Основы психотерапии

Современников Лафатера его способности и пугали, и восхищали, его неоднократно (впрочем, безуспешно) пытались дискредитировать. Так, например, Гёте вместо своего портрета послал ему чужой. Лафатер отказался признать в изображенном великого писателя, о чем и сообщил Гёте письмом. Об уважении, окружавшем Лафатера в глазах современников, ярко свидетельствовал, между прочим, тон, каким Карамзин в «Письмах русского путешественника», повествовал о встрече с ученым. На писателя произвело огромное впечатление, как изложение деловой стороны предмета поминутно прерывалось у Лафатера иллюстрациями, он с легкостью цитировал физиономические наблюдения Иисуса сына Сирахова, Цицерона, Монтеня, Бэкона, Лейбница.

На философские взгляды Лафатера влияли одновременно и пиетизм, и либерализм, он отождествлял Веру и Любовь, стремясь найти гармонию между религией и наукой. Будучи горячим поклонником Месмера, он стремился примирить «животный магнетизм» с одной стороны со спиритуализмом, а с другой – с научным позитивизмом.

По оценкам самого Лафатера, в-целом его научный проект потерпел фиаско. Ему не удалось заглянуть в лицо Бога, не удалось и примирить науку и религию. Карамзин вспоминал, как Лафатер предавался отчаянию при мысли о непознаваемости существа вещей, приводя в пример кающегося царя Давида, ослепленного Небесным Светом.

В 1801 году Лафатер был убит пьяными французскими мародерами. Несмотря на скептическое отношение Лафатера к результатам своего научного поиска, идеи, заложенные им в физиогномике, на многие десятилетия определили направление развития швейцарской психологии и во многом повлияли на формирование психологической диагностики. Достаточно упомянуть работы таких видных ученых как Юнг, Кречмер, Роршарх, Зонди.

Несмотря на то, что Месмер первым предпринял попытку экспериментального изучения психотерапевтических отношений, до тех пор использовавшихся только в магических опытах – в его практике существовал раппорт (словесный или невербалный контакт гипнотизирующего и гипнотизируемого) – Месмер не уделил должного внимания этому феномену. Когда его ученик и последователь маркиз Шастене де Пюсегюр в 1784 г. сообщил о своем открытии сомнамбулизма (наиболее глубокая степень гипнотического состояния) и возможности войти в словесную связь с магнетизируемым, Месмер, уже сталкивавшийся с подобным явлением, отмахнулся от этого факта, как от малозначащего. Готовясь к диспуту с научной комиссией Французской Академии, он сконцентрировался исключительно на физиологической стороне гипноза. Пюсегюр же положил начало психологии измененных состояний сознания.

Исчезновение Месмера не повлияло на уже успевшую возникнуть в Европе моду на чувственность. Опыты магнетизеров будоражили умы в конце XVIII – начале XIX столетий – время рассвета романтической чувствительности. По всей Европе проходили выступления магнетизеров, создавались магнетические общества, публиковались головокружительные результаты носителей магнетической силы.

Широкое увлечение магнетизмом невольно приковывало внимание научно мыслящих людей. Большинство из них, веря выводам комиссий Венского университета и Французской академии, считало, что магнетизм – это обман со стороны магнетизеров и притворство магнетизируемых. К числу таких скептиков относился и английский врач Брэд. В 1841 г. он присутствовал на выступлении магнетизера Лафонтена с целью разоблачить мошенничество месмериста, однако увиденное заставило Брэда повторно посетить эти сеансы и приступить к самостоятельным опытам. Посредством фиксации взгляда Брэд довольно быстро усыпил своего знакомого и тщательно описал происходившие с испытуемым изменения.

Будет несправедливым не отметить, что фиксация взгляда была впервые применена португальским аббатом Фариа, который описал ее как метод фасцинации еще в 1813 г. Состояние, вызываемое фасцинацией, аббат называл «люцидным сном». Он провел ряд опытов в Париже (куда вернулся после длительного пребывания в Индии, где в числе прочего познакомился с индуистской религиозной традицией и практикой йоги) над генералом Наузе, который описывал, что не мог открыть глаз без разрешения аббата. Фариа считал, что никакого флюида или другой посторонней силы в возникновении «люцидного сна» нет, а его причина заключена в самом человеке, над которым проводятся опыты. Вскоре Фариа навлек на себя обвинения в шарлатанстве, так как на одном из своих показательных сеансов его обманул актер, которого уговорили притвориться спящим. Как здесь не вспомнить ложный портрет, отправленный Лафатеру великим Гёте.

Круг испытуемых у Брэда ширился, все более уточнялись детали и способы усыпления. Брэд считал, что вызываемое им состояние – это искусственный нервный сон, возникающий вследствие концентрации внимания и утомления взора. Это состояние он определил специальным термином – «гипноз», что, собственно, по-гречески и означает «сон».

Всю свою дальнейшую жизнь Брэд посвятил изучению гипноза. Свой опыт он обобщил в монографии «Неврогипнология» (1843), где детально описано многое из того, что в дальнейшем переоткрывалось вторично из-за забвения трудов Брэда. Он решительно опровергал флюидные представления о гипнозе и предложил нейрофизиологическую теорию, согласно которой гипнотическое состояние возникает при зрительной фиксации. В последние годы жизни Брэд допускал развитие гипнотического состояния и при словесном внушении. В год его смерти (1860) во Франции вышло несколько книг, где в общих чертах был описан метод искусственного сна и его лечебного применения.

Продолжателем дела Брэда стал Льебо – врач из Нанси (Франция), которому в 1860 г. попалась книга с описанием нового метода лечения, разработанного англичанином. Льебо, испытав несколько вариантов усыпления, предложил вызывать гипнотический сон, внушая пациенту представления о засыпании характерным для самого Льебо неторопливым тихим голосом. Гипнотический сон Льебо разделил на несколько степеней и тщательно описал характерные признаки каждой из них.

Заслуга Льебо заключается в том, что он первый систематически использовал словесное внушение в терапевтических целях, уделяя основное внимание психологическим аспектам гипноза. Так, с 1860 по 1885 г. к нему обратились 7500 пациентов, причем многим из них он проводил десятки сеансов. В 1866 г. Льебо подытожил свои наблюдения в книге «Сон и подобные ему состояния…», где отстаивал естественнонаучный взгляд на природу гипноза. Медицинское сообщество встретило этот труд глухим молчанием. И лишь в 1882 г. Дюмон – главный терапевт медицинского факультета в Нанси – решил использовать словесное внушение в гипнотическом состоянии для лечения больных в психиатрическом приюте Марвиль. Он пригласил к сотрудничеству Льебо, который охотно делился своим опытом.

Вскоре эта работа привлекла внимание Бернгейма – профессора терапевтической клиники. Он применял гипноз в своей клинике и настолько широко внедрил его в практику, что словесное внушение использовалось на равных правах с другими лечебными методами. Бернгейм и до этого использовал гипноз, опираясь на технику Шарко, но случаи гипнотизации удавались редко, а, применяя технические приемы Льебо, он вызывал гипнотическое состояние у 90% пациентов.

Вокруг Льебо, Бернгейма, Дюмона и профессора Бони – физиолога, использовавшего для изучения гипноза экспериментально-лабораторный подход, сформировался круг нансийских ученых, интересовавшихся проблемами внушения и гипноза. Они разделяли точку зрения Льебо и Бернгейма, что гипноз – это психологически нормальный феномен, вызываемый внушением. Круг исследователей рос, появлялись новые факты, расширялась база теоретических оснований. Так возникла Нансийская школа гипноза или школа Бернгейма.

Чуть раньше в Париже, в госпитале Сальпетриер (том самом, где с больных впервые были сняты цепи, и который с тех пор имел несколько фрондерскую репутацию) Шарко изучал явления гипнотизма в связи с проверкой теории и метода металлотерапии. Сама по себе эта проверка была определенным вызовом медицинскому сообществу, потому что Шарко ни много, ни мало, а перепроверял выводы академической комиссии относительно теории Месмера.

Жан Мартин Шарко (Charcot, 1825–1893?) – невропатолог мирового уровня, блестящий клиницист и диагност, описавший ряд неврологических симптомов, цезарь Сальпетриера, основатель Сальпетриерской (Парижской) школы гипноза. Он родился и вырос в Париже, поступил на медицинский факультет Парижского университета и получил степень доктора медицины в 1853 г. С 1860 г. Шарко – профессор анатомии Парижского университета – работал в госпитале Сальпетриер в Париже, занимался исследованием локализации функций органов в коре головного мозга. В 1862 г. он организовал первую неврологическую клинику в госпитале Сальпетриер, по образному высказыванию Молля – «мастерскую Шарко», которая со временем, благодаря клинической, исследовательской и преподавательской деятельности основателя приобрела мировую известность. Изучая нервные болезни, он заинтересовался истерией, многообразием ее клинических проявлений и заметил, что наблюдаемые симптомы соответствовали скорее ожиданиям пациентов, нежели реальным неврологическим моделям. Шарко высказал предположение, что эти симптомы связаны, скорее всего, с нарушениями в сексуальной сфере, чем продолжил идеи Месмера и Лафатера и предвосхитил выводы Фрейда о значении сексуальности в развитии неврозов. В 1878 г. Шарко провел ряд опытов и начал заниматься лечением этих пациентов с помощью гипноза, добившись значительных результатов. С этого времени Шарко проводил регулярные обучающие демонстрации гипноза в Сальпетриере. Он выделил три основные стадии гипноза – летаргию, каталепсию и сомнамбулизм, и считал, что эти же явления в той же последовательности наблюдаются и при развитии симптомов истерии, и заключил, что они могут быть вызваны посредством гипноза.

В 1882 г. Шарко представил свои исследования Французской академии наук и получил одобрение и поддержку, т.к. к тому времени гипноз стал вполне признаваемой процедурой (нельзя не вспомнить отрицательный отзыв этой же академии об исследованиях Месмера, данный в 1784 г.). Вокруг Шарко образовался круг талантливых учеников и последователей, таких как Бине, Фере, Жиль де ля Туретт, Бабинский, Барт, Боуневиль, Ренард, которые составили основное ядро школы Сальпетриера. Она называлась также Парижской школой или школой Шарко. В 1881 г. Поль Рише в книге «Grande hysterie» подробно описал технику гипнотизирования Шарко.

С 8 по 12 августа 1889 г. в Париже в отеле Дье проходил Первый интернациональный конгресс «Гипноз экспериментальный и лечебный» под почетным председательством Шарко, Шарля Рише, Азама, Ламброзо и Меснета. Среди участников конгресса, помимо Льебо и Бернгейма, фигурировали Дежерин, Жане, Бабинский, Форель, Маньян, Фрейд, Джеймс и Бехтерев. Действительным президентом конгресса стал генеральный секретарь Биологического общества Дюмонралле. На этом конгрессе была поставлена последняя точка в научном споре двух школ – Нансийской и Парижской, двух лидеров в теории гипноза – Шарко и Бернгеймом. Научное врачебное сообщество приняло сторону Нансийской школы. Невзирая на это, Шарко продолжал свою линию исследований.

Умер Шарко в Морване (Париже?) в возрасте 68 лет. После его смерти интерес к гипнозу во Франции значительно снизился. По этому поводу один из блестящих учеников Шарко Пьер Жане произнес: «Гипноз мертв… Пока не воскреснет!».

Между двумя научными школами и в дальнейшем шла ожесточенная многолетняя борьба, развернувшаяся на страницах медицинской печати и на конгрессах. По характеру взглядов Сальпетриерская школа во главе с Шарко считалась физиологической, а Нансийская, возглавляемая Бернгеймом, – психологической. Сальпетриерская школа рассматривала гипнотическое состояние как экспериментально вызванное невротическое расстройство или искусственный невроз, разнообразные проявления которого зависели от воли экспериментатора. Способы получения гипнотического состояния могли быть как физическими, так и психическими. Согласно взглядам Нансийской школы, гипноз – это особое психическое состояние или сон, вызванный непосредственно внушением. По мнению ее представителей, состояние гипноза можно вызвать у совершенно здоровых людей, и оно ничего болезненного собой не представляет, а, напротив, благодаря повышению восприимчивости человека к внушению во время гипнотического состояния, является действенным методом лечения различных расстройств.

Необходимо отметить вклад в изучение гипноза физиолога Рудольфа Гейденгайна (Бреславль), который также после посещения выступлений Ганзена в 1880 г. начал опыты и через две с небольшим недели (19 января 1880 г.) прочитал свою знаменитую лекцию, сопровождавшуюся многочисленными демонстрациями и комментариями. Гейденгайн стоял на позициях физиологического подхода к теории гипноза. Через год эта лекция вышла отдельной брошюрой на русском языке с предисловием И.П. Павлова, который стажировался у Гейденгайна.

В России изучением гипноза занимались многие видные ученые своего времени: Данилевский, Токарский, Россолимо, Синани, Бехтерев, Янушкевич, Тарханов, Вяземский, Матвеев, Михайлов, Орлицкий, Мейер, Стембо, Рыбаков, Бродвский, Репман.

В 1878 г. В.Я. Данилевский (1852-1939) на заседании Харьковского медицинского общества сделал официальное сообщение о результатах наблюдения гипноза у лягушки. В своем докладе он высказывал идею о родстве гипноза у животных и человека. В каком-то смысле с этого доклада начала свою историю знаменитая Харьковская школа гипноза. Чуть позже в начале 80-х годов XIX века А.А. Токарский, друг и соратник С.С. Корсакова, впервые в России начал читать курс гипнологии для студентов медицинского факультета Московского университета. Молодой В.М. Бехтерев в 1884 г. находился на стажировке в Сальпетриере у профессора Шарко и по возвращении в Россию много времени уделял изучению гипноза и его лечебного воздействия.

Изучение гипноза в России имело свои препятствия, возникшие из-за одного казуистического случая. В 70-х годах XIX века по Европе гастролировал известный магнетизер Ганзен. Во время выступления в одном, близком к высшим медицинским сферам того времени, доме Санкт-Петербурга, куда были приглашены видные психиатры во главе с профессором И.П. Мержеевским, Ганзен безуспешно пытался магнетизировать двух молодых людей, у которых практически все его действия вызывали насмешку. Сеанс провалился, Ганзен с позором уехал, а профессор Мержеевский с негодованием по поводу такого шарлатанства обратился в Медицинский Совет. Советом были запрещены публичные сеансы гипнотизма и наложены ограничения на применение гипноза врачами (так, сеансы гипнотизации необходимо было проводить в присутствии третьего лица, обязательно врача). Многие врачи отказались от применения гипноза в своей практике, чтобы не рисковать именем и положением, а это привело к тому, что гипноз как лечебное средство начали использовать профессиональные гипнотизеры-шарлатаны. Потребовались годы, чтобы добиться отмены ограничений на использование гипноза в медицинских целях. Будучи уже профессором, В.М. Бехтерев докладывал Медицинскому Совету о необходимости снятия запрета, что и было сделано соответствующим постановлением.

Таким образом, к 80-м годам XIX столетия относится усиленная научная разработка гипноза как лечебного метода, что оказало в свою очередь доминирующее влияние на выяснение этиологической роли психогенных факторов в развитии неврозов. Гипноз стал началом всей научной психотерапии, во всем многообразии ее методов.

Вообще вторая половина XIX века характеризовалась небывалым интересом к естественнонаучным проблемам. Успехи физики и химии дали мощный толчок развитию физиологии. Работы Мюллера, Холла, Брока определили экспериментальные подходы к изучению мозга. Патологическая анатомия и гистология достигли необычайного рассвета, благодаря работам Р. Вирхова. В 1859 г. мир узнал эволюционную теорию Дарвина. В 1866 г. в России был напечатан отдельной книгой труд И.М. Сеченова «Рефлексы головного мозга» (книга в этом же году была запрещена властями). В 1879 г. в Лейпциге Вундт открыл первую лабораторию экспериментальной психологии. Тьюк в 1872 г. впервые ввел в научный обиход термин «психотерапия».

В Европе золотой век гипноза подходил к концу. Школа Нанси начала проявлять к нему меньше интереса, когда ее представители стали приписывать большее значение внушению. Последнее стало отдельным методом лечебного воздействия. Чуть позже Куэ – фармацевт из Нанси, посещавший лекции Бернгейма, ввел понятие «самовнушение», которое неожиданно получило большую известность. Куэ в 1910 г. открыл в Нанси частную клинику, где лечил по своей методике. В разработку метода лечебного самовнушения внесли вклад Тарханов, Бехтерев и Боткин, которые разработали собственные оригинальные приемы. Скромная по содержанию формула самовнушения Куэ явилась отправной точкой для начала поиска более эффективных путей психотерапевтических влияний аутогенного плана и легла в основу таких методов как аутогенная тренировка (наибольшую известность получила методика Шутца), биологическая обратная связь, медитация, релаксация и других.

С конца 90-х годов XIX столетия и, особенно, в начале ХХ века реакцией на чрезмерную экспансию гипноза стала разработка принципиально иных методов психотерапевтического воздействия. Говоря о стыке веков, нельзя не вспомнить о том, что это было переходное время от постклассицизма к модерну в литературе и искусстве, математика окончательно уступила пальму первенства физике, стремительно развивалась психология. Это переходное время в литературных кругах России получает поэтическое название «Серебрянный век».

В Швейцарии увлеченно занимался психотерапией невропатолог Дюбуа, он был знаком с работами Шарко и Льебо, посещал Бернгейма в Нанси. Одно время Дюбуа был увлечен гипнозом, но по мере накопления наблюдений полностью отошел и от него и от внушения, и разработал метод рациональной психотерапии. Он противопоставил этот метод гипнозу и описал его в книге «Психоневрозы и их психическое лечение». Рациональная психотерапия, опираясь, по словам Дюбуа, на «убедительную диалектику» и «силлогистические доказательства» рассеивает ошибки в суждениях больного о характере и природе его заболевания Снятие неопределенности, коррекция противоречивости, непоследовательности в представлениях пациента, касающихся его болезни – таковы основные звенья воздействия рациональной психотерапии. Направление психотерапии, заложенное Дюбуа, несомненно, явилось принципиально новым и не утратило своего значения и в настоящее время. Рациональная психотерапия в качестве одного из элементов входит практически во все виды психотерапии. Взгляды Дюбуа критиковались в первую очередь из-за отсутствия эмоциональной поддержки пациента.

Начались попытки найти третий путь в психотерапии. В первом по времени русском учебнике психиатрии харьковского профессора П. А. Бутковского (1834) в разделе «Психический способ лечения», говорится о лечении «чрез разные впечатления, действующие на произрождение новых идей, страстей и пр.». Бутковский дал подробные рекомендации по практическому применению «разных впечатлений» Так, для «увеличения умственной силы» необходимо «упражнение в любимых предметах, в рисовании, живописи, гравировании, в разборе камней, растений, насекомых и пр.», а для возбуждения желательной силы при меланхолии лучше подойдут «игры, увеселения, музыка, зрелища или путешествия». Вслед за Парацельсом он считает, что главная спасительная «свободная, самосведущая душевная сила есть произведение первоначальной силы Божества». Взгляды Бутковского получили большое распространение среди российских земских врачей, к примеру, можно вспомнить врачебные рекомендации А. П. Чехова.

Известный благодаря сделанному им описанию ряда неврологических симптомов врач швейцарского происхождения Ж. Ж. Дежерин (J.J. Dejerine, 1849-1917) работавший в клинике Сальпетриера в 1910 г., критикуя прямое внушение, с одной стороны, и рациональную психотерапию, – с другой, предложил метод психотерапии посредством убеждения. Основой терапевтического успеха Дежерин считал безусловное эмоциональное доверие пациента к врачу. «Между рассуждением и принятием его данным лицом существует… элемент чрезвычайной важности, это – чувство. И одно только чувство создает эту атмосферу доверия, без которого не может быть психотерапии…». Двумя годами ранее (в 1908 г.) оригинальный психотерапевтический метод – «арете-терапия» – был предложен А.И. Яроцким (1866 – 1944) – русским терапевтом, профессором. Яроцкий в разные годы жизни был профессором медицинского факультета Юрьевского университета, 1 МГУ, Московского областного клинического института, заведовал различными кафедрами в Крымском университете, работал был помощником директора Московского клинического института для усовершенствования врачей. Он был известен как у нас, так и за рубежом как первый исследователь в России, снявший электрокардиограмму непосредственно с обнаженного сердца, создатель диетической терапии для лечения заболеваний желудка, впервые описавший инфекционное заболевание – «волынскую лихорадку», впервые высказавший предположение о целесообразности оперативного вмешательства при митральных стенозах. Яроцкий обладал не только поистине энциклопедической широтой взглядов в медицине, но и профессионально занимался литературной деятельностью, был членом Союза писателей СССР.

Греческое слово «arete» включает такие понятия, как доблесть и добродетель, стремление к осуществлению высоких идеалов и нравственному совершенствованию. Психотерапевтическое воздействие опиралось здесь на высшие проявления духовной жизни – на нравственные стороны человеческой личности. В своей работе «Идеализм как физиологический фактор» (1908) Яроцкий обосновывал положение о важнейшей роли нравственной стороны духовной жизни человека в развитии и течении болезни. Этические (идеалистические) стороны личности обусловливают не только поведение человека и его жизненный путь, но также являются важными факторами, влияющими на особенности течения физиологических процессов в организме. Истинная причина заболевания, по убеждению Яроцкого, находится в глубоких пластах духовной жизни, с чем и была связана роль предложенного метода в сохранении и восстановлении здоровья человека. В Арете-терапии развивались взгляды Бутковского, что способствовало созданию отечественной психотерапевтической школы. Так, Г.Д. Неткачев (1913), обобщая свой опыт психотерапевтического лечения пациентов с логоневрозом, писал о важности формирования у них «здорового мироощущения». Для достижения этой цели он использовал элементы групповой психотерапии: высказывание при всех и обсуждение, кроме этого пациентам рекомендовалось вести дневник. О большой значимости работ Яроцкого свидетельствует мнение Консторума, называвшего его наряду с Бехтеревым основоположником отечественной психотерапии.

В 1909 году оргинальный метод психотерапии был предложен немецким врачом Марциновским (J.Marcinowski, 1913). Он практиковал «лечение идеалами» (психотерапия миросозерцанием), суть которого заключалась в переформировании мировоззрения пациента, привнесение в его жизнь духовности, ориентации его в будущее. В результате чего пациент поднимался над своей страдающей, обремененной проблемами личностью и начинал видеть себя частицей человечества и всей Природы. Возвращая личность страдающего в лоно общечеловеческих и духовных ценностей через осознание своей индивидуальности и самоценности, Марциновский достигал изменения болезненных представлений, снижения и исчезновения нервности и тревожности. Психотерапия идеалами проходила в теплой и открытой атмосфере, располагающей пациента к доверительному общению с врачом. Марциновский акцентирует внимание на переживание пациентом состояний радости и надежды. Франкл (1965, 1978) считал терапевтический метод Марциновского прообразом не только экзистенциального подхода в психотерапии, но и логотерапии.

Сравнивая методы психотерапии Дежерина, Яроцкого и Марциновского с современными подходами, можно увидеть много общего с гуманистическим направлением в психотерапии. А если говорить об отдельных методах, то названных выше психотерапевтов можно по праву назвать европейскими предтечами позитивной психотерапии.

Следующий большой шаг в развитии психотерапии был сделан австрийским психиатром Зигмундом Фрейдом (1856-1939), которого по праву считают отцом психологической психотерапии. Фрейд родился в семье выходцев с Западной Украины в небольшом моравском городке неподалеку от Брно, где вскоре сделает свои знаменитые наблюдения родоначальник генетики Георг Иоанн Мендель (G.J. Mendel, 1822-1884). Фрейд окончил Венский университет, только на последних курсах сделав окончательный выбор перед философией в пользу медицины. Первоначально он интересуется физиологией и делает важнейшее открытие, обнаружив у кокаина свойства местного анастетика. Останься Фрейд в этой области, и он мог бы претендовать на лавры одного из основателей современной анестезиологии, однако ему была предначертана другая еще более величественная судьба. Фрейд начинает заниматься неврологией и проходит стажировку у Шарко, где изучает метод гипноза. Вернувшись в Вену, он начинает рьяно применять полученные во Франции знания на практике.