Пестрая бабочка

  Это было правдой.

«А может, дадим ему эту клятву? – пришла внезапно в голову малодушная мысль. – Выхода же все равно нет…»

– Не боишься, – обманулся он, – давай немного сменим тактику. Включим разум. Вот это, – в его руке была чашка с какими-то амулетам, – для определения магии, в основном – запрещенной, конечно. Ну, ты понимаешь, да? Сейчас я тебе покажу, почему, если я отдам твою папку своему шефу, у тебя начнутся крупные проблемы. Я покажусь тебе светом в оконце!

  Он поднес серый кругляш из чашки ко мне.

– Магия смерти.

  Кругляш засветился зеленоватым, и на нем будто проступили капли крови.

– Судя по результату, ты общаешься с какой-то высшей нежитью и кормишь своей кровью вампиров. Косячок.

  Он достал овальную подвеску из серебра с красивой отделкой и снова сунул мне ее под нос.

– Хаос! Кстати, эльфийская поделка, очень редкая штука.

  Подвеска замигала бледно-голубым.

– Да, фон присутствует. Пойдем дальше?

  У какого-то деревянного маленького идола мгновенно в моем присутствии зажглись оранжевым глаза.

– А это шаманство орков, только остаточный фон, правда, но это лично мне кажется уже перебором. Вы что, графиня, ради развлечения курите их зелье для медитаций? Продолжаем? Сейчас будет самое интересное.

  Ромб на цепочке из черного металла полыхал алым еще до того, как его достали из чаши.

– А это Инферно, – ухмыльнулся Морель, – все по отдельности – еще туда-сюда, но вот вместе… Вызывает некоторые вопросы, верно? Большие вопросы о твоем образе жизни и знании кодекса поведения для магов. Дай мне клятву, Крис. Ты все равно не сможешь уйти отсюда любым другим путем.

– Я понимаю, что не выйду отсюда. Но и тебя обязательно найдут, – покачала я головой, прислонившись затылком к стене, – и тебе очень повезет, если тебя убьют сразу.

– Кто? – сделал испуганные глаза этот урод и горячо зашептал мне прямо в ухо. – Кто, Крис? И как это поможет тебе сейчас?

  Снова судорога от ожерелья и зажатый ладонью рот. Сеть паука оплела меня. И теперь отвратительное насекомое примерялось, как повкуснее будет меня есть. Он получал от этого удовольствие. Урод, говорю же. Это было отвратительно. Единственное, что заставляло меня сейчас держаться, понимание, я – права. Дэвлин и Эрик все равно потом убьют его.

– Клятва, Крис. Несколько слов и все закончится. Ну же!

  Ага. Несколько слов и рабский ошейник к ним в придачу.

«Иначе ты не выйдешь отсюда живой, – проговорил Шепот, – А ты же понимаешь, что нет ничего непоправимого, кроме смерти. А именно она нас в противном случае и ожидает, причем, крайне долгая и неприятная. Согласись, а потом разберемся, как от него избавиться. Со всеми-то нашими друзьями и покровителями, нужно просто выиграть время».

  Лусус на удивление загадочно молчал.

«Слышь, первое порождение моей шизофрении? Ты тоже думаешь, что надо сдаться и не делать глупостей?»

 «Сам не верю, что говорю это… – начал мой первый внутренний голос, – а ты серьезно с таким образом жизни ожидала, что все это долго протянется?»

  Я аж онемела. Всегда такой рассудительный Лусус постоянно оберегал меня от неосмотрительности. Ну, пытался оберегать.

 «Ты рехнулся?» – полюбопытствовал Шепот.

«Этот выбор… тебе не кажется, что мы шли к нему всю дорогу? Разве ты боялась смерти, когда кормила раненного вампира? Или когда позволила поселиться у себя дома демону? Пошла одна к оркам? А, кстати, помнишь, как ты пыталась заслонить собой Дэвлина от тех лучей в форте? Или в Аскаре отправила подальше от молний отряд людей, оставшись сама? Разве перед тобой тогда стоял вопрос – жить или нет?»

«НувФорте выбор был другой: я или еще несколько секунд для Дэвлина, а сейчас…»

«А сейчас выбор еще проще, – горячо перебил меня мой первый внутренний голос, обычно такой рассудительный, – тебе не повезло, ты родилась в обществе, где твои некоторые таланты считаются весьма опасными и таких, как ты, тут сажают на поводок. Помнишь, почему ты вообще уехала из Дайсара? Мы же так хотели свободы. Теперь ценой за нее оказывается жизнь. Дашь клятву – навсегда лишишься права что-то решать за себя. Откажешься – умрешь.»

  А ведь он прав. Сдамся сейчас, и все, что я делала последние месяцы, окажется напрасным.

 «Твоя свобода – химера!» – фыркнул Шепот.

  Может быть. Но разве тогда не химеры все принципы, которые составляют стержень человека? Например, долг? Или честь? Как там Шаман говорил? Честь для воина дороже жизни?»

 «Она не воин!» – рявкнул Шепот.

«Да? А что подарил ей Да Ки Не, когда она его вернула сюда?»

  Меч. И я приняла подарок. Выбор был сделан уже давно, теперь я просто должна была с этой самой честью принять последствия. Мне неожиданно вспомнился старый сотник Краго – последний стражник в заброшенной караулке, которого мы встретили на въезде в Дай-Пивка в первый день. Он оставался на посту до конца. Даже он. Сможет меня хоть немного уважать Дэвлин, если я сейчас выйду отсюда игрушкой паука? Смогу ли я сама хоть немного себя уважать? Не-а. Лучше я уйду сегодня, но самой собой. С поднятой головой, и по возможности, глядя в глаза своему врагу.

  Это мое решение.

  Но боги, все-таки это страшно. Страшно умирать, и что это будет – долго и больно. Но Лусус прав, это все – проверка, какая я на самом деле. И я ее постараюсь выдержать. С честью. Потому что свобода для меня – важнее жизни. Потому что ради этого дурацкого принципа все это и было.

«Помнишь, – снова, медленно подбирая слова, заговорил Лусус, – ты постоянно пыталась, как там ты говорила? А, заглянуть в бездну. Вот твоя бездна, прямо перед тобой, но хватит ли у тебя мужества?»

  Сейчас и проверим. По спине вновь галопом понеслись мурашки от ставшей уже привычной неправильности. Что-то только что поменялось в мире от сделанного выбора? Что, интересно?

– Завязывай ломать комедию, – попросила я паука, уставившись ему в глаза, – не будет тебе никакой клятвы. Хочешь убить – валяй. Буду ждать тебя в Преисподней с нетерпением.

  Он удивился.

– Так просто сдаешься? – изумился он. – Тебе что, жить не хочется?

– Это адекватная цена за право больше никогда тебя не видеть, – правильно, давайте на последок хотя бы добавим пафоса, надо же хоть что-то с этого получить. Вытянувшаяся физиономия Мореля – уже не плохо.

«Да Ки Нэ, – подумала я, – даже если я не выйду отсюда. Плевать. Просто пусть ему прилетит за все это. И побольше! И пусть это все побыстрее кончится».

  Неожиданно я поняла, что снова сижу и молюсь! Молюсь богу воздаяния, этот факт изумил меня настолько, что прозвучавший в голове чужой шепот уже не мог ничего добавить.

 «Ты приняла решение. Я с тобой. Не бойся этого шута, он уже – не жилец».

  Хороши шуточки!

«Ты сейчас сама все поймешь».

  Присутствие где-то рядом бога Воздаяния не исчерпало животный страх ожидания того, что будет дальше, но мысль, что за все этот ублюдок наверняка получит сполна, примирило меня с действительностью окончательно.

– Что бы нам еще такого придумать? – продолжал шептать паук мне на ухо. – Может, все-таки действительно развлечемся, раз уж все так вышло?

  Он снова сменил тактику и принялся медленно расстегивать пуговицы моей рубашки, глядя прямо в глаза. Сволочной садист…

– Мне вообще давно было любопытно, – проговорил он, склонив голову к плечу, – какая ты под этими шмотками. Особенно если совмещать с твоим новым ошейником. От заклятия молнии сводит все мышцы в теле. Почему-то кажется, что мне должен понравиться этот эксперимент.

– Так и надень его сам!

  Он тихо засмеялся, снял свой вечный шейный платок, на который попала моя кровь, и неожиданно в вырезе его блузы я увидела подвеску. Очень знакомую подвеску. Точно такую же, как у маэстро Филличио вчера: золотой листик липы с тремя крупными рубинами и россыпью бриллиантов, королевская награда маэстро. Только не приколотый на одежду, а висящий на длинной цепочке под одеждой. Будто… память о ком-то? Или подарок? Видимо, не первый шут в семье. Потомственное!

  Стоп. Потомственное? Кто-то недавно говорил что-то такое, да? Нет?

  Озарение было подобно удару по макушке, разве что звезды из глаз не посыпались. И неожиданно я поняла, что хотел сказать Да Ки Нэ. Враз. А потом вспомнила, историю Эрика. У меня в голове с дикой скоростью закрутились воображаемые колесики, руша всю построенную систему понимания происходящего и мгновенно выстраивая новую. Объясняющую почти все. Даже тот безумный водоворот событий у меня дома в последнее время.

  Между тем, расстегнутая рубашка сползла с плеч, и мерзкие лапки паука легко касались обнаженной спины, плеч, груди…

  И вот полуголая, ощущая на шее губы и язык человека, которого я так долго, страстно ненавидела и боялась, с полиагром на шее, который еще и бил меня молниями, черте где, без связи, с залитым слезами и кровью лицом и, ощущая отвратительно-сладкий запах «эльфийского великолепия» и ожидая смерти, я начала хохотать. От совершенной глупости происходящего.

  Морель оторвался от меня и посмотрел в глаза, выискивая причину безумия. А я смеялась, всхлипывала, и просто падала на него, не в силах сидеть прямо.

«Боги, какая нелепая смерть, сказал граф Джоуи, когда Смерть явилась к нему в клоунском парике и с гармошкой через плечо».

  Я посмотрела ему в глаза уже совершенно без страха.

– Скажи-ка мне, Джаспер, а кто из твоих родителей играл в театре?

  Он посмотрел на меня изумленно, потом понял.

– А, подвеска… Моя мать была великой актрисой, примой Королевского театра, – проговорил он с какой-то гордостью.

  Я покачала головой, все верно, именно то, о чем говорил Эрик.

– Ах, Морель-Морель.

  Он нахмурился, не понимая. Он не любил не понимать.

– Вот что с тобой не так. Я наконец-то поняла всю эту несуразность. Это же обыкновенная история «театральных детей», да? Отца у тебя, видимо, не было, а все свое детство ты провел за кулисами, наблюдая, как к твоей матери являются мужики с гербовыми перстнями и букетами роз, да? И я угадала в тот раз – ты за это ненавидишь дворян, поэтому тебе доставляло такое удовольствие запугивать меня. Я даже не знаю… Может быть, один из этих визитеров был мой отец?

  Он сузил глаза и больше не улыбался. Мне внезапно стало наплевать вообще на все.

– Понятно-понятно. А потом ты так бесился из-за этих приходящих, что дал себе слово все изменить, заставил себя приложить все усилия и выбраться оттуда, попал в контору. Забрался по карьерной лестнице. Безупречная служба и подчинение правилам – только это могло привести не дворянина так высоко. Вариант с выдающимся умом мы же не рассматриваем, да? Да и отчет о твоей карьере я читала.

– Продолжай, девочка, – он снова щелкнул пальцами, и я сильно ударилась затылком о стену, а он коротко и болезненно впился в мои губы, явно получая от этого какое-то извращенное удовольствие, но меня уже понесло, и как только я смогла говорить, продолжила нарываться на неприятности.

– А потом ты случайно наткнулся на запись в моем деле. Последнее донесение твоего шпиона с двойной личностью, да? Геомантия! Это же дар небес! Шанс сделать вообще что угодно! И ты никому не сказал. Ты решил забрать такой подарочек себе любимому, к тому же что там у нас? Избалованная девочка, графская дочка. Никаких проблем! И ты впервые решил действовать самостоятельно, да? У тебя же нет напарников во всей этой истории, Джаспер?

– Мне начинает надоедать твоя болтовня, – паук щелкнул пряжкой, вытаскивая мой ремень, – первый раз снимаю с женщины штаны, – ухмыльнулся он, но уже как-то не слишком уверенно.

  Мне было наплевать. Я уже говорила, да?

– Обидно, когда ты продумал в голове диалог, а твой собеседник говорит не по тексту, да? Но ты все равно, слушай. Решив поступать самостоятельно, ты остался без инструкций и начальства… Тогда ты стал действовать наиболее естественным для тебя образом, псих ты несчастный. Ты не проводил операцию, ты режиссировал спектакль! Как привык с детства! Светлые боги! Какой же идиотизм!

– И что с того? – поинтересовался он, стаскивая с меня сандалии.

– Ты мог бы похитить меня в первый вечер, запереть в каком-нибудь грязном подвале и просто вышибить пару зубов – тогда я, какой я была, на все бы согласилась. Ты же помнишь, как это было три месяца назад? Но тебе это просто не пришло в голову. Боги! Да и сейчас! Ты ведешь себя, как второсортный злодей в какой-то пошлой оперетке. Джаспер Морель, нормальный человек мог бы сломать мне палец. Или бить по лицу. Или накалить нож и выжечь на сине доску для игры в города и башни – но ты даже не калечишь меня, потому что это не эстетично. Ты заговариваешь мне зубы, пытаешь какой-то детской погремушкой, а теперь тащишь в постель, просто потому что в твоем извращенном мозгу это ложится в сценарий. Боги! За что? Что я такого сделала? Почему за мной охотится не нормальный психопат, прикосновения которого хотя бы возбуждали, а дешевый клоун?!

  Боль снова выгнула мое тело, и пока я пыталась отдышаться, он швырнул меня на диван, стягивая штаны. Прэлес-с-с-стно!

– А самое смешное, знаешь, что? – посмотрела я на него светло и нездешне, как наркоман, пристрастившийся к семилисту, на приеме у целителя.

  Он замер и посмотрел на меня почти с ненавистью.

– И что же?

– Я лежу раздетая, на узком неудобном диване. Зачем? Ты ведь даже меня не хочешь. Зачем ты это делаешь?

  Он вздрогнул, как от удара, и влепил мне пощечину, на сей раз напрочь забыв про исповедник. Порез вспыхнул огнем, и я опять заскрипела зубами от боли.

– И ты даже не понимаешь, что ты вообще сделал, – покачала я головой с сожалением, как только смогла разжать челюсти, – а ведь ты чуть не лишил меня рассудка. Ты нашел геоманта, Морель, ты поставил его в условия, что у него не могла не начаться инициация от всего происходящего, одна Медная улица чего стоила! Я же была в шоке! А потом своими идиотскими действиями в стиле театральной постановки ты убедил меня, что все происходящее похоже на пьесу, просто приключения, не в серьез, разыграно, а значит, должно кончиться хорошо. Мир слышит геоманта, Морель, и с удовольствием под него подстраивается, особенно при инициации. Все и стало не всерьез! В итоге, моя жизнь превратилась в балаган, исключительно по твоей вине. Эти события были не нормальны. Не естественны. Но ты настроил меня именно на них! Как ту мертвячью девицу с готическими романами. И мир меня услышал! Ты хоть представляешь, сколько раз в моем доме играли в безумные прятки за последнюю пару месяцев? А я все гадала, почему это так похоже на какой-то водевиль… Новая внешность, которую мне хотелось с детства! Демоны, нежить, наемники, орки, скавены – все весело и с огоньком хороводом пляшет по моей жизни! Твою ж мать, Морель. Что это вообще за имя такое, кстати?

  Паук прижимал меня к дивану весом своего тела, но слушал очень внимательно, и первый раз в его глазах мелькнуло понимание.

– А недавно все вышло из-под контроля, знаешь, – продолжила я, – и щупальце моего карманного циркового мирка вытянулось слишком далеко. И повлияло уже кое на что весьма серьезное. И теперь я представляю, что я могу, хотя и совершенно это не контролирую. Не понимаешь? Это моими стараниями так быстро пала Аскара! Представляешь? Но мы не об этом. Ты же понял?

  Он облизнул враз пересохшие губы. Ядовитые жвалы клацнули как-то беспомощно.

– Понял – что?

  Я попыталась приподняться, чтобы приблизить уже свое лицо к его физиономии.

– Пьеса, Морель, помнишь? Ты заставил меня поверить, что это все не всерьез в момент моей инициации. Ты сам сказал, что разыграл меня этой бандой Хрипатого, арбалет неисправен, оружие почти деревянное и меня страхуют! А какое у комедии основное правило? Все должно кончиться хорошо для главного героя. Для меня. Я же именно в это поверила из-за тебя, и мир услышал. Ты понимаешь? Ты сделал меня практически неуязвимой своей выходкой в первый вечер!

«Они пытались похоронить нас, но они не знали, что мы семена», – с мрачной иронией заметил Шепот. Я окончательно привыкла к голосам в голове. Свои они стали, родные.

  Мой враг вскочил с дивана и отшатнулся, а я повернулась на бок, чтобы не прерывать зрительный контакт. После «гляделок» с Тузатом – вообще плевое дело.

– И вот, ты, главный злодей, похитил главную героиню, немножко ее эстетичненько попытал, так для драматического эффекта, раздел и уже затащил в кровать. Что сейчас должно быть по закону жанра?

– Тубо! – позвал телохранителя человек, которого я так боялась еще совсем недавно, и в голосе его прозвучали истерические нотки. Телохранителя не было.

– Да ладно тебе, Джаспер! – расхохоталась я. – Какая кульминация!

  Не знаю, чего было больше в моих рассуждениях – осознания происходящего, просто догадок или желания его напугать? Но в этот момент он выхватил из ящика стола револьвер, прицелился мне в лицо, и рука его дрожала.

– Да! – с безумной улыбкой проговорила я. – Давай! Если я права, ты просто не сможешь меня убить. На тебя сейчас с потолка рухнет рояль! Или ты поскользнешься на банановой кожуре и разобьешь себе голову о край стола! Морель, очнись! Ты сам себя загнал в ловушку!

  Дуло смотрело мне в лицо. Черное и страшное. Но мне хотелось только одного, чтобы все это закончилось. Хоть как. Думаю, человек в состоянии перенести строго определенное число проблем. Один полный трандец, две средних неприятности, три мелких проблемки и так далее – каждому по способностям. Но потом наступает предел. Обязательно наступает. Человек перегружен уже по уши. Попроси его солонку передать за столом – он тебя убьет. Я свой предел превысила уже давным-давно. Только бы все кончилось уже. Только бы все кончилось!

  Он прицелился, судорожно сжав побелевшие пальцы на рукоятке.

– Последний шанс! Клятву!!

– Да пошел ты, – улыбнулась я, показывая ему все двадцать восемь зубов.

  Так и надо уходить. Ухмыляясь и понимая, что хотя бы довела своего врага до истерики. Щелкнул предохранитель, время растянулось, вмещая целую бесконечность в доли секунды. Еще, еще бы хоть пару раз успеть вдохнуть прохладный утренний воздух. Мне так нравится просто дышать. И увидеть бы еще раз Дэвлина, хоть на секунду.

  И тут раздался выстрел. Я скорчилась на диване и крепко зажмурилась в ужасе, не желая видеть, как мои мозги выплескиваются из моей же черепушки. Странное желание, вообще-то, учитывая, что у меня нет глаз на затылке.

  Но ничего не происходило. Ни боли, ни света в конце тоннеля. Я аккуратно открыла один глаз, только когда заскрипела входная дверь.

  Огромный Тубо, все с таким же тупым выражением на лице посмотрел на лежащего на полу Мореля, на кровь в его золотистых волосах, на широко распахнутые от непонимания светлые водянистые глаза. Потом взял его нож и повернулся ко мне.

– Эй! – запротестовала я, пытаясь вжаться в спинку дивана. – Это не я! Я даже не поняла, что произошло!

– Не суетись, – велел он, переворачивая меня на живот.

«Вот это мы попали!!»

  Нож легко разрезал веревки на запястьях. Тубо перевернул меня. Потом усадил на диван, взялся обоими руками за исповедник и легко его разорвал. Магия оглушительно вернулась на свое законное место.

– Одевайся, – велел он, копаясь в столе Мореля.

  Я потрогала жилку на шее паука – на всякий пожарный, нет. Не билась. Он был совершенно стопроцентно мертв. Как-то неожиданно… все закончилось? Я хлопала глазами, ничего не понимая.

  Тупой верзила засунул за пазуху пару каких-то папок, зато вместо этого выложил на стол другую. Он еще раз посмотрел на меня внимательно, пока я застегивала рубашку. Потом покопался в карманах и вынул какой-то флакон, протягивая его мне.

– Намажь щеку, царапина мгновенно затянется. Запоминай. Ты на него работала, – прогудел он, вливая что-то зеленоватое в ноздрю убитого (а! это же, слеза духа! Чтобы тело не «подняли»! О как), – вы были любовниками. Вы занялись гильдией наемных убийц. Вот итог.

– Ты из гильдии? – изумилась я. – Это как бы демонстрация силы что ли?

  Он кивнул, поднимая с пола остатки исповедника и засовывая его себе в карман.

– Вроде того. Жди здесь. Изображай ужас и панику, ты графская дочка и просто молодая женщина.

– Вовремя вы…

  Он, не удостоив меня ответом, повернулся к двери.

– Тубо! Подожди! – я посмотрела на него большими глазами. – Я могу тебя чем-то отблагодарить?

  Он обернулся, уже выйдя за порог, неожиданно хитро усмехнулся и подмигнул. Я ошарашенно смотрела в захлопнувшуюся дверь. Потом залечила царапину. Так! Давай-ка подумаем, что еще надо сделать.

  Через десять минут в комнату ворвалась королевская городская стража, найдя меня скорбно сидящей на полу с безумными глазами, и держащей Мореля за руку. Видимо, их как-то вызвал Тубо? Кто-то заставил меня сесть в кресло и дал стакан воды. Очень кстати пришлось припухшее от слез лицо и сильная дрожь отходняка от полиагра. После стражи явились люди из конторы. Я рассказала версию про гильдийцев, как Морель навещал меня по месту распределения и даже помогал мне устроить помолвку моего друга. Особо с чувством я вспомнила привезенные им недавно две бутылки вина. И как после открытия «Морского змея» мы решили сбежать ото всех, чтобы побыть вдвоем.

– Как вы познакомились? – поинтересовался хмурый усатый капитан из конторы, показавшийся мне каким-то смутно знакомым.

– На меня напали вечером в городе какие-то бандиты, а он спас меня… Это было на Медной улице.

– Значит, у вас… гммм… чувства с первого взгляда?

– И очень сильные, – кивнула я, ни секунды не покривив душой.

  Молодой парень, осматривавший труп, с любопытством взглянул на меня:

– А скажите, графиня, это из-за него вы разорвали помолвку с виконтом Селеретто?

  Не в силах произносить вслух столь чудовищную ложь, я только неопределенно кивнула. Капитан посмотрел на парня неодобрительно.

– Работай, давай, – буркнул он.

– А что тут работать? – вскинулся парень. – Винтовка это была, усиленная, явно сделанная на заказ и дороже золотого моста. Стреляли метров с трехсот, я бы проверил вон те крыши, – он ткнул куда-то пальцем, – работал явно убийца, причем высокой квалификации. Гильдия, это очевидно же. Да и бумаги на столе… Сами же видели.

  И тут я его вспомнила! Этого конторского сыскаря! Я видела именно его – усатого, похожего на моржа, в «Плюще» в день отъезда. Любитель молодых красивых гвардейцев! Я случайно ввалилась в их кабинку, помешав свиданию. Забавное совпадение.

  В любом случае, это надо рассказать Эрику.

– Мы с вами нигде не виделись? – спросил предполагаемый извращенец, будто угадав мои мысли.

  Не-не-не. Не хочу портить с тобой отношения, раз уж ты ведешь это дело.

– Нет, – похлопала я ресницами, сделав большие глаза, – я бы вас запомнила…

– А… – начал подозрительный усатый капитан, но тут влетел мой отец в компании барона Тревора.

  И все вокруг сразу закричало, заматерилось и забегало.

  Меня быстренько отпустили, поинтересовавшись правда, не хочу ли я продолжить работу с конторой? Я с ужасом покосилась на укрытый простыней труп и попыталась упасть в обморок. Отец чуть не стукнул капитана, наплевав на его форму.

  На улице я мгновенно пришла в себя.

– Что это было? – мрачно поинтересовался батя, чуть ни силком запихнувший меня в карету.

– Ты о чем?

– Что ты делала у него?

– Этот кретин похитил меня прямо с маскарада. Как вы меня нашли?

– Пришел посыльный с запиской.

– Какой запиской? – изумилась я.

– Вот!

  Я получила искомый листок бумаги и жадно развернула.

– Что это? Адрес с припиской – Кристину похитили, она там? Глупости какие.

  Я попыталась проверить записку на магию. Чисто.

– Пап, есть сигариллы? Я свои где-то потеряла.

  Отец потерял дар речи. А барон Тревор расхохотался и протянул мне свой портсигар.

– Благодарю.

  Я зажгла на кончике пальца огонь. Отец попытался что-то сформулировать.

– А этот Морель… и ты… он тебя…

– Когда он потянул лапы к моей рубашке, ему в голову прилетела пуля, – усмехнулась я, закуривая. Зачем волновать отца?

  Барон Тревор заржал и хлопнул меня по плечу так, что я закашлялась дымом.

– Теперь ты вернешься домой? – спросил батя.

– У меня Дай-Пивка, поместье с обитателями, наемнички, отель, дела… я не могу.

– То есть, не хочешь?

  Я покачала головой.

– Пока не очень.

– А это как-то связано с мэтром Купером? – сделав невинную физиономию, поинтересовался отец.

– Мне бы этого очень хотелось, – честно призналась я.

– Эх ты, воробей… Вся в своего деда!

– Мэтр Ольсин говорил, – улыбнулась я.

– Ну что? Завтракать? Потом домой и отсыпаться?

  Я покачала головой.

– Прости, мне надо закончить эту историю.

  Батя нахмурился.