Остров. Проект «Робинзон»

Мы воззрились на Бегемота. Никак не могу понять, как он достоверно изображает пожатие плечами, хотя для него это невозможно анатомически. Ну нет у него плеч в нашем понимании. Тем не менее, нам стало понятно, что никаких разбойничьих пещер он не знает.

– Не в курсе. – резюмировал я и задумался. – Единственное, что приходит в голову, это блиндаж на севере. Там вполне могли укрываться какие-нибудь уголовники…

– А могли не укрываться. Давай сегодня проверять не будем? – взмолилась Даша. – Хватит на сегодня тайников и кладов! Кроме того, твоя теория притянута за уши.

– Ну, за неимением графини приходится огуливать дворника… Но ты права, не хочется опять туда тащиться. Работы у нас и так невпроворот. Завтра проверим.

– Мяуу-мяу-мя!! – заявил Бегемот, указывая лапой на север. – Мяяяя!

– Эмм… Ты хочешь пойти пока проверить? Логично, если там что-то недавно закапывали, ты учуешь. Только будь осторожен, там опять могут быть поганенькие сюрпризы. – Даша посмотрела коту в глаза. – Не копай там сам ничего, хорошо?

– Мяуу-мя!! – заявил Бегемот. Мол, не учи учёного. И размытой чёрной полосой скрылся в зарослях.

Мы переглянулись, вздохнули и принялись за работу. Подумав, я отрядил Дашу на работу полегче – натаскать от ручья глины, благо нужно её не очень много, и замесить подобие раствора. А сам принялся таскать камни для печи. Камни были хоть и небольшие, но тяжёлые, а путь к осыпи хоть и короткий, но пройти его нужно было дофига раз. Уже через полчаса у меня ломило руки, ноги и спину. Психанув, я потратил несколько драгоценных досок и за пять минут сколотил простенькую волокушу. Дело пошло гораздо бодрей, и буквально за пять рейсов я приволок внушительное количество стройматериала. Даша, тем временем, прямо в ближайшем углублении в скале замесила раствор из глины, песка и воды. Очень пригодилось и «ведро» из ИРП, и лопата…

Немного передохнув, Дарья принялась за очистку и развешивание грибов над костром, а я приступил непосредственно к выкладыванию печи. Выбрав в скальном уступе место с заметной впадиной – чтобы бесплатно увеличить площадь очага – я начал выкладывать полукруглую конструкцию из камней, упиравшуюся в каменную стену. Просто выкладывал камни друг на друга (Хорошо, когда ты ровный и плоский – Камень(С). Заметные щели грубо замазывал раствором, используя вместо мастерка небольшую щепку, только у самой земли оставил два отверстия для притока воздуха. Постепенно вырисовывалось грубое подобие тандыра. В итоге, получилась кривенькая, косая, но вполне надёжная конструкция где-то метр шириной и высотой мне по пояс.

– Чем-то похоже на тандыр. – заявил я Дарье, подошедшей посмотреть на результаты моей деятельности. – Можно жарить барана целиком.

– Нет у нас баранов. – сообщила девушка. – Тандыр – он высокий и узкий, а эта штука низкая и широкая.

– Длинный, короткий, толстый, тонкий… Никогда вам, девушкам, не угодишь. Сгодится эта хрень для наших нужд?

– Разумеется, не угодишь. – не оценила Даша мой незатейливый солдатский юморок. – С виду, вполне сгодится. Но, боюсь, дров уйдёт просто дохрена.

– Боюсь, на сегодня лимит транспортировки тяжестей исчерпан, а то завтра тебе придётся транспортировать меня. Можно будет завтра дрова пособирать походу, если мало будет. Оно же не час-два длиться будет?

– С утра и до вечера. Нужно ещё навес от дождя соорудить какой-нибудь, если зальёт – всей работе хана…

Вздохнув, я потащился за оставшимися листами железа, здраво рассудив, что печь нам потребуется от силы раза два-три, а потом навес можно будет быстренько разобрать, когда дефицитное железо понадобится. А сейчас это самый простой и быстрый вариант. В итоге, я даже мастерить ничего не стал – просто положил два листа железа внахлёст на краю скалы над «тандыром», а край привалил камнями. Простенько и со вкусом. И монтаж-демонтаж проходит просто на раз-два.

Тем временем, вернулся Бегемот. Судя по довольной, ехидной морде, он явно что-то нашёл.

– Ну? – обратилась Даша к нашему хвостатому разведчику. – Нашёл? Не молчи, по глазам вижу, что нашёл!

– Мррряяяяу! – утвердительно сообщил кот.

– И что там?

Бегемот потрясённо плюхнулся на задницу, демонстративно закатил глаза и развёл перед собой лапы в межвидовом жесте «Ну откуда я знаю, глупая женщина?».

– Бегемот, ну хоть по запаху можешь предположить, что там?

Кот прекратил паясничать, огляделся, затем подошёл к оставшимся железным листам и тронул их лапой.

– Металл? – утвердительный мяв, повторное трогание листа несколько раз. – Много металла? – утвердительный мяв. – Мина? – отрицательный мяв.

– Опасность почуял какую-нибудь? – встряла Даша.

Хвостатый задумался, потом отрицательно помотал головой. Впрочем, не очень уверенно.

– Ладно. – обречённо махнул рукой я. – Гасите свет, завтра разберёмся…

…

Остаток дня прошёл на удивление спокойно – обошлось без разбойничьих кладов, опасных ловушек и боевых гранат. Мы закончили перевешивать грибы под навес – внезапно их набралось внушительное количество. За последние часы я несколько раз наведывался к раколовке, и теперь в садке копошились с десяток раков, выясняя, кто из них батя. Пополнили запас мидий, раз уж их с аппетитом жрёт Бегемот. Даша принялась было снова чистить жёлуди, но через пять минут порезала палец, психанула и выкинула их нафиг, сказав, что ей без желудей неплохо живётся и вообще – она не свинья, чтобы их жрать. Пришлось пожать плечами и согласиться, в конце концов, перспектива голодной смерти нам пока не грозит.

Импровизированную форточку в нашем жилище я заделал полиэтиленом от какого-то пакетика из последних находок, выбрав попрозрачней – хоть какой-то свет, а то внутри даже днём нифига не видно. А притока воздуха вполне достаточно и через вход. Хотел было приступить к организации постоянного отхожего места, но солнце уже клонилось к закату, а я устал, как чёрт – денёк выдался из непростых. Завтра, лады?

Так, потихоньку ковыряясь, мы подошли к ужину. Из сухпая взяли только пачку галет и пакетик сахара на двоих, дополнив это раками и рогозом. Бегемот с удовольствием схомячил остатки рыбы и десяток запечённых мидий, и теперь лежал возле Даши, положив голову ей на колени и блаженно мурча, как трактор «Беларусь». Мы же разлили по кружкам по глотку коньяку и пырились на огонь. Меж тем, стемнело, и Дарью потянуло на романтику.

– Вась, у нас же есть гитара. Спой что-нибудь? – подняла глаза на меня девушка.

– Блин, точно! Как я мог забыть? – я принёс инструмент, проверил строй, протренькал какой-то перебор. – Заявки будут?

– Давай что-нибудь соответствующее ситуации. Весёлое, бодрящее… А от тоски завыть охота.

Я задумчиво перебирал струны. Весёлое, говоришь? Да легко, подруга… Я звонко ударил по струнам.

Я сажусь налегке в деревянную лодку

Я глотаю ветер, запиваю дождём.

Разгоняю дикую свою красотку,

Ох и порезвимся с нею сегодня вдвоём.

Лодка мчит всё быстрее – ох и темперамент,

Она явно в ударе, она явно способна любить,

Небо серое прямо на скалы упало, вот он священный орнамент,

Я сегодня готов, всё что мне надо, забыть.

Как бокалом вина дорогого, нас обдаст оголтелой волной.

Я дождался, я в Ладоге снова, ощутив в душе снова покой!

Покачай меня, Ладога-мама, чтобы волны хлестали, как плеть,

Лодка бесится, лодка упряма, она как я, не желает стареть!

Песня громкая, а я давно не пел, и в горле запершило. Прокашлявшись на проигрыше, я продолжил:

Вижу остров, изрядно волною помятый,

Год за годом он отдаёт своё тело воде.

И процесс этот, видимо, находит приятным,

Не один уже век пребывая в подобной среде.

Я увидел интимную связь воды с камнем,

Попытался стать третьим, но отшвырнуло лодку мою

Стена ливня стыдливо, словно рукою, прикрыла глаза мне,

Нет, не хочет доверить природа мне тайну свою.

Второй куплет дался легче, связки разогрелись, и припев я орал уже совсем немилосердно. Даша сидела, как изваяние. Бегемот недовольно скривил морду и отошёл чуть в сторону, на границу освещённого костром круга – видимо, для его чутких ушей это было чересчур громко. Мой голос же продолжал звенеть над озером.

А ночью приду домой, весь до нитки мокрый,

И покрутит пальцем у виска молодая жена.

А я отмечу свой заплыв пятисотый,

Не одним глотком, как волна, молодого вина.

А в ушах гремит, а в ушах грохочет!

Связь воды и камня – страсть всей жизни моей,

И на протяжении короткой летней северной ночи,

Буду думать, как бы вернуться туда поскорей.

Как бокалом вина дорогого, нас обдаст оголтелой волной.

Я дождался, я в Ладоге снова, ощутив в душе снова покой!

Покачай меня, Ладога-мама, только я всё равно не усну,

Лодка бесится, лодка упряма, она как я, провожает весну!

Последний аккорд отразился от скал и замер вдали. Я перевёл дух и отправил в рот остатки коньяку, смочить охреневшие от такого поворота дел связки. Зря. Закашлялся, переплевался, запил обычной водичкой. Сразу отлегло. В местной минералке дело, что ли? Я в лучшие годы так не пел!

Внезапно слева небо осветилось зелёным. Мы повернули головы в ту сторону – зелёный столб света бил куда-то за оконечность Минеральной скалы, в озеро, что ли? Бегемот мгновенно сорвался с места и чёрной молнией удрал в ночь, явно планируя подняться на скалу. Шикарный разведчик.

– С ночных небес, холодным огнём… – хриплым голосом продекламировала Даша. – Похоже, твоё выступление пришлось им по вкусу.

– А тебе? – я бросил взгляд на девушку. Показалось, или глаза блестят?

– Охрененно. Дай гитару, тоже что-нибудь… сбацаю. Страсть волны и камня, значит?

Вернулся Бегемот. На мой вопрос, запомнил ли он место, тот ответил обиженным мявом, мол, разумеется. Тем временем, Даша освоилась с гитарой и начала.

Зачем меня пытался полюбить?

Я это до сих пор не понимаю.

Со мною дел никак нельзя водить,

Я хоть и не Марина, а – морская.

Не надо поминать морских чертей,

Я правда не из их числа, поверь ты,

И не плела я никаких сетей,

Ты сам себя связал до полусмерти.

А тебя могла бы прокатить

На яхте или на спине дельфина,

Когда бы ты не спрашивал: "Ты кто?",

Когда б не задавал вопроса: "Где?",

А так придется только подарить

Свечу из голубого парафина,

Отлитую по форме розы, что

Способна также плавать по воде.

Простенький перебор, негромкий голос Даши. Почему тогда в голову идут слова совсем другого автора: «А внутри сердце к жопе прилипло»? Просто я отлично знаю эту песню.

По волнам с перламутровой каймой

Пускаться глупо в плаванье на лодке.

Какие там русалки, Бог ты мой!

Тебя ждут только тухлые селедки.

Зачем меня пытаешься искать,

Ведь я на имена не откликаюсь,

Без пользы и бежать и даже ждать,

Я просто откровенно издеваюсь.

А я тебя могла бы утопить,

Но ты ведь не чужой наполовину,

Ты даже понимаешь: ты – никто,

Но вряд ли понимаешь, что нигде.

Ну что ж, тогда извольте получить

Свечу из голубого парафина,

Отлитую по форме розы, что

Способна также плавать по воде.

Вот так вот, Василий. Тухлым русалочьим хвостом тебе да по щщам. С оттяжкой. Чтоб знал своё место. И с чего ты решил, что то, что не удалось сделать за пять лет, в экстремальной обстановке получится за три дня? Оптимист хренов.

– Не думал, что ты знаешь таких авторов.

– У тебя подсмотрела. Очень душевные у неё песни. Очень… женские.

– Это да. Пойдём уже спать, что ли… Бегемот, ты как? К нам, или предпочтёшь свежий воздух?

Котяра демонстративно растянулся у костра. И абсолютно явно мне подмигнул. Интересно, к чему бы это?

Камни, на этот раз, я в костёр класть не стал – с последними архитектурными улучшениями мы не должны были ночью замёрзнуть и так. Если что, притащу Бегемота, пусть нас греет. Уже устроившись, Даша вдруг протянула руку и нежно погладила меня по щеке.

– Спасибо. – тихо прошептала девушка. – Спасибо, что ты есть.

– Эмм. – вот тут с малость охренел. – Разве своей песней ты не хотела сказать, что…

– Молчи. – она приложила палец к моим губам. – Мало ли что я хотела сказать. Я же девушка, мне можно.

– Вот это поворот. – прошептал я и потянулся было к ней.

– Не надо. Не время и не место. – остановила Даша мою руку. – Спокойной ночи. – Легонько поцеловала меня в лоб и отвернулась.

Чтобы немедленно не сгрести её в охапку, мне понадобилось чудовищное усилие воли.

Глава 5. Проблемы реальные и надуманные

«– Люди… Жалкие, ничтожные личности. Всех остальных считают тупиковыми ветвями развития».

«Братва и Кольцо».

В этот раз я проснулся даже раньше обычного – ещё толком не рассвело. Слабого утреннего света, пробивавшегося через полиэтилен «окна», было категорически недостаточно, чтобы разогнать мрак, и наше неказистое жилище наполняли зыбкие утренние тени. Спросонья они принимали самые экзотические формы – вот сверху висит летучая мышь, из угла недобро позыркивает самый натуральный вуглускр… Как, вы не в курсе, кто такой вуглускр? Это шушпанчик, загнанный в угол и там одичавший. А вот эта тень очень похожа на кошачью морду, тьфу, не похожа, это и есть кошачья морда. Теперь понятно, почему сегодня было так тепло – видимо, Бегемоту ночью стало холодно, и он приполз спать к нам. И теперь бессовестно дрых, вытянувшись во всю свою немалую длину, между мной и Дашей, только усы колышутся в такт дыханию.

Стараясь не шуметь, я пополз на выход, но от кота это не ускользнуло: он открыл один глаз, внимательно посмотрел на меня, оценил ситуацию и закрыл глаз обратно. Бдит, одобрительно подумал я, даже когда спит. Отличный охранник у нас в команде, никакие вуглускры не страшны.

Я выбрался наружу. Несмотря на то, что ночью прошёл небольшой дождь, и всё вокруг было мокрое, небо уже очистилось и на востоке наливался багрово-жёлтый рассвет. Впрочем, из-за плотного тумана виден он был разве что условно, ибо даже Минеральную скалу было решительно не разглядеть. Я распалил уже погасший, естественно, костёр, сделал зарядку, дошёл до берега – умыться. После того, как в тумане едва нашёл раколовку, решил пока отказаться от рыбалки, пусть рассветёт немного, рыба никуда не денется – вон как щука играет. Внезапно дико захотелось жареной щуки – надо переходить на следующий уровень рыбной ловли, а то так и буду всю жизнь ключи подавать…

Вернувшись в лагерь, я осмотрел хозпостройки. Все три навеса – и над дровяником, и над костром, и над печью для обжига – отлично справились со своими задачами, не пропустив дождевую воду, куда не надо. Впрочем, дождик был так себе – хиленький, без ветра, мы в шалаше вообще его не заметили. Это хорошо, но надо будет внимательно осмотреть укрытие на предмет возможных протечек. Хотя уже пора бы озадачиться жилищем поприличнее. И побольше, коллектив-то разрастается. Того и гляди, выползет из леса какой-нибудь разумный говорящий медведь. Разумеется, саблезубый, как же иначе?

А пока мрак да туман, я решил проверить одну вещь, показавшуюся мне вчера странной. Хотя, что на этом острове не странное? Я захватил, на всякий случай, топор и двинулся к болоту, точнее, ельнику на его южном берегу. Вчера, когда мы проходили мимо, именно ельник показался мне необычным…

Прибыв на место и проведя первичную разведку, я утвердился в своём мнении, что тут что-то не так. На первый взгляд, просто нестарый еловый лесок: множество молодых ёлок, высотой метров по пять-восемь, и между ними совсем юная поросль, дерева по два-четыре метра высотой. Этот вот лесок формировал почти правильный прямоугольник где-то метров сто на пятьдесят, одним своим краем напрочь уходя в болото. Но тут, как говорил поручик Ржевский, был один нюанс: данная Волшебная Еловая Роща была полностью, абсолютно непроходима. Стволы молодых елей отстояли друг от друга сантиметров на десять-двадцать, образуя своими ветвями плотнейшее переплетение, в которое нельзя было никаким образом протиснуться даже на полметра. Вы спросите, а как же деревья выживают в такой тесноте? А никак, процентов девяносто пять растений были абсолютно, беспросветно мертвы. Их павшая хвоя плотным ковром покрывала землю, на которой более не произрастало ни травинки, и придавала всему пейзажу цвет ржавчины. Надо ли говорить, что высохшие ветви держали круговую оборону не хуже, чем живые?

– Так вот он какой, Рыжий Лес. – сообщил я предполагаемым зрителям.

Оригинальный Рыжий Лес, произрастающий на территории Чернобыльской Зоны Отчуждения, был полностью убит радиацией в первые часы аварии на ЧАЭС. Растительность выгорела и приобрела характерный рыжий цвет, за что данная местность и получила своё название. Сам лес со временем частично сгнил, частично его захоронили, но название сохранилось. Поэтому я, на всякий случай, поминутно проверял радиационный фон – в этом месте он был бы, как нигде, уместен. Однако по всему периметру, включая берег болота, фон был без превышений. А ещё по всему периметру я не нашёл ни малейшей лазейки, позволившей бы проникнуть вглубь. Залез даже со стороны болота, хотя это и было непросто – мёртвые ветки, казалось, намеренно норовят выпихнуть наглого чужака в болото. Весь перемазался, искололся, но нет – результат был нулевой.

Ладно, отрицательный результат – тоже результат, решил я и двинулся обратно в лагерь. Уже полностью рассвело, туман рассеялся, и видимость почти восстановилась. Однако, перед глазами всё равно стояла какая-то муть, я никак не мог толком сфокусироваться на дальних объектах, глаза слезились. Уже в лагере я снял очки, чтобы протереть их, и вдруг странные спецэффекты исчезли. Зрение сфокусировалось, предметы обрели чёткость, голова сразу перестала кружиться. Я медленно надел очки обратно – со зрением опять начал твориться лютый трэш. Снял. Крепко зажмурил глаза, досчитал про себя до двадцати, открыл, проморгался. Внимательно посмотрел на свою руку, перевёл взгляд на ближайшее дерево, на костёр, на камни на берегу, на сосны на вершине Минеральной Скалы. Очень чёткие сосны. Нацепил очки – сосны расплылись в бесформенные пятна. Дрожащей рукой я стащил очки с носа и обалдело плюхнулся на камень.

Зрение у меня испортилось лет в двенадцать – сказалась неуёмная страсть к чтению в потёмках. Говорила мне мама: «Побереги глаза!». К сожалению, скорость звука – самая низкая скорость в природе, и то, что говорят нам родители, доходит только лет через двадцать, и то – не всегда. Тогда и пришлось записаться в касту «очкариков». Много позже, когда появились какие-то деньги, я рассмотрел возможность операции, но с моими глазами были какие-то сложности, и доктора не давали хороших прогнозов. Так я и таскал очки. До сегодняшнего дня. Блин блинский, а ведь глаза ещё вчера болели, особенно к вечеру! И немудрено, попробуйте с нормальным зрением потаскать очки на три с половиной диоптрии, да ещё и с диким астигматизмом, и, если к вечеру сможете ещё хоть как-то ориентироваться в пространстве – вы очень выносливый человек.

Было очень большое желание зашвырнуть очки в озеро, но я сдержался и аккуратно убрал их в рюкзак. Мало ли, вдруг эффект временный? Но сам факт избавления от надоедливого аксессуара не может не радовать – все плохо видящие меня поймут…

Однако, восстановление зрения – это хорошо, но надо и что-то жрать. Поэтому я сменил топор на удочку, захватил садок для рыбы – я его вчера вечером смастерил из «ловчей сети» – и выдвинулся к месту ловли. По пути обдумывал известные мне способы, как бы изловить щуку, но ни спиннинга, ни блесен, ни капканов у меня нет. На удочку поймать сию рыбу, конечно, можно – помните позавчерашнего щурёнка? Но это совсем уж лотерея, взрослая щука оторвёт крючок, порвёт леску или сломает удилище. Нужен способ понадёжнее.

Придя на уже ставшую родной поваленную сосну, я открыл коробочку с рыболовными приблудами и ещё раз осмотрел свои богатства. Среди крючков нашлось несколько штук очень здоровых и толстых, выглядевших достаточно надёжно, чтобы удержать серьёзную рыбину. Вот только как их применить?

Пришлось приступить к обычной ловле на удочку. Через нескольких пойманных рыб достойного размера мне попалась небольшая плотвичка. Обычно я таких обратно выбрасываю, но тут вспомнил, как в детстве дед ловил щуку на живца. Решив, что на эту-то роль невеликая рыбка отлично сгодится, я отправил её в садок.

Выловив, на этот раз, с пару десятков рыбин, я решил, что на сегодня хватит, даже с учётом разросшейся команды. Пора приступать к поимке щук. В садке, к этому моменту, среди остального улова, ждали своей незавидной участи две мелкие плотвицы и один небольшой, но ершистый окунь. Я достал моток толстой лески, отмотал метра три, крепко привязал к одному концу большой крючок, а другой конец закрепил на одной из сосновых веток. Мелкую плотвицу за спинку насадил на крючок и отправил в озеро. Теперь, если живца проглотит щука, она окажется на крючке. Главное, чтобы не оборвала леску.

Пройдя дальше по берегу, я установил ещё две такие ловушки, привязывая леску к кольям, вбитым в берег. Теперь оставалось только ждать, когда какая-нибудь не особо умная щука позарится на приманку. Обычно к таким снастям прилаживают колокольчик или какую-нибудь другую подобную звуковую сигнализацию, ну а мне остаётся только периодически обходить ловушки и производить визуальный осмотр. Ну а кому сейчас легко? Точно не мне. Мне сейчас рыбу чистить. Я уже говорил, что ненавижу этот процесс?

Уже дочищая последнего окуня, я услышал лёгкий треск, шедший от сосны (я чистил рыбу недалеко). Подойдя поближе, я удостоверился, что моя придумка сработала: леска дёргалась как сумасшедшая, а трещала сухая ветка, к которой она была привязана. Обождав пять минут, чтобы рыбина немного устала, я поплевал на руки и принялся вытаскивать добычу. А это оказалось непросто! Минут десять я боролся с упорной рыбой, никак не желавшей быть съеденной. Если бы не плотные перчатки, леска изрезала бы руки до кости, по-любому. Но, в итоге, высший разум победил низший, и вот щука переместилась из водной среды в воздушную. Впрочем, и на воздухе она билась у меня в руках, активно пытаясь вернуться в родную стихию. Но я решил, что нет уж, хрен вам, и со всей дури треснул рыбу о ствол дерева несколько раз, ломая ей хребет. А в таком виде уже особо не попрыгаешь, знаете ли…

Оставив изловленную щуку на берегу, я проверил остальные снасти. Увы, результат был хуже, чем никакой: живцов на крючках не обнаружилось. То ли я их некачественно насадил, и они удрали, то ли их филигранно сожрали, не задев крючок. Ну и ладно, одной здоровенной щуки нам на сегодня точно хватит. Оставив снасти просто так стоять – завтра останется только живца насадить, никуда не денутся – я вернулся на пляж, дочистил рыбу, включая щуку, и собрался уже возвратиться в лагерь, когда на берегу объявилась сонная команда в составе Даши и Бегемота. Я молча предъявил им весь немалый улов. При виде щуки Даша радостно захлопала в ладоши, а Бегемот одобрительно заворчал.

– Доброе утро, господа и дамы. Пока кто-то бессовестно дрыхнет, я тут, понимаешь, не жалея живота своего, добываю нам хлеб насущный. Вам не стыдно?

– Нам очень стыдно! – радостно заявила девушка, видом своим не показывая ни малейшего раскаяния. Впрочем, как и хвостатый. – А почему твой хлеб подозрительно похож на здоровенную щуку?

– Ну, может быть, потому, что он растёт в озере, а не в поле? – предположил я. – И вообще, ты придираешься! Нормальная щука!

– Да ладно-ладно! – замахала руками Даша. – Отличная щука. Тащите её в лагерь, я пока умоюсь. Зубная паста у тебя?

– Да, держи. И аккуратнее, не выломай себе ещё один зуб, хорошо?

– Василий, иди в жопу. – не оценила мой юмор подруга. – Идите-идите, не на что тут смотреть.

Я пожал плечами, подхватил весь немалый сегодняшний улов, и мы с Бегемотом пошли. Не в жопу, конечно, а в лагерь. Хотя, с какой стороны посмотреть. С определённой точки зрения, наш лагерь – та ещё жопа…

Подумав, щуку я решил отложить не вечер. Правда, Бегемот высказал свои претензии на щучью голову, которую я ему и отдал. Хотя жабры пришлось вырезать – нашему гурману он явно были не по вкусу. Наблюдая, как кошачьи челюсти перемалывают толстенные кости рыбьего черепа, я в очередной рад порадовался, что котик «за» нас, а не «против» … Он, пожалуй, руку оттяпает за один укус. Ну хорошо, хорошо. За два укуса. Это не особо меняет картину.

Поскольку наш запас мидий вчера основательно сократил Бегемот, а новые ещё не очистились от песка, я накрыл завтрак из вчерашних раков, рогоза, галет и кофе «три-в-одном». Повесил жариться двух рыбин, подумал и добавил на стол баночку свиного шпика. С сомнением посмотрел на вчерашний злополучный пряник. Вы же в курсе, что совет учиться на чужих ошибках бесполезен? Вот и я попробовал-таки откусить кусочек, хорошенько сдавил челюсти и услышал душераздирающий хруст. Рот пронзила резкая боль, и я аккуратно разжал челюсти. Вынул изо рта пряник, и оторопело уставился на него.