Анталион

– Клифф ударил кулаком, – опередив мои мысли, отвечает Ник, следующий за мной по пятам и помогающий привести комнату в первоначальный вид. – С этого всё и началось.

Люси выходит из ванной вместе с внуками и быстро уводит их в комнату, которая на короткое время стала нашей с Ником. Я отдаю фотографию Мины и тихо желаю им спокойной ночи, зная, что нас всех ждет неспокойная и тревожная ночь. Всех, кроме Клиффа. Он уснул сразу, как голова коснулась подушки и проспит до самого утра. Его не потревожит ни чувство вины, ни чувство тревоги или страха.

Расставив все вещи по своим местам, я открываю окно, чтобы проветрить комнату – запах алкоголя невыносим. Ник всё это время следует за мной тенью, и, пока я ищу нам в шкафу одеяло и подушки, он тихо стоит за моей спиной.

Мне удается найти только пару чистых подушек и плед – всё остальное, на чём спал Клифф – вызывает у меня чувство отвращения и тошноты.

– Лив? – тихо, почти не слышно, зовет меня Ник, когда я начинаю проваливаться в сон.

– Что такое Ник?

– Что такое с Клиффом? – после паузы так же тихо спрашивает Ник.

– Он очень сильно пьян, не понимает что делает. Завтра даже не вспомнит, что он говорил.

– А что значит «ублюдок»? Клифф постоянно кричал это близнецам.

Сон сняло как рукой, после этого вопроса Ника. Я лихорадочно соображаю, что же ответить брату на это, а когда до меня доходит истинное значение этого слова – глаза широко распахиваются от того предположения, что пришло в голову. Неужели Шон и Тревис не дети Клиффа? Нет, быть такого не может, только не Мина.

– Лив? Это очень нехорошее слово? – настороженно спрашивает Ник.

– Да, Ник. Никогда не повторяй его.

Моё сердце колотится, пока я складываю в голове все факты.

Близнецы не похожи ни на рыжеволосую Мину, ни на светло-волосого Клиффа. Близнецы – брюнеты. Это сразу бросается в глаза. Когда родились мальчики, Люси говорила, что они похожи на Дейва – её уже покойного мужа. Но видимо, Клиффорд не стал верить этому объяснению. И от этого стал себя вести как злобное животное? Срываться на маленьких детях, лишь из-за собственных домыслов. Возможно, Люси знает настоящую правду, но расскажет ли? И нужно ли мне ворошить прошлое и делать тёте больно своими вопросами – воспоминания о погибшей дочери до сих пор причиняли ей боль. Отдавая её одежду мне, она после тихо плакала, думая, что мы не видим. Я обязана вытащить нас отсюда.

– Я обещаю – я сделаю всё, чтобы мы уехали отсюда.

Обещаю я вслух, даже не зная, смогу ли исполнить это обещание.

– Я приложу все силы.

– И Люси с мальчиками тоже? Мы же не можем их бросить. – Шепотом, с надеждой в голосе, спрашивает меня Ник.

– Я что-нибудь придумаю. А теперь пора спать.

Все варианты, которые включали бы в себя побег всем вместе, кажутся фантастичными. Я уже думала о том, что можно сделать, чтобы избавить тётю и мальчиков от того кошмара, в какой превратил Клифф жизнь в этой, некогда уютной, квартире.

– Почему Клифф так сказал о твоем отце?

От этого вопроса перехватывает дыхание – будто я получила удар под дых. Снова в голове всплывают воспоминания, так же как и после слов Клиффа, от которых подступает тошнота. Чувство будто меня окатили помоями. Мне гадко и мерзко от самой себя, от того, что я так ничего и не забыла, от того что мне по-прежнему стыдно за него. Даже мысленно.

– Лив?

– Пора спать, Ник. Спокойной ночи.

После недолгой паузы, всё так же шепотом, Ник желает мне «приятных снов», но я уже не слушаю. Меня поглотили воспоминания о своём детстве, когда ещё не было Ника, нас было трое, и папа ещё был жив.

Ночь выдалась бесконечной. Все ночные кошмары показались ерундой на фоне воспоминаний из детства. Они затянули меня на самое дно, в самый низ и стиснули свои липкие объятия, не давая мне выпутаться. Лишь изредка я вздрагивала, слыша очередной скрип кровати, доносившийся из-за двери, но сразу, возвращалась в свою трясину воспоминаний. Ни наступившее утро, ни красные глаза Люси, ни испуганные глазки Шона и Тревиса не обратили моего внимания на кого-либо из сидящих за столом, в ожидании скромного завтрака. Клифф всё так же спал в комнате, поэтому завтрак прошёл в полном молчании.

– Лив, разве тебе не пора на пробежку? – шепотом спрашивает Ник, нарушая моё уединение.

– Ещё рано. – С усилием выговариваю я.

– Уже обед.

Я поворачиваю голову на брата пытаясь разобрать то, о чём он говорит. Он обеспокоенно смотрит на меня в ожидании ответа или хоть какой-то реакции, но у меня перед глазами всплывают лишь кадры из детства, как мама опять подбирает его на улице. Небритый, грязный, потерявший все человеческие черты, он что-то мычит, а мама …

– Лив, тебе Рита звонит. – Ник трясёт меня за плечо, со слезами в голосе, – Лив, ответь мне, пожалуйста!

Что она кричала ему? Нет, она кричала на него. Но что именно?

Я машинально отвечаю на звонок, и на всю комнату раздается голос Риты:

– Где ты?!

Я встаю из-за стола и направляюсь к выходу, так ничего не сказав брату.

– Уже иду.

Тогда произошло что-то очень страшное, но я не помню что именно. Ещё недавно мне казалось, что у меня почти нет воспоминаний о своем собственном детстве, до рождения Ника. Слова Клиффорда вытащили их наружу. Я закрываю лицо руками, стараясь сосредоточиться и вспомнить, что же тогда произошло.

Кабина лифта гулко спускает меня вниз, иногда издавая неприятный скрежет.

Мама ведь ударила его тогда. Сначала один раз, потом второй и уже не могла остановиться, избивая лежащего без чувств на полу отца. Я плакала и просила её остановиться, но она не обращала на меня внимания. Кажется, я попыталась остановить её.

Неужели это всё, правда, было? Может быть всё-таки сон? Детский кошмар, вызванный тем, что мама накричала на меня? Я опускаю руки и вижу, что двери лифта открыты. Выйдя на улицу из тёмного коридора, я не щурюсь как обычно от дневного света. Подняв глаза на небо, вижу лишь тяжелые тёмные тучи.

– Тебя всегда так долго нужно ждать? – внезапно раздается голос совсем рядом.

Вздрогнув, я обнаруживаю рядом с собой Эмиля, стоящего скрестив руки и с упреком взирающего на меня сверху вниз.

– Хоть бы посмотрела на меня! – вытягивая губы в трубочку, жалуется кому-то Эмиль.

– Кажется, дождь будет. – Отвечаю я, смотря сквозь него.

– И тебе привет, – бурчит он.

– Не «кажется», а точно будет. Вот только это не причина, чтобы не заниматься.

Я без пояснений понимаю, чьи это слова на самом деле.

– Стеф не придет?

Эмиль лишь мотает головой и заметно мрачнеет. Раньше они заходили по пути за мной все вместе: Эмиль, Стеф и Тамира. А сейчас от вида одного Эмиля становится не по себе.

– А Тамира почему не пришла?

Эмиль горько ухмыляется:

– Ты, правда, не заметила, что она меня ненавидит? – он качает из стороны в сторону головой.

– Я позвонил ей сегодня, так же как и Стеф, но никто не ответил. Потом пришел в то же время, что и всегда, к тебе, а тебя нет. И ты тоже не отвечала на звонки. Сегодня не мой день. – Вновь ухмыляется он.

Я резко дергаю руку и вижу значок на коммуникаторе, о том, что мне звонили.

– Прости, Эмиль.

– Всё нормально. Нам лучше ускориться, нас остальные ждут.

Мы ускоряем шаг, чему я очень рада – бараки остаются позади.

– Почему ты решил, что Тамира тебя ненавидит?

– Потому что я ненавижу её лучшую подружку. Я лучше пробегусь до стадиона – сегодня мы пропустили разминку.

Эмиль быстро оставляет меня позади, а я не спешу его догонять. Своими вопросами я заставила его вновь думать о том, что его угнетает. Кто бы мог подумать, что Тамира так обидится на Эмиля, что не ответит на его звонки. Я тоже хороша – так же как Стеф и Тамира не ответила на его звонок и даже не посмотрела на него, когда вышла из здания. Всё что ему оставалось думать – это то, что я обиделась на него, за его слова о Рите.

Когда я подбегаю к остальным, то Эмиль даже не смотрит на меня.

– Ты решила сегодня сделать себе выходной? – как всегда уперев руки в бока, спрашивает Рита.

– Привет. Не уследила за временем, извини.

Рита лишь испускает громкий вздох и закатывает глаза:

– Завтра утром только не проспи. – Развернувшись на пятках, она собирается уйти.

– Почему утром? – с недоумением спрашиваю я.

– Мы же собираемся всегда в обед.

Занимающаяся рядом с нами Тамира останавливается, и пораженно смотрит на меня. Рита смотрит на меня с нескрываемым удивлением.

– Ты что, шутишь? Завтра экзамен, Лив.

Я, молча, смотрю на Риту в ожидании, что она скажет, что это шутка. Но ничего не происходит, все недоуменно смотрят на меня, бросив заниматься.

– Завтра экзамен в академии, неужели ты забыла? – подаёт голос Эмиль.

– Да, – подхватывает Рита, – экзамен. Это то, ради чего мы занимаемся.

Я всё ещё молчу, ожидая признаний, что всё это – розыгрыш. Ведь экзамен должен быть только послезавтра. Но все молчат, и я начинаю сильно сомневаться в правильности своих мыслей.

– Шутка вышла крайне неудачной, Оливия, – не дождавшись от меня ответа, говорит Рита, – постарайся не проспать завтра. Мы поедем рано утром, больше рейсов до академии не будет. Не успеешь – бегом за автобусом побежишь.

Я оглядываюсь по сторонам: все серьезно смотрят на меня. Может быть, ждут, что я скажу, что пошутила. Но мне сейчас не до смеха – я думала, что у меня будет ещё день на подготовку – эта мысль успокаивала меня. Из-за переживаний за школьный экзамен, я перепутала дни, и неделю была уверена, что на подготовку к экзамену в академию у меня будет два дня, а не один.

Я никак не могу собраться с мыслями и просто повторяю за Эмилем то, что он делает. Он бросает на меня обеспокоенные взгляды, но не решается заговорить.

Когда мы пробегаем первый круг стадиона, начинает капать дождь.

– Ребят, пора домой, – размахивая руками, кричит нам Рита, – увидимся завтра на остановке. Не опаздывайте!

Мы не успеваем далеко отбежать от стадиона, как небольшой дождь резко сменяется ливнем. Спины ребят исчезают за стеной дождя. Эмиль кричит, чтобы я держалась с ним рядом. Мы мгновенно вымокаем до нитки, ледяной дождь и налетевший ветер пробирают до костей. Дождь, внезапно налетевший, постепенно стихает, и становится видно дорогу и то, что по бокам от неё. Мы пробегаем мимо бараков, из-за стен которых доносятся крики и смех, от которых становится холоднее, чем от налетевшего дождя.

Подбегая к высоткам – сменяем бег на быстрый шаг – к этому моменту дождь уже просто моросит.

– Скажи, – пытаясь восстановить дыхание, спрашивает Эмиль, – ты правда забыла об экзамене?

– Не забыла. Я думала, что он послезавтра.

– У тебя всё нормально? – он пристально всматривается мне в лицо. – Ты сама не своя.

Пытаясь уйти от ответа, я перевожу тему разговора:

– Позвонишь мне завтра утром, чтобы я не проспала?

Я выдавливаю из себя улыбку, но Эмиль не улыбается в ответ, лишь кивает головой. Лишь у самого входа в здание я решаюсь сказать:

– Ты извини, что не ответила на звонок.

И не нахожу, что ещё сказать – оправдываться глупо.

– Всё нормально, правда. До завтра. – Он поднимает руку в знак прощания, а потом переходит на бег и вновь скрывается в лабиринтах высоток, как и за день до этого. Я мгновение наблюдаю за ним и захожу в подъезд.

Поднимаясь в лифте, я чувствую, как меня бьёт озноб, но не понимаю: это от ледяного дождя или от осознания, что завтра меня ждёт экзамен в военной академии? Или от того, что я про этот самый экзамен я забыла?

Я открываю дверь и Люси – всё это время сидевшая за столом напротив двери – бросается ко мне.

– Лив, милая, ты вся промокла! Немедленно в ванную. Не хватало ещё заболеть прямо перед поступлением!

Отлично. Даже тётя помнит о завтрашнем экзамене.

– Я сейчас приготовлю тебе вещи, – продолжает причитать Люси, попутно ставя чайник на плиту, – иди скорее в душ.

Я не возражаю тёте и направляюсь прямиком в ванную. Всё равно поговорить сейчас у меня не получится – от озноба я могу лишь стучать зубами. Пока я стаскиваю прилипшую к телу одежду, дверь слегка приоткрывается и у входа появляется стопка аккуратно сложенной одежды.

Я долго стою под струями горячей воды до тех пор, пока окончательно не согреваюсь. С удовольствием надеваю сухую одежду и испытываю чувство блаженства. Для счастья, оказывается, иногда нужно совсем немного. Рубашка оказывается гораздо больше чем я сама. Закатывая рукава, я выхожу в комнату, где все уже собрались за столом и ждут меня. Не хватает только Клиффа – чему я, конечно, очень рада. Видимо наверстывает неотработанные часы на заводе. В день нужно отработать не меньше десяти часов. Почти все брали дополнительные часы или смены, чтобы подзаработать. Клифф тоже оставался, но чаще всего он просто где-то напивался. Подобных Клиффорду в этом доме было множество. Несмотря на все запреты, они находили алкоголь в любое время суток.

Возле Люси как всегда снуют близнецы, а Ник тихо сидит за столом. Мы улыбаемся друг другу, и я сажусь рядом с ним. Люси расставляет тарелки, попутно ругая испортившуюся погоду за окном и разбросанные немногочисленные игрушки, которые мальчики оставляли под её ногами. Мы ужинаем и разговариваем о том, как прошел этот день, посмеиваясь над близнецами, которые таскали друг у друга из тарелок еду, так, будто у другого она была вкуснее.

В моей жизни никогда не было таких вечеров, когда все собираются за одним столом, вместе ужинают и рассказывают, как прошел их день. Обычно наш вечер проходил в тишине. Если мама не задерживалась на работе, то мы ужинали втроем, но такое случалось редко. Чаще всего мы проводили вечер вдвоем с Ником, интересуясь друг у друга, как дела в школе.

В этот самый момент, когда я почувствовала себя в кругу семьи, на душе стало тоскливо, от осознания того, что мне предстоит покинуть этот дом, и остаться жить на долгое время с незнакомыми людьми под одной крышей.

«Если, конечно, я поступлю» – мысленно поправляю себя.

От осознания того, что я буду проводить бок о бок, дни и ночи, с незнакомыми людьми, мне становилось не по себе. Но я успокаивала себя мыслями о том, что возможно, смогу подружиться с кем-то и военная академия перестанет быть таким пугающим и холодным местом для меня.

Когда все расходятся по комнатам, пожелав друг другу приятной ночи, я ставлю будильник раньше нужного мне времени в страхе проспать. Проверив ещё несколько раз, точно ли я включила будильник, я проваливаюсь в тревожный сон, в котором я – маленькая девочка, оставленная в одиночестве среди незнакомых мне людей. Сначала меня ласково зовут пойти куда-то, но я отказываюсь и продолжаю стоять на месте. Я не вижу их лиц, но по голосу понимаю, что мой отказ вывел их из себя. Они начинают кричать и хватать меня за руки, пытаясь увести меня куда-то, от чего мне становится ещё страшнее. Я плачу, а они кричат ещё сильнее. Кричат о том, что теперь я им принадлежу, что они решают, куда я могу идти. Вдруг, чья-то тёплая рука хватает мою руку, и я просыпаюсь, тяжело дыша, и не понимая, где я нахожусь.

Я осматриваю комнату и постепенно прихожу в себя. Первые лучи солнца освещают скромную обстановку комнаты, и я испуганно смотрю время на коммуникаторе, в страхе ожидая увидеть, что я проспала. Но время всего лишь пять утра и можно было поспать ещё, но я решаю больше не ложиться. От части, боясь проспать, а от части, боясь вновь увидеть мой кошмар, который тревожит меня не в первый раз.

Я тихонько выскальзываю из комнаты, чтобы никого не разбудить, но Люси уже на кухне готовит завтрак.

– Люси, почему ты так рано встала? – шепотом спрашиваю тётю, от чего та пугается.

– Лив, я думала, ты ещё спишь!

– Прости. Мне что-то не спится.

– Сейчас будем завтракать. Дорога до академии займет много времени, а там ты вряд ли сможешь поесть.

Я не возражаю, киваю и ухожу в ванную привести себя в порядок. Я заметно нервничаю, и при мысли о еде меня начинает мутить, но Люси права: в академии для поступающих новобранцев не будет горячего обеда.

Мы завтракаем в полной тишине, боясь разбудить мальчиков и не зная как начать разговор: после того как Клиффорд разгромил комнату мы с тётей не разговаривали про это. Я просто не знаю, как начать разговор про то, что он говорил. И стоит ли начинать, если через несколько часов, всё что мне будет нужно – это сдать экзамены. Я медленно пережевываю безвкусную кашу и думаю о том, что через пару часов окажусь среди тех, кто учиняет произвол и насилие. Или среди тех, кто оказался в таком же положении как и я? Лишь только сейчас я задумалась об этом.

– Лив, я много думала на счет того, что сказать Клиффорду. – Меня выдергивает голос Люси из собственной путаницы в голове.

– О чем сказать? – с недоумением смотрю на Люси, оторвавшись от тарелки с кашей. – Причем здесь Клифф?

– Он не любит военных. Даже слышать о них не может – сразу впадает в гнев. – Люси опускает глаза в тарелку, стараясь избегать моего взгляда.

– Я не знаю, как ему сказать о том, что ты решила стать одной из них. – Тётя, наконец, поднимает глаза, и я отчетливо вижу в них слёзы.

Как я не подумала об этом! Ведь если я поступлю, то перееду в военный городок и не смогу приезжать сюда, когда мне захочется. И моё отсутствие нужно будет как-то объяснить. Я мгновение лихорадочно обдумываю, что можно придумать, как решение приходит само.

– Я хотела поступать в медицинский колледж при госпитале. Мечтала об этом с детства и все об этом знают. Скажи это Клиффу.

– Но разве в колледж поступление не в конце лета? Что я скажу ему про то, где ты сейчас? – у Люси дрожит голос. – Если сегодня у тебя всё получится, то уже завтра тебе нужно будет туда уехать.

– Колледж открывает подготовительные курсы каждый год. Для детей персонала госпиталя есть зарезервированные места. Скажи я уехала к своей подруге Хейзл, чтобы готовиться вместе с ней, и пока поживу у неё. Это даже не будет ложью – мы и правда готовились вместе к поступлению.

– Ни разу не слышала, чтобы ты с ней разговаривала.

– Единственная ложь – это то, что она моя подруга. – Люси тихо вздыхает, когда я говорю это. – Она мне не давала знать о себе с того самого дня.

Люси без лишних слов понимает, о каком дне я говорю, и мы сидим в тишине, не зная как её прервать.

Внезапный скрип двери заставляет нас обеих вздрогнуть – мы одинаково боимся возвращения Клиффа. Но входная дверь по-прежнему закрыта и мы (с удивлением и облегчением одновременно) замечаем Ника, робко выглядывающего из-за двери спальни.

– Я проснулся, а тебя нет рядом. – Сонно растягивая слова, говорит Ник. – Я испугался, что ты уже ушла, а я не успел с тобой попрощаться.

Я подхожу к Нику, чтобы обнять его, и в этот раз объятия не были неловкими или неуместными. Теперь мне становится тепло на душе от того, что брат так переживает за меня. Что теперь мне есть ради чего стараться и что бы ни случилось – я всё выдержу. Этот короткий миг и те чувства, что я испытала, услышав слова Ника, оказали на меня сильное влияние. Это ощущение того, что за меня переживают, подействовало лучше любой мотивационной речи Риты.

Быстро одевшись в привычную одежду, я прощаюсь с Люси и Ником в приподнятом настроении.

В коридоре я сталкиваюсь с толпой людей спешащих на работу. Столпившись у лифта, все в оцепенении смотрят на двери, в ожидании того, когда они откроются. Втиснувшись в кабину вместе со всеми, я с нетерпением жду момента, когда же смогу оказаться на свежем воздухе. Подхваченная толпой я оказываюсь на улице гораздо быстрее, чем предполагала. Возле входа уже ждет Эмиль, как всегда с улыбкой на лице и, завидев меня уже издали поднимает руку в знак приветствия.

– Только собирался тебе позвонить, – улыбаясь, говорит он, – как ты уже здесь. Сегодня ты как никогда пунктуальна. – Подмигивает Эмиль.

– Не хотела заставлять тебя ждать. – Так же подмигивая, говорю я.

Сейчас утром это место кажется самым оживленным, ровно противоположным тому, что я увидела, когда мы приехали сюда впервые: безлюдный пустырь и лабиринт из высоток. По утрам жизнь здесь кипела – люди спешили на работу, либо торопились на автобус – так же как и мы сейчас. Большая часть толпы свернула к главному входу на завод, но многие, продолжали путь к автобусной остановке.

Подойдя к месту встречи с остальными, я первым делом замечаю возвышающуюся над остальными голову Тамиры, и лишь потом желтые волосы Риты. Она как всегда что-то эмоционально рассказывает, размахивая руками, а Рик обхвативший руками её талию, влюблено слушает то, что она говорит. Среди столпившихся людей в ожидании автобуса, я не могу разглядеть Стефани. Может быть, она опаздывает?

– А где Стеф? – вместо приветствия спрашивает Эмиль, ожидающих нас, друзей. – Она не ответила на мой звонок.

Рита лишь морщится:

– Не придёт твоя Стефани. И это было ожидаемо. – Рита отвечает Эмилю, даже не поворачивая головы в его сторону. – Может быть, результат теста провальный? – смеется она, глядя на Тамиру, в ожидании взаимной реакции на свою шутку.

Тамира тоже начинает смеяться, чем вызывает у Эмиля ещё больший приступ раздражения.

– А сам-то как сдал? – наконец-таки поворачиваясь к Эмилю, спрашивает Рита, прищурив глаза.

– Всё отлично, – цедит сквозь зубы Эмиль, глядя Рите прямо в глаза, – чтобы стать офицером мне хватит.

От этих слов Рита ещё больше заливается смехом, но Эмиль уже не обращает внимания на её выпады.

– А как дела у тебя, Лив? – Рита переключает своё внимание на меня.

Теперь на меня переключается внимание не только Риты, но также Тамиры и Рика:

– Ты вчера так ничего и не сказала, – присоединяясь к своей девушке, говорит Рик.

Я словно громом пораженная смотрю на Рика: я даже не проверяла результаты школьного теста. Стараясь придать себе хладнокровный вид, я отвечаю так же, как и Эмиль:

– Всё отлично.

– Вы двое сговорились, что ли? – приподнимая вверх бровь, спрашивает Рита. – Или провели ночь вместе, забыв даже проверить результаты теста?

Рик начинает хохотать вслед за Ритой. Тамира густо покраснев, тоже начинает нервно хихикать. Я делаю глубокий вдох, чтобы не наговорить лишнего. Бросаю взгляд на Эмиля и пугаюсь его виду: побагровевшее лицо и раздувающиеся от гнева ноздри не сулят ничего хорошего. Нам нельзя сейчас конфликтовать, а Эмиль может наделать глупостей.

– Да, ночь выдалась бессонной. – Прижавшись к Эмилю и взяв его под руку, незаметно подмигивая ему, говорю я.

Смех Риты резко останавливается, как и у всех остальных. Рик давится и начинает кашлять, а румянец на щеках Тамиры сменяется мертвенной бледностью.

Я невольно ухмыляюсь их шоковой реакцией и для убедительности сохраняю молчание. Эмиль, увидевший вытянутое лицо Риты, решил мне подыграть, и, загадочно улыбнувшись, отвернулся.

Поворачивающий из-за угла автобус, переключил всё внимание компании на себя.

– Разве мы не будем ждать Стеф? – забеспокоившись, спрашивает Эмиль, заметив, как мы начинаем движение к линии посадки в автобус.

– Если будем ждать её, то не сможем уехать этим рейсом и просто не попадем на экзамен. – Как-то забито отвечает Рита.

Видимо, моя безобидная шутка, была воспринята как чистой воды правда, которую наши друзья пытаются до сих пор переварить.

– Но и поехать без неё не можем! – уже без особой надежды в голосе пытается возразить ей Эмиль.

– Мне кажется, Стефани уже давно сделала свой выбор. – Вклинивается Тамира.

Автобус останавливается и толпа, словно поток бурлящей воды, вносит нас внутрь. Пристроившись у окна, позади Риты и Рика, я первым делом лезу в коммуникатор, чтобы проверить почту. Плюхнувшийся рядом Эмиль смотрит на меня с округлившимися глазами. Мои руки начинают дрожать, а сердце учащенно биться, когда я представляю какое чувство стыда я испытаю совершив впустую эту поездку. Когда я вижу результат в девяносто три балла, я начинаю сомневаться в том, что вижу, пока шепот Эмиля не доказывает мне, что это всё правда:

– Опять забыла? – даже не глядя на его лицо, я понимаю, что он сейчас улыбается.

Я не сдерживаю улыбку и киваю. Повернувшись к нему, я так же шепотом спрашиваю:

– А у тебя сколько баллов?

– Восемьдесят два.

Чтобы претендовать на звание офицера в дальнейшем, нужно получить свыше восьмидесяти баллов на государственном экзамене. Мы все с этой задачей успешно справились. Развернувшись, замечаю, как на нас косится Рита.

Оставшиеся, почти два часа пути, мы молчим. Рита и Рик дремят, облокотившись друг на друга, Эмиль тоже заснул. Я рассматриваю пассажиров автобуса и с удивлением обнаруживаю многих из нашей школы. Одноклассники, которые презрительно кривились, когда слышали о военной академии, ребята из параллельных классов. Заходящие на других остановках ребята, с которыми я училась в предыдущей школе. Все они так же хотят поступить в военную академию. Раньше я не понимала таких людей и не могла принять подобный поступок. Но как всё изменилось. Можно сказать, перевернулось с ног на голову.