Онтологически человек: Истинное желание

– Ага, – пробормотал Блейз. – Припыли, значит…

Он близоруко поморгал, вглядываясь в туман, положил весло на дно лодки и начал, неловко балансируя, продвигаться по носу дальше. Лодка задрожала, Блейз взмахнул руками, Ланс рванулся было вперед, понимая уже, что не успеет – и тут из воздуха появилась крошечная белая ладонь и без всякого усилия поймала отшельника за шиворот.

– Приплыли, приплыли, – подтвердил звонкий голос из ниоткуда.

Ланс застыл. Облака под днищем стремительно расползались, открывая луга далеко внизу.

Блейз, покряхтывая, выпрямился и протянул ему руку. Ланс вцепился в нее, как во сне, и протянул другую Джиневре.

Их дернуло – и он не успел понять, как оказался на подоконнике. Лодка их была пришвартована к окну, высокому и узкому. Она покачивалась, как на невидимых волнах, но под ней ничего не было – только воздух, и синие, синие скалы и зеленые поля далеко внизу. Ланс спрыгнул на пол, повернулся, взял королеву за талию и поставил рядом с собой. На мгновение его окатил запах – теплый, едва слышный запах влажной ткани, на которой осели капли тумана, и кожи под ней.

Ланс торопливо сделал шаг в сторону и одернул куртку.

Мелькнул белый силуэт, и все поплыло. Ланс только успел понять, что это дану. Она была белая, белая – не как пена, или облако, или мрамор – как замочная скважина, сквозь которую бьет луч, замочная скважина в двери в никуда. Он не мог разглядеть ни ее фигуры, ни ее лица – он только знал, что это ее, ее одну он искал всегда, всегда, во всех, и если она прикажет ему – он не сможет ослушаться, и если он сделает еще шаг, и толкнет эту дверь, и она распахнется – то больше будет ни страдания, ни боли, только забвение и тишина, сладчайшая тишина. Ланс понял это – и с ужасом рванулся назад, в себя обратно, туда, где были боль, и отчаяние, и одиночество – но они были, и чувствовать их означало быть, быть им самим.

Каким-то неведомым чувством он ощутил, что она улыбнулась – и мир сделался четким.

Перед ним стояла дану – белая, в белом, чем-то похожая на Деву Озера, и только. Больше не похожая на разрыв в мировой ткани. Ланс оглянулся на королеву – и у него заныло нёбо. На волосах и воротнике у нее осели капли тумана, и влажная прядь надо лбом потемнела от росы. Под глазами залегли тени, и усталая морщинка пряталась в углу рта, и помада ее местами стерлась, потому что она кусала губы, пока ехала в лодке, и не замечала этого. Он никогда не видел ее такой красивой – она смотрела вперед спокойно и прямо. Она была человек, она была женщина и королева, и Ланс знал, что так же она будет смотреть в лицо самой смерти.

Не ради него. Но это было неважно.

– Здравствуй, Эйрмид, – сказал Блейз.

– Здравствуй, Блейз, – сказала дану и прижмурилась, как кошка, съевшая рыбку. – Какими судьбами?

– Мы ищем Артура, – сказал Блейз. – Короля людей.

Дану скроила печальную гримаску:

– Блейз, миленький, ты же знаешь, я в таких масштабах не работаю. Но, – она просияла, – я знаю кое-кого, кто будет очень рад услышать новости!

– Ты ждала нас? – спросил Блейз.

Дану прижмурилась:

– Не обязательно вас, но… – она хихикнула, как девчонка. – игра пошла на новый круг! Что-то должно было произойти.

Ланс увидел, как у Блейза напряглись плечи.

– Ты играешь? – спросил он.

– Нет. Вран играет, – она блеснула глазами. – Иначе бы вас тут не было. Но – тссс! – она опять засмеялась. – Лучше считай, что я тебе этого не говорила. – Она обернулась к остальным. – Пойдемте. Не бойтесь, Башня вас не тронет. Вы мои гости.

– Игра? – шепотом спросила королева у Блейза. – С кем?

Дану бросила на нее взгляд через плечо:

– С Единым, разумеется!

Дану приложила палец к губам. Глаза у нее блестели. Они услышали голоса.

– …меня не может не интересовать твой прогноз по ситуации, – произнес первый голос, ровный и прохладный.

– Прогноз, – хмыкнул второй голос, низкий и тяжелый. Лансу против воли представилось орудие, медленно наводящее пушку на собеседника. – Камелот свернулся. Стандартная схема – фир болг сворачивает вокруг себя локус, локус исчерпывает свои ресурсы до дна, локус раскрывается. У тебя есть какие-то основания полагать, что все пойдет не как обычно?

– Если произойдет вмешательство… да.

– Завет запрещает нам вмешиваться в дела людей.

Первый голос невесело усмехнулся:

– Вран, ты прекрасно знаешь, о чьем вмешательстве идет речь.

Эйрмид театральным жестом вскинула руки – высокие двери скользнули в стороны. Ланс увидел круглый зал с картой Камелота на стене. Сидящий перед ней в центре зала резко развернулся вместе с троном. Стоящий сбоку, у окна, дану в широкополых шелковых одеждах смерил взглядом вошедших и тихо засмеялся:

– Примерно это я и имел в виду.

Ланс моргнул. Оба они были какие-то знакомые – или, может, все дану были просто на одно лицо, как во сне, когда кажется, что ты всех знал и всех забыл.

Сидящий дану воздвигся с трона и вперился взглядом в Блейза. Потом очень медленно склонил голову, приветствуя. Ланс понял, что сходство с орудием ему не померещилось.

– Чем обязан? – вопросил черный дану.

Блейз близоруко поморгал:

– Мы ищем Артура. Короля Камелота.

Дану, стоящий у окна, вскинул голову, будто хотел что-то сказать, но одернул себя. Блейз бросил на него быстрый взгляд.

Черный дану перехватил его и медленно развернулся к стоящему у окна.

– Гатта, – усмехнулся он – как скала разверзлась. – Ты просил что-нибудь у Единого?

Гатта – видимо, так звали дану – обхватил себя за локти. Зашуршал шелк.

– И что, если так, Вран? – дану изогнул тонкие губы. – И кот может смотреть на короля.

– Ты прекрасно знаешь, чего это стоит, – бросил черный.

– Нельзя отменить истинное желание, – тихо произнес Гатта.

Эйрмид скользнула между ними, погладила черного по плечу, улыбнулась Гатте и развернулась к Врану:

– Игра пошла на новый круг. И ты прекрасно знаешь, как это всегда бывает.

– Я бы не был так уверен, – буркнул черный.

– Бог не играет в кости, – тихо сказал Блейз.

– О, – возразила Эйрмид. – Еще как играет. И страшно жульничает. На наше счастье. Но, – она подняла палец, – я думаю, для начала нам следует прояснить ставки. – Она обвела сияющим взглядом присутствующих, остановилась на черном и приглашающе улыбнулась. – Итак?

Вран скрестил руки на груди:

– Авалон. Я всегда ставлю Авалон.

Эйрмид прикусила губу и покачала головой. Черный посмотрел на нее исподлобья:

– Я сделал ход и выиграл. Это все, что имеет значение.

Дану комически закатила глаза, но повернулась к следующей жертве:

– Гатта?

Гатта, разглядывавший ногти, поднял на нее глаза и мягко улыбнулся:

– Не думаю, что моя ставка что-то значит. Одно мертвое человеческое дитя бросит свое желание на весы – и оно перевесит. Человек – это венец творения, а кто я? Всего лишь Эльфин. – Он повернул голову и глянул прямо на Ланса – и Ланс понял, где и когда видел это спокойное, удлиненное лицо. Это был тот дану, за которым в Город Солнца пришел Мерлин. Тот, ради кого колдун разрушил Город. Ланс будто прирос к месту.

Он вдруг ощутил руку на плече.

– Не надо так, – тихо, но твердо сказал Блейз. Чёрный дану дернул углом рта, усмехаясь чему-то своему, и перевёл тяжёлый взгляд на Эльфина:

– Да, Гатта. Не надо.

Эльфин смиренно опустил очи:

– Как скажешь, Вран, – прошелестел он. – Я всего лишь завидую. Не все из нас решают дилемму Авраама с такой… лёгкостью.

У черного по скуле прошел желвак. Он набрал было в грудь воздуха, чтобы ответить, но белая его опередила:

– Разумеется, – промурлыкала Эйрмид. – А если ты будешь паинькой, Гатта, я скажу тебе, почему.

Эльфин вскинул на нее глаза. Зрачки у него были вертикальные:

– Просвети меня.

– Ты всегда путаешь игроков с фигурами на доске. А зря. – Она обернулась к гостям. – Самое время спросить, чего желают смертные. – Она снова приглашающе улыбнулась. – Итак, чего желает дочерь Евы?

– Я ищу Артура, – сказала королева.

– Нет-нет-нет, – белая защелкала языком. – Я спросила не «что ты делаешь», а «чего ты хочешь». Каково твое истинное желание? Чего жаждет твое сердце?

По лицу королевы прошла тень:

– Какое вам дело до моего сердца? – резко сказала она. – Я прошу у вас помощи. Либо помогите мне и назовите свою цену – либо откажите. Что вам нужно? Золото? Оружие? Люди? Поклонение? Жертвы?

Эльфин издал стон и картинно заслонился рукавом. На лице у черного появилось брезгливое выражение:

– Вы серьезно? И что вы будете делать, если я сейчас запрошу у вас пятьсот жареных младенцев, Ваше Величество?

Королева побледнела.

Белая бросила на черного укоризненный взгляд.

– Не пугай девочку, пожалуйста. Ей, наверное, просто никто ничего не объяснил.

Белая скользнула к королеве, приобняла ее за плечи и повела вокруг рукой.

Стены вдруг пропали. Все исчезло. Осталась только тьма, и где-то в вышине над ней – полоса Млечного пути.

– Это Аннуин, – прошептал голос Эйрмид совсем близко. – Аннуин включает в себя все.

Небо начало вращаться – медленно, постепенно ускоряясь.

– Человек – венец творения, – промурлыкал голос дану, так, что у Ланса по спине пошли мурашки. Небо понеслось, как карусель. – Человек тоже включает в себя все.

Млечный путь завился штопором и вонзился ему в зрачок.

– Человек, расставаясь с телом, оказывается в Аннуине.

Замелькали образы, будто кто-то быстро-быстро завертел волшебный фонарь – Город Солнца рушится; колдун стоит на развалинах и смеется; самолет выходит из пике и сталкивается с драконом – у самого иллюминатора мелькает кожистая морда; король опускает вниз Экскалибур, посвящая в рыцари; Элейна вскидывает руки и тянется, простыня падает с нее вниз; Дева Озера поворачивает стеклянное лицо и спрашивает – чего ты хочешь, Ланс?

– В Аннуине имеют значение только истинные желания.

Королева. Королева, которая смотрит на него, чуть приподняв голову, смотрит с восхищением и благодарностью. Она тянется к нему, и когда она целует его мягкими губами, раскрываясь, как цветок, это правильно. Когда она отрывается от него, у нее на ресницах дрожат слезы, и от этого глаза у нее еще голубее. Она смаргивает и улыбается.

Он опускает глаза и видит в руке Экскалибур. Он знает, что пойдет сражаться и победит.

«Я буду гордиться вами, Ланс. Если вы позволите», – говорит королева.

Вспыхивает белое солнце – и все меркнет.

Ланс вздрогнул и очнулся. Он опять стоял в Башне, на мраморном полу. Черный дану со своего трона разглядывал их со скучающим видом. Дану, стоящий у окна поодаль, выглядел бесстрастно. Белая дану рассматривала королеву, склонив голову к плечу.

А королева смотрела на нее, не опуская взгляда, и по лицу ее текли слезы.

– Мое истинное желание не может быть выполнено, – прошептала она.

Белая дану покачала головой:

– Третий и последний раз я спрашиваю тебя, – ее тихий голос наполнил зал, – дочь Евы, чего ты хочешь?

Королева сглотнула, шмыгнула носом и сжала руки за спиной:

– Я хочу, чтобы Артур вернулся. Чтобы мы жили с ним долго и счастливо, чтобы у нас были дети, чтобы… чтобы Камелот не стоял между ним и мной. Чтобы он любил меня больше, чем Камелот! Но это невозможно, – она провела ладонью по щеке, стирая слезы. – Я знаю, что это невозможно.

Белая дану улыбнулась:

– По правилам – да. Но мы уже выяснили, что казино жульничает – и всегда выигрывает, – она повернулась к Лансу. – А чего хочешь ты, мальчик?

Ланс посмотрел на нее и понял, что она знает. Он перевел взгляд на дану в сером у окна.

– Не думаю, что моя ставка что-то значит, – сказал Ланс.

Эльфин поднял бровь. Эйрмид засмеялась.

– Я понимаю, почему ты не хочешь говорить. Но, так уж и быть, я засвидетельствую твое желание, – она кинула шкодливый взгляд на Эльфина, – по старой памяти. Никто не лишал меня права говорить за мертвых.

Эльфин поморщился:

– И чего ты добиваешься?

– Мне интересно! – Эйрмид широко улыбнулась. – И теперь я, Эйрмид, добавлю к игре свою ставку. Если святой отец согласится оказать мне небольшую услугу.

– Какую? – подбираясь, спросил Блейз.

Дан прижмурилась:

– Ничего такого, что противоречит вашим обетам.

Блейз кивнул:

– Хорошо.

Дану улыбнулась:

– Отлично. Тогда вот мое желание… – она сделала драматическую паузу, – да будет воля Единого!

– Что? – возмутился Гатта. – Поверить не могу! Зачем это тебе?

Эйрмид прижмурилась:

– Мы, смертные, Авалон, Камелот, Аннуин… Столько взаимоисключающих желаний! Я просто хочу посмотреть, как Единый выкрутится, выполняя их все. – Она потянулась. – А то мне самой не приходит в голову, как можно это учинить с соблюдением свободы воли всех участников.

– Это к вопросу о дилемме Авраама, – с явным удовольствием в голосе добавил Вран.

Эйрмид повернулась к Блейзу:

– А теперь услуга, – она предвкушающе улыбнулась. – Вы отслужите мне мессу, святой отец.

Блейз поморгал:

– И все?

– И все.

– Я мог бы и просто… – рассеянно сказал Блейз.

Вран встал:

– Только не здесь! – решительно заявил он.

– Не здесь, – быстро согласилась Эйрмид. – У меня.

Вран скривился:

– И я тебе и так скажу, какой будет результат – задняя верхняя теменная доля головного мозга.

Эйрмид улыбнулась:

– Проверить никогда не помешает. Когда еще найдешь годного святого, – она подхватила Блейза под локоть. – Пойдемте, святой отец. Позаботься о детях, будь добр.

Они скрылись за дверьми. Створки бесшумно сомкнулись. Вран смерил оставшихся взглядом.

– Вы нам поможете? – спросила королева.

Эльфин хотел что-то сказать. Вран неприятно улыбнулся и пригвоздил его взглядом к подоконнику:

– Как мы обсуждали до вашего прихода – Завет Авалона запрещает нам вмешательство в дела людей. Но, – черный дану перевел взгляд на королеву, – я знаю кое-кого, кто имеет такое право, может ходить в Аннуине и неравнодушен к вашей ситуации. Я думаю, ему будет нетрудно вам помочь. Если вы сумеете его уговорить, конечно.

Дану сделал короткий жест. Двери со стуком распахнулись.

Ланс обернулся и коротко выдохнул.

За порогом был берег озера.

[3x03] хоровод

Двери за ними захлопнулись со стуком – а когда Ланс оглянулся, никаких дверей уже не было.

Они стояли на узкой кромке берега, на невысоком обрыве. Вода под ним была зеленая от проступавших снизу водорослей и сосновых крон, бросавших отражение сверху. По правую руку высился холм – идеально треугольный, как на схеме.

Королева судорожно вздохнула и сжала его ладонь.

– Вот где это… – вырвалось у нее.

– Вы знаете это место? – спросил Ланс.

Королева прижала руку к лицу, будто пытаясь остановить готовые вырваться слова.

– Да, – наконец, сказала она. – Да. А вы, Ланс?

Он прищурился, вглядываясь вдаль. На другой стороне озера, на траве у самой кромки воды над чем-то вроде шахматной доски сидели двое. Тоже играют, наверное, подумал Ланс.

– Я тут жил. Одно время, – сказал он. – Пойдемте, я знаю, как тут выйти.

Озеро не помогало им – но и не мешало. Это был, в общем, почти обычный лес, только очень уж яркий. Как витражное стекло в соборе, когда смотришь из темноты. Сосны, пихты, кедры… с кедрами было неудобней всего – они росли то вверх, то горизонтально, топорща ветви, как гребенку. Вывороченные из земли стволы тянули в разные стороны узловатые корни. По ним стелился мох – яркий, как свежепокрашенный забор, и мягкий, как ковер. Через все это приходилось перелезать, протискиваться, раздвигая плечом ветки с мягкими иглами, отводить с пути нависающие заросли.

Это было… это было хорошо. Ланс поймал себя на странном чувстве – пока они так пробираются через чащу, с ними ничего не может случиться. Это были препятствия – но несложные и какие-то ненастоящие. Будто созданные для того, чтобы им было, что делать и как находиться вместе, не чувствуя неловкости.

Королева чертыхнулась и остановилась. Ланс замер.

Королева присела на поваленный ствол и вздохнула, стягивая туфельку и вытряхивая из нее камешек. Ее городской наряд, конечно, совсем не подходил для дебрей.

– Чулок порвала, – с досадой сказала она и фыркнула. – Хороша я, да?

Очень, чуть было честно не сказал Ланс, но вовремя прикусил язык.

Королева надела туфельку, притопнула и хмыкнула:

– Хотя, полагаю, авалоновцам без разницы. Хоть в шкурах прыгай, хоть корону нацепи – все им одно. С высоты своей… вековой мудрости, – она вздернула губу. Лансу показалось, что она сейчас зашипит, как кошка.

– Присядьте, Ланс, – королева светским жестом указала на бревно рядом с собой. Ланс осторожно опустился рядом – так, чтобы случайно не коснуться ее коленом. Королева расправила юбку, сцепила пальцы перед собой и внимательно посмотрела на него:

– Что вы знаете об этом месте, Ланс? Кто тут живет? И что им – или ему, или ей – может быть нужно? Что мы можем предложить?

Ланс задумался.

– Здесь живет Дева Озера, – сказал он. – И Мерлин, – подумав, добавил он. – Кажется. Но я не знаю, что им нужно.

– Мерлин… – королева нахмурилась. – А как вы сюда попали? Это ведь Авалон.

Ланс сорвал сосновую ветку и принялся обрывать с нее иголки.

– Я родился… в другом месте, – медленно произнес он. – Его больше нет. Меня притащил колдун. Не знаю, зачем. Я предлагал свою службу Деве Озера. Она не приняла ее. Но она отправила меня в Камелот. Остальное вы знаете.

– Они что-нибудь от вас хотели? Что-нибудь у вас спрашивали?

Ланс покачал головой:

– Вы же видели сегодня. Они все одинаковые. Они всегда спрашивают, чего ты хочешь, и выкручивают тебя, как полотенце, а потом бросают. Им нельзя верить, им нельзя доверять. Я не знаю, откуда они такие, я не знаю, зачем и почему они все это делают. Они… – Ланс махнул рукой. – С драконами проще, Ваше Величество. Они могут только убить тебя, и все.

Он в сердцах отбросил сломанный прутик.

Королева погрызла ноготь.

– Да, – сказала она. – Но Артур считал Мерлина своим другом. Собственно, кажется, это была единственная причина, по которой он его терпел, с такими-то выкрутасами. Советник из него…

– Разве Его Величество никогда не ошибался в тех, кто его окружает? – негромко спросил Ланс.

Королева резко отвернулась в сторону. На щеках у нее зацвели пятна.

– О, – тихо сказала она. – Еще как.

– Я не вас имел в виду! – выпалил Ланс, и сам мучительно покраснел.

Королева прикусила губу, наклонилась и успокаивающе потрепала его по колену:

– Я знаю, Ланс.

Она встала и резким движением отряхнула юбку.

– Но наша единственная надежда в том, что с Мерлином он не ошибся.

В конце концов кедры-стланцы сменились отчетливой тропой, вьющейся по берегу, между озером и рядом высоких сосен, стройных, как колонны. Она пронырнула между корней, свернула раз, другой и третий и заросли расступились, открывая берег и двоих на берегу.

Мерлин в расхристанной рубахе лежал, опираясь на локоть и разглядывал платок перед собой. На платке грудилась какая-то мелочь – ветки и камушки. Дева Озера сидела на траве напротив – можно было разглядеть тонкий профиль и белое плечо, выступающее из ворота платья.

Мерлин подобрал несколько камушков и разложил их ромбом. Дану задумалась, потянулась к воде, зачерпнула горсть и принялась капать на ткань так, чтобы вокруг оставалась череда пятен, завиваясь спиралью. Колдун подпер подбородок кулаком и замер. Потом протянул длинную руку, вынул у дану из-за приостренного уха белый цветок и водрузил в центр. Она быстро наклонилась, сорвала несколько травинок и добавила их к спирали.

Колдун почесал бровь и сел:

– Да, – сказал он. – Пожалуй, так. – Он поднял глаза от своего хлама и обнаружил пришельцев. – Ух ты, люди!

– Вран их прислал, – с легким недовольством сказала дану, не оглядываясь. – Хотела бы я знать, зачем.

– Так давай спросим! – жизнерадостно предложил колдун, вскакивая на ноги. – Здравствуйте, люди! Вы кто?

У королевы побелели губы:

– Ты не помнишь? – едва выговорила она.

– А должен? Нет-нет, не отвечай, я сейчас… – Он свел брови и зажмурился. Не открывая глаз, наставил палец на королеву. – Роза, поклонение, человек-женщина, ножны, Артур, – он перевел палец на Ланса. – Ясень, поклонение, сиротка, Сын Солнца, Гвальхмаи. – Колдун распахнул глаза. – Джиневра? Ланс? Какого черта вы тут делаете?

Джиневра облегченно выдохнула:

– Какого черта ты сам тут делаешь?! И где Артур?

– В смысле – где Артур? – удивился колдун. – Он же к тебе вернулся?

– Не вернулся, – тихо произнесла Джиневра.

Колдун затряс головой:

– Нет, погоди, я же специально посмотрел – толпа народу, Артур такой довольный… ты там точно была, платье у тебя еще такое было… на сугроб похожее…

– Это была наша свадьба, – терпеливо сказала Джиневра. – Это было раньше.

Мерлин посмотрел на дану.

– Может быть, ты не с той стороны Реки посмотрел? – предположила она.

Колдун задумался:

– Да нет, не может быть. Я же специально еще проверил. А ну-ка пойдемте…

Он торопливо зашагал прочь. Остальным ничего не оставалось, как следовать за ним.

Дом был не тот, в котором когда-то жил Ланс, но сходный – гладкий белый куб без окон и без дверей. На поляне перед ним росло стеклянное деревце в человеческий рост. На нем висели стеклянные яблоки, очень похожие на шары, которыми на Рождество украшают елку. Некоторые светились изнутри. Колдун нашел одно, светящееся золотистым изнутри и пристально уставился на него.

– Не понимаю, – пробормотал он и повернулся к Джиневре. – Послушай сама.

Он щелкнул по яблоку. Оно зазвенело. Ланс вздрогнул – ему показалось, что он услышал счастливый смех на два голоса, и ему немедленно стало мучительно неловко. Он слишком часто слышал такое во дворце.

Королева покачала головой.

– Это наша свадьба, – тихо произнесла она. – Ты дарил нам такое. Разве ты не помнишь?

– Да нет же, – повторил колдун. – Это не запись. Это то, что происходит сейчас. Вот, смотри, – он щелкнул по прозрачному яблоку на ветке. В хрустале мимолетно отразился силуэт королевы. Он засветился темно-зеленым. Колдун щелкнул по нему еще раз, и он запел, как колокол. Безнадежная, глубокая печаль сомкнулась над головами, как омут. Ланс сглотнул. Колдун торопливо прикрыл яблоко ладонью.

– Это то, что происходит сейчас с тобой, – пояснил он.

– Да, – сказала королева.

Повисла пауза. Колдун повернулся к дану:

– Где я ошибся? – спросил он.

Фея стояла под деревцем, запрокинув голову вверх:

– Ты не ошибся, – сказала она. – Человек, выходя из тела, оказывается в Аннуине. В Аннуине имеют значение только истинные желания. Артур перешел Реку – и вот результат.

Колдун нахмурился:

– Так не должно было быть. Артур планировал вернуться. Его должно было притянуть обратно. Он хотел вернуться, уж настолько-то я его знаю! Он хотел, чтобы на Камелот не нападала всякая случайная нечисть, он хотел решить эту проблему и вернуться назад. В свой обожаемый Камелот в силе и славе, – он покосился на Джиневру. – К тебе, опять же.

– Он не вернулся, – тихо сказала королева.

Фея пристально посмотрела на нее:

– Не вернулся совсем? Или что-то произошло? План был в том, что ты будешь его ждать и по твоему ожиданию он найдет дорогу обратно.

Королева сжала обручальное кольцо на пальце.

– Он… вернулся. А потом я поняла, что это не он. Не Артур. Я ринулась искать его. Блейз помог нам добраться сюда.

Колдун закрыл лицо руками и что-то невнятно зашипел.

Фея погладила его по плечу и перевела взгляд на Джиневру.

– А, – сказала дану. – Это все объясняет. Артур попал в истинное мгновение. – Увидев непонимающее лицо, она вздохнула и начала объяснять. – Из Аннуина ничего не исчезает. Время – только одно из его измерений. Люди в Срединных землях всегда движутся по времени в одном направлении, но на самом деле время нелинейно. По нему можно перемещаться в любую сторону или не перемещаться вообще. В Аннуине играют роль только истинные желания – и, видимо, Артура выплеснуло в то мгновение его жизни, когда он полностью совпадал с собой, со своим истинным желанием, и оно было максимально воплощено. В то мгновение, когда он был максимально настоящим. – Дану коротко вздохнула. – Вообще-то, это невероятная удача для человека. И для дану тоже. Я думаю, в пределах мира, существующего до конца света, ничего более хорошего с Артуром произойти бы не могло.

– Этого мало, – сказал Мерлин.

– Это очень много, – сказала дану. – Ты опять судишь всех по себе.

Мерлин чуть наклонился и аккуратно подцепил ее за подбородок пальцем:

– Ты бы отказалась от того, что узнала за Рекой? – мягко спросил он. – Ты бы позволила кому-то решить, что ты не должна знать таких вещей, потому что не выдержишь?