Господа Игры, том 2

– Выбора не было.

– Вот и у меня не было. И теперь нет.

– В каком смысле? – не поняла Тайра.

– Ты что думаешь, я псих, что ли, бегать за тобой? Я, хоть тебя и таких, как ты, терпеть не могу, не монсальватский фанатик. Пока ты себя прилично ведешь – и я тебя не трону.

– Да знаю я, – отмахнулась аль′Кхасса. – Тебе нужен повод.

– Сечешь, – кивнул ван Хинкес. – А ты повода все не даешь и не даешь.

– Тебе плохо оттого, что ли?

– Плохо. Когда заказ не выполнен, всегда плохо.

– Тебе меня заказали? – удивилась Тайра.

– Рот закрой, муха залетит, – посоветовал Айгер.

– Тебе меня заказали?! Я думала, ты просто Охотник, а противостояние у нас оттого, что так положено: сильнейший лигиец против сильнейшего мага…

– Много тебе чести, – скривился ван Хинкес. – Сильнейший маг у нас пока что хет Хоофт, а ты так, бесплатное приложение.

– А Гу ведь мне говорила, – Тайра потерла висок. – Говорила, что ты просто так даже за некросами не бегаешь.

– И что? Ну заказали тебя. Существенно-то что изменилось? – развел руками Айгер. – Как я тебе обещал башку снести, так и обещаю. Кто-нибудь бы все равно тебя заказал рано или поздно.

– Кто еще об этом знает?

– Я, ты, заказчик. Командование Лиги, наверно, знает, хотя я им не докладываю. Ваши только не в курсе. Мы свои заказы не афишируем.

– А зачем тогда сейчас рассказал?

– А что изменится-то? – опять спросил Айгер. – Бегать от меня ты не будешь, не такая. Своим жаловаться не пойдешь. Я тебе еще почти три года назад сказал, что я тебя уважаю, хоть ты и нечисть. Думаешь, ′т Хоофта не заказывали? Заказывали, и до сих пор заказывают.

– Это ты типа так извиняешься, – подколола его Тайра, – или хочешь, чтобы и я тебя уважала?

Ван Хинкес не ответил.

– Я тебя и так уважаю, не переживай. У каждого свой путь, и ты на своем по трупам не ходишь. Знаю я, что ты не фанатик.

– Да пошла ты, – огрызнулся ван Хинкес.

Они какое-то время молчали, наблюдая за проезжающими автобусами.

– Драться-то сегодня будем? – опять весело спросила Тайра.

– Не задирайся, ведьма.

– Ты мне не сэр ′т Хоофт. Запретить не можешь.

– Еще одна нечисть, – опять сплюнул Айгер. – Расплодили чернокнижников и еретиков в своем караван-сарае. Тот хоть умный, слава богу.

– А как же я?

– А ты слишком умная. Непорядок.

– Зато ты временами полный придурок. В мире все гармонично.

– Вот когда я тебе голову отрублю, половину мозгов себе и выну!

– Ну мне тогда будет все равно, что ты с моей башкой делать станешь.

– Да ну? – не поверил Айгер. – Поди хет Хоофту расскажи. Зулейха ваша, тьфу, чертова нечисть, пятьсот лет успокоиться не может, все отомстить думает.

– Зулейха с головой похоронена. За что мстить-то?

– Обалдеть, – ухмыльнулся ван Хинкес. – Я знаю что-то, чего не знаешь ты.

– И чего я, по-твоему, про Зулейху не знаю?

– Сердце ее где? – Айгер приблизил к ней свое лицо так, что Тайра почувствовала его дыхание на своих губах. – Вот и никто не знает. И сама она, чтоб ей вечно в аду гореть, не знает. А знай она это – уже давно бы вернула себе свое сердце, восстала и поубивала всех, а тебя в первую очередь. Поняла, нечисть?

Айгер увидел, как глаза у нее расширились от удивления и аль′Кхасса словно бы зависла. Она явно сопоставляла какие-то факты, и выводы ее просто обескураживали.

– Я всегда думала, – наконец сказала она, – что Зулейху лигиец порешил, соответственно, и сердце ее у вас.

– На кой оно нам нужно? – возмутился Айгер.

– Так вы же вроде покой магического мира охраняете… Я думала, и сердце ее вы храните. Да и ты сам мне все время говоришь, мол, я тебе голову отрублю и сердце выну. Я думала, это у вас в Лиге порядок такой.

– Во-первых, серьезно я тебе только про башку говорил, а про сердце – это так, для красного словца, чтобы припугнуть, – пояснил ван Хинкес. – А во-вторых, твой ересиарх что, тебе про это не рассказывал? Про то, как Зулейху пришили?

– Рассказывал, да я и сама столько всего про это читала… Так, значит, это не вы ее?

– Не мы.

– Но и не мы! – возразила Тайра.

– Я бы на твоем месте так уверен не был. У вас там сам черт ногу сломит, кто, кого, когда и за что, потому и не прибрал вас еще с вашей обителью мракобесия, тьфу!

– Нет, Айгер, в этом я точно уверена, – отрицательно покачала головой Тайра. – Наши только Брианну Арунделл сами замочили, потом никогда никого, даже Зулейху.

К остановке снова подъехал корейский автобус с рекламой каких-то чипсов на боку, постоял секунд десять – никто не вошел и не вышел – и поехал прочь.

– Скажи мне, нечисть, – спросил Айгер. – Вот если бы у тебя была одна свечка. Всего одна свечка. За кого бы ты Бога просила?

– За здравие или за упокой?

– За упокой.

– За Сэла, – чуть подумав, ответила Тайра.

– Почему за Сэла?

– Потому что ему это больше всех надо.

– Так он же гад последний! – возмутился Айгер. – За что ему свечку?

– Ни черта ты про Сэла не знаешь, – вскинулась Тайра. – Он один из лучших людей! И я его люблю. И не тебе, лигийскому наемнику, рассуждать о Сэле!

– Он лжец и еретик!

– Но свечка-то моя! – Тайра поняла, что Айгера ей не переубедить. – За кого хочу, за того и поставлю!

– Будь по-твоему, – согласился с последним доводом ван Хинкес. – А за здравие?

– За госпожу Магдалену, – без раздумий ответила Тайра.

– За Магдалену? Магдалену ван Хален? Жену хет Хоофта? С какой радости-то? – опять не понял ван Хинкес.

– А вот это уже не твоего ума дело, – Тайра встала со ступеньки и потянулась.

Айгер поднялся следом.

– Ты куда сейчас? – спросил он. – Или опять не моего ума дело?

– Расслабься, Айгер. Можешь сегодня спать спокойно. Бедокурить не буду. Домой я сейчас. В Ишанкар.

– Ну бывай, – ван Хинкес спустился на тротуар и обернулся. – Эй, Кхасса! А знаешь, за кого бы я свечку поставил?

– За здравие или за упокой?

– Без разницы.

– И за кого?

– За тебя, нечисть.

– За меня? Почему за меня? – Тайра опешила. – Айгер! Почему за меня?

Она сбежала вниз по ступенькам, но он уже скрылся за поворотом.

– Йен знает, что ты меня заполучила до конца света? – поинтересовался Морис и поставил на лабораторный стол еще двадцать пробирок.

– Знает, – Тайра вытерла кровь из уголка губ.

– А Бергер?

– Нет.

– Почему?

– А ты хочешь, чтобы он узнал?

– Не хочу, моя сладкая. Это дурной тон, чтобы Глава Дома Ишанкара ходил в собачках у Некромантессы.

– А чтобы Некромантесса была дойной коровой для Главы Дома Ишанкара, не дурной тон? Я думала, мы все уже решили и вопрос закрыт, – Тайра посмотрела на вампира. – Тебе со мной так неуютно?

– Мне неуютно в моем нынешнем статусе, – признался Морис.

– Сейчас со мной говорит твое уязвленное самолюбие. Представь тогда, что должна чувствовать я, зная, что меня использовали столько лет без моего ведома, так что мы квиты. И Ректору я ничего рассказывать не собираюсь.

– Ректор не дурак, к сожалению, – Морис криво улыбнулся. – Как ты ему объясняешь, что между нами происходит?

– А что происходит? Ничего я объяснять не буду. Ты учишь меня магии крови, а что там неофициально… Это не его дело, что и с кем у меня происходит. О личных отношениях я перед ним не отчитываюсь. Я свободный человек.

– Да неужели? Я бы поспорил и с человеком, и со свободным.

Тайра усмехнулась.

– Скажи мне честно, господин Гиварш, я злоупотребляю своим или твоим положением?

– Я бы так не сказал.

– Тогда почему ты каждый раз заводишь этот разговор?

– Глупо надеюсь, что ты меня отпустишь, моя сладкая.

– Отпущу, но не сейчас.

– Только не равняй меня с Ранией, – попросил он. – Или мне тоже придется ждать критического момента и удара в спину?

– Удара в спину? – Тайра не стала скрывать своего возмущения.

– В смысле, что я не буду рад своей свободе.

– Я будущее не предвижу, Морис. Может, и так получится.

– В таком случае я буду утешаться тем, что ты сдохнешь раньше меня. Давай определяй следующие, – и он кивнул ей на пробирки.

– И как вы эту дрянь пьете? – спросила Тайра. – Можно обойтись без употребления внутрь?

– Кому как, – загадочно улыбнулся Гиварш. – Научись сначала так, потом научу по-другому.

Она выдохнула и выпила новую порцию крови. Ей уже надоел привкус железа и соли, но в этом была своя прелесть: кровь и правда была разная на вкус.

– У тебя полминуты, – Морис засек время. – Начала!

Тайра закрыла глаза.

– Глаза открой, не в первый раз! – прикрикнул на нее Морис и тут же своим обычным вкрадчивым тоном пояснил: – Не стоит выдавать себя такой мелочью. Смотри с открытыми глазами. И не входи в транс!

Тайра смотрела с высоты птичьего полета. Она видела подобное только в кино: камера неслась на высоте тридцати этажей, круто поворачивала на виражах, падала почти к самой земле и снова взмывала вверх, огибала высотки и ныряла в темноту парков и задних дворов одноэтажных домиков, проделывая весь маршрут за считанные секунды, и наконец-то наезжала на цель и замирала. Теперь она проделывала такие трюки сама.

На этот раз это была женщина средних лет в спортивном костюме. Она бежала по аллее, рядом с ней на поводке вскачь неслась собака какой-то полугончей породы, в наушниках играл Брамс. Тайра слышала, как бьется ее тренированное сердце, чувствовала остатки алкоголя и противозачаточных таблеток в ее крови, слышала ее дыхание. Тайра спустилась ниже, чтобы разглядеть ее лицо. Женщина была без косметики, у нее практически не было морщин: в свои сорок пять она была в прекрасной физической форме. Тайра определила резус и группу крови.

– Назови мне место, – потребовал Гиварш.

Тайра проникла в ее сознание, голова заболела, но Гиварша сложности некромантессы с ментальными техниками не интересовали. Женщина думала о своих детях, о муже, который опять скажет, что задержится на работе, а на самом деле пойдет к любовнице младше нее на пятнадцать лет, о том, что шпинат на ужин ужасно надоел, что девочки из ее команды опять опоздают на утреннюю тренировку, что кредитка уже три дня как заблокирована…

– Бирмингем, Джермания парк, – сказала Тайра.

– И домашний адрес, – потребовал Гиварш.

Вот с этим было сложнее. Женщина напрочь отказывалась думать о доме. Она намеревалась бегать еще как минимум полчаса, а потом пойти в магазин и купить корма для собаки. Тайра потянулась к собаке. Собака заволновалась, сдавленно заскулила, но хозяйка была слишком увлечена Брамсом. Собачье зрение было весьма специфичным, но Тайра сумела вычленить дорогу и определить дом. Это была пятиэтажка в соседнем квартале, старой постройки, с разными запахами, доносящимися из дверных щелей, и большим мусорным контейнером за домом, который не вывозили, наверное, дня два.

– Пирсон-авеню, четыре-сорок один…

– Зачет, – сказал Морис. – Возвращайся.

Тайра отпустила магию, и полупрозрачная ниточка крови, связывавшая ее с бегуньей, растворилась в воздухе. Ей всегда требовалось время, чтобы прийти в себя. Она испытывала легкую дезориентацию после возвращения, но в этот раз ругаться Морис не стал.

– Неплохо, но медленно, – заключил он. – Надо наращивать скорость. Давай теперь в обратном направлении потренируемся. Не устала?

– Устала, но готова продолжать.

– Это Йен тебя так приучил?

– Ты всегда зовешь его Йеном?

– Я, моя сладкая, знаю его с того же возраста, что и тебя, так что сэр хет Хоофт он для меня только на официальных мероприятиях.

– Так странно. Кто-то может запросто называть его Йеном.

– В жизни бессмертных есть свои прелести.

– В существовании, мой сладкий, – поправила Тайра.

– Ну госпоже-будущей-Некромантессе-Ишанкара это, конечно, виднее, – не остался в долгу Гиварш. – Ну-ка определи мне его кровищу!

Он дотронулся пальцами до ее виска и спроецировал в ее сознание образ молодого мужчины.

Обратная операция удавалась ей гораздо легче. Тайра вытащила из держателя третью во втором ряду пробирку.

– М-да, – сказал Гиварш. – С этим у тебя все в порядке. Все-таки мертвечина – это твое. С живыми у тебя получается хуже.

– Он живой, – возразила Тайра.

– Да, но кровь-то консервированная, – пояснил Морис. – Забор производили давно.

– Как вы ее храните? Тоже со временем мудрите?

– А как же, моя сладкая. С тебя еще одна и закончим на сегодня. Меня по-прежнему интересует, кто это и где.

И он подал ей еще одну пробирку. Тайра выдохнула и выпила кровь.

Мозг словно взорвался. Ее качнуло, она удержала равновесие и ухватилась обеими руками за край стола. Мир поплыл, как бывало от постэффекта. Тайра перестала различать пробирки на столе – они слились в одну стеклянную, наполненную кровью, емкость. В висках стучало так, будто какие-то злобные маленькие человечки пытались продолбить ее череп настоящими отбойными молотками, которыми потные загорелые дядьки ломали асфальт в каком-то рекламном ролике. Ей было одновременно и холодно и жарко. Она застыла, концентрируясь на своем дыхании, чтобы унять приступ тошноты и головокружения, запретила себе закрывать глаза и постаралась сфокусироваться на своих руках. Пальцы светились зеленым. Сквозь туман в голове Тайра поняла, что ее выкинуло за Грань и чуть не выкинуло из тела. Это было так резко и жестко, что сразу стало ясно: над этой порцией крови работал опытный некромант. Эта кровь не должна была достаться Морису, она не должна была достаться никому. Любой посягнувший на нее должен был окончательно умереть. Кровь была чистейшим магическим ядом: Тайра до сих пор не оказалась на Мосту только потому, что сама была некромантессой. А еще это значило, что покидать тело ей было никак нельзя, навряд ли она вернулась бы обратно: впереди нечетко вырисовывались арки и пролеты Нижних Галерей, и Тайра не узнавала ни один из них. Так далеко она еще никогда не заходила, и лучше бы не заходила вовсе.

Тайра собралась с силами, чтобы разложить кровь на составляющие и нейтрализовать яд, но ей необходимо было узнать, что за человека так тщательно охранял какой-то маг, к тому же уступить Гиваршу было невозможно – это было делом чести. Она закрыла глаза, и ее снова потянуло на Мост. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы распознать мертвую кровь, забранную уже с препарата. Рядового мертвяка Морис бы ей не подсунул, да и не стояла бы такая защита на крови обычного человека. Тайра не смогла отыскать его следов, словно он был спрятан от посягательств некромантов так далеко, что любой рискнувший пойти за ним заблудился бы в лабиринтах иного мира и остался навечно бродить по анфиладам Нижних Галерей. Она усилием воли вернула себя обратно. Закрывать глаза было нельзя ни в коем случае. На Мост ей было пока рано.

Она запустила обратный отсчет. Отравленная магией кровь медленно распадалась, и через несколько секунд Тайра уже могла различить группу крови, еще позже две… Нет, целых три группы крови… Это было невероятно. Три группы крови… И одна из них сто процентов принадлежала сэру ′т Хоофту.

Тайра швырнула Мориса об стену. Он пролетел через всю комнату, обрушил собой висевшее на стене старинное оружие и грохнулся об пол, потом осторожно поднялся, отряхнулся, поправил шейный платок и спокойно сказал:

– Я предполагал подобную реакцию. Силу бы соизмеряла, я не железный.

– Ты что творишь? – прошипела Тайра. – Совсем спятил?

– А-а, моя сладкая! – осклабился Гиварш. – Смотрю, с поставленной задачей ты справилась весьма успешно! Теперь ты знаешь, что такое отравленная кровь. Мертвая кровь. Хороший урок, не так ли? Приятно тебе было? Вот теперь мы квиты!

– При чем здесь я? Я говорю о сэре ′т Хоофте! Ты о нем подумал?

– Почему я должен о нем думать?

– Потому что он почувствовал, что я к нему прикоснулась! Это тебе не чужая тетка в парке! Это сильнейший некромант! Я не понимаю, почему он еще не здесь и почему мы с тобой оба еще живы!

– Ну сказать, что мы с тобой живые нельзя…

– Ты же специально все подстроил!

– Конечно, моя сладкая! Или ты думала, я буду спокойно терпеть унижение? Но теперь я доволен и предлагаю тебе мир.

– Откуда у тебя ее кровь?

– Сядь и успокойся. Может, ты и станешь сильнейшим магом, но пока что Йен уложил тебя на обе лопатки, чему я, к слову сказать, безумно рад. Как тебе его магия? Жесткая, точная, холодная и беспощадная, как и он сам. А ты все думаешь, что он добрый, мудрый и справедливый Наставник, да?

– Богом клянусь, Морис…

– Чем-чем ты клянешься? – ехидно перебил ее Гиварш. – Богом? А он про тебя, вообще, слышал? Ты не в его юрисдикции, нечисть!

– Зато ты в моей юрисдикции, и советую об этом не забывать, – Тайра с трудом сдерживалась, чтобы не сотворить с Морисом что-нибудь страшное и необратимое.

– Сядь, – настойчиво предложил Морис. – Тебе здорово досталось от твоего наставничка. Не усугубляй.

Тайра чувствовала, что ноги у нее подкашиваются, а голова раскалывается на миллион мелких частей. Ее выкидывало за Грань все дальше и дальше на Мост, к изяществу арочных сводов Галерей, но Тайра продолжала стоять, опираясь руками о стол.

– Где ты взял ее кровь? – еще раз спросила она.

– Украл, когда она умерла. Йен никого к ней не подпускал, а я изловчился и украл.

– Мертвую кровь? Зачем она тебе, вообще, понадобилась?

– Ты бы видела Йена после ее смерти. Некромант Ишанкара, который не сумел вернуть собственную дочь, – Морис отвернулся к окну и прикрыл рукой рот, будто сказал нечто лишнее, тайное и причиняющее боль ему самому. – Я всегда был с ним в хороших отношениях, как и с тобой. Я не мог этого видеть. Я вообще не знаю, как он все это пережил. Я хотел вернуть ему дочь. Сохранить тело. С душой он что-нибудь бы придумал… Я был глупцом, Кхасси. Я многого не знал. Думал, что поступаю во благо, но Йен предвидел и это, а может, просто защитил ее от любого возможного магического вмешательства. Короче, ничего у меня не получилось. Сама видишь, какая убойная магия на ее крови.

– Зачем тогда ты оставил кровь?

– Не могу объяснить. Это было интуитивное решение. Но вот видишь, пригодилась же! – он снова вернулся к своему обычному насмешливому тону.

– Знал бы, где упасть, – заметила Тайра.

– Сядь, – третий раз предложил Морис. – А то и правда упадешь. Смотреть на тебя больно.

– Не смотри. Я ухожу.

Тайра оттолкнулась от стола и нетвердым шагом направилась к выходу. Только бы не грохнуться на пол и не схватиться за стену… Морис не должен видеть, что ей нечего противопоставить сэру хет Хоофту.

– Когда увидимся в следующий раз? – как ни в чем не бывало, напоследок спросил Гиварш.

– Ты злопамятная тварь, – не оборачиваясь, ответила Тайра.

– А что делать, уж какой есть!

Тайра вышла из комнаты, и двери мягко захлопнулись за ее спиной. Осталось миновать лестницу и огромный холл. На свежем воздухе должно было хоть немного отпустить.

Она сидела на своей скамейке, запрокинув голову вверх, и смотрела в почти ночное небо. Звезды были такими маленькими, что облетающие с урюка цветочные лепестки, сквозь маркер казавшиеся изумрудно-зелеными, заслоняли две, а то и три из них. Так плохо Тайра не чувствовала себя даже во время самого сильного постэффекта. У нее не было сил дойти до своей комнаты, но она признавалась себе, что пошла во Внутренние Сады не поэтому: если ей суждено было уйти, то хотелось бы, чтобы ее тело нашли уже утром.

Стоило закрыть глаза, и мир снова начинал проваливаться в тартарары, в голове при малейшем движении вспыхивали сиреневые и зеленые молнии, а где-то за похожей на стену воды Границей светился нереально белым Мост Нижних Галерей. Тайра старалась не шевелиться. Она медленно дышала, считая секунды – две на вдох и две на выдох. Пока она концентрировалась на счете, по крайней мере, могла оставаться на Грани и не выходить из тела вовне. Магия сэра ′т Хоофта опустошила ее почти полностью.

Она слышала шаги Наставника, но не могла пошевелиться, не то что встать и приветствовать его как положено. Он сел рядом и внимательно ее осмотрел.

– Совсем плохо? – спросил Йен.

– Совсем… – еле шевеля губами, ответила Тайра.

– Я надеялся, что он траванется сам. Не думал, что он подсунет это тебе.

– Вы знали…

– Что у него кровь Софи? Конечно, знал. Я некромант, а уж свою кровь я почувствую с любого расстояния и в любом виде.

– Как… у нее… ваша кровь…?

– В детстве делали переливание, она сильно болела совсем маленькая, а почему потом стали определяться три составляющие – я не знаю. Какая-то магия. Ей это не вредило.

Наставник говорил об этом спокойно, будто уже давно все пережил, но Тайра знала, что эта рана не затянется никогда. Его спокойствие было показным, призванным спрятать его настоящие чувства.

– Извини, Кхасси, помочь тебе я ничем не могу, – после небольшой паузы сказал Йен. – Мое заклинание некомпенсируемо. Не была бы ты некромантессой, уже была бы окончательно мертва. Однако способность выживать для некроманта важнейшая, со времен Сэла тут ничего не изменилось… Ты справишься.

– Я могла уйти… – Тайра с трудом произносила слова.

– Могла, – подтвердил хет Хоофт. – Но не ушла. Ты Некромантесса Ишанкара, а я несколько перестарался тогда, поэтому контроль – это фундамент.

Тайра подумала, что он умудряется учить ее даже в такой ситуации, и удивилась, почему ему нисколько ее не жаль: Наставник не проявлял никаких эмоций.

– Я думала, вы будете ругаться…

– Обязательно буду, – пообещал Йен, – но не сейчас и не на тебя.

Тайра на секунду прикрыла глаза и снова зафиксировала взгляд на звездах.

– Ты ее нашла? – вдруг спросил маг.

– Нет… Она там, куда мне нельзя… – каждое слово давалось с невероятным трудом. – Она ушла в свет.

Хет Хоофт медленно выдохнул, словно ее ответ оказался верным или подтвердил его подозрения или надежды, посидел еще немного, затем поднялся и, не прощаясь, ушел во тьму. Тайра медленно легла на скамейку и отключилась.

Она пришла в себя где-то после полудня. С неба лил дождь, и где-то за стенами Ишанкара слышались раскаты грома. Если бы не он, она лежала бы в забытьи еще неизвестно сколько времени. Одежда промокла и неприятно прилипала к телу. Тайру знобило, и ко всему прочему страшно болело горло: дождливая ночь посреди сада не прошла бесследно.

…Всю ночь она падала куда-то спиной вниз, ее швыряло из стороны в сторону между магическими потоками, в абсолютной темноте, наполненной антрацитовыми искрами и серыми хлопьями тумана. Она летела к самому дну нескончаемого колодца, составленного из бесконечного количества грубо вылепленных из серой глины или цемента лиц. Когда ее швыряло в сторону, она натыкалась на эти лица, они корчились в агонии, и между ними просовывались руки, такие же серые и грубые, они пытались поймать ее и затащить внутрь, сделать частью себя, но ни одна их попытка не увенчалась успехом только потому, что ее падение не прекращалось. Тайре было страшно. Она пыталась кричать, но крик застревал где-то внутри, не доходя до голосовых связок, парализуя дыхание. Она не могла пошевелить рукой или ногой, она могла только наблюдать за искаженными, изуродованными лицами и корявыми руками. Ее мучило чувство вины за все, что она когда-либо совершила или должна была, но не совершила, она хотела бы просить прощения и каяться, но понимала, что уже поздно, время для этого уже прошло и ее отчаянье, вина и падение в бездну будут вечными. Тайра была абсолютно уверена, что ее персональный ад выглядит именно так…

У нее не было сил двигаться. Она смотрела на свою руку, которая безвольно свешивалась со скамейки вниз, и слегка шевелила указательным пальцем, выковыривая из мокрой газонной травы прозрачные от влаги лепестки урюка. Тело затекло, но она не рисковала пошевелиться, боясь, что малейшее движение снова выкинет ее за пределы этого мира. Голова все еще болела, но больше не пахло ладаном. Она попыталась припомнить события вчерашнего вечера, но стоило только подумать о крови, как тошнота опять подкатила к горлу. Тайра пообещала себе не есть мяса как минимум месяц. Никакой крови. Хватит.

Она медленно затащила руку обратно на скамейку, спустила ноги вниз – их тут же пронзил миллион иголок из горячего льда – и, отталкиваясь обеими ладонями от досок, аккуратно приняла сидячее положение. Жаль, что звезд уже не было. Были только тяжелые серые облака, и зацепиться взглядом, чтобы удержать себя в безумном падающем мире, было не за что. Тайра закрыла глаза, откинулась на спинку скамейки и старалась не двигаться и дышать: вдох-выдох, вдох-выдох, медленно, чувствуя, как прохладный влажный воздух обжигает горло, вдох-выдох. Она просидела так минут двадцать, пока падение не прекратилось и она не почувствовала под ногами твердую землю. Нужно было добраться до нижнего уровня Башни. О том, чтобы идти на занятия, речи быть не могло.