Дерзай

От сильного грохота закладывало уши. Я бежал со всех ног, стараясь не отставать от остальных. Мы спускались наискось и вниз. На пути из тумана то и дело выскакивали камни, поваленные деревья и другие препятствия. Я не чувствовал ни холода, ни веса двух тяжелых рюкзаков. Только страх, разрывающий на части грудную клетку, и сильную панику, будто за мной гналось страшное чудовище, в любую секунду готовое сожрать меня с потрохами.

– Беги, Стас, беги! – заорала Дина, перепрыгивая через бревно. Спину обдало холодным воздухом. То была идущая перед селем воздушная волна. Держащаяся за руки Донована и Лехи девушка завизжала еще громче. – О боже, о боже!!!

Грохот камней стал настолько громким, что захотелось зажать уши. В панике оглядываясь по сторонам, я молился, чтобы из тумана на меня не вылетел какой-нибудь булыжник и не пришиб меня насмерть. Дрожащий свет фонаря не успевал освещать мне дорогу. Впереди бежали Дима, Руслан и Алана. В какой-то момент Димон неожиданно подскочил и с размаху плюхнулся на землю.

– Вставай, вставай! – прокричал я, подлетая к другу. Уцепившись за лямки его рюкзака, я рванул Димона на себя и, поставив на ноги, толкнул вперед. Мы слегка отстали от ребят, но те все еще находились в нашем поле зрения.

Неожиданно земля под ногами начала катиться. Точнее, мы бежали по скатывающимся вниз небольшим камням. Сосредоточившись на них, я потерял бдительность. И в этот момент сбоку из тумана выскочил огромный булыжник и сбил меня с ног, переехав ступню. Заорав от боли, я упал на землю и тут же получил по лбу еще одним камнем. Не сумев затормозить, я покатился вниз со склона, налетая на разные преграды. Адская, невыносимая боль.

В какой-то момент фонарик выпал из руки, и я перестал различать где находится небо, а где земля. В рот забился не то песок не то грязь с мелкими ветками. Я попытался затормозить руками. Впившись пальцами в землю, я перекатился на живот и попытался встать на ноги. Руки, локти, колени – все было содрано в кровь. Спотыкаясь о камни, но не девая себе упасть, я кинулся в сторону от идущего на меня потока. В это мгновение из-за деревьев выскочил Донован. Он что-то орал и размахивал руками, но из-за грохота и звона в ушах, я его совсем не слышал. Голова кружилась, земля уходила из-под ног. Но я заметил, что Донован стоял в месте, где потока камней уже не было. Поэтому, собрав в кулак последние силы, я, постоянно спотыкаясь и съезжая вниз, постарался добраться до него. Летящая в лицо грязь вперемешку с камнями и ветками толком не давала ничего разглядеть. Но вот, слава богу, и Донован. Сделав шаг мне навстречу, ученый схватил меня за руку и потащил за собой в лес.

Я почувствовал твердую почву под ногами, однако страшный гул все еще стоял в моих ушах. Не знаю, сколько Доновану удалось протащить меня за собой, только в какой-то момент мы наконец остановились. Ну как, остановились? Не видя дороги, я навернулся о какой-то булыжник и грохнулся на, (мать их! Будь они трижды прокляты), камни! Из глаз посыпались искры, а грудь пронзила такая боль, будто в нее воткнулся булыжник размером с мою голову. Из горла вырвался хрип. Я попытался подняться, но руки стали ватными, а перед глазами все поплыло. Кое-как перевернувшись на бок под крики Донована, я потерял сознание.

ГЛАВА 5

В уши ударил шум, и я открыл глаза. Все тело, включая голову, адски болело! Из горла непроизвольно вырвался стон. Попытавшись сглотнуть, я, резко выдохнув, поморщился от боли в голове. На глаза что-то налипло, из-за чего смотреть по сторонам было трудно. Я согнул и разогнул болящие пальцы на руках. Раны неприятно защипало, но это было еще терпимо. А вот боль в груди была невыносимая. В надежде, что она пройдет, я, кряхтя и поскуливая, перевернулся на спину. Я лежал на тех самых камнях, на которые с размаху грохнулся накануне и вырубился. Что было до этого, я помнил плохо. Вероятно, меня засосало в самый центр селя и протащило вниз с горы пару километров, если я, вообще, не оказался на том свете, и все это мне сейчас не мерещится.

Я попытался позвать Димона, но изо рта вырвался только хрип. Либо я сорвал голос, либо застудил горло. В любом случае – ощущение ужасное. Даже после самой длинной веселой пьянки мне не было так плохо с похмелья, как сейчас, после сходя селя. По мне как будто танк проехался, и я доживал свои последние минуты. Кое-как опершись о кровавые, изодранные руки, я медленно сел и, тяжело дыша, огляделся. Метрах в ста от меня валялся человек. По рюкзаку на его спине я понял, что это Донован. Парень явно был без сознания, и меня это очень напугало. Перевернувшись и встав на колени, я попытался подняться. Меня занесло, но я удержался и резко вскочил. Что ж, не стоило этого делать. В глазах мгновенно потемнело, и я чуть не упал в кусты. Выровнявшись и, с горем пополам, удерживая равновесие, я, пошатываясь, направился к Доновану и опустился около него на колени. Потрогал за плечо.

– Донован, – прохрипел я. В горле запершило. Я, откашлявшись, выдохнул и перевернул парня на бок, чтобы разглядеть его лицо. От увиденного меня бросило в жар. На голове бедняги виднелась вмятина, а лицо было залито кровью. Крови было много и вокруг того места, куда он впечатался лицом. Рядом валялся камень, на который он, видимо, и налетел. У меня непроизвольно начали опускаться руки. Но я мысленно приказал себе собраться и слегка встряхнул парня за плечи. – Донован!

Парень выдохнул. Из его рта тоже вырвался хрип. Раньше я не понимал, что означает это выражение, но сейчас у меня, буквально, гора с плеч свалилась от облегчения. Алтайская. Прощупав грудь Дона в районе сердца и убедившись, что он точно дышит, я схватил его за лямки рюкзака и хорошенько встряхнул, приводя ученого в чувства. – Донован, ты меня слышишь? Ты слышишь меня?

– Я думал, ты умеф, – с явным облегчением в голосе прохрипел тот, облизывая окровавленные губы и морщась от боли. – Что пфоизошло?

– Сель сошел, и меня затянуло. Ты спас меня! – ошарашенно выдохнул я, только сейчас понимая, что к чему. – Ты меня спас… – повторил я уже медленнее.

– Чефт… – Дон, поморщившись, схватился за голову. – Ничего не помню. Где моя сестфа?

– Не знаю, но мы живы, и это уже хорошо, – я выпустил лямки Доновского рюкзака и уселся на пятую точку. Выдохнул. Держать тело в вертикальном положении было очень тяжело. Вокруг нас нависали густые ели. Небо было затянуто тучами, стоял невыносимый холод. Я помог Доновану сесть.

– Выглядишь ужасно, – подметил тот, коротко осмотрев меня.

– Ты, поверь мне, не лучше, – я посмотрел на свои кровавые руки. Ужас какой!

– Да у тебя полбашки фазвофочено (разворочено)! – ужаснулся Донован. И от того, как он это сказал, у меня мурашки побежали по коже. Я дотронулся до лба, и голову пронзила резкая боль. Дьявол!

– Все так плохо? – обреченно уточнил я.

– Ну, мозги не вытекают, и ладно, – мрачно усмехнувшись, Донован похлопал себя по груди в поисках очков, но, не найдя их, растерянно огляделся. – Слушай, ты… мои глаза не видел?

– Не очень-то уместный вопрос, – с нервным смешком заметил я, тоже осматриваясь по сторонам. Очки обнаружились в паре метров от хозяина. Подняв их с земли, я протер стекла рукавом и, когда ученый, перестав вертеться, повернулся ко мне, надел очки ему на нос. Просто чудо, что они не пострадали в этом замесе.

– Ого! – резко воскликнул Дон, да так неожиданно, что я аж подскочил. – Эм, пфости, чувак, – сконфуженно добавил он. – Чефт, да на тебе живого места нет!

– Я это чувствую, – морщась от неприятных ощущений в теле, я кое-как переместился на колени и медленно, опершись о плечо Донована, поднялся. – Надо срочно найти остальных.

– Э-э-э… ща, погоди, – поднявшись следом за мной, Донован скинул с плеч грязный, потрепанный рюкзак и, порывшись в нем, извлек свисток. Дрожащими руками сунув его в рот и набрав в легкие побольше воздуха, парень, что есть мочи, засвистел. Когда воздух кончился, Дон вдохнул еще раз и свистнул с новой силой. Мне пришлось даже зажать уши – так это было громко. Только Донован приготовился свистнуть в третий раз, как я остановил его.

– Тихо, слышишь? – шепнул я. Мне показалось или… или я услышал ответный свист? Пытаясь распознать откуда идет звук, я начал оглядываться по сторонам.

– Оттуда, – Донован показал наверх, туда, откуда ночью меня принесло селем. – Судя по звуку, они в километфе от нас. И они живы! По кфайней мефе (крайней мере), кто-то из них. Помоги надеть фюкзак!

Я обошел его со спины и выполнил просьбу. В этот момент я понял, что моего рюкзака на мне нет. Черт! Там же все мои вещи! И Аланкин рюкзак был со мной! Я потерял все вещи в этом проклятом селе.

Едва рюкзак снова оказался на Доноване, мы тут же двинулись вверх, раздвигая по пути ветки деревьев. Донован не выпускал изо рта свисток. Свист же ребят был слышен еще примерно минуту. Это помогло нам определить их примерное расположение. Донован шел впереди так, будто вовсе не был ранен. А вот мне было очень хреново. Раны на ногах нарывали, а из моих бедных коленок сочилась кровь, заливая походные штаны. Порванный свитер не спасал от холода, голова просто раскалывалась на кусочки! Кровь капала на глаза, мешая нормальному обзору. Периодически Донован останавливался и подавал ребятам сигнал – два коротких свистка. Движение возобновлялось только после того, как мы слышали ответный свист. Не знаю, сколько прошло времени, но в момент, когда я уже решил, что вот-вот потеряю сознание, откуда-то со стороны до нас донеслись громкий свист и приглушенные голоса. Схватив за плечо ушедшего вперед Донована, я развернул его к себе и указал в сторону. Среди кустов мелькнули чьи-то силуэты, и перед нами появился Леха. Парень был весь перемазан грязью, но, кажется, почти не пострадал. За ним показалась рыдающая Дина и не менее жалко выглядящая Аланка в порванной розовой куртке. Сразу за девчонками, с рюкзаками наперевес, тащились Руслан и Дима. У обоих были растрепаны волосы, порвана одежда и протерты коленки. Только мы попали в их поле зрения, как Дина, резко затормозив, ахнула и, закрыв руками рот, начала медленно оседать на землю. Донован, выпустив изо рта свисток, подлетел к сестре и, упав рядом с ней на колени, сгреб ревущую девушку в объятия. В следующую секунду они уже оба плакали от счастья.

Почти в тот же момент раздались истеричные визги Аланки и радостные вопли Димона. Побросав вещи, друзья бросились ко мне, сгребая меня в охапку. Не думал, что когда-нибудь буду так рад их видеть. Я буквально повис на плечах друга, обхватив его одной рукой, а другой притянул к себе ревущую Аланку и с наслаждением вдохнул запах ее волос. Мне всегда нравился ее запах, он очень успокаивал, и неважно, что Аланка была стервой и зачастую житья мне не давала. Я все равно относился к ней, как к сестре и, пожалуй, был очень рад ее видеть.

– Я думал, ты погиб, – дрожащим голосом прошептал Димон, хлопая меня по плечу. – Я думал, тебя смоет эта хрень.

– Я тоже так думал, – хрипло признался я. В горле пересохло. Очень захотелось пить. Откашлявшись, я добавил. – Меня Донован спас.

Радостные возгласы другой части группы стихли. Дима с Аланкой, отступив от меня, перевели удивленные взгляды на Донована. Парень, растерявшись, снял очки и смущенно принялся потирать их, не зная куда деть взгляд. У Дины вытянулось лицо, Леха с Русланом ошарашенно переглянулись.

– Да ладно! – Димка неверяще вытаращился на ученого. – Че, правда?!

– Да. Вытащил меня, – я кивнул. – Я уж думал все, встретимся только на том свете.

– Да, ты явно был близок к этому, – смерив меня взглядом, согласилась Аланка. Девушка дотронулась до одной из ран на моей голове, и я громко ахнул.

– Не… не стоит этого делать! – сдавленно проговорил я, аккуратно отстраняя ее руку.

– Ты у меня молодец, – лучащаяся от счастья Дина, крепко поцеловав брата в щеку, подбежала ко мне и обвила своими изящными руками мою шею. – Я рада, что ты жив, – шепнула она мне на ухо и добавила громче. – Сейчас мы вас подлечим, – девушка отстранилась, осторожно взяла меня за подбородок и наклонила к себе мою голову. – Боже мой, как все плохо.

– В смысле, «все плохо»? – встревожился я.

– Не пугайся. Мозги не вытекают, и ладно, – машинально ответила Дина, продолжая осмотр. Я невольно улыбнулся. Интересно, знали ли Дина с Донованом, что говорят одними и теми же словами?

После осмотра Леха с Русланом тоже по очереди обняли меня. Весь отряд выглядел так, будто на нас напала медвежья стая. У меня болело все. Хотелось просто лечь и умереть, лишь бы избавиться от этого состояния. Прямо тут, на этой чертовой поляне. Все усугублялось тем, что обрадованный моим спасением Димка продолжал обнимать меня за плечо, доставляя дополнительные неприятные ощущения. Глядя на Леху с Русланом, которые переговаривались с Донованом, уточняя у него как все было, я почувствовал, как голова медленно наливается свинцом и начинает пульсировать от боли в висках. Ноги подкосились, перед глазами поплыли странные круги. Промычав что-то невнятное, я повис на плече Димона и потерял сознание.

***

– Стас! Стас! – послышался вдалеке женский голос. Тихий и немного напуганный. – Стас!

Биение сердца отдавалось в голове, и, кажется, я слышал, как оно ускорилось. Что происходит? Снова сель?! Надо бежать!

После очередного «зова» я распахнул глаза и резко сел. Желтые стены и потолок. Под спиной – пенка, а сверху чья-то, не очень чистая, куртка. Пахло лекарствами. Сбоку от меня, рядом с открытым рюкзаком и разобранным ящичком с медикаментами, сидела Дина. На девушке были зимние альпинистские штаны и куртка, из-под которой выглядывал теплый свитер.

– Тише, Стас, не так резко, – шепнула Дина, аккуратно надавливая на мои плечи и укладывая меня обратно. – Тебе надо лежать.

– Где я? Мы спасены? Нас нашли спасатели? – прошептал я, чувствуя как сильно заплетается язык после продолжительного сна. Воздух почему-то плохо поступал в легкие, отчего при говорении у меня появилась отдышка.

– Нет, нас не нашли, – покачала головой девушка. В ее руках мелькнула красная тряпка. – Мы с Лехой успели прихватить по палатке. Помнишь, мы разобрали две, а две не стали? Вот в одной из них мы и находимся. Ты был в отключке шесть часов.

– Можно мне воды? Так пить охота, – прохрипел я, закрывая глаза. В ушах стоял звон, голова кружилась. Дина чем-то зашуршала.

–Вот, – приподняв мою голову за затылок, она поднесла к моим губам флягу. Глоток холодной воды словно отрезвил меня. Я почувствовал, как живительная влага проходит через горло и спускается вниз, к желудку. Какой кайф! Ко мне потихоньку начали возвращаться силы. Как только я прилег обратно, Дина снова вооружилась тряпкой. Я почувствовал ее аккуратное прикосновение к правой руке и непонятную боль. Она промывала тряпкой мои раны на кистях. Второй рукой я дотронулся до забинтованной головы.

– Не трогай повязку, – предупредила Дина, не отрывая взгляда от руки. – Ее было трудно зафиксировать.

– Все так плохо? – я дотронулся до лица и ощупал нос и щеки. Все в пластырях.

– Ну… на твое счастье, у нас нет зеркал, – хмыкнула Дина, но, заметив мой взгляд, запнулась. – Ну, если честно, я обнаружила на твоей голове пять не глубоких, но кровоточащих ран, на промывку которых у меня ушло около двух часов, и одну глубокую от булыжника, который, видимо, и сбил тебя с ног. Могу заметить, что тебе еще повезло. Попади он на пять сантиметров левее, в висок, и ты покойник.

– А ты умеешь утешать, – саркастично заметил я.

– Это еще не все. У тебя сильно ободраны колени, а спина это… просто тихий ужас, – цокнув языком, сказала Дина. Я, нахмурившись, приподнял куртку свободной рукой. Майки на мне не было, и я увидел изуродованную, в кровоподтеках грудь.

– Черт! – ужаснулся я. Проклятье! Мое прекрасное тело, мое лицо!!! Я же был первым красавчиком в школе, и что теперь?! Я инвалид!

– Не переживай. Ничего серьезного ты себе не повредил. Царапин и ссадин много, но открытых ран, кроме как на голове, я не нашла. У тебя сотрясение мозга. Ты потерял много крови, поэтому и вырубился у нас на глазах, – перечислила Дина. – Но если посмотреть с другой стороны, то ты везунчик.

– Да что ты говоришь?! – зло выплюнул я.

– Стас, ты оказался в самом центре селя, – отчеканила девушка, закончив обрабатывать мою руку. – По сути мы сейчас должны были ходить по склону и собирать твои кости. Я не знаю как, но ты выжил. Ты выжил и, более того, не стал инвалидом. Ты очень и очень легко отделался. Ты родился в рубашке, Стас.

В золотой с серебряными пуговицами. Конечно, я везунчик, мне по жизни всегда везет, но, черт, даже, если и так, даже, если я выжил и мне уже повезло, кто захочет теперь иметь дело с таким монстром?! А если это не заживет? Заметив встревоженное выражение на моем лице, девушка вздохнула.

– Если честно, я думала, что вы с Донованом погибли, – дрогнувшим голосом сказала она. – Ты и представить не можешь в каком ужасе я была, когда поняла, что вы с Доном пропали! Вы же были у меня за спиной!

– Я сам не знаю, как так получилось, и откуда там взялся Донован, – я пожал плечами. Поморщился от зудящей боли в шее. Да что ж это такое?! У меня на теле есть хоть одно не поврежденное место?!

– Я не ожидала от него такой смелости, если честно. Ты уверен, что все было именно так? Ну, что он спас тебя? – спросила Дина, внимательно всматриваясь в мое лицо своими карими глазами. Она мне не верит?

– Абсолютно, – поспешил уверить ее я. – А где все? Почему так тихо?

– Они ушли вниз шесть часов назад, искать унесенные палатки и спальники, ваши с Аланой рюкзаки и… – Дина запнулась, и ее голос дрогнул. – И Петровича.

– Петровича? А почему он не бежал за нами, где он? Я не помню, чтобы он выходил из палатки.

– Он и не выходил, – грустно вздохнула Дина, теребя пальцами тряпку, которой она промывала мне раны. На глаза девушки навернулись слезы, губы задрожали, и я понял, что она вот-вот расплачется. Опершись на пенку, я с трудом сел.

– Что случилось? – отчего-то перейдя на шепот, спросил я.

– У него остановилось сердце. Во сне, – голос дрогнул, Дина сглотнула слезы. – Когда Леха закричал, что идет сель, я не сразу поняла, почему Петрович не вскочил. А когда поняла… спасать его было уже поздно. Тело даже успело остыть, – Дина стала всхлипывать, и ее плечи жалобно затряслись. По раскрасневшимся щекам потекли слезы. – Я же спала рядом! Я могла его спасти!

Если честно, я никогда раньше не утешал плачущих девушек. Потому что даже, если они и начинали плакать, я всегда уходил. Нафиг мне нужны чужие слезы? У кого-то проблемы? Ну не у меня же, так почему я должен их терпеть и кого-то успокаивать?

Но тут был другой случай. Уйти, как обычно, я не мог, хотя бы из-за кучи травм, да и идти-то особо было некуда. Кроме того, в этот момент я ясно почувствовал, что… нужен ей. А что, если это мой шанс? Подставить дружеское плечо, в котором она так нуждается? После этого к Димону она точно плакаться не пойдет.

Но дело было не только в этом. Я тоже знал Петровича. Он был не только отличным проводником, но и человеком душевным, и если уж и желать ему какой-то смерти, то только такой – во сне и без мучений. Однако от мысли о том, как рано он ушел, у меня ком вставал в горле, и сердце разрывалось от одного взгляда на несчастную девушку, потерявшую прошлой ночью не просто хорошего товарища, а, можно сказать, родню. Если бы я только мог, отдал бы все свои «Феррари», лишь бы вернуться в прошлое и предупредить Дину, чтобы она могла его спасти! Чтобы сейчас она не плакала, считая, что смерть Петровича на ее совести. Хотя… с каких это пор меня начали волновать ее, да и вообще чьи угодно, слезы?

Немного помявшись, я неуверенно притянул девушку к себе. Уговаривать ее дважды не пришлось. Обхватив меня тонкими руками, Дина зарыдала в голос и с готовностью уткнулась мне в плечо. Хрупкие плечи мелко подрагивали, руки то сжимались, то разжимались, и от ее жалобных рыданий у меня кошки скребли на душе. Нет, все-таки не люблю я женские слезы. Да не то что не люблю – ненавижу!

Не знаю, сколько мы так просидели, но через некоторое время рыдания девушки поутихли.

– Извини, – всхлипывая и вытирая слезы со щек, отстранилась от меня она. – Я тебе все раны слезами залила, – Дина слабо улыбнулась.

– Ничего. Главное, не держать в себе, – ободряюще улыбнувшись, покосился на свое плечо я. Да уж, наплакала она знатно, но ладно уж. Главное, что перестала.

– Я просто так к нему привыкла. Он был мне как дедушка, – судорожно выдохнув и пытаясь не разреветься снова, объяснила она. – Даже не знаю, что теперь делать. Леха сказал, что решать будем как только ты очнешься. Они оставили мне рацию. Два часа назад передавали, что нашли твой рюкзак. Еще через двадцать минут – что Аланкин. А буквально час назад Леха вышел на связь и сообщил, что они нашли Петровича… – Дина на мгновение замолкла, борясь с эмоциями, и добавила, – и наши палатки. Спальники вымокли, но вроде пострадали не сильно. Остальные вещи целы, так что знатно потрепало только нас, – мрачно хмыкнула девушка, откидывая волосы с глаз. – А что было, когда вы выбрались из селя? Мы вас звали. Вы разве не слышали?

– Если честно, я даже ничего не видел, – пытаясь сдержать стоны, я снова улегся на пенку. – Донован вытащил меня, и мы побежали куда глаза глядят. Потом я споткнулся о камень и вырубился. Когда очнулся, увидел неподалеку Донована. Он тоже, видать, споткнулся и напоролся башкой на камень.

– Да, я обработала ему рану, – сказала Дина. Тяжело вздохнув, девушка обмакнула тряпку в какое-то вонючее средство и приложила к ранам на другой моей руке. – Да уж, в отличие от остальных, тебе досталось больше всех.

– Ну, главное, что жив остался, – неожиданно оптимистично выпалил я. Что я такое несу?! С такими травмами, как у меня, по-моему, вообще, не живут!

– Это верно, – согласилась Дина. – Так, сейчас я перевяжу тебе кисти рук, постарайся ими не двигать. У меня есть сухой свитер Донована. Пока не принесут твой рюкзак, походишь в нем, хорошо?

– Ага. Спасибо.

– Ты нечасто говоришь это слово, верно? – фыркнула Дина. В ее руках появились бинты. Я хмыкнул. Она права, я никогда раньше не благодарил искреннее, честно и от души. Никогда.

Наступила тишина. Все еще немного всхлипывая, Дина заботливо обмотала мои руки бинтами и стала собирать ящичек с красным крестом. Затем девушка достала из рюкзака свитер и, аккуратно посадив меня, приказала поднять руки вверх. Я уже успел согреться, пока лежал под курткой, поэтому поежился от холода, однако послушно поднял руки, и Дина осторожно, стараясь не задеть мою голову, надела на меня сперва теплый свитер, а затем укутала курткой.

– Это же все заживет, да? – хрипло спросил я.

– Частично да, – ответила Дина. – Но, скорее всего, останутся шрамы.

– Черт, – обреченно выругался я.

– Не переживай. Девушкам нравятся парни со шрамами, – задорно поигрывая бровями, напомнила Дина. – Вода из фляги Донована, наверное, уже закипела. Я сделаю тебе чаю, – девушка улыбнулась, закрыла рюкзак и вылезла из палатки. Я проводил ее ответной улыбкой. Неужели это правда? Девушкам нравятся шрамы? Почему я об этом не слышал? А Дине они тоже нравятся? У меня теперь шрамов полно, может, я теперь могу ей понравиться?

Что я такое говорю? Петрович погиб, а я тут о девчонках думаю. Кстати, Дина – первая девушка, чье имя я запомнил сразу и на такой долгий срок, не считая Аланки, конечно же. Дома я обычно уже на следующий день забывал имена спутниц, с которыми проводил ночь после клуба. Да уж. Ну и жизнь у меня. Аж самому вдруг стало противно. А ведь я мог погибнуть этой ночью. Погиб бы я, и никто не стал бы плакать, кроме Димона и отца с матерью, конечно. Черт, а я ведь столько всего могу сделать! Почему я раньше не додумался поменять свой образ жизни? И почему это пришло мне в голову только сейчас?

Через какое-то время вернулась Дина с огромной кружкой горячего травяного чая с сахаром. Она заботливо напоила меня, чтобы мне не пришлось тревожить руки, и это было очень приятно. Ничего вкуснее в жизни не пробовал! Как это часто бывает, когда пьешь горячий чай промерзнув до мозга костей, у меня раскраснелись уши и нос, и заслезились глаза. Несмотря на слабость в теле и сильную сонливость, чувствовал я себя намного лучше. Укутав меня в куртку по самый нос, а на голову нацепив шапку, Дина оставила меня спать, а сама ушла к костру. Конечно, хотелось, чтобы она посидела рядом. Но не говорить же ей об этом. Странно, а ведь раньше я сразу, без стеснений говорил девушкам, что именно мне от них нужно и что они должны делать, чтобы завоевать мое расположение. Чем Дина от них отличается?

***

Меня разбудили голоса. Говорили тихо, но я все равно услышал. Было светло. Намного светлее, чем когда я засыпал. А по ощущениям даже припекало солнце. Выбравшись из теплой куртки, в которой мне теперь было даже жарко, и, натянув на ноги ботинки, я медленно выполз из палатки. Опершись о лежащий у входа камень, я с трудом поднялся на ноги и огляделся. Это был второй по счету солнечный день с момента, когда мы стояли на берегу огромного озера. На небе не было ни облачка, солнце щедро освещало деревья и всю поляну, на которой расположился наш небольшой лагерь. От яркого света я даже начал щуриться. Пахло свежестью и дождем. Шестеро моих товарищей сидели у костра спиной ко мне и о чем-то шушукались. Стараясь идти как можно тише, я подковылял к Димону и, заорав, схватил его за плечи. Надо было слышать его вопли! Он визжал, как девчонка! Вырвавшись из моих рук, перепуганный друг грохнулся на землю под дружный хохот ребят, которых, впрочем, тоже испугало мое внезапное появление.