Дети Зари. Книга четвертая. Цветы пустыни

– О, ты умеешь сказать!

Комплимент, так умело сочиненный Надин, имел двойной смысл: Софи была известной певицей и ведущей суперпопулярного блога «Звезды Монпарнаса», в котором освещала личную жизнь «людей искусства», зачастую в их же «уютных гнездышках». Так что на профессиональном поприще составляла серьезную конкуренцию Надин, ведущей подобное ток-шоу на телевидении – что, впрочем, не мешало девушкам на публике разыгрывать искреннюю дружбу. Хотя почему же «разыгрывать»? Вопреки сложившимся представлениям об отношениях в мире шоу-бизнеса, они действительно испытывали некоторую симпатию друг к другу: обе были молоды, хороши собой, по-своему талантливы – что им делить? Мир большой, всем места хватит: кому под солнцем, кому в тенечке…

– И да, ты почти угадала насчет загара, – вполголоса добавила Софи после некоторой паузы, как будто сомневалась, говорить – не говорить, но все же доверие подруге взяло верх.

– В каком смысле? – Надин изогнула красиво очерченные брови.

– Я только что из Греции: целую неделю провела на яхте с… ах, это пока секрет! – и Софи прикрыла рот ухоженной ручкой – так, чтобы колечко с великолепным бриллиантом точно не осталось незамеченным.

Надин, разумеется, заметила и восхищенно всплеснула руками, отчего эффектно заколыхались полы ее длинного свободного жакета: сегодня она была в брючной паре из струящегося голубого шелка.

– Какая пре-е-лесть! – пропела она. – Да только, дорогая моя, уже ни для кого не секрет имя ее дарителя: вас видели на Крите и на других островах. Вся сеть кишит вашими фотографиями, кстати, весьма откровенными…

– Ох, когда люди счастливы вдвоем, они ничего и никого вокруг не замечают, – Софи вздохнула, машинально расправляя складки облегающего платья цвета «бешеной фуксии», который в этом сезоне вернулся в моду – не без помощи Софи, надо сказать. – Энрике не хотел огласки раньше времени, но так уж получилось!

– Надеюсь, став замужней дамой, ты не забросишь свой блог? – спросила Надин, хотя должна была надеяться на обратное, и они обе это знали. – Подписчики тебе этого не простят!

– Даже не знаю что сказать, – легкомысленно отмахнулась Софи. – Сейчас я ни о чем, кроме свадьбы, и думать не могу, а после посмотрим…

Что из этого было правдой, Надин пока не поняла, да и собеседница не дала ей времени подумать.

– А ты, дорогая, все так же без устали разоблачаешь мифы о великих мира сего? – продолжала Софи, слегка ошибившись в выборе идиомы: Надин приглашала на свою программу исключительно деятелей разных искусств, а не политиков и финансовых магнатов. – Тогда тебе наверняка будет любопытно узнать, какую редкую птицу я случайно встретила на одном из греческих островов!

– Птицу? – разочарованно протянула Надин. – Ты что-то путаешь – я не интересуюсь орнитологией и вообще кокой-либо фауной, даже исчезающими видами…

Ее недогадливость должна была подхлестнуть приятельницу выложить карты на стол – что и произошло.

– Ну, про птицу я просто так сказала, в переносном смысле, – принялась объяснять Софи. – На самом деле речь идет о мужчине… очень даже симпатичном! И довольно известном! Вот только он исчез года полтора назад…

– Исчез? Как это?

– А так – пропал из виду. Совсем пропал, понимаешь? И никто не знает, где он прячется… кроме меня!

Надин невольно поморщилась от откровенно ликования собеседницы, однако продолжала все тем же безразличным тоном:

– Может, ты уже назовешь мне имя этого загадочного персонажа?

– О, его имя тебе должно быть хорошо знакомо, ведь он как раз по твоей части: талантливый дизайнер, создатель весьма необычных интерьеров, самобытный художник – так о нем говорят. К тому же молод и очень хорош собой!

– И? – Надин с трудом сохраняла равнодушное выражение лица, внутри закипая от предчувствия: она уже начала догадываться, о ком говорит Софи.

– И-и-и встречайте – Леонард Балла! – торжественно объявила та тоном конферансье. – Ну что, удивлена?

– Весьма, – не стала отрицать Надин, затем как бы засомневалась: – Ты уверена, что не обозналась?

– Да я видела Леонарда вот как тебя сейчас! – заверила ее белокурая красотка.

– Где? На Крите? Там его давно бы вычислили…

– На Крите, конечно, вычислили бы. Как и в любом другом месте, наводненном туристами. А вот на маленьком, можно сказать, безлюдном острове на краю моря… – Софи интригующе умолкла.

Надин по-прежнему демонстрировала недоверие:

– А разве в Средиземном море есть такие острова?

– Не знаю, – пожала плечами приятельница, продолжая загадочно улыбаться. – Но в Эгейском точно есть!

– В Эгейском? И каким ветром тебя туда занесло?

– Попутным. У Энрике была деловая встреча на Хиосе – это почти на границе с Турцией, – охотно пояснила Софи недогадливой подруге. – Но что-то случилось с двигателем яхты – не знаю что, я в этом не разбираюсь – и нам пришлось причалить к острову Распа. Смешное название, правда? Там всего одна деревня, и та полупустая, смотреть не на что. Но мы с Энрике все равно пошли прогуляться, пока команда разбиралась с поломкой: постоянная качка ох как надоедает!.. Представь себе мое удивление, когда, едва сойдя с трапа, я лицом к лицу столкнулась с таинственно исчезнувшим Леонардом Балла!

– Что он там делал?

– Понятия не имею. Но выглядел не очень: хмурый какой-то, в дешевых тряпках, словно местный рыбак. И очень спешил. Представляешь, он меня даже не узнал!

– Представляю… точнее, не представляю! – спохватилась Надин. – А ты говорила с ним?

– Ты что, при Энрике? – Софи многозначительно хмыкнула. – Я тоже сделала вид, что его не узнала, иначе мой суженый закидал бы меня вопросами…

– А дальше что?

– Ничего. Мы полчаса погуляли, затем вернулись на яхту обедать. Леонарда я больше не видела… Ну что, заинтересовала тебя моя история?

– Еще бы! – неохотно призналась Надин. – Вот бы разыскать его…

Теперь настала очередь Софи демонстрировать сомнение.

– Ну найдешь ты его, и что с того? Думаешь, Леонард тебе расскажет, почему прячется от общественности?

– Думаю, да, – Надин вызывающе вздернула подбородок.

– Ничего у тебя не выйдет, подруга! Этот парень – крепкий орешек…

– Я и покрепче раскалывала!

– Хочешь пари?

– А давай!

Софи на минутку задумалась, чуть сощурив большие кукольные глаза.

– Если ты найдешь и раскрутишь на интервью Леонарда Балла – так и быть, я сделаю сюжет о твоей маме. Думаю, она очень обрадуется: ведь люди уже стали забывать несравненную Лидию Ристич…

– Договорились!

Девушки церемонно пожали друг другу руки, еще минутку поболтали ни о чем и разошлись по своим делам. Софи поспешила к знаменитому кутюрье примерять свадебное платье: вопреки мнению публики, она была искренне влюблена в своего жениха, намеревалась стать ему хорошей женой и даже думала сменить направленность своего блога – отныне она будет апологетом семейных ценностей!

Ну а Надин отправилась в свое убежище на Монмартре: когда-то, еще в самом начале совместной жизни, здесь ютились ее родители. Теперь у них были апартаменты близ Елисейских полей и вилла на Лазурном Берегу, где они, собственно, и обитали последние пять лет. Однако Надин в промежутках между путешествиями по миру с проживанием в лучших отелях останавливалась исключительно в родном Париже, хоть он и сильно изменился со времен молодости ее родителей. В крошечной однокомнатной квартирке на верхнем этаже не было места даже для ванны, пришлось откусить для нее полкухни. Но ни прежнюю, ни нынешнюю хозяйку это не смущало: ни мадам, ни мадмуазель Девон тяги к стряпне не испытывали, к плите не подходили месяцами, довольствуясь лишь холодильником да кофе-машиной. Зато в этом убежище очень хорошо думалось. А Надин было о чем подумать.

«Баллалео»…

Нет, сначала был просто Балла Лео: почему-то у венгров, как и у японцев, корейцев и китайцев, фамилия предшествует имени. Он родился и вырос в деревне на севере Венгрии, откуда до Австрии было рукой подать, а Словакию так вообще было видно невооруженным глазом – на другом берегу Дуная. Парню едва исполнилось шестнадцать, когда в автомобильной аварии погибли его родители. Сразу после похорон юный Леонард Балла покинул родную деревню и никогда больше туда не возвращался. Его отец и мать всю жизнь трудились на виноградниках, но не оставили ему ничего, кроме звучного имени. Прошло чуть меньше десяти лет, и это имя стало известной дизайнерской маркой – «Баллалео».

Где он провел юные годы, чем занимался – этого не знал никто. Леонард никогда об этом не говорил. Многие пытались выяснить, хотя бы где он учился: рисованию, дизайну, проектированию, наконец. Но так ничего и не вызнали. Звезда Лео Балла вспыхнула внезапно: вчера его нигде не было, а сегодня вот он – ярче всех сияет на небосклоне. Звезда под названием «Баллалео»…

Это была не просто дизайнерская марка, вдруг ставшая невероятно популярной. Это была совершенно новая тенденция в дизайне интерьеров и проектировании жилых домов в целом. Именно жилых домов: Леонард Балла принципиально не занимался интерьерами общественных зданий, офисов, торгово-развлекательных центров и ресторанов; исключения делал лишь для школ, гостиниц и пансионатов. Причем последние, особенно сиротские приюты и дома престарелых, зачастую проектировал бесплатно, а иногда даже строил и оборудовал за счет фирмы. «Новая форма благотворительности», как это называли журналисты, некоторым пришлась не по вкусу: какие-то жалкие, никому не нужные старики влачили свои последние дни в немыслимо красивых домах, тогда как миллиардеру или поп-звезде не удавалось заполучить сверхмодного дизайнера даже за огромные деньги.

Хотя… дело было не в моде. В эстетике. Все, что творилось под маркой «Баллалео», было действительно красиво. Стиль молодого венгерского дизайнера основывался на принципах ар-нуво и частично ар-деко, он использовал лишь натуральные материалы: дерево, металл, керамику, стекло, в особенности цветное. Однако его интерьеры были изящнее и проще… и уютнее. Да, главным их достоинством был именно уют – категория, уже почти забытая в современном мире.

Неудивительно, что тут же появились подражатели. Удивляло друге: сам Лео их только приветствовал, поощрял и даже изъявлял готовность делиться своими идеями! Его копировали все, кому было не лень. Вот только мало кому удавалось сотворить главное – ощущение дома. Потому что Леонард Балла в точности чувствовал, какой именно дом требуется конкретному человеку, даже если сам заказчик этого не понимал. К примеру, один программист, ярый приверженец хайтека, делился с друзьями в соцсетях, что впервые за долгие годы смог нормально выспаться в спальне, обустроенной мастерами «Баллалео» в консервативном викторианском стиле. Другой семье, доселе предпочитавшей рустик, Леонард Балла предложил почти аскетическую обстановку, с минимальным декором – и обоих супругов перестали донимать хронические гастриты…

Сам же дизайнер к тридцати годам так и не удосужился обзавестись семьей и вообще слыл человеком замкнутым. Отказавшись от личной жизни, он дневал и ночевал в офисе. Многие удивлялись, откуда же он черпает вдохновение. Он работал сутками, создавая проект за проектом, которые затем воплощали мастера, подобранные им самим. Количество зданий, к интерьеру которых прикоснулся гениальный венгр, стремительно росло. И вскоре появилась статистика: в этих домах почти не болели дети, обретали потерянную жизнерадостность старики, а супруги не разводились! Когда журналисты спрашивали его о последнем факте, столь невероятном в современном западном обществе, Леонард отвечал коротко и просто: «В этом нет никакой мистики. Просто я не берусь за дома, хозяева которых, по сути, чужие друг другу: им ведь требуется совершенно разное, несовместимое под одной крышей. Такие люди в итоге все равно расходятся».

И вот почти полтора года назад Леонард Балла пропал без вести. Не погиб, не умер – просто исчез из виду. Сотрудники «Баллалео» продолжали воплощать в жизнь проекты, созданными им, но клялись, что понятия не имеют, где он находится: Леонард ни разу за все это время не вышел на связь с кем-либо из друзей и коллег, однако на электронный адрес бюро регулярно поступали письма с его чертежами и эскизами.

Да, негусто…

Увы, на этом исчерпывались сведения, которые Надин удалось накопать о столь известном человеке. Он был публичной персоной, но при этом никак не афишировал свою личную жизнь. Наоборот, тщательно ее скрывал. Если бы Софи случайно не увидела его на том островке… как его там? Распа!

Надин хватило двадцати минут, чтобы прочитать всё, что было написано в интернете об этом острове, одном из многих в архипелаге Восточных Спорад. Его впервые упомянул Гомер в «Одиссее», хотя люди жили здесь со времен неолита. Форпост пиратов, гнездо мятежников, революционеров и патриотов, остров Распа всегда славился своими судами. Он мог похвастаться богатой историей, однако на сегодняшний день от былого богатства остались жалкие крохи. Когда-то здесь обитали десятки тысяч жителей, теперь лишь несколько сотен. Тимьяновый мед, обилие рыбы в прозрачных водах и древний монастырь – вот и все, чем сейчас могут похвастаться распиоты. К тому же остров почти со всех сторон окружён рифами, по проливу, отделяющему его от Хиоса, крупного морского порта, вечно гуляют бури. Так что тому, кто хочет спрятаться, здесь самое место…

«В прятки играем, значит? – глядя на фотографию острова Распа в экране ноутбука, Надин улыбнулась краешком губ. – Что ж, готовься, Леонард Балла! Раз, два, три, четыре, пять – я иду искать!»

Еще десять минут ушло на то, чтобы купить билет: завтра же она вылетит в Афины, а там пересядет на самолет, который доставит ее в аэропорт Хиоса. Оттуда до деревни Распа – 48 морских миль. Надин уточнила, что из себя представляет морская миля – оказывается, 1852 метра – помножила на 48 и, округлив, получила весьма симпатичную цифру: 88,8 км.

Три восьмерки! Вот это удача!

Она немного увлекалась нумерологией и знала: 888 – это такое положение вещей, которое точнее всего определяется выражением «все схвачено». Если у тебя в нумерологической карте три восьмерки, ты – воплощение практицизма и деловитости, однако направление всегда определяешь с помощью интуиции…

Так, и что же ей говорит интуиция?

А интуиция однозначно велела держать рот на замке. Ни одна живая душа не должна знать, что Надин Девон отправляется на далекий греческий остров искать Леонарда Балла, известного дизайнера, более года назад неожиданно пропавшего из поля зрения общественности. Во-первых, велика вероятность, что она не найдет его на Распе: милашка Софи вполне могла обознаться или Леонард уже отбыл оттуда в неизвестном направлении. Во-вторых, не стоит недооценивать конкурентов: если пойдет слух, какой-нибудь шустрый репортер наверняка постарается обогнать Надин и вырвать сенсацию из ее рук.

Поэтому она даже собственному продюсеру ничего толком не сказала, лишь то, что едет на недельку к морю отдохнуть после трудов праведных. Родителям сообщила то же самое, хотя могла вообще ничего не говорить – давно была самостоятельной девочкой. Мама с папой за нее порадовались и пожелали приятного отдыха. Начальство тоже не возражало, так как у них в запасе было еще пять выпусков ток-шоу Надин, записанных наперед. К тому же звезда канала действительно выглядела уставшей: постоянные разъезды, бесконечное общение и вечная погоня за рейтингом программы настолько вымотали ведущую, что даже целой команде визажистов было непросто каждый раз перед съемкой придавать ей цветущий вид. Да и нервы стали пошаливать: всегда неизменно вежливая с техническим персоналом и приветливая с коллегами, на днях Надин вдруг сорвалась на ассистентку, нагрубила звукорежиссеру. Так что несколько дней отдыха ей точно не помешают. Пусть расслабится на жарком солнышке, проветрит голову на морских просторах…

Глава 5. Семейный совет

Разумеется, члены семьи Эрхартов могли общаться между собой мысленно. Телепатия не требовала каких-то больших усилий. В детстве Элинор было даже проще выражаться мыслями, чем словами – до той поры, пока не увлеклась игрой на скрипке и не поняла, что в человеческом голосе музыки ничуть не меньше. Даже больше. Люди такие разные, и голоса у всех неповторимые. А слышать любимые голоса, речь близких людей – это безграничное удовольствие!

Возможно, когда-нибудь люди станут общаться исключительно телепатически. Тогда, наверное, и голос у них пропадет: голосовые связки просто атрофируются как ненужный орган. Но до этого еще далеко в любом случае. А пока они могут говорить и петь, читать стихи и рассказывать сказки, смеяться и плакать…

Поэтому они общались друг с другом, как все люди, и не пренебрегали современными возможностями аудио- и видеосвязи.

После обеда молодежь осталась в гостиной. Ждали звонка Кауницев – Вик попросил Тоба и Еву выйти на связь, как только те освободятся. Сам он нервно вышагивал по комнате, предоставив невесте свой ноутбук.

Раздался звонок, она ответила. Однако вопреки ожиданиям Элинор, на экране появилось не озабоченное лицо сестры, а радостная мордочка племяшки, с неизменной улыбкой, демонстрирующей целую дюжину жемчужных зубиков.

– Оп-па! – восторженно протягивая ручки к экрану, закричал Мишель. – Эли оп-па!

В свои полтора года самый младший Кауниц выговаривал уже с десяток слов – каждое новое Ева тщательно регистрировала в специальном дневничке. Но «опа» было первое словечко, осмысленно произнесенное им. Малыш очень быстро понял, насколько лучше виден мир с высоты роста взрослых, да и преимущества вертикального положения быстро оценил. Прошло несколько месяцев, Мишель давно уже сам ходил и бегал, зачастую даже слишком прытко, однако излюбленное «оп-па!» до сих пор сохраняло универсальный смысл: оно могло означать «привет» и «пока», «пойдем гулять» или «что там у тебя в тарелке такое вкусненькое?» А возможно, и «я тебя люблю». Элинор не успела это выяснить, так как вместо племянника в обзоре камеры появилась Ева.

– Привет, сестренка! Сейчас Тоб отнесет Мишеля в детскую, и ты нам всё расскажешь…

– Вик сам расскажет, – отозвалась Элинор. – А потом Клим – ему тоже есть чем поделиться.

– С каких это пор они стали такие разговорчивые? – подивилась Ева.

– Надо посоветоваться, – коротко бросил Виктор, наклоняясь к экрану, чтобы сестра его увидела.

– Я уже тут! – раздался голос Тобиаса. – И готов слушать.

– Мне, собственно, и сказать-то особо нечего, – начал Вик без особой охоты. – Захотелось сделать подарок родителям на серебряную свадьбу, вот и решил поискать мир драконов…

– Оригинально! – не сдержался Тоб.

– Очень романтично, – добавила Ева.

– Куда более, чем новый обеденный сервиз, – поддакнула Селия. Теперь она тоже принимала участие в семейном совете, сидела рядом с Климом на диване.

Только Клим промолчал. Он почти не разговаривал с момента возвращения из Заповедного Леса, то есть уже полдня.

– Спасибо, я не сомневался, что вы одобрите мою идею! – Виктор поклонился во все стороны, в том числе и экрану ноутбука. – Однако в итоге я обнаружил нечто необъяснимое. Щель в другой мир, дыру, брешь… Брешь – вот, пожалуй, самое подходящее название. С большой буквы – Брешь. Она появляется буквально на минуту перед рассветом, на краю леса в обители единорогов.

– Надеюсь, ты не пытался в ту Брешь протиснуться? – с подозрением спросила его сестра.

– Пытался, конечно.

– Кто бы сомневался! – хмыкнул Тобиас. – И что, не получилось?

– Облом! – с сожалением признался Виктор. – Однажды я заранее перебрался через овраг, чтобы прошмыгнуть в Брешь сразу, как только она появится, но выяснилось, что оттуда ее вообще не видно. Возможно, грань между мирами не доходит до поверхности земли – она где-то в небе… Короче говоря, вчера, то есть сегодня ночью, когда я показывал свою находку Климу, нас застукал Мастер Илларион – и оказалось, что он в курсе этого… феномена.

Тонкое, интеллигентное лицо Тобиаса мгновенно напряглось, утратив добродушное выражение.

– И что он сказал?

– Сказал, что поговорит с нами потом… Кстати, отец ушел сразу после завтрака. Наверняка к Мастеру.

– Ну что ж, подождем, что они решат, – рассудительно изрек Тобиас. Все знали, что его доверие к Теренсу Эрхарту безгранично, а уважение к наставнику незыблемо. – Так о чем ты хотел посоветоваться? Полагаю, об увиденном сквозь эту Брешь?

– Верно.

Тут и Клим наконец ожил, поднял голову. После стольких совместных приключений приятели давно уже понимали друг друга с полуслова, а зачастую и вовсе без слов. Для этого не нужно было даже мысли читать – просто они находились в одном потоке.

– Я сейчас попробую кинуть тебе картинку, как Мастер учил, – сказал Вик.

– Давай, – согласился Тобиас. – Только держи образ подольше и постарайся воспроизвести цветовую гамму как можно точнее.

– Ну, цветовая гамма там… нестандартная! Девчонки, если получится, присоединяйтесь – кино будет прикольное, обещаю…

Виктор закрыл глаза, еще не договорив, и улыбка стекла с его лица. Тобиас исчез с экрана. Ева и Элинор тоже сосредоточились, силясь словить мыслеобраз Вика. Селия даже и не пыталась: понимала, что ее только-только приняли даже не в первый класс – в подготовительную группу детского сада. Не участвовал и Клим: он диковинную картинку видел утром воочию.

Минуты три спустя Виктор открыл глаза. Элинор смотрела на него восторженным, слегка затуманенным взором. На экране ноутбука снова появились лица молодых Кауницев, откровенно обескураженные.

– Что скажете? – Виктор устало обвел взглядом собравшихся.

– Изумительно! – прошептала Эль. – Это точно не наше небо…

– Тоб?

– Я в шоке, – признался тот. Его жена согласно кивнула.

– Не понравилось?

– Почему же? Впечатляет.

– Не слышу энтузиазма!

– Просто я уже видел этот… пейзаж. Мы с Евой вместе видели.

Беззвучный «где?» повис в воздухе.

– В одном офисе во Франкфурте. Офис принадлежит известной дизайнерской фирме «Баллалео»…

– Леонард Балла! – подал голос Клим, первый раз с начала встречи. – Великий человек! Я мечтал работать у него, даже послал резюме. Но мне ответили, что фирма пока не принимает новых сотрудников…

– Неудивительно, учитывая, что ее основатель и руководитель находится неизвестно где, – вставила Ева. – Нам так и сказали, когда мы пришли в головной офис.

– А что вы там делали? – поинтересовался Клим, заметно оживившись.

– Так я еще два года назад заказал «Баллалео» проект интерьера нашей школы, – охотно пояснил Тобиас. – Они согласились за него взяться, в порядке очереди. Правда, с самим Балла мне не удалось пообщаться, он тогда принимал объект где-то в Японии. Мы стали ждать. А потом появились сообщения, что Балла пропал. Мы сами подремонтировали школьный флигель, оживили стены, как могли. А этой весной…

– В конце мая, – вставила Ева.

– Да, в конце мая нас пригласили в офис «Баллалео» во Франкфурте. Показали готовый проект – чего мы уже никак не ожидали! – спросили, все ли нас устраивает. Мы, конечно, были в восторге! В общем, уточнили разные детали и ждем окончательный вариант к началу августа…

– А что насчет моего… пейзажа? – осторожно напомнил Виктор.

Тобиас понимающе покивал.

– К этому и веду. В кабинете, где мы подписывали договор, на стенах висело несколько картин. Весьма необычных. Среди них и пейзаж с зеленым небом, маленьким фиолетовым солнцем и золотыми облаками. Правда, там были еще и деревья наподобие кипарисов – редкий такой лесок…

– Ярко-синий, – снова вставила Ева.

– От кобальтового до лазурного, – уточнил ее муж-художник. – Нам сказали, что это работы самого Балла.

– Не знал, что он еще и картины пишет, – пробормотал Клим.

– Похоже, мы очень многого не знаем об этом человеке, – задумчиво подытожил Вик. – Однако теперь будет от чего оттолкнуться в поисках…

Ева пристально посмотрела на брата:

– В поисках чего, непоседа?

Но Виктор лишь повернулся к Климу: дескать, твоя очередь, дружище. И Клим твердо сказал:

– В поисках Надин.

– А в чем проблема? – Ева озадаченно нахмурила лоб. – Я только вчера звонила тете Лидии – мама просила уточнить, всем ли составом пожалуют Девоны на свадьбу. Тетя сказала, что они с Оскаром пока невыездные – по известной причине. А Надин на море отдыхает, но скоро вернется – не сегодня, так завтра… Так в чем же проблема? – младшая госпожа Кауниц буквально буравила Клима взглядом, не хуже, чем умел ее отец.

Клим набрал в легкие побольше воздуха и выпалил:

– У меня было видение. Надин в беде. Я точно знаю, что видел будущее, но не слишком далекое – скорее, совсем близкое! – и он подробно пересказал друзьям все, что ему привиделось на окраине Заповедного Леса сразу после исчезновения Бреши.

Они слушали молча, сосредоточено. Никому и в голову не пришло сомневаться в опасениях Клима. Они знали возможности друг друга и доверяли им. Клим был из рода Видящих Сквозь Время. Его видения уже не раз спасали жизни.