Наперегонки со страусом

Он так разгорячился из-за присвоения себе жалкой копейки, что Саше даже стало смешно.

– Ну, взял и взял, – пожал он плечами. – Что тут оправдываться?

Но Степан не мог так легко относиться к своему поступку. И долго еще объяснял, что должен был поступить иначе, но не смог, потому что слаб человек и он не исключение.

– Погоди! – перебил его Саша, которому только что пришла в голову одна интересная мысль. – Но ты же в Трушине с детьми прожил довольно долго? Ну, вы же не один день монеты копали?

– Две недели мы там провели.

– Наверное, со всеми жителями деревни познакомился?

– Там их, жителей-то! Познакомился, конечно.

– И как же получилось, что ни Федора, ни его жены, ни их болезненного Петеньки ты не помнишь?

Степан уставился на Сашу, в глазах его плескалось изумление.

– А ведь и правда, – выдохнул он. – Как?

– Может, запамятовал их?

– Да нет, я всех помню. Тем более что у Федора, ты говоришь, собачий питомник. Кавказских овчарок разводят. Уж таких жителей я бы точно не прошляпил.

– Не было их?

– Не было.

Если бы этот разговор зашел у них раньше, когда они еще были в городе, то никуда бы Саша не поехал прежде, чем не переговорил бы еще раз со старичком с красным лифчиком. Что-то в его показаниях не складывалось. Либо старичок приукрасил, и Федор жил в Трушине гораздо меньше года, поэтому и Степан его семью там не застал. Либо старичок конкретно соврал насчет того, откуда пожаловал Федор со своей семьей. И тогда в самой деревне Трушино этих людей могло и не оказаться вовсе. Приедут Степан с Сашей, где Федор? А нет такого!

– Не нравится мне это. Что-то тут не так.

– Но не поворачивать же назад, – жалобно произнес Степан. – Больше половины пути проехали.

В том-то было и дело. Поворачивать назад, когда вперед осталось проехать меньше, чем возвращаться назад, было уже просто глупо. И друзьям осталось положиться на милость судьбы и двигаться дальше.

Когда они приехали в Трушино, солнце уже садилось, но было еще сравнительно светло. Снежная пелена, спустившаяся с начала зимы с неба, милосердно скрыла все огрехи сельской местности, прикрыла собой грязь и скопившийся местами мусор, придав даже старым сараям вид живописный и пасторальный.

Саша первым вылез из машины, потянулся после долгой дороги и вдохнул полной грудью свежий морозный воздух. Красота! Стало как-то совсем не жаль потраченного в пути времени. Вокруг была тишина, звенящая на морозном воздухе, цивилизация осталась далеко, а вокруг была первозданная тишь, гладь да божья благодать.

А вот Степан был недоволен, он тоже выбрался из машины и озабоченно заявил:

– Собачьего лая не слышно.

– И что? – спросил у него Саша, с умилением наблюдающий за тем, как его Барон радуется концу их поездки и носится по снежным сугробам, ныряя в них с головой, а потом выныривая.

Из-под лап собаки при каждом движении поднимались маленькие снежные фонтанчики. Снега тут намело порядочно, совсем не то что в городе.

– Если бы тут был питомник, – угрюмо произнес Степан, – то собаки бы нас уже учуяли и подняли бы тревогу.

– Да, точно.

– Похоже, что нас обманули.

– Раз уж мы на месте, пройдемся поспрашиваем про Федора и его семью. Неспроста же старичок упоминал про это Трушино.

Они загнали Барона обратно в машину и проехались по деревне. Искать пришлось долго, жилой дом тут был всего один. Именно над ним из печной трубы поднимался дым. И следы были совсем свежие. Дорожки к остальным домам были заметены после недавнего снегопада. Именно к нему, как к последней своей надежде, и устремились друзья.

Дверь им не открыли.

– Чего надо?

– Мы ищем Федора.

– Какого еще Федора?

– Он держит собачий питомник. Овчарок разводит.

– Проваливайте. Нету тут никакого Федора.

– А вы не знаете…

– Проваливайте, я вам сказал! Если что, у меня тут ружье. На счет три – стреляю! Один, два…

До сих пор разговор вел Саша, а тут и Степан подал голос:

– Погоди, дядя Витя, – произнес он. – Не стреляй, свои это.

– Какие это еще свои? Не знаю я таких своих! Свои у меня все дома!

– А мы из города приехали. Помнишь, как мы с тобой за щукой на Волхов рыбачить ходили? У меня от твоей остроги до сих пор шрам на ноге.

Дверь тут же распахнулась. И Саша со Степаном увидели неказистого мужичка, рядом с которым молчаливой глыбой замер огромный пес. Сердце у Саши радостно дрогнуло. Собака была грязной, лохматой и очень запущенной, но это была кавказская овчарка. А значит, это был след.

– Степан! – радостно воскликнул хозяин пса. – А я думаю, кому я там острогой ногу попортил. Вроде, кроме рыбы, от меня ущербу никому не случалось. И вдруг вспомнил, был один раз такой грех! Ты же, недотепа, под руку мне подвернулся.

– Дядя Витя, пустишь в дом-то? А то мы с дороги, замерзли, устали. Только собаку прибери, а то очень пес у тебя грозный.

– Заходите, конечно, – засуетился хозяин. – А Казбека моего вы не бойтесь. Он у меня смирный! Сам всего боится.

Но, невзирая на слова хозяина, Степан все же пропустил вперед Сашу. И лишь убедившись, что громадный пес и впрямь не имеет злых намерений, зашел сам. Казбек внимательно их обнюхал и в адрес Саши повилял хвостом.

– Да вы не разувайтесь! – дядя Витя не мог прийти в себя от нечаянной радости, которую доставил ему приход гостей. – Хозяйка моя в город подалась, мать свою решила проведать. Так я один холостяком живу, в избе не убираюсь. Ходите в уличном, у меня и без того натоптано.

Это он напрасно на себя наговаривал, в доме было безупречно чисто, всюду были постелены ковровые дорожки, на которых Саша не увидел ни единого собачьего волоса. Это было поистине удивительно, потому что даже маленький Барон умудрялся оставлять за собой столько шерсти, что за месяц из его собранной с пола шерсти можно было собрать новую собаку. Впрочем, сейчас Барон сидел в машине и познакомиться со своим большим собратом не мог.

Насчет ружья дядя Витя тоже не соврал. Ружье у него и впрямь имелось, впрочем, оно ни в кого не стреляло, а стояло в углу, аккуратно прислоненное к стене.

– Я вижу, что вы тут готовы держать оборону. И ружье у вас есть, и собака серьезная.

– Приходится. Разные люди вокруг шастают. Места у нас глухие, без ружьишка совсем пропасть можно. Да и Казбек помогает. Иногда одного его вида хватает, чтобы незваные гости сразу же откланялись.

– А где пса покупали? – спросил Саша.

– Да не помню. Подарили, наверное.

Как-то уклончиво он отвечал, и это при том, что гостям явно был рад. Кофе он им налил, печенье выставил, даже бутерброды предложил сделать, а вот про то, как к нему попал Казбек, отвечать отказывался. Перевел разговор на рыбалку. И пока они со Степаном обсуждали, как в следующем году пойдут снова на щуку, Саша цедил растворимый кофе и думал про себя, что неспроста, ох как неспроста эта молчаливость у дяди Вити насчет его Казбека случилась.

Обычно владельцы собак, стоит разговору зайти об их любимцах, сразу же обретают феноменальное красноречие, бывает, что их и не заткнешь после. А тут молчок, язык на крючок. О чем угодно поговорим, но только не о собаке. Странно это выглядело.

– Дядя Витя, колись, откуда у тебя собака. Прошлым летом у тебя собаки еще не было.

– В этом году прибилась.

И снова отвечал дядя Витя, не глядя в глаза своим гостям.

Ответ его еще сильней озадачил Сашу. Прибилась? Прибиться может щенок или маленькая собачка. А такой здоровущий пес он и в лесу не пропадет.

– А вы чего приехали-то? Про собаку поговорить только?

– Беда у меня, дядя Витя. Жениться я надумал.

– Ну? Да ты вроде как на Таньке женат был.

– Был. Не заладилось у нас.

– Слышал я, как у вас не заладилось. Ох и ходок ты, Степа! Я по молодости своей бабе тоже изменял. Когда в рейс уходил, у меня на каждой остановке своя жена была. Но моя-то об этом ничего не знала и знать не могла. А чтобы с ее же подругой изменять, такой глупости я бы ни в жизнь не сделал. А ты вроде человек ученый, а тут сплоховал.

– Что поделаешь, дядя Витя. Оступился. Разбил свой брак вдребезги. А что разбито, того не склеишь. И у Таньки теперь новый мужик. И я жениться надумал.

– И кто она, твоя невеста? Красивая?

– Так вот в том-то и дело! И красивая, и молодая, да увезли ее!

– О как! У вас в городе уже невест воруют? А кто? Знаешь?

– Так ее Федор и увез. В Трушине он живет. Ты должен его знать. Сам из себя мужик он приземистый, ноги короткие и кривые, руки почти до земли, борода густая, нрав хмурый. Питомник держит в ваших краях, собак выращивает. Кавказских овчарок. Сын у него маленький есть – Петенька. И жена. Имени ее я не знаю.

С каждым произнесенным словом дядя Витя становился все мрачней.

А под конец и вовсе выдохнул:

– Ох и не повезло же тебе, парень. Даже не знаю, чем тебе и помочь. Если Федор у тебя девку украл, то вряд ли ты ее назад живой увидишь.

– Это еще почему?

– Да что-то никто из тех, кто с ним и к нему приезжал, назад уже не вернулся. Дом его – это для них всех дорога в один конец.

– Ты что такое говоришь? – поразился Степан. – Как это?

Дядя Витя задумчиво посмотрел на него и спросил:

– Скажи мне одно, парень, ты точно уверен, что Федор твою невесту украл?

– Он это! Или у вас в Трушине много Федоров живет с такими приметами?

– В Трушине и нет ни одного. Федор с семьей теперь подальше живет.

– Где?

– На Старой Мельнице он себе дом построил.

– Так это же километров десять по глухому лесу!

– Ну, десять – это если по дороге, а по лесу и покороче будет.

– Все равно далековато от цивилизации забрался.

– А я тебе о чем говорю.

– И как он там живет? Там же ни электричества, ничего!

– Электричество у него как раз есть. Он себе сам добывает. На реке там водосброс, потому и мельница в прежние времена там стояла. Теперь вместо того чтобы муку водой молоть, та же вода Федору электричество вырабатывает.

– А что он вообще за человек? Чем на жизнь зарабатывает?

Дядя Витя долго молчал, явно не решаясь начать этот разговор.

– Тут ведь какое дело… Ты-то, Степушка, уедешь, а нам с женой оставаться. Коли ты Федора и остальных свалишь, тогда хорошо. А коли нет? Да если он еще прознает, что это я на него навел, так мне точно не поздоровится. Как минимум дом спалят.

– Дом? Спалят? Кто спалит? Федор с сыном?

– Да при чем тут Федор? Ты думаешь, он там один всем заправляет? В том-то и дело, что Федор – это у них так, шестерка, мальчик на побегушках. Ему самому нипочем бы тех дел не провернуть. Я же его сызмальства знаю. Он дуб дубом. Уж на что малый спрос с нас в школе был, а он и там из двоек не вылезал. В училище его отдали, он и там учиться не смог. Так его матери и вернули с диагнозом – идиот. Его даже в армию не взяли, потому что диагноз. Куда идиоту оружие давать? Пусть дома сидит. Он и сидел… до поры до времени.

И дядя Витя снова многозначительно замолчал. Ну не хотел он говорить про этого Федора. Чем-то таинственный сосед основательно запугал его. Но и у друзей не было иного выхода, кроме как разговорить дядю Витю. Они клялись и божились на два голоса, что никогда даже имени дяди Вити не упомянут. Прямо забудут, как и звать-величать его. А если спросят, то все стрелки переведут на хозяина квартиры, который и сдал им Федора.

Дядя Витя поверил и потихоньку начал оттаивать.

Но как только он открыл рот, чтобы завести нужный сыщикам разговор, как на улице раздался жуткий протяжный вой, от которого душа сразу скрылась в пятки.

Глава 5

Первая мысль у Саши была про Барона. Как он там? Один-одинешенек!

– Волки! – вскочил он на ноги, готовясь бежать на улицу, спасать своего песика.

Но дядя Витя буквально повис на нем.

– Куда! С ума сошел! Увидят! Схватят!

– Там же у меня машина! А в машине собака!

Дядя Витя побледнел.

– Вот я балда! – воскликнул он. – Куриные мозги! Вы же сюда из города не пешком, на машине приехали! Еще на Федора грешу, что он идиот. А он-то поумней будет, это я идиотом выступил!

И тут же кинулся к выключателю.

– Свет! Свет тушите везде в доме! Пусть думают, что никого в Трушине и нету живого! Может, пронесет на этот раз!

И, прильнув к окну, дядя Витя продолжал сетовать:

– Эх, сглупил я! Не сообразил сразу, надо было вашу машину-то ко мне в сарай загнать. Так-то оно надежней бы было. А теперь уж поздно. Да может, еще и не заметят они ее. Смотря какой дорогой поедут. Низом мимо меня они редко ездят, тут у меня дорога плохая. Но как знать… как знать.

На улице снова раздался все тот же протяжный вой. На сей раз он был гораздо ближе.

– Едут! – ахнул дядя Витя.

Кто едет? Кто воет? Волки? Собаки? Удивляло и поведение Казбека, который при первых жутких звуках забрался под кровать и не высовывал оттуда и носа.

– Чего это он?

– Чего-чего… Боится! И ты бы боялся, коли знал бы их!

– Кого?

Саша подошел ближе и тоже выглянул в окно. На улице к этому времени уже стемнело. Они засиделись у дяди Вити, заговорились с ним, поэтому и не заметили, как за окном сгустились ранние зимние сумерки. И снова этот жуткий, леденящий душу вой.

– Хоть бы пронесло! – шептал рядом дядя Витя. – Хоть бы не заметили!

– Кто это? Волки?

– Какие там волки! – отмахнулся от него дядя Витя. – Волков в наших местах, считай, и не осталось совсем. Впрочем, как и медведей, лосей и другой живности. Всех перебили нехристи!

– Кто перебил?

– Друзья вашего Федора! Вот кто!

И тут вой сделался еще ближе.

– Все! – страшным пророческим голосом произнес дядя Витя. – Сюда едут! Пропали мы!

Вой и впрямь сделался ближе и громче. Забившийся под кровать Казбек начал тихонько подвывать. Саше со Степаном невесть почему тоже сделалось жутко. Особенно когда они увидели, что из-под кровати вытекает мокрая лужица. Казбек со страху не удержался и нарушил правила приличия. Саша не мог себе представить, что такое должен испытывать взрослый пес, чтобы со страху напрудить лужу у себя дома.

А за окном замелькали тени. Две большие машины подъехали к дому дяди Вити, потом из них высыпали какие-то темные силуэты. Несколько суетливо забегали вокруг дома, остальные сгрудились возле оставленной без присмотра машины сыщиков. И Саша почувствовал, как сжалось у него сердце.

– Нет, я должен выйти. Так нельзя! Надо же разобраться, что им нужно.

– Стой! И сам пропадешь, и машину не спасешь.

– Ладно, машина! Но там Барон!

– Не пущу! Пропадешь!

– Да кто это такие?

– Охотники! – в полном отчаянии воскликнул дядя Витя. – Они всегда в темноте на охоту выходят. Не повезло вам, ребята, что вы с ними столкнулись. Да тут уж ничего не поделаешь. Попрощайтесь и со своей машиной, и с собакой.

И он снова прилип к окну.

– Если сейчас к дому пойдут, – предупредил он друзей, – то берите мое ружье и отстреливайтесь. Последние два патрона для себя приберегите, это мой вам совет.

Но таинственные гости не стали соваться на рожон. И вскоре оповещавший об их приближении вой раздался уже вдали, а потом и вовсе стих.

– Теперь можно.

Они вышли на улицу, Саша огляделся и понял, что его машины нет.

– Они ее угнали! Мою машину!

Его переполняло возмущение. Но дядя Витя, казалось, не удивился.

– Вот они что задумали. Вас к себе в гости приглашают. Знают, что за своей машиной вы к ним пожалуете.

– И пожалуем! – воскликнул Саша, которого душила злость. – Что у вас тут вообще такое происходит?

– Пошли в дом, – устало произнес дядя Витя. – Холодно на улице. Я вам там все расскажу.

– Да уж! Расскажите!

Дома дядя Витя вновь налил всем горячего кофе, не спрашивая, наделал бутербродов с твердой, словно камень, колбасой. И лишь основательно подкрепившись, принялся объяснять.

– В скверную вы историю угодили, ребята. Как вам из нее выбираться, я даже не представляю. Мой вам совет, уезжайте.

– Как это уезжайте? А машина? И моя собака?

– Машину вам никто не вернет, смиритесь с этим фактом и живите дальше.

– Это что такое у вас тут происходит? Снова девяностые вернулись?

– Хуже! Тогда хоть бандиты из враждующих кланов сами себя убивали, одного за другим иногда и свои же отстреливали. Опять же простому человеку можно было от банды к банде бегать, защиты себе просить. Иной раз, что и защищали, чтобы на фоне своих врагов хорошими выглядеть. Опять же, пока так бегаешь, так и время пройдет. Либо поубивают, либо пересажают всех. Да и не лютовали они так сильно над простым людом. Видели, что с нас взять нечего, ну и не трогали. Конечно, кто ларек держал или кооперативщики те же, с тех мзду трясли. А простых людей – нет, не трогали. Иногда даже продуктов по нашему убожеству подкидывали. У нас кладбище близко, на поминках всегда чего-нибудь перепадало. Сенька Филин ящик водки как-то раз выставил. Это когда Ваньку Гвоздя в кабаке расстреляли, он на радостях и расщедрился.

Какой еще Филин? При чем тут Гвоздь? И особенно выпитая кем-то давным-давно водка? Степан тоже понял, что они углубляются не туда.

– Ты, дядя Витя, зубы-то нам не заговаривай, – строго произнес он. – Ты по существу тарахти!

– Не хочу я, ребятки. Ох не хочу! Не за себя боюсь, я уж старый, свое пожил, хотя тоже помирать нежелательно. А вам, молодым, и подавно.

– Никто не умрет.

– Плохо вы наших охотников знаете. Это же нелюди! Они начали с того, что всю дичь браконьерским способом в нашем лесу выбили. Потом за собак взялись. Думаете, почему Казбек у меня под кроватью прячется, когда их вой слышит? Потому что помнит, как они его малым щенком по лесу гнали да палили в него. В болото подстреленного загнали, да там и оставили, неохота им было туда лезть, чтобы добить. Решили, что он сам помрет. А я его на другой день нашел, на руках домой принес, вылечил, а теперь от этих мерзавцев прячу. Да он и сам, как их услышит, мигом прячется. Думаете, почему у Федора бизнес с его питомником заглох? Потому что они всех его собак перебили. Сначала матерых покупали, потом на молодняк перешли, потом все собаки и закончились. Федор всем врал, что собак у него мор прихватил, да все в округе знали, что это за «мор» такой был. Считай, Казбек последний из могикан. Других крупных собак в наших местах не осталось. Всех эти гады перестреляли.

– Это правда? – Саша задыхался от волнения. – Разве же так можно! По собакам палили? Это наши друзья!

– Для кого друзья, а для кого объект охоты. Дичь.

– Что же, они их едят?

– Может, и едят. Сказывают, в других странах собачье мясо деликатесом считается. Только сдается мне, что они зверье чисто из потехи убивают. Но и это не самое худшее.

– Что еще хуже может быть? Я уже и не знаю.

– Когда дичь в лесах и собаки в питомнике Федора закончились, то охотнички наши на какое-то время затосковали. Стали откуда-то зверей привозить. Рысей, волков, кабанов даже сюда привозили. Но те звери в неволе были выращены, сызмальства в клетках да загонах росли, настоящего леса и не знали совсем. Их выпустят, а они не понимают, что бежать нужно. Обратно в клетку норовят забраться. Или отбегут ненамного и прилягут. Людей совсем не боятся. Разве это охота?

Саша молчал. Что-то чудовищное творилось в этих местах. Просто не верилось, что подобное варварство происходит в наше время и в нашей стране.

– Так что и эта забава у наших охотников совсем недолго продержалась. Нашли они себе другую потеху.

Голос у дяди Вити сделался совсем удрученным и тихим.

– Не знаю, можно ли верить тому, о чем люди судачат, но по мне, так все правда. В общем, зверья в наших лесах почти совсем не осталось, привозное себя не оправдало, тогда они и придумали, чтобы интерес к охоте сохранился, новую дичь себе присмотреть.

Саша уже догадывался, к чему все идет. А вот Степан, похоже, нет.

– И что же за дичь? – спросил он с улыбкой. – Слонов им нынче из Африки везут? Или ягуаров из Америки?

– Нет, не то и не другое. На кого они охотят – вовсе не звери. Люди.

– Люди? Стоп! Какие люди?

– Не местные, нет, – вздохнул дядя Витя. – Местных они пока что не трогают, боятся, что их самих на вилы поднимут. Со стороны людей привозят.

– Каких людей?

– Разных. И мужчин, и женщин. По большей части стараются помоложе выбирать. Оно и понятно, за молодыми куда веселей гоняться. Опять же сначала бродяжек да пьяниц привозили, но это нашим охотникам быстро приелось. Дичь должна быть почетной, только тогда охота считается удачной. Вот и стали мы замечать, что Федор к себе на Мельницу людей привозит, а потом они куда-то исчезают. То есть туда он их везет, а как обратно увозит, никто не видит. И пошел среди наших слух, что людей тех на потеху охотникам привозят. Как они вместе все соберутся, так им Федор молодого парня или девчонку выставляет, а как они побегут, так охотники за ними гонятся.

Степан смертельно побледнел.

– Аня… Ее Федор как раз сегодня увез! И охотники за кем-то охотились! Носились, выли…

Он схватился за голову и, казалось, был близок к обмороку. Но дядя Витя его успокоил:

– Ты плохого про свою невесту пока что не думай. Так рано их в дело никогда не пускают. У них все с чувством, с расстановкой. Сначала они ее покормят хорошенько, угостят, познакомятся с ней. А потом уж бежать заставляют.

– Зачем знакомиться-то?

– Так им интересней кажется.

– Садисты!

– Извращенцы!

– Уроды!

Дядя Витя не стал спорить.

– Может, оно и так. Но к культурному обращению со своими пленниками они обучены. Так что сегодня Аня ваша у них в гостях будет ужинать. Бороться за свою жизнь ей лишь поутру придется.

– Зачем же они сегодня носились и выли?

– Так от нечего делать. Потеха у них такая. Кататься по округе на своих джипах и сирену включать, словно кто воет. Когда у них реальная дичь есть, так они тихо себя ведут. Сосредоточенно, я бы сказал. Выть никто из них не воет, только выстрелы из их леса тогда и слыхать.

– А откуда это вы столько подробностей знаете?

– Так от Федора. Когда охотники всех его собак перебили, он шибко затосковал по своим собачкам. И даже запил маленько. Сюда, в Трушино, приехал, у него тут у матери дом. У нее и схоронился. А так как зимой тут мало кто живет, ко мне приходил. Ну, излил душу. Теперь, поди, боится, что я его сдам. Но я до поры молчал, оно мне головой рисковать за других. Но теперь все, теперь терпение мое кончилось.

– Так вы нам поможете!

– Помогу? – удивился дядя Витя. – В чем помогу?

– Мы должны спасти Аню!

Дядя Витя онемел.

– Вы чего это? Даже после того, что я вам рассказал, от своего не отступитесь? Я же вам объяснил, Аню вашу уже не спасти. Такова уж ее участь. Бегите и спасайтесь сами, а то и вы пропадете!

После этого в разговоре повисла пауза. Обе стороны смотрели друг на друга, явно не понимая.

– Дядя Витя, ты чего? – произнес Степан. – С ума сошел? Как я могу оставить Аню на растерзание этим нелюдям? Сейчас же поедем и заберем ее!

– Не отдадут они вам ее! Их много, а вас двое.

– Мы в полицию обратимся!

Дядя Витя ахнул:

– Точно! Полиция! Главного-то я вам и не рассказал! Как думаете, почему охотники себя так нахально ведут? Да потому что твердо знают, что ничего им за их проделки не будет. Папочки в случае чего все их грешки прикроют. У них там и сынок нашего начальника полиции, и сынок местного депутата, а в гости к ним сынки еще более богатеньких и влиятельных родителей приезжают.

– И родители знают, чем их дети на охоте занимаются?

– Может, всех подробностей и не знают, но точно своих сыночков от любой беды прикроют. Вот они и развлекаются на всю катушку.

Что же, такое вполне могло случиться. Богатые отморозки, потерявшие всякую честь и совесть, развлекались так, как подсказывали им их куцые убогие мозги. А папочки лишь умилялись тому, как весело детки проводят время. Ну и что, если даже кого-то там и подстрелят? Даже если и человека. Пускай даже и насмерть. Подумаешь! Людишек вокруг много, а сыночек один. Самое главное, что чадушко веселится себе с друзьями и проводит время с удовольствием.

«Машет палач без отдыха, но, что ни говори, работа-то на воздухе, работа-то с людьми!»

– Если в полицию нельзя, в прокуратуру обратимся, в Следственный комитет пойдем.

Но дядя Витя совсем невежливо поднял эти предложения на смех. Он был твердо уверен, что все эти организации уже охвачены кем-нибудь из чадолюбивых отцов молодых охотников.

– И сколько же их там?

– Всегда по-разному. Сегодня я из окошка за ними наблюдал и семь человек насчитал. Но не факт, что сегодня они все гудеть по округе поехали. Кто-то мог и дома остаться, гостью развлекать.

– А прислуга? Охранники?

– И эти имеются. Сторож, кухарка, горничные девчонки, но эти приходящие. Придут, мусор за гостями уберут, порядок наведут, и к себе домой до следующей охоты. А вот сторож с кухаркой постоянно там проживают. И сынок их, только он не в счет, маленький еще совсем.