Под сенью жёлтого дракона

…Шестого сентября Алеев привёз из редакции газеты «Цзефан Жибао» материал, подготовленный военными корреспондентами газеты о милитаризации японской армии и идеологической обработке её личного состава.

Владимиров внимательно прочитал весь материал и ещё раз убедился: японцы серьёзно готовятся к большой войне. Поразили его те места, где было сказано, что среди личного состава усиленно внедряется дух древнего «Бусидо», который заключал в себе правила поведения солдат и офицеров на войне. Основным правилом «Бусидо» была презрение к смерти. Плен – позор для всей японской нации. Смерть – лучше, чем плен.

– И что редакция решила делать с этим материалом? – поинтересовался Владимиров.

– Хотели опубликовать, но Кан Шэн запретил, – ответил Алеев.

– Запретил?.. Кан Шэн?.. – удивился Владимиров. – А какое отношение он имеет к газете?

– Он контролирует здесь всё, Пётр Парфёнович, – пояснил Южин. – В том числе и средства массовой информации.

– И ещё одна интересная новость, – продолжил Алиев. – В редакции мне намекнули, что у правительства Особого района уже давно налажена связь с Токио…

– Борис Васильевич, я не ослышался? – уточнил Владимиров.

– Нет, Пётр Парфёнович, – ответил Алеев. – Ты не ослышался…

Глава десятая

1

Уже поздно вечером девятого сентября Совинформбюро сообщило о ходе ожесточённых боёв в Сталинграде, под Моздоком и Новороссийском.

Британское агентство «Рейтер», со ссылкой на правительственной источник, подробно изложило материал об отправке в Мурманск конвоя из сорока пароходов, которые будут сопровождать один вспомогательный авианосец, тридцать два самолёта-торпедоносца, восемь летающих лодок и шесть подлодок, а в районе Баренцева моря к охране британского конвоя присоединятся около двух десятков русских бомбардировщиков дальнего действия, восемьдесят истребителей, в том числе сорок три дальнего действия.

В этой же передачи агентство «Рейтер» сообщило о переносе операции «Факел2» на Севере Африки на неопределенный срок.

Поражало осведомлённость агентства «Рейтер» относительно сил для охраны конвоя, как со стороны англичан, так и со стороны Советского Союза.

– …Они там в своём Лондоне совсем с ума свихнулись! – возмутился Южин. – Это же для немецкой разведки информация, преподнесённая на блюдечке с голубой каемочкой!..

– У англичан всё по-другому, – заметил Алеев. – у них, если секрет оценивается в сто тысяч фунтов стерлингов, а ты дашь сто десять тысяч – это уже не секрет.

…Около полуночи Риммар поймал волну, на которой работало правительственное радио Чунцина. Оно сообщало об успешных действиях гоминдановских войск вдоль Квантунской железной дороги и освобождении от японцев городов Культянь и Лубао. И о налёте японской авиации на несколько американских авиабаз на территории Китая. В результате этого налёта авиабаза в Гуилине была уничтожена полностью. Похоже, было, что японцы намерены сначала уничтожить американские авиабазы, расположенные в провинции Чжэцзян, а затем оттеснить войска центрального правительства из приморских провинций. И таким образом создать сплошной фронт от Маньчжурии до Филиппин.

Утром Владимиров поделился своими мыслями с Алеевым и Южиным.

Выслушав Владимирова, Южин сказал:

– …Следовательно, в ближайшее время они не рискнут напасть на нас!

– Как раз всё наоборот, Игорь Васильевич! – возразил Владимиров. – Они надёжно прикрывают свои тылы, обращенные в сторону Японии и Маньчжурии. И это позволяет Квантунской армии вести боевые действия, не опасаясь удара со стороны Китая.

В этот же день Южин привёз из города несколько газет, выходящих в Яньани.

– Пётр Парфёнович, – сказал он. – Посмотри «Цзефан Жибао». В ней довольно любопытная передовая статья.

Владимира взял газету. На первой полосе вся левая колонка была занята передовой статьей, которая называлась «Политические мероприятия исключительной важности».

Владимиров внимательно прочитал статью. Она представляла собой, по сути дела, призыв продолжать Чжэнфын со ссылками на высказывания Конфуция и других древних китайских философов.

Когда Владимиров закончил читать, Южин спросил:

– Как ты думаешь, чьих рук это творение? Мао?

– Сомневаюсь, – ответил Владимиров. – Я думаю статью написал его секретарь Чэнь Бода.

Южин подумал и согласился. И тут же продолжил:

– …В 1937 году он уже будучи в Яньани за пропаганду троцкизма среди слушателей местной партшколы получил строгий выговор от Исполкома Коминтерна…

– Я слышал об этом, – сказал Владимиров. – И теперь вместе с товарищем Мао они борются против «троцкистов», «оппортунистов» и «соглашателей» в партии.

Присутствующие при этом разговоре Алиев заметил:

– Настоящая китайская головоломка!..

– Нет, Борис Васильевич! – возразил Владимиров. – Это политика!

Владимиров вспомнил, как перед отлётом из Москвы в Исполкоме Коминтерна его познакомили с содержанием бюллетеня Военного отдела ЦК КПК за 1929 год. В нём давалась отрицательная оценка действиям Чжу Дэ и Мао Цзэдуна в период командования ими отрядами Красной Армией. В бюллетене говорилось, что в районах, где была установлена Советская власть, руководителями назначались или кулаки, или интеллигенция, далекая от задач китайской революции.

Владимиров тогда не придал особого значения этому бюллетеню, однако сейчас он вдруг понял: Чжэнфын нужен Мао и для того, чтобы избавиться от груза прошлого.

– И ещё, Пётр Парфёнович, – продолжил Южин, – по дороге я заезжал и в редакцию «Цзефан Жибао». Мне показали интересный материал. Оказывается, будучи в Москве, Черчилль встречался с американским военным представителем при нашем Генштабе генералом Андерсоном, и тот, якобы, назвал Советский Союз тонущим кораблем и предложил, пока не поздно, начать вывозить из СССР поляков. Естественно, в Лондоне, где пребывает благополучно «польское правительство» в изгнании, об этом сразу узнали и потребовали от советского руководства организовать выезд из СССР и тех поляков, которые воюют в рядах Красной Армии. А их набирается не одна тысяча! Как тебе такое нравится?

Владимиров усмехнулся.

– Совсем не нравится, Игорь Васильевич!.. Не нравится и то, что о своих конвоях они сообщают на весь мир, и не высаживают свои войска ни на Севере Африки, ни на Севере Франции. И всё это приводит меня к одной мрачной мысли: кому-то, ох как надо, чтобы этой войне не было ни конца, ни края!..

2

С двенадцатого сентября зачастили дожди. Осень окончательно вступила в свои права.

Когда пролился первый дождь, Долматов с облегчением сказал:

– Наконец-то!.. Теперь хотя бы дышать будет легче!.. – И обратился к Владимирову: – Я ходил на гору поправить антенну и увидел возле нашего склада какие-то следы. Надо бы на всякий случай огородить хотя бы антенну.

– Может шакалы наследили? – спросил Владимира.

– Шакалы на двух ногах не ходят, – возразил Долматов. – У меня там у двери лопата стояла, а сегодня я её не нашёл. Шакалам лопата не нужна. Она не съедобная.

– Это точно, – помрачнел Владимиров. – Не съедобная…

И подумал про себя: «Огородить действительно надо бы… Но где взять колючую проволоку? Её в Яньани днём со днём не сыщешь…»

И словно угадывая мысли Владимирова, Южин пошутил:

– Противопехотные мины надо поставить…

На том разговор и был окончен.

Однако беспокойство Долматова оказалась не напрасным. На следующий день Риммар пошёл на склад, чтобы найти там какую-то деталь к приемнику и обнаружил сбитый с двери замок. Пропали запасной движок и одна канистра с бензином.

Владимиров тут же поехал к Кан Шэну.

Выслушав его Кан Шэн рассеяно обронил.

– Движок – это плохо… Я не думаю, что тот, кто украл, вздумает использовать его в Яньани… Значит постарается вывести его из города куда-нибудь… Хорошо, товарищ Сун Пин, мы поищем ваш движок…

И действительно, прошло всего два дня и, несмотря на проливной дождь, приехал Сяо Ли. Улыбаясь до ушей, сообщил:

– А ваш движок мы нашли!.. В целости и сохранности. А вот канистру с бензином воры успели продать… Так что за движок с вас причитается… – и Сяо Ли выразительно глянул на дверь кладовой, где хранилось десятилитровая бутыль со спиртом.

– Ну и где же наш движок? – недовольно спросил Долматов.

– У нас… – с готовностью ответил Сяо Ли. – Можете забирать.

Владимиров не стал выяснять, кто украл и что с ним будет. Местные законы были суровы. За такое воровство могли просто расстрелять.

Владимиров попросил Долматова налить Сяо Ли пол кружечки спирта.

Сяо Ли выпил неразбавленный спирт и блаженно заулыбался. С минуту постоял, прикрыв глаза, и прислушиваясь к тому, как горячая волна расплывается по всему телу. Затем, словно вспомнив где он, открыл глаза, поблагодарил Владимирова и Долматова за угощение, попрощался и уехал.

– Ну что? – сказал Владимиров, когда за Сяо Ли закрылась дверь. – Надо забирать, пока выкуп за наш движок не увеличился…

Каково же было удивление у всех на лицах, когда к концу дня во двор въехала телега, запряженная двумя низкорослыми лошадками, на которой привезли их движок.

…Вечером за ужином, при обсуждении этого «жеста доброй воли», как выразился Южин, Алеев сказал:

– Наверное где-нибудь в горах волк сдох. Кан Шэн ничего так просто не делает.

…Уже перед тем, как идти спать, Владимиров заглянул в радиоузел к Риммару.

– Что-нибудь новое есть? – спросил он.

– Есть, – ответил Риммар и подал Владимирову журнал с только что сделанной им записью. Вашингтонской и лондонской радиостанций.

Англичане сообщали о выступление Черчилля в палате лордов, где он заявил, что у него нет сомнения в способности Советского Союза вести войну до победного конца. Зато диктор американского радио выразил сомнение по поводу заявления президента США Рузвельта о том, что русские сражаются блестяще.

– Пётр Парфёнович, – прервал чтение Владимирова Риммар, – на волне радиостанция агентства «Рейтор»! Будете слушать?

Владимиров взял у Риммара наушники, сел рядом и услышал тусклый голос диктора, который сообщал о массированном налёте британской авиации на немецкие города Дюссельдорф, Бремен, Гамбург, Кассель, Франкфурт и Нюрнберг.

Прослушав передачу до конца, Владимиров усмехнулся.

– Что-то не так? – спросил Риммар.

– Нет, нет, Коля! Всё так, – ответил Владимиров. – Просто я подумал: не от того ли к нам подобрели здесь. У них радиоприемник помощнее нашего во много раз, и они получают информации не меньше нашей. – И тут же спросил: – А что слышно из Москвы?

– Нового пока ничего, – ответил Риммар. – По-прежнему идут бои в Сталинграде, в районе Моздока и под Новороссийском.

Владимира слегка похлопал Риммара по плечу.

– И за это, Коля, спасибо, – сказал он и направился к двери.

– А вам спокойной ночи, – ответил Риммар.

Однако спокойной ночи у Владимирова не получилось. Сначала не давал заснуть дождь. Он барабанил по крыше и бумажным окнам, как юный барабанщик на торжественной пионерской линейке. Затем начала громко лаеть собака.

Владимиров уже намеревался выйти и посмотреть, что там, но лай собаки прекратился и больше не повторялся.

«Наверное, шакал близко к дому подошёл», – решил он.

Владимиров прикрыв глаза, но сон всё равно не шёл. В голову лезли неспокойные мысли.

Он не верил в бога, но готов был в душе помолиться, чтобы там, на далёкой Родине, всё было хорошо. Лишь бы выстояли те, на чью долю выпала тяжёлая ноша и ничем неизмеримая ответственность за исход дела и в Сталинграде, и под Моздоком, и под Новороссийском, и под Ленинградом. И везде, где на пути захватчиков стали советские люди.

Он не был сентиментальным человеком. Жизнь с самого начала приучила его к трудностям и невзгодам. Но сейчас у него внутри, словно что-то надломилось, и он вдруг почувствовал себя совсем беспомощным. От него ничего не зависело. Всё шло своим чередом и он не в силах был повлиять ни на что…

Утром Риммара у радиоприёмника сменил Долматов.

Риммар вышел из радиоузла к завтраку с сияющим лицом, и не дожидаясь вопросов, объявил:

– Совинформбюро только что сообщило. На помощь сталинградцам пробилось несколько дивизии под командованием Румянцева!..

Несколько мгновений за столом стояла немая тишина. Её нарушил Южин.

– Ура, мужики! – тихо сказал он, но ему ответили таким «Ура!», что казалось дрогнул потолок дома.

3

Перед самым ужином приехал Орлов.

– Я всего на несколько минут! – предупредил он. – У меня через час срочная операция. Привезли командира роты с пулевым в грудь ранением. Откуда привезли и что произошло – не говорят. И он молчит, словно воды в рот набрал. – И обратился к Владимирову: – Пётр Парфёнович, вернулся доктор Ма Хайде. И ещё был у меня сегодня на приёме Ван Мин. Здоровьем он конечно не блещет. Ван Мин попросил, чтобы ты нашёл время и встретился с ним. Сказал лучше у него дома. В университете, как он полагает, за ним установлена слежка…

– И это несмотря на то, что он член ЦК? – не удержался Владимиров.

Орлов укоризненно посмотрел на него. взгляд его был более, чем красноречив.

– Пётр Парфёнович!.. Для Кан Шэна это не имеет значения! – ответил он. – Надо будет – он установит слежку за собственной женой!.. И ещё: мне показалось, что Ван Мин чем-то очень встревожен…

На другой день, когда занятия в университете были закончены, Владимиров поехал к Ван Мину.

Как и в прошлый раз, его встретила супруга Ван Мина – Мэн Цин-шу и проводила в кабинет мужа.

Владимиров застал Ван Мина сидящим за письменным столом, а перед ним лежала целая кипа каких-то бумаг.

Ван Мин встал и пошёл навстречу Владимирову, тепло пожал ему руку и предложил присесть на стоящий рядом стул.

– Мне очень надо поговорить с вами, – сказал он. Выбрал из бумаг несколько листов и подал их Владимирову. – Это копия донесения, отправленного в Исполком Коминтерна в январе 1930 года, – пояснил он. – Донесение было составлено Чин И-суном членом ЦК. В нём говорится об острых противоречиях, которые возникли между командующим Красной Армии Чжу Дэ и комиссаром армии Мао Цзэдуном. – Ван Мин на какое-то время умолк, и на его лице появилась болезненная гримаса, но он тут же справился с какой-то внутренней болью и продолжил: – Противоречия были очень серьёзные и могли повлечь за собой не только развал армии. Дело в том, что после поражения Красной Армии в боях на Юге Хунани, Мао попытался возложить всю ответственность за это поражение на Чжу Дэ. В расчёте занять место командующего армии, – Ван Мин снова умолк. Видно было, что говорить ему об этом не просто. Прошло не меньше минуты, прежде чем он заговорил снова. – Что касается самого Чжу Дэ – он признавал свою вину, как командующий армии, но и Мао Цзэдун должен был тоже нести ответственность, как военный комиссар. Однако Мао отрицал свою вину. Дело дошло до ЦК, и даже стоял вопрос о соответствии Чжу Дэ занимаемой должности. К счастью среди командиров и рядового состава Чжу Дэ пользовался большим авторитетом. К тому же Чжу Дэж действительно показал себя хорошим командующим. А причин для поражения было много. Но не об этом сейчас речь. Так вот, убедившись, что в открытой борьбе Чжу Дэ ему не свалить, Мао начал вести подковёрную борьбу против него. Он стал выдвигать на руководящие командные должности в армии посредственных, но верных ему людей. Так появился Линь Бяо, который за короткий срок от командира роты дорос до командующего корпусом. И таких примеров множество. Я почему заговорил с вами об этом – У меня есть сведения, что Мао снова решил избавиться от Чжу Дэ. Прошло больше десяти лет, а он никак не угомонится. Я боюсь одного: если это случится, армии у нас не будет. Она превратится в митингующие массу, где рядовые сами будут выбирать себе и командиров, и решать с кем воевать, а с кем не воевать. Такое мы уже проходили. Надо убедить Исполком Коминтерна найти любые возможности, но не допустить, чтобы и КПК, и наша армия оказались под властью одного человека. Тем более такого, как Мао. Теперь, что касается вас, – продолжил Ван Мин. – В Яньани вы будете находиться в безопасности до тех пор, пока на ваших фронтах не будет полного преимущества немцев, если это случится, немедленно покидайте Яньань. И самое безопасное место для вас будет – не удивляйтесь – Чунцин…

Когда Ван Мин закончил говорить, Владимиров, внимательно слушавший его, спросил:

– Для этого Мао и понадобился Чжэнфын?

– И для этого тоже, – ответил Ван Мин. И продолжил: – Наша беда кроется ещё и в том, что у некоторых наших высокопоставленных руководителей просто не хватает широкого понимания событий, но они уверены, что знают больше всех. Есть отдельные индивидуумы, лишённые ума, однако они тоже уверены, что знают всё. Почему бы Мао не воспользоваться и теми, и другими?.. Я думаю съезд всё расставит по своим местам…

– А уже известно о дате проведения съезда? – поинтересовался Владимиров.

Ван Мин широко развёл руки.

В это время в комнату вошла Мэн Циншу с подносом, на котором красовался большой фарфоровый заварной чайник и фарфоровые кружки. Их Мэн Циншу подавала к столу только для самых почитаемых гостей.

– Я вам не помешаю – сказала она и вопросительно посмотрела на мужа. Убедившись, что он согласен с её словами, поставила на стол чайник и чашки. И тихо вышла. Ван Мин разлил чай по чашкам и сразу ароматный запах наполнил комнату.

Владимир взял чашку и сделал глоток.

– Удивительно приятный вкус! – проговорил он.

Ван Мин улыбнулся.

– Когда будете вылетать на Родину, моя супруга раскроет вам свой секрет приготовления чая. Здесь она никому не рассказывает… – Ван Мин отхлебнул из чашки и сам, и тут же поинтересовался: – А как у вас дома идут дела?

– Хотелось бы лучше, – уклончиво ответил Владимиров, но встретив ожидающий взгляд Ван Мина, продолжил: – в Сталинграде идут непрерывные бои. И, видимо, там решится исход кампании этого года…

– Я тоже так думаю, – согласился Ван Мин. – И мы все будем надеяться, что Сталинград выстоит… – И продолжил: – Конечно, хотелось бы открытия второго фронта в Европе, как об этом твердят и в США, и в Великобритании, но видимо не все этого желают. Им надо, чтобы СССР и Германии измотали себя в войне. Так легче будет навязывать свои условия при обустройстве послевоенного мира. Но я не думаю, что Сталин это допустит. Я его видел несколько раз в Москве. А однажды он выступал у нас в университете. Сильная личность. Мне сказали, что и Черчилль, и Рузвельт его уважают… Скажите, а товарищ Сталин верит в Бога? – Вдруг спросил он.

Вопрос Ван Мина оказался для Владимирова настолько неожиданным, что он даже растерялся.

А Ван Мин улыбнулся и пояснил:

– На днях у меня был Бо Гу. Он принёс несколько записей зарубежных радиостанций, которые до сих пор комментируют итоги пребывания Черчилля в Москве. Так вот одна лондонская радиостанция заметила, что при разговоре Сталина с Черчиллем о высадке союзных войск в Северной Африке Сталин якобы, сказал: «Дай бог, чтобы это предприятие удалось…»

– У нас так многие говорят. И верующие, и неверующие, – ответил Владимиров. – А если товарищ Сталин в душе и верит в бога, я полагаю это никому не мешает…

4

Шестнадцатого сентября пришла очередная шифровка от «Кедра». В ней сообщалось, что директивой японского Генштаба Квантунской армии преобразован во фронтовой. Утверждены три основных направлений для наступления: Забайкальское, как основное, Приморское и Сунгурское. Командующим Забайкальским направлением назначен один из самых опытных генералов японской армии Ямосито. Приведены в боевую готовность войска на Сахалине и на Курильских островах.

Сообщение «Кедра» тут же было передано в Центр. И только после этого Владимиров дал волю своему гневу.

– Сволочи!.. – выругался он. – Они мне напоминают шакалов!.. Шакалы никогда не нападают на сильную жертву, а ждут, когда она ослабнет!..

Алеев неодобрительно посмотрел на Владимирова.

– Пётр Парфёнович, да будет тебе нервы портить… Они и здесь пригодятся… – И что бы, видимо, отвлечь Владимирова от мрачных мыслей, спросил: – Ты помнишь, как-то показывал мне несколько фотографий японских разведчиков, в разные времена работавших в Китае? Ты можешь мне сейчас их показать?

Владимиров молча достал из своей папки, где у него хранились различные записи, три старые фотографии японцев и подал их Алееву.

– Смотри…

Алеев указал на одной из фотографий.

– Вот это кто? – спросил он.

– Это Доихара, опытный разведчик, проявил себя при организации и проведении диверсии на границе СССР. В Маньчжурии, опекал белогвардейские банды Семёнова, Ухтомского, Киселёва и Родзиевского… А почему он тебя заинтересовал?

И Владимиров внимательно посмотрел на Алеева.

– Дело в том, что… В общем вчера, когда я ездил к Кан Шэну за информацией, – начал медленно говорить тот, – я встретил у него, по-моему, этого Доихара…

– Как встретил? – переспросил Владимиров.

– Ну как… Я входил в кабинет Кан Шэна, а тот выходил, – ответил Алеев. Ещё раз посмотрел на фотографию и уверенно сказал: – Это точно он…

Владимиров недоверчиво хмыкнул.

– Борис Васильевич, а ты не ошибаешься?

– Нет, – ответил тот. – Точно он…

– Ну и чудеса в решете, – задумчиво произнёс Владимиров.

В это время на пороге дома появился Южин. Он ездил к Орлову в госпиталь, чтобы тот посмотрел нарыв, который появился у Южина на ноге.

– А у меня новость! – объявил Южин. – Командование госпиталя направляет нашего Андрея Яковлевича с инспекцией в войска восьмой армии! С завтрашнего дня, – добавил он. И тут же поинтересовался: – Непонятно… А почему у вас такие мрачные лица?

– Радоваться нечему, – ответил Владимиров и рассказал Южину о появлении в Яньани Доихара.

Тот спокойно выслушал и заявил:

– Пётр Парфёнович, всё может быть! Кан Шэн темная лошадка!..

Уже вечером за ужином Владимиров снова заговорил о Доихара.

– …Не даёт он мне покоя, – сказал он. – Или этот Доихара совсем страх потерял, или у него есть гарантия того, что его здесь никто не тронет.

Вечером приехал Орлов. От ужина отказался, но чай выпил с удовольствием. И сообщил:

– Я завтра с двумя нашими врачами еду в распоряжении 120-й пехотной дивизии восьмой армии. С инспекцией. Не знаю, на какое время и с какой целью эта инспекция…

– Может хотят избавиться от твоего присутствия в госпитале на какое-то время? – предположил Владимиров.

– Или избавиться совсем, – мрачно пошутил Орлов. И, заметив на лицах Владимирова, Алеева и Южина удивление, торопливо добавил: – Это к слову пришлось… Что я уже узнал. Командир 120-й дивизии Хэ Лун делегат седьмого съезда. В настоящее время находится в Яньани. Это уже наводит на некоторые мысли. А что нового у нас?

Владимиров коротко рассказал о последних новостях. Орлов молча выслушал и стал собираться.

– …Если завтра будет время, заеду… – сказал он.

На следующий день Орлов действительно заехал попрощаться.

– …Поездка будет, скорее всего, не простая, – сказал он. – До расположения 120-й дивизии отсюда около двухсот километров. Это мне сегодня рассказали. И ещё до штаба дивизии не меньше сорока. Но самое интересное заключается в том, что дорог туда нет. Одни тропы. И то в тех местах, где стоят храмы…

– Поедете с охраной? – спросил Алеев. – Там же бандитов и шалых людей на каждом шагу…

Орлов пожал плечами.

– Без охраны… Об охране речи не было… Ну всё. Давайте прощаться.

Он обнял всех по очереди. Потом пошёл попрощаться с Долматовым и Риммаром.

Когда вышел из радиоузла, предупредил:

– Провожать не надо… Не люблю проводов…

Когда за Орловым закрылась дверь, Южин мрачно обронил:

– Так нас всех разошлют по всему Особому району, да так, что мы вместе и не соберёмся…

– Никто нас, Игорь Васильевич, никуда не разошлёт, – возразил Владимиров. Усмехнулся и добавил: – Это им ни к чему… По крайней мере пока…

5

Начиная с восемнадцатого сентября и в течение последующих нескольких дней британские радиостанции активно обсуждали решение Черчилля приостановить отправку конвоев в Мурманск и Архангельск, ссылаясь на то, что немцы кроме самолётов, базирующихся на аэродромах Норвегии, направили в район прохождения конвоев десятки надводных кораблей и подводных лодок. В том числе и тяжёлый крейсер «Тирпиц», который немцы считали непотопляемым. Диктор одной из радиостанций даже привёл слова Черчилля: «…Мы не считаем правильным рисковать нашим флотом к востоку от острова Медвежий…» Другая радиостанция, тоже ссылаясь на слова Черчилля, заявила: «…Потеря кораблей военно-морского флота в ходе проведения конвоев в Мурманск и Архангельск может отразиться на открытии второго фронта в Европе в 1943 году».