Дерзай

– По мне так очень даже ничего. По крайней мере по сравнению с батончиками, – заметил я. Батончики были сделаны из овса и каких-то сухофруктов. Они были немного сладкие и довольно калорийные.

– Друг мой, ты забываешь о своих корнях. Такая пища не для нас, – хмыкнул Дима, снова набивая рот гречкой. – Черт, креветок жаренных хочу и пасты с лососем!

– Иди лося зарежь, будет тебе деликатес, – отозвался Леха.

– А было бы круто… – мечтательно улыбнулся Димон. – Приеду домой, скажу отцу, что сам зарезал лося. Он ни за что мне не поверит.

Мы хмыкнули. Да, наши отцы считали, что мы ни на что не способны, кроме как тратить их деньги.

– Что ж, пришло время по-настоящему согреться. Согреться с помощью музыки, – подал голос Руслан, под наши восторженные возгласы вытаскивая гитару из чехла. Что-то настроив, он объявил:

– Итак, песня Юрия Кукина «А я еду за туманом», – парень положил руку на струны и начал слегка бренчать какую-то мелодию с одинаковыми нотами. Легко и красиво.

Понимаешь, это странно, очень странно,

Но такой уж я законченный чудак!

Я гоняюсь за туманом, за туманом,

И с собою мне не справиться никак.

Люди сосланы делами,

Люди едут за деньгами,

Убегают от обид и от тоски.

А я еду, а я еду за мечтами.

За туманом и за запахом тайги.

А я еду, а я еду за мечтами.

За туманом и за запахом тайги.

Я выдохнул, смотря в костер. Как это песня подходит сейчас! Тихая, спокойная и такая правдивая. Руслан пел медленно и с чувством, улыбаясь смотря в костер. Улыбались и Алана с Диной. Леха порозовел, Донован, хмыкая, рассматривал что-то на веточке, Петрович, счастливо выдохнув, подкинул в костер веток, а Руслан продолжил петь:

Понимаешь это просто, очень просто.

Для того кто хоть однажды уходил.

Ты представь что это остро, очень остро,

Горы, солнце, пихты, песни и дожди!

И пусть полным полно набиты, мне в дорогу чемоданы,

Память – грусть, не возвращенные долги!

А я еду, а я еду за туманом.

За мечтами и за запахом тайги.

А я еду, а я еду за туманом.

За мечтами и за запахом тайги2.

Добренчав последний куплет, Руслан накрыл струны рукой.

–Хорошо что мы тебя взяли, – хмыкнул Леха. – Музыка и впрямь согревает.

– А я о чем? – довольно протянул Руслан. – Гитара – лучшая подруга любого путешественника. Без нее поход теряет свои краски.

Я хмыкнул. Наверное, я первый раз был вынужден с ним согласиться.

ГЛАВА 4

Следующие два дня ничего не менялось. Дождь продолжал лить как из ведра, и стоял холод. Вся сменная одежда отсырела и высушить ее следующие двое суток не выпало шанса. Нога Димы окончательно прошла, и нам больше не приходилось таскать его вещи. Аланка снова начала ныть, что хочет в душ, что устала, что хочет нормальной еды. От этого у нас с Димоном начинали сдавать нервы, но ни один из нас не хотел признаться в этом первым. Дина пару раз одергивала Аланку, напоминая, что всем нам не легко и мы все устали, а ее нытье только все усугубляет, но Аланка и слушать не хотела. Один раз они рассорились так, что наотрез отказались спать в одной палатке. Пришлось Аланку класть между мной и Димоном, а Лехе ютиться сбоку. Остальные четверо спали во второй палатке.

Спустя полутора суток лес сменился лугами. В отличие от него, здесь деревья встречались редко, но хоть какое-никакое укрытие от ливня. А еще мы наконец вышли к воде. Горная река, текущая с самих Алтайских гор («Предположительно, Катунь», – как сказал Петрович), оказалась ледяной и не очень чистой. С примесью грязи, травы и камней. Пить из нее было нельзя. Петрович сказал, что будь немного теплее и не так дождливо, мы могли бы постирать в ней вещи и сполоснуться. Я же с ужасом смотрел на эту жижу и искренне не понимал прикола. Мыться в этом?! В этой луже, в которой наверняка собраны все бактерии мира сего? Да ни в жизнь! Я лучше грязным ходить буду!

По ночам было все так же холодно и неудобно. Впрочем, я потихоньку начал привыкать к таким ужасным условиям. Удивительно, но спустя всего четыре дня, мне уже казалось, что мы в походе без малого месяц. Мы просто шли и шли. А у меня сложилось ощущение, что я уже давно и очень хорошо знаю весь наш отряд. Особенно я начал проникаться убеждениями Руслана. Нет ничего интересней путешествий. С одной стороны я, конечно, был с этим не согласен. Кому захочется жить вот так, как отшельник? С другой же, это был реальный способ отдохнуть от собственных поклонников. У кого они есть, конечно. Например, у меня.

В какой-то момент дождь внезапно кончился. Причем так неожиданно, что мы всем отрядом даже остановились. Аланка, сняв капюшон дождевика, выправила на свободу свои грязные спутанные волосы, на которые за последние сутки махнула рукой, и вытянула вперед руки, чтобы убедиться, что дождь и впрямь закончился. Правда, насладиться этим мы не успели. Утром уже стоял такой сильный туман, что на метр впереди ничего не было видно. Все эти дни я продолжал делать фотографии, и никакой дождь мне не мешал. Но фотик пришлось отложить, когда случилось непредвиденное – мы наткнулись на болота.

Вообще, Петрович говорил, что оно должно быть в стороне, в нескольких километрах от нас, но из-за сильного дождя, шедшего последние четыре дня, болото размылось и вышло из берегов. А туман на болотах – обычное явление. Аланка ворчала на Донована, где, мол, хваленая им красота Алтайских лугов и просторов. Она ожидала увидеть не это и т.д. Но за несколько дней ее нытья, даже Дина успела привыкнуть к ней, и уже никто не обращал на Аланку внимания.

Через болото хорошо было бы идти обвязанными, но Петрович сказал, что в данном случае это не самая лучшая идея. Если кто-то начнет тонуть, остальным нужно будет отойти подальше и придумать, как его вытащить. К несчастью, Донован опять пропустил мимо ушей наставления старшего проводника, и в какой-то момент наш псих ученый снова куда-то запропастился. Дина чуть в обморок от ужаса не упала, обнаружив, что брата нет рядом. Из-за густоты тумана не было возможности хорошенько осмотреться по сторонам. Так что тот час, пока мы искали Донована, стал для нас, пожалуй, самым нервным за предыдущие четыре дня. Даже Дима признал, что вместо одного ребенка, в лице Аланки, у нас в отряде целых два. Так и было. За Донованом нужен был глаз да глаз, он был просто маленьким ребенком в теле взрослого парня!

Услышав слова Димона, Дина рассердилась и потребовала не называть так ее брата, но это было правдой, и девушка понимала это. Пришлось идти обратно след в след. Как оказалось Донован увидел какую-то лягушку, отошел в сторону и увяз в грязи. Собственное положение его волновало мало, ведь он поймал какой-то редкий, мать его, вид земноводных! В ту минуту мне хотелось забить его этой лягушкой нах… Ладно, не важно. Суть в том, что нам понадобился еще час на то, чтобы вытащить это ходячее несчастье на твердую землю.

Стараясь не упускать друг друга из виду, мы разбрелись в стороны и принялись собирать ветки, траву и рогоз. Последний, кстати, я видел впервые, но не суть. Проблема была в том, что Донован увяз вместе с рюкзаком и ушел в грязь почти наполовину. Мы поспешно накидали перед Доном побольше веток и травы и кинули ему веревку, которой он обвязался. Затем мужская часть нашего отряда, скинув рюкзаки, принялась вытягивать Донована сначала на ветки, а потом к себе. Едва оказавшись на суше, бедолага тут же получил увесистый подзатыльник от Петровича и крепкие объятия перепуганной и зареванной Дины. Странно, но какой-то момент я поймал себя на мысли, что хотел бы оказаться на его месте.

Но беда, как говорится, не приходит одна. Прям, как и начальство Диминого отца. Они тоже по одному не ходят.

К вечеру пятого дня, когда мы, перепачканные в грязи, уставшие и замерзшие от сошедшего тумана, вышли с болот, серый пейзаж со страшными, похожими на торчащие из земли руки мертвецов кустами, сменился лесом. Небольшим, так как часа через два он начал редеть. К счастью, к этому моменту уже не было ни дождя, ни тумана, и вскоре мы услышали всплески легких волн. Чуть ли не бегом припустив вперед, мы наткнулись на довольно большое озеро и чистенькую полянку. Было бы еще жаркое солнышко – и это место могло бы показаться раем. Но счастье, мать его, длилось недолго. Только мы поставили палатки, как начался град.

– Такое ощущение, что сам господь бог решил наслать на нас семь казней египетских! – гаркнул я, пинком отталкивая в угол палатки рюкзак. – Только кончится дождь, начинается болото с туманом, только туман рассеется – град идет! Да что не так с этим Алтаем?!

– У тебя просто сдают нервы, – буркнул Дима. – Град скоро кончится, выглянет солнце и…

– Да скорее мы перейдем весь Алтай вдоль и поперек, чем увидим солнце! – недовольно прервал друга я. – Может, развернуть экспедицию обратно?! А что, если это только начало и дальше будет хуже?!

– Все будет хорошо. Просто потому, что хуже быть уже не может, – уточнил Дима, забираясь в спальник.

– Мы три дня не жрали нормальной еды! У меня эти батончики скоро из ушей торчать будут! – я несильно толкнул Димона ногой в бок. – Почему ты, черт возьми, такой спокойный?!

– А что мне в панике метаться по палатке и орать, что мы все умрем? – не понял Димка. – У всех и так нервы на пределе, и ты не единственный теряешь терпение. Но мы с тобой с самого начала знали, что будет нелегко. Твой отец тебя предупреждал, что это путешествие не для таких, как мы. И раз нам трудно, это может значить только одно – то, что мы на правильном пути.

– Ты что, иуда, принял сторону моего отца? – прошипел я.

– Нет. Я просто понимаю, что этот поход и впрямь заставит нас взглянуть на жизнь по-новому.

– Черт, Димон, да нам дожить бы до конца похода! Отец ждет от меня согласия меньше, чем через месяц, или я лишусь всего! О каком взгляде на жизнь ты вообще говоришь?

– Я говорю о том, что еще неделю назад ты даже не думал ни об одном из предложенных тебе отцом вариантов, – Димон зевнул. – И пусть на принятие решения у тебя уйдет все время, которое мы проведем в походе по пути в Казахстан, но, заметь, ты уже хотя бы задумался над ситуацией. Хотя, по правде говоря, сейчас переживать об этом бессмысленно и глупо. И так проблем хватает.

***

Утром нас разбудил визг Дины. Испугавшись, что на девчонок напал какой-то дикий зверь, мы с Димоном спросонья схватились за топоры и вывалились наружу, столкнувшись с такими же заспанными Лехой и Русланом. В палатке девочек не оказалось. От этого у меня внутри аж все похолодело. Оббежав весь лагерь, мы с парнями кинулись в лес, откуда вчера пришли, и через пару минут нашли Дину, Аланку, Донована и Петровича на какой-то поляне. Все четверо – веселые и невредимые – сидели в кругу, и Донован щекотал визжащую Дину.

– Что происходит?! – гаркнул встревоженный Леха. Четверка, вздрогнув, обернулась на нас.

– А что происходит? – не понял Петрович. – Все в полном ажуре.

– А вы чего в белье с оружием бегаете? – улыбаясь, выглянула из-за Донована Дина. Вместо ответа Руслан подошел к девушке и, отклонив ее чуть-чуть назад, внимательно осмотрел. Никаких повреждений на Дине не было, как не было и тех, кто мог бы на нее напасть. Леха, сплюнув, двинулся обратно в лагерь, за ним последовал Димон. Руслан, пробормотав что-то себе под, в сердцах пнул валяющийся под ногами камушек и тоже двинулся по направлению к палаткам.

– А что случилось-то? – переведя взгляд на меня, спросила Дина.

– Орать тише надо, – буркнул я. Черт, у меня, кажется, появился первый седой волос. Если с Диной, нашим медиком, что-то случится, тут, хочешь не хочешь, а повернуть обратно придется.

– А мы землянику нашли! – крикнула мне вслед девушка.

Только тут я заметил, что поляна, на которой находится лагерь, освещена ярким солнечным светом. Наши палатки стояли почти у самой воды на засыпанном камнями и ветками песке. Это было огромное озеро, по всему берегу которого протянулся лес, а за ним виднелись верхушки заснеженных гор. На небе не было ни облачка, а солнце даже припекало. Черт, неужели это не сон? Неужели нам наконец улыбнулась удача?

– Чего замер? – одернув майку, усмехнулся вылезший из палатки Леха. – Первый раз солнце видишь?

– Столько дней шел дождь, – заметил я, на ходу стягивая с себя сырую кофту. – Я уж и не надеялся застать солнце на Алтае.

– Да, природа немного покапризничала. Но это еще цветочки по сравнению с тем, что нас ждет в горах.

– В смысле? – из нашей палатки высунулась голова Димона. Друг уже переоделся в плавки, намереваясь искупаться и отмываться от пятидневной грязи.

– Погода в горах очень непредсказуема, – пожал плечами Леха, обвязывая вокруг пояса полотенце и тоже переодеваясь в плавки. – Сперва там может быть светло как днем и даже припекать, но набегает тучка и уже через пятнадцать минут – метель сбивает тебя с ног, и ты потихоньку замерзаешь насмерть.

– Как воодушевляет, – выдохнул Дима.

– Не беспокойся, с нами медсестра, и нам ничего не грозит, – ободрил Леха. Надев плавки, младший проводник выволок из палатки рюкзак и принялся скидывать на землю всю грязную сырую одежду. Затем он вытащил спальник и, расправив его, повесил на палатке. Руслан делал то же самое, и вскоре все вещи либо сушились на солнышке, либо ожидали стирки. Дима снова скрылся в палатке, и оттуда подавал мне спальники и сырые вещи. Также мы вытащили на солнце ботинки и оставили их сушиться. Пока Руслан с Диной возились с костром, а успевшая вымыться Аланка сушила волосы и о чем-то болтала с Петровичем, я, собрав наши с Димой вещи, подсел в воду к Лехе. Стирать руками я не умел и надеялся, что он меня научит. Вода была прохладная, но не ледяная, по такой жаре – самое то.

– Держи. Порошок и «Ленор» в одном боекомплекте, – Леха сунул мне в руку кусок хозяйственного мыла.

– Я слышал, что его делают из… ну, ты понял, – я, поморщившись, посмотрел на коричневое нечто в моей руке.

– Глупости какие! Это мыло на все времена. Отстирывает и ладно, – намылив майку вторым куском мыла, Леха принялся тереть ее до пены. – Намыливай, словно моешь руки. Три, не жалея.

– У меня же мозоли будут. Руки огрубеют, – заметил я, неумело намыливая майку.

– Подумаешь! Ты мужик, у тебя не должны быть изнеженные руки, – Леха осуждающе качнул головой, закончив натирать ткань майки и ополаскивая ее в воде. На камнях сидеть было не очень удобно, но что поделать.

– А давно ты в таких походах участвуешь? – я окунул майку в воду, и от нее начала расплываться в стороны грязная мыльная жижа.

– Мои родители альпинисты, погибли в горах. Петрович фактически усыновил меня в двенадцать лет, и брал с собой во все походы помощником. Так что, можно сказать, что я работаю с Петровичем с каменного века. Он как-то поймал меня во время одного из своих переходов, когда я воровал еду у туристов. Наверное, с того времени я и начал покорять просторы Алтая, – коротко, но содержательно рассказал Леха, закидывая на плечо чистую майку и принимаясь за штаны.

– А ты не думал о другой жизни? Или планируешь до конца своих дней водить экскурсии?

– А почему нет? – пожал плечами Леха. – Я нашел себя в этом. В городе мне скучно, а тут я могу делать, что хочется. Я везде выживу, я многое умею, и никто мне не указ. Я в любой момент могу уйти от Петровича и открыть свою туристическую фирму. Иметь свой бизнес. У меня ведь достаточно опыта.

– А в твоей практике бывали случаи… с летальным исходом? – спросил я, перекидывая через плечо очередную кофту.

– Был один раз, – немного подумав, припомнил проводник. – Мы были в горах, и один из альпинистов сорвался со скалы. Я говорил ему, что по мосту… – он запнулся и пояснил, – ну, знаешь, на ледниках местами есть огромные трещины, которые не перепрыгнуть, и их переходят по специальной лестнице. Так вот, я предупреждал его, что по этому «мосту» идут по одному, и он может не выдержать вес двух взрослых людей. Тот начал возмущаться, что это не мое дело, что он ходит, как хочет, и что наша с Петровичем задача вести их к месту назначения, потому что они заплатили огромные деньги. Некоторые люди не понимают, что в горах их деньги – всего лишь бумажки. Какой бы статус у тебя ни был, сколько бы денег ты не имел, в горах все равны. И инструктор отвечает за твою жизнь. Ты платишь ему, и он делает все, чтобы доставить тебя в пункт назначения целым и невредимым. Следовательно, чтобы не возникало разногласий, его надо слушаться. Тот альпинист не послушал…

Когда он ступил на «мост», там уже находился один альпинист. Он уже почти дошел, когда лестница треснула и проломилась. Страховка не выдержала двоих сразу и порвалась. Тот, что почти дошел, успел ухватиться за край, и мы его вытащили, а второй погиб, – Леха перекинул через плечо штаны и посмотрел на меня. – Вот и все. В горах инструкторам плевать на деньги. Их беспокоит твоя жизнь. Мертвые им точно не заплатят.

История звучала жутко. Неужели и нас ждет что-то подобное? То есть шанс погибнуть очень велик? Черт, я не подписывался на такое, я у отца единственный сын! А что скажут мои друзья? Хотя… мои единственные друзья – Димон с Аланой. Если так подумать, мне и оставить после себя нечего. Плакать по мне будут только предки, да и девушки у меня, как таковой, не было. В смысле, были и много, но чтобы какая-то особенная, ради которой хотелось бы вернуться даже с того света, не было. Почему я вдруг почувствовал себя полным идиотом?

– Так что, – продолжал тем временем Леха, стирая очередную вещь, – если хочешь выжить, тебе придется делать то, что ты так не любишь – слушаться и выполнять чужие указания. В горах, как говорится, не надежен ни камень, ни лед, ни скала. Единственные, кто надежен и кому ты можешь доверить свою жизнь – это твои товарищи, – Леха кивнул на лагерь, где у костра собирались ребята. Вооруженный топором Руслан рубил дрова, параллельно обучая этому чем-то недовольного Димона. Донован бегал по поляне за очередной бабочкой. А Дина, сидя на бугорке среди цветов, закусив губу и мило нахмурившись, зашивала штаны брата. Из растрепанного черного пучка выбилась прядь волос и упала ей на глаза. Она явно мешала обзору, но убрать ее девушка не могла, так как руки были заняты, так что Дина, смешно раздувая щеки, то и дело сдувала прядку с глаз. Сейчас на ней были темные шорты, кроссовки и серый топик на лямках. Девушка выглядела такой маленькой и хрупкой, что я невольно удивился: как ей удавалось столько дней тащить на себе огромный тяжеленный рюкзак и сломаться.

– Ты меня услышал? – строго спросил Леха, толкнув меня в плечо. От неожиданности мыло выскользнуло у меня из рук, и мне пришлось ловить его. – Ищешь путь к отступлению, чтобы ночью сбежать и вернуться в город?

– Я не трус, каким ты меня считаешь, – стараясь не показывать легкую обиду, буркнул я, снова принимаясь за стирку.

– Ты, конечно, извини, ничего личного, но бо́льших неженок, чем вы трое, я еще никогда не встречал. Дома небось вам лепестки роз под ноги кидают?

– Бывает, – признался я. – Ну и что? Зато у меня много обожателей.

– Не хочу тебя расстраивать, но сколько человек поддержало вас в вашей затее, как только о ней стало известно? Сотня? Пятьдесят? Десять? Пять? – выгнул бровь Леха.

– Никто, – вынужден был признать я. – Только Димон меня поддержал, когда я сказал, что хочу чего-то нового, – я мотнул головой.

– Вот он – твой друг, а остальные лишь подпевалы, которые крутятся вокруг тебя, пока у тебя есть деньги, – подытожил Леха. – Ну, Аланка, наверное, не в счет. Она ведь твоя девушка.

Я удивленно уставился на проводника У меня что, на лбу высечено, что мы с ней встречаемся или как? А то, что мы не целуемся и не обнимаемся, и вообще я пару раз хотел ее прибить, ему ни о чем не говорит?!

– Она не моя девушка, – отчеканил я.

– Да? А я подумал, что раз она сестра лучшего друга, то…

– Пытались, – признался я, слегка поморщившись от воспоминаний. Меня еще долго будет передергивать от этого. – Не сложилось. Она стерва.

– К ней просто нужен особый подход, – бросив взгляд в сторону Аланки, задумчиво проговорил Леха.

– Пока что на это ни у кого не хватало терпения, и, если ты найдешь человека, которого она будет слушаться, я пожму тебе руку, – я невольно усмехнулся. – Так, а теперь я задаю вопросы о девушках.

– Ну давай, – приготовился Леха.

– Дина сказала, что давно тебя знает. Что вас связывает?

– Мы просто хорошие друзья. Ее отец был тем самым альпинистом, которого мы тогда поймали. В благодарность он пригласил нас к себе в гости. Там я и познакомился с Диной и Донованом. Их родители геологи и часто пропадают в подобных экспедициях, а ребята живут с бабушкой. У них в Горно-Алтайске свой домик. Я наведываюсь к ним в гости, когда нет работы. Петрович присматривает за бабушкой, а мы общаемся. У меня никогда не было братьев и сестер, но они мне их заменили. Донован очень рассеянный, и его ничего не интересует, кроме собственных исследований. Лиши его в этом походе воды и пищи, он и не заметит. Мне не раз приходилось искать его по лугам. Они с Диной иногда выходят погулять на природу, а Дина любительница поспать. Вот он и пропадал, пока она сопела, – Леха размял плечи, обернувшись на лагерь. – Как-то раз, наблюдая за какой-то птицей, Донован залез за ней на дерево и уснул рядом с ее гнездом. Мы искали его часов шесть, пока он сам чуть нам на голову не свалился. В буквальном смысле, – Леха хмыкнул. – Так что Донован живет в своем мире, и только Дина способна понять его по-настоящему.

– Интересная у вас история дружбы.

– Да. Я же говорю, они мне как брат и сестра, – Леха поднялся с кучей перестиранной одежды в руках, собираясь уходить. Но, чуть помедлив, наклонился ко мне. – Если вы с Димоном их обидите, я не посмотрю на ваше состояние и сделаю вам очень, – он подчеркнул это слово, сжав мое предплечье, – очень больно. Понял? – разжав руку, Леха хлопнул меня по спине и выбрался на берег. Я проводил его насмешливым взглядом. Смотрите-ка, как он предан этой семейке.

Достирав всю одежду и прополоскав ее, я развесил вещи на растянутой между деревьями веревке. Завтрак был уже готов. Сегодня в меню были лапша с консервированной рыбой и сладкий чай с каким-то печеньем. Учитывая, что последние несколько суток мы ели одни батончики, сейчас этот завтрак показался мне пищей богов. Через час, после сытной трапезы, все, кроме Аланки, кинулись купаться. Девушка же, облачившись в кипельно-белый купальник, обмазалась солнцезащитным кремом и, наконец соорудив из своих волос достойную ее величества прическу, растянулась на одном из камней, позагорать. Фигура у нее была – глаз не отвести, какая хорошая. Дина, кстати, ей в этом не уступала.

Распустив по плечам недлинные черные волосы, девушка медленно зашла в озеро и, словно русалка, исчезла под водой. Ее не было довольно долго, и я уж начал волноваться, не утонула ли она, но сидевший рядом Леха был спокоен, а значит девушке ничего не грозило.

После долгожданных водных процедур, мы развалились на полотенцах и стали загорать. Димка в очередной раз обставлял меня в карты! Черт! Никогда мне у него не выиграть! Аланка о чем-то беседовала с Русланом. Видимо, найдя общую тему для разговора, ребята смеясь, расположились в другом конце лагеря. Леха валялся в палатке, а Петрович возился с дорожными картами у костра. В какой-то момент я заметил, что Донован с Диной куда-то отлучились. Когда играть в карты стало неинтересно, и друг ушел вздремнуть в палатку, я натянул на плавки шорты и двинулся к поляне, где мы сегодня утром застали ребят за сбором ягоды. Как я и предполагал, Дина с Донованом были там. Брат с сестрой сидели спина к спине. Девушка читала книжку, а Донован, то и дело поправляя очки на носу, рассматривал какой-то цветок и делал записи в толстую тетрадь.

– Не отвлекаю? – тихонько спросил я, чтобы не напугать. Впрочем, Донован меня, похоже, не услышал, а вот Дина, отвлекшись от книги, приветливо мне улыбнулась. В груди что-то странно екнуло. В горле встал ком, и я слегка откашлялся.

– Нет, – девушка кивнула на место рядом с собой. – Падай. Земляники хочешь?

– Чего? – я плюхнулся рядом, и та протянула мне горсть красной ягоды.

– Земляника, – повторила девушка. – Попробуй.

– Она в земле, – я брезгливо поморщился. – Там столько бактерий.

– Ой, да ладно! – фыркнула Дина. – Я же еще жива! Давай, когда еще поешь настоящей лесной земляники, а не магазинную дрянь?

Я, вздохнув, подставил руку, и девушка пересыпала в нее небольшую горсть земляники. Я замешкался. Наблюдавшая за моими метаниями Дина покачала головой и, указав на свою ладонь, разом закинула в рот всю горсточку маленьких ягод, призывая меня сделать так же. Разжевывая ягоды, девушка улыбнулась с набитым ртом, став похожей на милого хомячка. Я непроизвольно хмыкнул. Ягодка пошла не в то горло, я закашлялся, пытаясь вытолкнуть землянику обратно. Дина рассмеялась, я покраснел. Как нелепо.