Дети Зари. Книга четвертая. Цветы пустыни

– Я уверен, Надин как-то связана с тем чужим миром, – в завершение сказал Клим. – А значит, и с Леонардом Балла, раз он тоже видел изумрудное небо и даже запечатлел его на картине. Возможно, это просто совпадение, но все равно стоит проверить…

– Мы с Мастером пришли к аналогичному выводу, – раздался в дверях низкий голос Теренса Эрхарта: хозяин усадьбы незаметно вошел в гостиную и слышал последние слова Галицкого.

Эмилия стояла рядом с мужем. Человеку, плохо знающему хозяйку Эрхарт-холла, она показалась бы абсолютно спокойной. Лишь во взгляде светлых глаз читалась некая отрешенность. Но для членов семьи этого было достаточно, чтобы понять: мама сильно встревожена.

На минутку в гостиной повисла напряженная тишина. Все выжидающе смотрели на Теренса. Первым не выдержал Виктор:

– Что будем делать, пап?

Но Эрхарт-старший обратился к Еве – растерянные лица четы Кауницев застыли на экране ноутбука:

– Дочь, найдешь с кем оставить ребенка? На пару часов.

– Да, пап, – выдохнула Ева.

– Рауль и Аглая дома?

– Да.

– Тобиас, передай им, что их тоже ждем. Единороги откроют проход для вас из парка имения. Ровно через час.

Тобиас кивнул:

– Мы придем, Страж.

Стоило прозвучать этому старому прозвищу, и всем, даже Селии, забившейся в угол дивана, стало понятно: положение крайне серьезное.

***

Они никогда не собирались в Заповеднике всей семьей. Вернее, объединенным кланом Эрхартов, Кауницев и Галицких.

Виктор усмехнулся про себя: да, клан – наиболее точное слово. Откликается в памяти клеток. Как-никак, его отец родился в Шотландии… хоть и давно это было.

А теперь они шли на сход клана – все члены трех семей, имеющие доступ в обитель единорогов. Даже шестилетние Тео и Дора. Родители почему-то взяли их с собой, хотя в случае необходимости двойняшки прекрасно могли побыть одни дома: они не раз доказывали, что умеют сидеть тихо, как мышки – особенно когда подслушивают разговоры старших. Вик снова улыбнулся, вспомнив, как неугомонные близнецы в итоге уснули под столом, когда отмечали восемнадцатый день рождения Элинор; правда, Эль потом уверяла его, что и она, и мама знали, что малышня там прячется… И вот они идут вместе со взрослыми на семейный совет, следом за родителями, дружно взявшись за руки – еще настолько маленькие, что умещаются вдвоем на узкой тропе…

А ведь еще, казалось бы, совсем недавно и Вик с Евой так ходили: и в Заповедник играть с Арком, и на хутор за молоком, и в лес по грибы да ягоды. Он, старший брат, крепко-крепко держал за руку сестру, поскольку та вечно норовила вырваться и убежать. А с виду была такая скромница! Правду говорят про тихий омут… Зато малышка Элинор сама не отходила от него ни на шаг и всегда во всем слушалась. Интересно, она будет такой же смиренной женой, какой была сестрой?

Виктор с нежностью глянул на невесту, и та ответила ему красноречивым взглядом: «Время покажет…» Он лишь крепче прижал Эль к себе одной рукой: им тоже хватало ширины тропинки, чтобы идти бок о бок. И не только потому, что Элинор так и осталась маленькой, жениху едва по плечо…

Арселия Кауниц отважно шагала следом, чувствуя себя весьма неоднозначно. С одной стороны, было здорово осознавать себя членом такой большой, сильной и дружной семьи, с другой – на нее вдруг всей тяжестью навалилось чувство ответственности. Правда, пока оставалось не совсем понятно, за что же отвечает она, Селия – обычная девушка, не наделенная какими-либо талантами, ничего особенного не свершившая за свои восемнадцать лет…

«Все еще впереди!» – вдруг четко прозвучало у нее в голове. Но это была не ее мысль. Селия резко обернулась.

Клим Галицкий замыкал шествие – серьезный, напряженный, замкнутый в себе. Но он кивнул ей ободряюще, посмотрел в глаза, и у нее в голове снова прозвучало:

«Я же предупреждал: ты слишком громко думаешь!»

Селия изумленно уставилась на него и не заметила толстого корня под ногами. И точно упала бы, если бы Клим не подхватил ее под локоть.

«Не зевай!» – сказал он одним взглядом.

Досадливо краснея, она отвернулась и поспешила догонять Вика и Эль.

Мастер Илларион встретил компанию под дубом, где тропа заканчивалась, упираясь в луг. Под раскидистой кроной гигантского дерева уместились все. Почва здесь была влажная, трава росистая, поэтому Клим и Виктор заранее подсуетились: принесли четыре длинных доски, несколько чурочек и соорудили лавочки, составив их квадратом.

Едва они расселись, появились Кауницы – вчетвером, без детей. Аглая с трудом сдерживала волнение, и Эмилия встала, обняла ее, усадила рядом с собой. Рауль устроился рядом с женой с другой стороны, и Селия поспешно пересела ближе к отцу. Двойняшки, не проронив ни звука, втиснулись между Евой и Элинор. В итоге так получилось, что Теренс и Мастер Илларион оказались вдвоем на одной скамье. За все это время никто и слова не проронил.

Наконец Мастер обвел всех внимательным взглядом и остановился на Теренсе, который сидел слева от него с довольно мрачным видом:

– Начинай, Страж.

Старое прозвище или, скорее, звание, прозвучавшее уже второй раз за день, словно пробудило другую, невидимую сторону личности. Перед собравшимися предстал уже не гостеприимный хозяин уютной усадьбы, не известный писатель, не муж, отец, друг. Семейный совет возглавил Страж Ключа – тот, кто пятьсот лет охранял доступ в убежище единорогов, последнее святилище Духа Земли.

– Благодарю, Великий Мастер, – коротко кивнул Страж. Титулы и звания здесь, в этом сказочном месте, в другое время были бы неуместны, однако в данный момент ощутимо подчеркивали важность события. Он так же, как до этого Мастер, обвел взглядом собравшихся.

«Нас тринадцать… Не самое воодушевляющее число! – невольно подумалось ему. – Уже не 12, но еще и не 14, как будто мы застряли в периоде трансформации…»

«До чего ж вы, люди, суеверны! – насмешливый шелест раздался в его голове. – Вечно вам знаки подавай…»

Страж обернулся: бесшумно переступая тонкими ногами, белоснежное существо вышло из тени молодых деревьев. Тот Самый! Люди стали подниматься, но гордая голова, увенчанная необычайно длинным сверкающим рогом, нетерпеливо мотнулась: мол, к чему церемонии? Встав по левое плечо Теренса, единорог замер в ожидании, словно мраморная статуя.

– Итак, нас здесь сегодня четырнадцать – хороший знак! – мягко улыбнулся Страж, дабы как-то разрядить атмосферу. – Все уже слышали, что произошло – вернее, что произойдет: наша Надин в беде, ей угрожает опасность. Что, где, почему – мы не знаем. Знаем только, что в ближайшее время, поэтому действовать надо немедля.

Тут поднял руку Рауль:

– Точнее определить дату невозможно?

Ему ответил Мастер Илларион:

– Нет. Клим понял, что это случится скоро. Однако я уже давно опасался чего-то подобного, поэтому просил молодежь приглядывать за своей родственницей – издалека, ненавязчиво, просто чтобы быть в курсе ее жизненных обстоятельств.

– Есть повод для опасений? – уточнил Рауль.

– Есть. Чуть позже расскажу, – пообещал старец.

Тут снова заговорил Страж:

– В сложившейся чрезвычайной ситуации Мастер Илларион согласился открыть нам еще одну тайну, в этот раз – личную. Выслушаем его, тогда и решим, как будем действовать… Но сначала давайте обменяемся информацией по делу – кто что успел узнать.

– Тетя Лидия сказала, что Надин отправилась отдыхать на море, – начала Ева. – Куда именно, она не знает, но точно не к ним в Ниццу. У Клима в видении тоже было море, рифы, пустынный скалистый берег – точно не гламурный курорт. Я права, Клим?

– У меня создалось четкое ощущение, что она там совсем одна, беспомощна – ей просто не у кого попросить помощи, – отозвался тот.

– Надин в принципе не из тех, кто просит о помощи: она всегда все делает сама, – напомнил им Виктор.

– Верно, – согласился Клим. – И тем не менее, я остро чувствовал некую безысходность – не знаю, как это объяснить…

– Мы уже поняли, не переживай, – вмешался Теренс. – Однако в данный момент наша родственница действительно в полном порядке – это мы все ощущаем, так ведь? – он посмотрел на жену, затем на старшую дочь, самую близкую подругу Надин – настолько, насколько та вообще могла кого-то к себе подпустить.

И Эмилия, и Ева утвердительно кивнули.

– Итак, мы пока не знаем, где находится наша звездочка. Но есть серьезное подозрение, что тут не обошлось без второй звезды… Кстати, где-нибудь можно увидеть картины этого нового Леонардо? – Теренс обратился к Тобиасу.

– Леонард Балла – не художник… то есть художник в широком смысле, но не живописец, – запутавшись в терминологии, Тоб жестами изобразил человека за мольбертом, и собравшиеся невольно улыбнулись, а шире всех Рауль: получилось очень похоже на дирижера за пультом. – Я наводил справки, порылся в интернете. Там вы найдете только произведения Джакомо Балла, одного из основоположников итальянского футуризма: они довольно абстрактны, с претензией на «разорванное движение», «подвижный свет» и метафизику, хотя Джакомо, при желании, мог работать в любой манере… Не знаю, является ли тот итальянский Балла родственником нашего – Леонард, как известно, родом из Венгрии…

– Они не родственники, – вдруг вставил Мастер Илларион. – Я проверял.

Все с любопытством посмотрели на старца – когда это он успел проверить? Но Мастер больше ничего не сказал, и Тобиас продолжил:

– О том, что Леонард писал картины, мы узнали, только посетив офис «Баллалео» во Франкфурте. Сегодня выходной, я не смог туда дозвониться, но завтра позвоню, попытаюсь что-то узнать о происхождении того полотна, что интересует нас – о пейзаже с изумрудным небом и пурпурным солнцем. Хотя остальные два тоже весьма занятны: вроде написаны с фотографической точностью, но при этом в каждом – своя загадка. Я бы с удовольствием взглянул на них еще раз…

– У тебя будет такая возможность, – сказал Теренс. – Давай съездим туда вместе: что-то меня вдруг резко потянуло во Франкфурт.

Тобиас с готовностью кивнул. Тут снова подал голос Рауль Кауниц:

– Как я понимаю, вы уже не сомневаетесь в том, что существует некая связь между известным дизайнером Леонардом Балла, исчезнувшем больше года назад, нашей Надин и каким-то параллельным миром, проход в который обнаружил Виктор? Кстати, любопытно было бы на него посмотреть… Не на Виктора – на проход!

Теренс вопросительно взглянул на Мастера Иллариона – тот поморщился, но ответил:

– Посмотреть можно, если не лень вставать с первыми петухами, – проворчал он, живо напомнив ученикам свою предыдущую ипостась, ворчливого лесника Лавра Лукича. – Только это не проход, а так, замочная скважина… Поскольку мир тот запечатан.

– Запечатан? Значит, туда невозможно попасть? – разочарованно спросил Виктор.

– Очень на это надеюсь, – отрезал старец.

– А где же тогда Балла подглядел изумрудное небо? – не отставал Виктор. – Я уже предположил, что парень из наших – путешествует по разным мирам, а потом их рисует.

– Признаюсь, я тоже так подумал, – поддержал друга Тобиас, а Ева и Эль кивнули в знак согласия.

– Что гадать-то? Вот найдем этого Балла и спросим, – заявил Клим.

– Очень на это надеюсь, – повторил Мастер Илларион. – Теперь мы просто обязаны его найти.

Безмолвный «почему?» повис над поляной.

– Есть вероятность, что Балла как-то связан с Гуалтиеро, Великим Мастером Проводником, потомками которого являются большинство здесь собравшихся, – веско проговорил старец.

Кауницы, Галицкие и Эрхарты встревоженно переглянулись. Все помнили портрет Гуалтиеро в тайной галерее Великой Девятки, в архиве Магистериума, который до сих пор хранился в имении Кауницев. Откровенно говоря, портрет производил не самое благоприятное впечатление: надменное лицо испанского гранда в черном камзоле с широким белым воротником, подчеркивающем смуглость кожи, и колючие глаза под сурово сдвинутыми бровями. А ведь картину писал не кто иной, как сам Илларион!

Общую мысль дерзнул высказать Рауль:

– Похоже, дед, ты слегка недолюбливал старину Гуалтиеро, раз изобразил его столь… несимпатичным?

Мастер смерил правнука снисходительным взглядом:

– Да что ты понимаешь? Гуалтиеро был моим напарником – а в некоторых случаях это больше чем друг…

– И как с ним связан запечатанный мир? – снова за всех спросил Рауль.

Старец не ответил. Они ждали, но Илларион сидел, опустив взгляд на свои руки, сжимающие посох, и молчал. Казалось, он вдруг ушел в себя и забыл о присутствующих. Или просто не находит в себе сил, чтобы открыть правду.

И тогда за него ответил единорог:

«Запечатанный мир – это могила Великого Мастера Гуалтиеро».

Интермедия 2. Запись в дневнике

«Кто и когда придумал это пошлое клише, что настоящий мужчина в жизни должен сделать три вещи: посадить дерево, построить дом и родить сына? Ладно, один брякнул, не подумав, но ведь эту «великую мудрость» так часто цитируют! Неужели кому-то действительно кажется, что этого достаточно?!

Вообще это очень вольная интерпретация цитаты из Талмуда, но там не говориться о жизни в целом, лишь дается практический совет молодому мужчине: «Человек должен сначала построить дом и посадить виноградник, а потом только жениться». А что, весьма дельная подсказка! В особенности про виноградник…

Если же смотреть на вышеупомянутую мудрость как на метафору, да еще разобрать ее подетально, препарировать задачу, так сказать, получается следующее:

Посадить дерево – это отношение человека к природе: взял – восполни! Учитывая, сколько древесины сжигает человек на строительство и отопление своего жилища, для приготовления пищи и так далее, каждый, по-хорошему, должен посадить с десяток акров леса. Насчет прочих природных ресурсов даже не знаю что сказать…

Построить дом – значит, сделать что-то для общества. Тут уже кто как сможет: для всего человечества или для своей маленькой семьи. Главное, быть честным с самим собой, оценивая свои возможности… И да, создавая, хорошо бы не разрушать: ведь в первоначальную максиму не входит задача разрушить дом соседа…

Родить сына – это понятно: продолжить свой род. Судя по тому, как растет население планеты, эта часть предназначения у мужчин пока получается лучше всего. Но потомков надо еще и воспитать. А с этим сложнее…

Так, теперь смотрим, что из перечисленного сделал я. Что успел сделать за весьма долгую жизнь. Итак:

Посадил три сада и один парк. Не собственными руками, конечно, просто дал указание и денег, но все же…

Детей наплодил достаточно – не как арабский шейх, разумеется, зато всех воспитал. Кроме наследника. Но это отдельная тема, слишком болезненная, тут отшутиться не получится…

И наконец, дом. Собственно, ради этого я и затеял сегодняшнюю писанину. Чтобы похвастаться – хотя бы перед самим собой, раз уж больше никого нет поблизости. Дворцов я построил несколько – опять же, не своими руками, просто выделил средства на строительство. А сегодня я воздвиг дом! Собственноручно! Не дворец, конечно, но есть стены и крыша. Главное – крыша! Осточертело смотреть на чужое небо…»

Глава 6. На краю света

Надин вышла из здания маленького аэропорта и потянула ноздрями воздух. Влажный бриз с моря услужливо предоставил целый букет запахов. Увы, не то! Близко, но не то. Запах События она бы почуяла за версту. А тут пахло большим портом: в первую очередь, толпами нелегальных иммигрантов, спешащих дальше, в материковую Европу, поскольку в бедной Греции ловить нечего – а также неизменной скумбрией, цитрусами и какой-то смолой… Точно, мастикой: только здесь, на Хиосе, добывают смолу мастичного дерева.

А еще отчетливо проскальзывали пряные ароматы Азии. И немудрено, ведь отсюда до Турции было всего семь километров… Надин огляделась: так вот он какой, последний греческий форт, именующий себя родиной Гомера! Маленький остров со святилищем Аполлона, которому уже четыре тысячи лет – какая еще европейская страна может похвастаться столь древней историей? Надин часто бывала в Греции, настолько часто, что немного понимала греческий. Однако на Хиосе оказалась впервые – остров был недостаточно обустроен для любителей комфортного отдыха.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.