обаяние, – и магуин махнул хвостом в сторону Туффира.

– Как ты сказал, отец?! Туффи, у тебя сын?! – только и сумел выдохнуть потрясённый Тодд.

– Да, – подтвердил Туффир и тут же смутился, – но это неважно, я в том смысле, что все люди имеют детей… Ты же знаешь, я весь в науке, мне некогда… с женщинами… А тут к соседям-биологам попал материал магуинский ДНК… Вот я и подумал… Его зовут Хаваз, это красивое имя из…

– Па-а! Надеюсь, у тебя ещё будет время вдоволь посмущаться и пооправдываться перед друзьями, я вообще-то принёс новости!

– Туффир, я тебе этого не прощу! – твёрдо сказал Тодд. – Бутылкой пива теперь ты не отделаешься точно! Говори, сынок, что ты там нам за новости принёс! Кстати, сколько тебе лет?

– Вот это подход! – Зелёный сын Туффира, Хаваз Орбисон просиял и щелчком пальца обозначил в воздухе экран, который тотчас засветился, – Поздравляю господ офицеров: ваша миссия одобрена, деньги выделены, корабль построен, в довершение ко всему, вы предстанете перед лицом Президента! Страна хочет знать своих героев! Да, кстати, я уже большой, господин Филби, мне сорок три года. Магуины растут медленно, а умнеют быстро, так что мой рост – полнейшая иллюзия. Сейчас я работаю помощником в программе отца.

– Смотри-ка, Женя, мы всё воюем, а у людей-то дети растут, – прокомментировал Тодд, уже начиная улавливать некое сходство ящерицы с Туффиром. Только вот, в чём?..

– Подождите, подождите! – встрепенулся Вязин, – Какой Президент?! Какая миссия?! Вы чего, коллеги, товарищи, граждане?..

– Кхе-кхе, – деликатно покашлял Туффир Орбисон, – я дико извиняюсь, что не предупредил, но я не просто так пью с вами пиво. У меня будет к вам дело!

– Дело?! – До Филби начал доходить смысл последних событий.

– Которое, заметь, уже одобрил Президент! – ехидно подметил Вязин.

– Вот те раз. – Ошарашено сказал Филби. – Ладно, давай уже, рассказывай, куда ты на сей раз нас втянул!

– Тодд, ты же знаешь, что я не сделаю зла человеку, которого…

– Уже сделал, судя по всему. Ладно! Я, в принципе, знал, на что шёл, когда к тебе ехал, – улыбнулся Тодд. – Правда, формально мы своим временем не распоряжаемся, – всё ещё на службе, хотя и в отпуске.

– Уже всё улажено!

– Что-о-о?! – офицеры вскочили со своих мест.

– Ты что ли теперь в армии, Туфф, – удивлённо спросил Филби, – у тебя там связи?!

– Хуже, Тодд, гораздо хуже! Я теперь в институте при Главном Разведывательном Управлении.

– Ха! И ты вот так просто мне рассказываешь сверхсекретную информацию! Ни в жисть не поверю. Шутка, конечно классная, но…

– Я же предупреждал, вы здесь не случайно!

Разведчики переглянулись.

– Сын, которого ты скрывал от меня столько лет, теперь вот служба в разведке, – Туфф, ты полон сюрпризов! – Филби смотрел на друга, потрясённый. – Ладно, выкладывай, что у тебя за дело. Тем более, говоришь, всё уже согласовано. А мы-то с тобой, Женя думали, что у нас отпуск… А работа, вишь, – настигла нас по подлому, из-за угла, прикинувшись другом, спрятавшись за пиво и разговоры о прекрасном!

– Но я же…

– Ладно, что там у тебя? – Вмешался Вязин, который не собирался в отставку, не нуждался в отдыхе и жаждал приключений. – Я подозреваю, Туфф, снова понадобились разведчики на Окраину? Это ведь наша с Тоддом специализация. Помню, до войны мы так славно там работали! Я бы снова не прочь был там оказаться: тишина, покой, никакого начальства, открытый космос, симпатичные девчонки в приграничных кабачках, наука, блин…

– Я с вашего позволения, расскажу о сути дела, – деловито предложил ящерица Орбисон-младший, видя, что у старший никак не клеится. – Нами только что закончен комплексный анализ зонда! Отцу теперь выделили прекрасную лабораторию, там есть всё необходимое оборудование, и мы смогли просканировать объект вдоль и поперёк. Там много следов. Он изрядно поколесил по Вселенной. Ему больше двух миллионов лет. Но самый интересный период, как и предполагал господин Филби…

На страницу:
19 из 26