Дитя скверны

В исступлении волк яростно взвыл. Клацая острыми клыками в бессильных попытках избавиться от нападавшего, он вставал на задние лапы и припадал к земле, мотал головой и катался, сминая высокую траву.

Демела поняла, что другой возможности спастись у нее не будет. Изо всех сил она бросилась вперед, к тому месту, где череда деревьев обрывалась, сменяясь полем со свежескошенной травой. Конечно, хищнику, расправившись с ее мертвым другом, ничего не стоило бы догнать девочку. Но там, вполне возможно, ей на помощь пришли бы люди. Пробовать же второпях взобраться на дерево казалось глупой затеей – в конце концов, она была в этом далеко не так искусна, как окружавшие ее ранее деревенские мальчишки.

Когда до поля оставалось лишь несколько шагов, позади она вдруг услышала мерзкий звук. Зверь, в очередной раз ударившись головой о широкий ствол, все же достиг своей цели. Череп Тухлятины хрустнул, ее раздувшееся брюхо лопнуло, заливая пасть противника вязкой мутной жижей и обдавая его новой волной нестерпимого смрада. От очередного рывка она отлетела в сторону и, несколько раз судорожно дернувшись, замерла. Подобие сознания, все это время присутствовавшего в ней и неразрывно связанного с ее новой хозяйкой, угасло навсегда.

Не увидев, но, скорее, ощутив окончательную смерть белки, Демела пересекла границу леса и поспешила туда, где далеко впереди виднелись крестьянские дома. Поле, по которому она теперь бежала, оказалось слишком большим. Вопреки ее надеждам, рядом не было ни души, а значит, никто не помог бы ей избежать верной гибели.

Задыхаясь, девочка в ужасе обернулась. Волк, так долго преследовавший ее, с холодной злобой взирал в ее сторону. Он стоял в тени нависавших над скошенной травой ветвей, застыв, словно немое воплощение ненависти. Но ступать вслед за жертвой не осмеливался, как если бы и правда понимал, что, покинув лес, попадет во владения людей. Наконец, нехотя отступив, он направился доживать свои последние дни обратно в глухую чащу.

Демела остановилась. Не веря в свое чудесное спасение, она засмеялась. При этом горло ее сдавил болезненный спазм, а после подкатила тошнота. Раскинув руки, она упала назад, полностью выбившись из сил. Острые части стеблей скошенной травы вонзились ей в спину, заставляя болезненно поморщиться. Усталость и слабость, скопившиеся в ней за все прошедшие дни, дали о себе знать. Согретая теплым летним солнцем, она почти мгновенно провалилась в глубокий сон.

Пробуждение пришло к ней уже под вечер. Потянувшись, девочка встала, тщательно отряхнула платье от прилипших к нему репьев и остатков травы, а потом, вздохнув, продолжила путь.

Тухлятины рядом больше не было, потому никто не смог бы накормить ее даже лесными орехами. От последних, впрочем, она тоже порядком подустала. Да и ночью, что ни говори, в округе было небезопасно. В отличие от многих других детей, Демела хорошо это понимала. До города, в который она стремилась, этим вечером ей все равно не суждено было добраться. Потому она, подумав, решила попросить помощи у крестьян, чьи дома стояли далеко впереди.

Уж простые люди точно не откажут ей в этом и приютят до утра. Разве могло быть иначе? Пару раз в ее родную деревню тоже забредали путники. Жители наперебой спорили друг с другом за право оставить незнакомцев у себя на ночлег, ведь те за ужином рассказывали множество интересных историй, что достигали их затерянного на краю королевства поселения довольно редко. Родители тоже всегда учили ее – помогай тем, кто в этом действительно нуждается, и добро всегда вернется к тебе с лихвой.

Кивнув сама себе, девочка бодро направилась к невысоким строениям, столь похожим на те, к которым она привыкла с рождения. Уже в сумерках добравшись до одного из них, она остановилась и робко постучала. Открыл ей высокий широкоплечий мужчина с выдававшимся из-под свободной рубахи животом и взглядом, совсем не располагавшим к приятному общению. Как показалось Демеле, так могли смотреть разве что на провинившуюся, заслужившую хлыста собаку.

– Чего тебе? – грубо рявкнул он.

– Я… – запнулась девочка, не представляя, что с ее стороны способно было вызвать в этом человеке такое негодование.

– Ну?! – поторопил он, показывая, что не желает оставаться на пороге еще хотя бы мгновение.

– Я жила в поселении по ту сторону леса. – Она указала направление, откуда пришла. – Несколько дней назад на нас напали разбойники. Они убили всех, но мне удалось сбежать. Теперь я иду в город. Но вечер застал меня в дороге, и я не сумею добраться туда вовремя. Пожалуйста, могу я попросить вас пустить меня переночевать? С рассветом я уйду.

– Говоришь, в одиночку спаслась от головорезов, пересекла лес, не заплутала и не сдохла в пути? Прямо-таки чудеса, – хмыкнул он. – Знаю, откуда ты добиралась сюда на самом деле. Из Рементиса. – Мужчина небрежно махнул рукой в сторону города где-то позади. – Оборванцев вроде тебя там хоть отбавляй. И каждый вечно что-нибудь выпрашивает. А ну пошла отсюда, пока ноги не переломал!

Он сжал кулак и лениво замахнулся, невольно заставляя маленькое существо перед ним отступить. Осознание собственного превосходства отразилось кривой ухмылкой на его лице. Брезгливо сплюнув за порог, что должно было в очередной раз продемонстрировать девочке – ей здесь не рады – он прикрыл за собой дверь.

Демела же медленно побрела прочь. Конечно, она и раньше полагала, что люди – не самые добрые создания. Ведь даже там, где она появилась на свет, к ней относились с теплотой, пожалуй, только ее родители. Но чтобы взрослый человек вот так запросто прогнал попавшего в беду, совершенно незнакомого ему ребенка? Быть может, проблема и правда крылась в рассказанной ею истории?

Решив проверить это, она постучалась еще в несколько домов, на сей раз не упоминая переход через лес и разбойников, уничтоживших ее деревню. Результат остался тем же. Никто не захотел впустить ее. Сердца местных жителей оказались черствы, а разумы, казалось, не тронула бы даже чужая смерть, произошедшая прямо у них на глазах.

Непроглядная тьма тем временем окутала все вокруг. Ветер, и прежде не слишком заметный, теперь окончательно стих. Ночь, несмотря на властвовавшее среди дня тепло, обещала быть холодной.

Вернувшись к первому дому, к которому осмелилась подойти, Демела издалека с тоской заглянула в окно, где мерцал тусклый свет масляной лампы. Там чья-то чужая семья завершала свой ужин. Мать разговаривала с детьми о каких-то пустяках. Отец хмурился за столом, лишь иногда небрежно бросая несколько коротких фраз. Преобладавшее в этом жилище спокойствие ныне почему-то вызывало у девочки отвращение. Но даже сейчас она не испытывала к ним ненависти.

Однако и уходить не собиралась. Стиснув зубы, с каким-то невероятным упрямством она подумала, что, вне зависимости от сказанного всеми этими людьми или того, кем они ее считали, никто не помешает ей остаться здесь. Взять то, за чем она пришла.

Пробравшись за невысокую ограду, Демела направилась к ветхому курятнику за домом. Птицы внутри давно уже спали, но ей не было до них дела. Подойдя к гнездам, которые различила во мраке, скорее, наощупь, она аккуратно достала из них несколько яиц, которые разбила и выпила сырыми прямо на месте. Еще пару девочка взяла себе наутро. А затем побрела через маленький двор в хлев.

Над ровной вытоптанной землей в абсолютной тишине вдруг зажглись два горящих в темноте глаза. Демела в страхе замерла. Сидевший на цепи старый пес долго смотрел на незваную гостью. Потом, словно в один миг поняв, кто она и в какой беде оказалась, глубоко вздохнул, что-то едва слышно проворчал и демонстративно отвернулся. Сторонясь его, девочка осторожно прошла мимо, но он больше даже не пошевелился.

Внутри хлева было тепло, пахло молоком и свежей травой. Забравшись на сено неподалеку от неподвижных лошадей, она свернулась на нем и почти сразу же уснула.

На рассвете Демелу разбудил крик петухов. Из своей прошлой жизни она знала, что вскоре хозяйка придет доить корову, а потому нужно было спешить. Расправившись с оставшимися куриными яйцами, она выбралась из хлева, подошла к колодцу и напилась чистой холодной воды. Уходя, она в последний раз взглянула на пса и кротко улыбнулась.

– Спасибо, – тихо произнесла девочка.

Тот, лежа на земле, положив голову на передние лапы, несколько раз вильнул хвостом и что-то пробурчал в ответ. Она восприняла это, как пожелание доброго пути.

Мир вокруг медленно пробуждался. В ветвях редких деревьев близ поселения все более смело пели птицы. Тени становились короче и светлее, поддаваясь натиску поднимавшегося над лесом где-то позади солнца. Трава, потяжелевшая от скопившейся за ночь росы, теперь стремительно теряла влагу. Вновь поднялся небольшой ветер, всколыхнувший волосы Демелы, заставляя ее придерживать их рукой.

Город, к которому тянулась дорога от деревни, был еще далеко. Окружавшие его каменные стены выглядели мрачными и неприветливыми. Даже небо над ним казалось темнее, что, конечно же, было лишь иллюзией. Но, глядя на цель своего пути, к какой столь упрямо шагала все эти дни, Демела вновь и вновь задавалась вопросом, что именно она там забыла? Потеряв родителей, она углубилась в чащу, вдруг уверившись, будто просто должна идти в этом направлении. Однако отец, пытаясь спасти ее и братьев, ни разу не упомянул о том, что при самом плохом исходе кто-либо из них обязан попасть в Рементис. Напротив, несмотря на мечты многих из молодых людей, которых она раньше знала, покинуть родное поселение, а также все легенды о ближайшем городе, родители наверняка были бы против. Они знали, что жизнь в глуши протекает гораздо спокойнее и беззаботнее, чем в том месте, где один человек готов удавить другого за несколько жалких медяков.

Тем не менее ее почему-то тянуло туда. Она нисколько не сомневалась, что это лишь очередной этап ее долгого путешествия, которое только начиналось. Испытание, какое необходимо было преодолеть. Нечто внутри, словно бы направляя, неустанно твердило ей об этом.

К середине дня она достигла высоких ворот, по обе стороны которых расположились стражники. Приближаясь к ним, она ясно видела, как лица мужчин быстро меняются, наполняясь презрением. Стойло ей поравняться с ними, как тот, что находился справа, лениво поднял алебарду и ударил древком о камень дороги. От резкого глухого звука девочка вздрогнула.

– Стоять! – с необъяснимой ненавистью произнес он. От стража тянуло спиртным, смешивавшимся с запахом немытого тела. – Кто такая и что здесь забыла? – спросил он, тоном своим недвусмысленно давая понять, что пройти мимо них у нее нет ни малейшего шанса.

– Мне нужно попасть в город, – спокойно ответила Демела.

– Вот еще! В Рементисе нет места соплякам!

– В городе нет детей?

– Есть, – замялся мужчина. – Но им у нас не рады.

– Даже собственные родители?

– Они… – протянул он, что-то соображая. Потом лишь покачал головой и с отвращением крикнул: – Больно уж ты болтливая! В Рементисе и без тебя слишком много беспризорников. Не к лицу это месту, которое однажды лично удостоил своего визита сам король. Так что пропускать тебя мы не собираемся.

Внешне Демела и впрямь выглядела не слишком опрятно. Ее одежда смялась, покрылась грязью и кое-где порвалась. Длинные волосы изрядно растрепались. То же произошло и с башмаками, не так давно сшитыми ее отцом. Ничего удивительного, что ее приняли за бездомную бродяжку, коей она, в общем-то, теперь и являлась. Вспомнив слова мужчины из ближайшей деревни, который прошлым вечером прогнал ее, девочка решила прибегнуть к хитрости:

– Все правильно, – ничуть не смутившись, кивнула она. – Я лишь ненадолго покидала Рементис. Так неужели вы не пустите меня в мой родной город?

– Вот и отлично, – сразу же согласился второй страж. – Одним оборванцем меньше. Проваливай отсюда побыстрее.

Спорить с ними было бессмысленно. Демела не сомневалась – мужчины не уступили бы, даже имей она возможность заплатить им. А потому следовало поискать иной способ проникнуть за стены города. Стоило ей повернуться и пойти прочь, как в спину ребенку полетел небольшой острый камень. Сразу за этим где-то позади послышался грубый хохот стражников.

Девочка обернулась лишь раз. Но в тот же миг откуда-то из самых потаенных глубин ее души вырвалось нечто мрачное, чем она сама не в состоянии была управлять. Оно было схоже с силой, что помогала ей поднимать мертвых, но в то же время отличалось от нее. Глаза человека, решившего повеселиться над ней, вдруг закатились. Издав тяжелый стон, он потерял сознание и, выронив алебарду, рухнул у ворот. Соратник, более не обращая внимания на ребенка, спешно приблизился к нему, пытаясь привести его в чувство.

Тем временем Демела побрела вдоль стены. Что именно она сделала, ей по-прежнему было неведомо. И все же она почему-то не сомневалась – мужчина остался жив и вскоре придет в себя. Его смерть она, несомненно, ощутила бы. Вместе с этой мимолетной вспышкой таившейся в ней силы ее покинула и начавшая было затмевать разум злость. Теперь она вновь могла мыслить вполне рассудительно.

Примерно через полчаса пути в небольшом склоне, на котором стояли городские стены, она заметила черный зияющий провал. Отверстие вело под Рементис. Из него, поблескивая на солнце, вытекал мутный ручеек. Даже издалека Демела почувствовала едва переносимый смрад, который он источал.

Вход в сток канализации преграждала старая проржавевшая, но вполне крепкая решетка. Расстояние меж ее прутьями могло бы стать преградой для взрослого человека. Ребенок же без труда сумел бы проскользнуть внутрь.

Так Демела и поступила. Спустившись по небольшому склону, она преодолела заросли густой высокой травы и кустарника, окружавшие зловонный поток, а затем шагнула во мрак, с трудом подавляя отвращение.

Глава 3.

К запаху городского коллектора она привыкла довольно быстро, вскоре почти перестав ощущать его. То же касалось и тьмы. Через несколько минут пути ее глаза уже различали вокруг неясные очертания стен и «берегов», по которым следовало идти, чтобы ненароком не угодить в нечистоты. Время от времени поблизости раздавался скрежет когтей, громкий писк и звуки тихой возни. Крысы, коих здесь было, возможно, больше, чем обитавших на поверхности людей, с недовольством разглядывали девочку, столь бесцеремонно посмевшую вторгнуться в их владения. Грызуны не боялись ее, но и нападать не спешили, даже если она случайно наступала во мраке на их хвосты, как будто понимали, что вскоре она покинет это место.

Со временем света в выложенных неровным камнем лабиринтах стало заметно больше. Часто по пути попадались находившиеся сверху узкие окна с грубыми металлическими решетками. Сквозь них проникало яркое сияние солнца, слышались человеческие голоса и громкий топот множества ног, гулким эхом разносившийся по подземелью. Демеле это не нравилось. Всю свою жизнь она провела в небольшом поселении, где каждый знал друг друга. И даже там она предпочитала общаться лишь с немногими из своих соседей. Те же сторонились ее еще больше. Теперь ее вовсе ожидало нечто неопределенное, а потому стоило ли доверять незнакомцам, с которыми сведет ее судьба, она не знала. Да и причины усомниться в людях у нее ныне точно имелись.

С другой стороны, иного выхода, кроме как выбраться на поверхность, у нее не было. Не могла же она поселиться здесь вместе с полчищем крыс? Кто знает, как изменятся их нравы, когда она вдруг легкомысленно решит отдохнуть или вовсе забудется сном?

Порой по дороге ей встречались высокие кривые лестницы, ведущие к люкам. Пройдя достаточное расстояние, чтобы не попасться на глаза стражам, и выбрав место, где голоса бредущих мимо жителей звучали чуть более приглушенно, Демела вскарабкалась по одной из них. С огромным трудом приподняв тяжелую крышку люка, она сдвинула ее в сторону и, помедлив, робко выглянула наружу.

Ее окружал полумрак оканчивавшегося тупиком переулка. Людей поблизости было действительно много. Гораздо больше, чем ей когда-либо доводилось видеть. Все они, сбиваясь в единый непрерывный поток, брели по широкой дороге, неустанно разговаривая или просто издавая какой-то шум. Будто хотя бы так надеялись обозначить свое существование в городе, где никому не было дела до других, а жизни многих были бессмысленны и почти ничего не стоили.

Покидать свое небольшое укрытие девочка совершенно не хотела. От бесчисленной толпы исходило неясное ощущение опасности, от которого по телу пробегал холодок. Пытаясь совладать со своими страхами, она наконец глубоко вздохнула. Воздух здесь оказался ненамного свежее, чем внизу, в канализации. Но это все же помогло ей прийти в себя. Сжав кулаки, она приблизилась к выходу из переулка и неспешно пошла направо. Что ей делать и кого искать, она больше не знала. Прежняя уверенность, ранее слепо ведшая ее вперед, теперь растаяла без следа, оставляя после себя лишь отчаяние и тяжесть одиночества.

Никакого понимания со стороны обитателей города она, само собой, не ощутила. Многие люди, встречавшиеся по пути, не замечали ее. В других пылало неприкрытое презрение, какое ей уже довелось увидеть в глазах стоявших у ворот стражей. Они либо демонстративно обходили ее стороной, как если бы она была прокаженной, либо, напротив, приближались и, будто бы невзначай, толкали, цепляли локтем или вовсе ударяли сапогом, заставляя ребенка упасть наземь. Ну а после со злобными улыбками уходили прочь.

Несколько раз девочка видела и гвардейцев, следивших за порядком на улицах. В отличие от произошедшего ранее, они не пытались принудить ее уйти из города, похоже, принимая за одну из его жителей. При этом именно они зачастую относились к ней с исключительной жестокостью, которой она совсем не понимала.

Иногда где-то в отдалении она видела других детей в грязных обносках, от которых теперь почти ничем не отличалась ее собственная одежда. Но стоило ей попытаться приблизиться к ним, как они тут же бесследно исчезали среди теней.

Проведя в Рементисе целый день, она не познала ничего, кроме унижения и все больше поглощавшего разум отчаяния. К вечеру, полностью выбившись из сил, стараясь не замечать нестерпимого голода, жажды и боли от «случайных» ударов встречавшихся ей незнакомцев, она вдруг почувствовала нечто, за прошедшие дни ставшее для нее даже слишком знакомым. Где-то совсем рядом царила смерть, старая и, казалось, всеми забытая. Меж тем неизменно соседствовавшая с жителями города вот уже в течение многих лет.

Сама не понимая, почему, Демела покорно двинулась в том направлении. Вскоре это внутреннее ощущение привело ее к небольшому кладбищу, где над всеми забытыми могилами возвышалось несколько чахлых на вид деревьев. Оказавшись в их тени, она поняла, что страхи и тревоги, преследовавшие ее все это время, почему-то уходят. А на смену им сознание заполняет абсолютное умиротворение. Именно его ей прежде и недоставало. С трудом выдавив из себя улыбку, она подумала, что здесь ей и следует провести грядущую ночь. Ведь это был совершенно другой мир в недрах огромного чужого города, где ее никто не станет искать, где ей никто не пожелает причинить зло.

Расположившись на одной из узких скамей, стоявших вдоль дороги, она свернулась на ней, обхватив ноги руками. Так было проще совладать с усиливавшимся холодом. Потом закрыла глаза и почти мгновенно уснула, впервые за долгое время чувствуя себя в безопасности.

На рассвете Демела пробудилась от крайне неприятного ощущения. Не успела она открыть глаза, как в ней вдруг поселилась странная уверенность, что на нее кто-то пристально смотрит.

Напротив, на скамье по другую сторону дороги, беззаботно ковыряя землю носком дырявой обуви, сидел мальчик примерно ее возраста. С нагловатой ухмылкой он разглядывал ее, будто гордясь тем, что ему удалось подкрасться к спящей незаметно. Вместе с этим в его взгляде различимо было нескрываемое любопытство.

Встав, девочка потянулась и начала неспешно разглаживать смявшееся платье. Этого, конечно же, не требовалось. С каждым днем оно все больше теряло прежний вид, обращаясь в бесформенные лохмотья. Переход через лес, ночь в хлеву и небольшое путешествие по городским стокам отразились на нем не самым лучшим образом, собственно, как и на внешности его хозяйки. Однако сейчас ее это не слишком волновало, ведь истинная причина ее действий крылась в том, чтобы демонстративно не обращать свое внимание на непрошенного гостя. Желаемого она добилась даже слишком быстро. Такое безразличие с ее стороны почти сразу же заставило его сделать первый шаг.

– Мое имя Бернальд, – небрежно бросил он.

– Правда? – вздохнула Демела, разглядывая ветви дерева над головой.

– Похоже, ты здесь одна.

– Мне что, нельзя прилечь отдохнуть?

– Идти тебе некуда, – заключил он. – Да и не отдыхаешь ты здесь. Пришла, чтобы сдохнуть. – Мальчик усмехнулся заметно шире. Потом добавил, не дожидаясь ответа: – Ну и странная же ты. Заночевать на кладбище! Что, уже готовишься присоединиться к покойникам? Только вот я тебя разочарую. На все в Рементисе требуются деньги. Никто и не подумает хоронить тебя здесь, коли и впрямь помрешь. Погрузят тело в повозку и вышвырнут за пределы города на потеху падальщикам.

– Как я вижу, в таких вещах ты даже слишком хорошо разбираешься, – съязвила Демела.

– В этом проклятом месте кто-нибудь умирает каждый день. Не от старости, уж поверь мне, – ничуть не смутившись, пожал плечами Бернальд. – Трупом в переулке меня не удивишь.

– Мой герой, – с преувеличенной надменностью сказала в ответ девочка.

– Похоже, у тебя есть характер, – одобрительно кивнул он. – Это просто замечательно. Без этого тут не выживают.

– Так откуда тебе известно, что я ночевала на кладбище? Вдруг я пришла сюда совсем недавно? Сбежала после ссоры с родителями, например.

– Посреди ночи?

– Вечером. Хотела заставить их поволноваться.

– Это вряд ли, – сплюнул он. – Буду честен, я следил за тобой почти весь прошлый день. Ты просто бесцельно бродила по улицам, так и не зайдя ни в один дом. Ни разу не поела, не знала, где достать воды. Но, даже не считая всего этого, я сразу понял, что ты лишь недавно прибыла в Рементис.

– Почему же?

– В твоем поведении есть нечто странное, что напрочь отсутствует в жителях города. Какая-то смесь благородства, заметного под грязной истрепанной одеждой, и глуповатой крестьянской недальновидности.

– Считаешь всех крестьян дураками? – с вызовом спросила Демела.

– Они недальновидны, – повторил Бернальд. – В них нет хитрости и коварства, необходимых для счастливой жизни в этом мире. В тебе же, по-моему, есть нечто большее. Осталось лишь вытащить это на поверхность.

– Значит, я для чего-то нужна тебе?

– Нет. А вот я тебе нужен больше, чем ты можешь себе представить.

– Да неужели?

– Я живу в одном из здешних приютов. Не самое достойное место в Рементисе, но лучше, чем ничего. По крайней мере, ты всегда будешь знать, что не умрешь от голода. Сможешь спать в тепле, пусть и на соломенной постели. Стоит наступить холодам, ты поймешь, насколько это важно.

– Но есть подвох. Правда?

– Как же без него? – искренне удивился собеседник. – Его хозяйка – та еще злобная стерва. При посторонних делает вид, будто безмерно любит детей. А стоит им уйти, все мы в ее глазах сразу становимся животными.

– Тогда зачем вы терпите ее?

– Думаешь, жить в подвалах лучше? – вздохнул он. – Впрочем, это еще не все. Видишь ли… – Мальчик задумался, осторожно подбирая нужные слова. – Приют имеет некоторые связи с людьми, находящимися вне закона. Отчасти на деньги, полученные от них, он и существует. По этой причине нам с завидным постоянством приходится выполнять для них довольно скверную работу.

– Вчера я заметила нескольких детей, побиравшихся у дороги, – кивнула девочка.

– Это не самое плохое из того, что мы делаем. Порой нам приходится очищать чужие карманы и забираться туда, куда взрослый человек проникнуть неспособен.

– Вот почему стражи и те, кто живет в округе, вас недолюбливают, – догадалась она.

– Я предлагаю тебе пойти со мной. Ты согласна? Конечно, выбор всегда остается за тобой и тебе никто не запрещает вновь прилечь на эту скамью, дабы спокойно дождаться смерти. Но почему-то мне кажется, что ты пришла в город совсем не за этим.

– Веди, – сказала она, вставая. – Не зря же ты, по твоим словам, потратил на меня весь прошлый день? Да еще всю ночь наверняка слонялся где-то рядом.

– Может, соизволишь уже назвать свое имя? – покосился на нее Бернальд, шагая по дороге, ведущей к воротам кладбища.

– Меня зовут Демела.

– А лет тебе сколько?

– Десять.

– Надо же! – с неподдельной гордостью выдохнул он. – Оказывается, я на год старше!

Приют «Теплые руки» находился в одной из самых грязных частей города и совсем не выглядел, как место, где дети могут счастливо проводить свои дни на пути к взрослой жизни. Широкое двухэтажное здание практически ничем не отличалось от соседствующих с ним строений. Разве что крыша его была чуть более ветхой, а одна из стен немного осела. Дорога, пролегавшая рядом, в этом месте опускалась в низину, отчего у порога, исчезая только в самые жаркие дни, почти всегда оставалась огромная мутная лужа. Вокруг же витало зловоние затхлой воды, сырость и стойкий запах застарелой плесени.