Дитя скверны

В общем-то, Бернальд успел предупредить ее, что ожидать многого от этого сомнительного заведения определенно не стоит. И все же зрелище оказалось даже слишком удручающим. К тому же всего в паре домов от приюта, на углу перекрестка, располагался кабак. Несмотря на ранний час, оттуда доносились громкие крики и пьяная брань, явно не предназначенная для слуха ребенка.

С невероятной ловкостью мальчик перебрался через лужу по нескольким выделявшимся на ее поверхности камням, побуждая Демелу сделать то же самое. Похоже, для него это стало уже привычным. В отличие от него, гостья чуть было не упала в грязную воду, устояв лишь благодаря вовремя протянутой ей в помощь руке. Дверь протяжно скрипнула, и оба они шагнули в густой полумрак, полный влаги, смрада слишком давно не мытых тел и чего-то еще, более всего напоминавшего запах медленно уничтожающей человека изнутри неизлечимой болезни.

Первым желанием было повернуться и бежать прочь. Вот только места, куда девочка могла бы возвратиться, у нее не осталось. Собрав всю свою волю, она пошла за Бернальдом, который, похоже, знал здесь каждый уголок настолько хорошо, что сумел бы найти дорогу и с закрытыми глазами.

В нескольких комнатах, которые они миновали, находились другие дети. Кое-кто из них уже успел проснуться, с безразличием посматривая вокруг. Остальные спали беспокойным сном на разбросанной у стен соломе. Возраста они были самого разного, однако объединяла их одна заметная черта. Вещи, прилипшие к их телам, с большим трудом можно было назвать одеждой. Обноски, из которых они давно успели вырасти, покрылись вереницами дыр и полностью утратили свой изначальный цвет. Если, конечно, он у них вообще когда-либо имелся. В сравнении с ними облачения Демелы выглядели вполне сносно или вовсе представляли собой предмет недопустимой роскоши.

Поднявшись по скрипучей лестнице, они направились к дальней двери. Теперь ее провожатый старался ступать осторожно, не издавая слишком громких звуков. Остановившись в нескольких шагах от комнаты хозяйки, он опустился прямо на пол, жестом приглашая Демелу последовать его примеру.

– Злобная ведьма еще спит, – шепотом объяснил он. – Разбудим сейчас – лишь наживем себе проблем. Мы оба. Лучше запастись терпением.

– У злобной ведьмы есть имя?

– Киара Бездушная, – процедил Бернальд. Но вскоре поспешил добавить: – Само собой, бездушной ее называют только воспитанники приюта и только в те моменты, когда она не может это услышать. В разговоре с ней такого рода вещи лучше не упоминать. Называй ее просто госпожой Киарой.

– Ты боишься ее?

– Я ее ненавижу. Но другого выхода, кроме как подчиняться ей, у меня нет. Поверь, никто из нас не испытывает к ней теплых чувств.

– Почему?

– В свободное от забот время ее излюбленным занятием является придумывать для нас наказания. Неважно, провинился ты в чем-то, или нет. Однажды тебе все равно придется стать жертвой этих небольших пыток.

– Какое замечательное место, – фыркнула Демела. – Позволь еще раз спросить, куда именно ты меня привел?

– Туда, где ты сможешь избежать голодной смерти, – серьезно ответил ее новый друг. – А, если повезет, даже разжиться несколькими медяками.

Прошло около двух часов, когда за дверью, у которой они стояли, послышался тихий шум. Спустя несколько минут она наконец отворилась, и на пороге возникла высокая молодая женщина в длинном черном платье. Ее ровно остриженные темные волосы доходили до плеч. Черты лица можно было именовать почти утонченными, а тонкие губы и суровый взгляд придавали ей и без того чрезмерной строгости. Казалось, она, с едва скрываемым отвращением, свысока привыкла смотреть на все вокруг, будь то кувшин с водой, ребенок или таракан, пробегавший мимо. Разницу меж ними она, похоже, понимать давно уже разучилась.

– Госпожа Киара! – Бернальд мгновенно оказался на ногах. – Я привел к вам…

– Разве так я учила приветствовать меня с утра? – с легким презрением спросила она, не дав мальчику договорить.

– Д-да, простите, – неуклюже поклонился он. – Добрейшего вам утра, почтенная благодетельница. И наилучшего дня.

– Так кого ты притащил на этот раз?

– Вчера я заметил эту девочку у западной окраины города. Она бродила там в одиночестве, а после осталась ночевать на… в глухом переулке. Похоже, ей некуда идти.

– Очередной беспризорник, желающий моего попечения. – Женщина театрально вздохнула и, прикрыв глаза, покачала головой. – Пойдем, – сказала она гостье, направляясь к своему кабинету. – Поговорим, после чего я решу, достойна ли ты находиться здесь.

В комнате, где хозяйка приюта принимала посетителей, было мрачно и, казалось, чуть холоднее, чем в других частях строения. Единственной по-настоящему дорогой вещью здесь был массивный письменный стол. Помимо него то, чего касался взгляд, выглядело сделанным с достоинством, а порой даже с мастерством, но при этом все равно не имело права называться предметом роскоши. В каждой вещи вокруг был будто заключен некий незначительный изъян, портивший ее внешний вид. Стеллаж для документов слева слегка покосился от сырости. Светлая ваза с остатками того, что некогда являлось сухими цветами, была сколота у края. Старый диван с резными деревянными частями потемнел от въевшейся в него пыли, а его обивка в двух местах порвалась.

На столе тем не менее все было разложено в идеальном порядке. Несколько стопок документов лежали так ровно, будто расстояние меж ними выверялось намеренно. Выше располагалась округлая чернильница. Рядом с ней – несколько остро заточенных перьев, также выложенных в ряд. По другую сторону стояла тяжелая темная шкатулка, как и ящики стола, запиравшаяся на ключ.

Статно пройдя по кабинету, женщина села в кресло. Одно из окон, сквозь которые внутрь проникал солнечный свет, находилось позади нее, потому на лицо ей сразу же упала тень. Однако теперь Демела смогла заметить ту ее черту, которую не различила в первые мгновения их встречи.

Подобно всему, что ее окружало, в хозяйке приюта также присутствовал какой-то странный недостаток. Словно за этими показными благородством и высокомерием было нечто, сокрытое от глаз остальных. Как если бы одна из «масок», какие она ежедневно надевала, слегка не подходила ей по размеру.

Откинувшись назад, хозяйка приюта внимательно осмотрела гостью и недовольно поморщилась. Расположиться на стуле напротив она не предложила. Ее взгляд ясно говорил – стоит девочке попытаться проявить такое своеволие, и о жизни здесь она может даже не мечтать.

– Тебе, должно быть, уже известно мое имя. Для тебя я – госпожа Киара. И никак иначе.

– Большая честь познакомиться с вами, почтенная госпожа. Меня зовут Демела. – Она низко поклонилась в ответ.

– Схватываешь на лету, – довольно кивнула женщина. – Мне это нравится. Кроме того, твоя манера речи немного необычна для представителя низших сословий. В тебе есть дворянская кровь?

– Нет. Люди, что меня окружали ранее, часто говорили, что я непохожа на остальных и изъясняюсь совсем не как ребенок. Думаю, это одно из качеств, дарованных мне свыше.

– Занятно, – подумав, произнесла Киара. – Пожалуй, здесь этому таланту вполне может найтись достойное применение.

– Рада, если смогла угодить вам.

– Так почему ты оказалась предоставлена сама себе? Что с твоими родителями?

– Убиты разбойниками, напавшими на нашу деревню. Из всей семьи сбежать удалось только мне, – не дрогнув, произнесла девочка.

– Правда? – с интересом спросила хозяйка. – Не очень похоже, что ты скорбишь по ним. Особенно если учесть, что, как я поняла, это произошло недавно.

– Я хорошо умею скрывать свои истинные эмоции, госпожа.

– Это замечательно. Ты мне подходишь. Потому скажу честно о двух вещах, которые тебе необходимо знать, если ты всерьез решила остаться здесь. Во-первых, детей я не люблю. Мне известно, каким прозвищем наградили меня обитающие в приюте беспризорники. Решишь, подобно им, за глаза называть меня Киарой Бездушной, мне, в общем-то, плевать. Мнение сопляков для меня ничего не значит. Потому особого отношения к себе в любом случае не жди.

– Я на это и не рассчитывала.

– Тогда перейдем ко второй крайне важной детали. Каждый здесь занят своим делом. И в обмен на труд получает пищу и кров. Лень я не приветствую. Потому, чтобы заручиться моим расположением, ты должна стараться изо всех сил.

– Чем мне предстоит заниматься?

– На деньги, что город выделяет на содержание приюта, можно накормить, наверное, лишь одну оголодавшую собаку. Дети, оставшиеся без родителей, не нужны никому. Я же не собираюсь отдавать вам то, что зарабатываю сама. Буду с тобой откровенна. Я веду дела с процветающей в Рементисе гильдией воров. Ну а каждый из сирот так или иначе помогает им всеми посильными способами. Тебе, как и остальным, тоже придется участвовать в этом.

– Бернальд уже успел предупредить меня о чем-то подобном.

– Этот болтливый мальчишка… – покачала головой Киара. – Надо будет преподать ему очередной урок благоразумия.

– Полагаю, ему, как и вам, госпожа, удалось заметить, что я отличаюсь от других. Его честность помогла мне заранее подготовиться ко встрече с вами и принять решение, дабы не тратить попусту ваше время.

– Признаю, ты действительно умеешь подобрать слова, – усмехнулась женщина. – Так и быть, сегодня я оставлю совершенную им глупость без внимания. Значит, ты по-прежнему еще хочешь найти здесь пристанище?

– Вы абсолютно правы. Кроме того, идти мне все равно больше некуда.

– Что ж, – кривая улыбка исказила лицо хозяйки приюта, – тогда добро пожаловать в «Теплые руки». Место, где дети могут плакать, сколько им вздумается. Ибо их рыданий, кроме меня, все равно никто не услышит. Пока разрешаю тебе побродить здесь и освоиться. А завтра… Бернальд расскажет тебе, что ты будешь делать с самого утра.

Она взяла несколько бумаг с края стола, положила перед собой и сделала вид, будто девочки для нее теперь не существует вовсе, тем самым ясно давая понять, что разговор окончен. Та, в свою очередь, молча поклонилась и направилась к выходу. Но не смогла удержаться от последнего интересовавшего ее вопроса.

– Скажите, госпожа Киара, – повернувшись у самой двери, спросила она. – Что, если бы я не согласилась остаться в приюте и решила бы поведать жителям Рементиса или представителям власти о вашей связи с гильдией воров?

– Какая разница? Горожане и без тебя прекрасно об этом знают. Потому и ненавидят бродящих по улицам оборванцев. Тем же, кто стоит выше остальных, это абсолютно безразлично. Им исправно платят за то, чтобы они ничего не замечали.

У лестницы Демелу по-прежнему ждал Бернальд. Он внимательно и с каким-то подозрением осмотрел ее, словно она только что невредимой вышла из клетки с хищным зверем, а не покинула кабинет хозяйки приюта. Потом, не обнаружив на ней видимых ран, с облегчением выдохнул.

– Кажется, с тобой все в порядке.

– Что именно со мной могло случиться? Или ты ожидал, что она меня съест?

– Я бы не удивился, – ответил мальчик. При этом невозможно было определить, шутит он или говорит всерьез. – Так что Киара сказала тебе?

– Объяснила, как здесь все устроено и на что именно я соглашусь, если останусь с вами.

– Правда? – удивился он. – И больше ничего? Ни криков, ни угроз, ни попыток указать тебе на твое место? Она не показалась тебе страшной?

– Она с самого начала предупредила меня, что не любит детей. Потому с какой стати ей было относиться ко мне с симпатией? Свое место же, как и свое положение, я прекрасно осознавала с того момента, как оказалась у ворот города. Она – хозяйка приюта, я – одна из многих детей, находящихся на ее попечении. Все, чего хотела Киара – почтительного отношения к себе и обещания смиренно заниматься тем же, чем занимаются остальные. Я дала ей и то и другое.

– Звучит так, будто ты сейчас пытаешься защитить Бездушную, – недовольно протянул Бернальд.

– Никого я не защищаю! – фыркнула она, заведомо зная, что спорить с ним бесполезно. Среди воспитанников «Теплых рук» Киара, так уж сложилось, была живым воплощением некоего злобного духа, черпающего удовольствие в чужих страданиях. Наверное, не без причины. Однако Демеле при первой их встрече она не успела явить свою самую мрачную сторону. А потому та тоже не видела причин относиться к ней с ненавистью, поддаваясь настроениям толпы. – Пойдем, покажешь мне, где и что здесь находится. А заодно познакомишь с остальными. И не забудь объяснить, что в первые дни предстоит делать всем, кто попадает сюда.

Направляясь в обеденный зал, девочка ожидала, что право съесть однообразную безвкусную пищу, которую тут раздавали, ей придется отстаивать силой. Но ее опасения не оправдались. Огромная на вид повариха с лицом, ничуть не уступавшим по строгости хозяйке приюта, наполнив тарелки каждого, принялась медленно ходить меж двух длинных столов, за которыми сидели дети. Не выпуская из рук тяжелого половника, она сурово оглядывала их, внимательно следя, чтобы никто не отнимал друг у друга еду. В похожей обстановке прошел и обед, и ужин.

Ночью Демеле с трудом удалось уснуть. Осознание того, что поблизости впервые за долгое время находится еще несколько человек, к тому же совершенно посторонних, не давало ей покоя. И все же теперь она по-настоящему была в безопасности, а сковавшая город прохлада больше не пыталась пробраться сквозь ее ветхую одежду.

Бернальд рассказал, что первое испытание для вновь прибывших всегда одинаково. Такие дети отправлялись на дороги Рементиса выпрашивать милостыню у прохожих. Конечно, жители города не испытывали к ним особенно теплых чувств, но среди приезжих, вроде торговцев или представителей мелкой знати, встречались те, кто готов был расстаться с одним-двумя медяками. Порой жалость к сиротам испытывали даже наемники, видимо, памятуя о собственном безрадостном прошлом. Потому данное дело не всегда выглядело безнадежным. Если же новичок не мог справиться даже с этим, через некоторое время он без сожалений изгонялся из приюта.

Наутро в сопровождении своего друга Демела побрела ближе к центральной площади Рементиса. Несмотря на ранний час, людей в этом месте было уже довольно много. Большая часть из них спешила по своим делам. Но кое-кто пришел специально, проследить за приготовлениями странствующих артистов, прошлым вечером приехавших в город.

Остановившись у края площади, Бернальд объяснил, как следует выпрашивать деньги у прохожих и как вести себя, чтобы ненароком не получить за это увесистый подзатыльник. А после оставил ее одну. Теперь все зависело только от нее самой.

В первое время заниматься всем этим было стыдно. Но Демела быстро подавила охватившие ее эмоции. Тем не менее робкие попытки девочки все равно ни к чему не привели. Люди поглядывали на нее практически с ненавистью, не утруждая себя даже тем, чтобы заговорить с ней.

Прошло несколько часов. По округе разнеслись громкие и немного пугающие звуки различных инструментов, призывающие ко всеобщему вниманию. Музыканты заметно фальшивили, но, похоже, это мало кого волновало. На небольшой сцене появились несколько человек, разыгрывавших комедийные миниатюры, вызывавшие громкий хохот толпы. После их сменили акробаты, показывавшие чудеса гибкости, под восторженные возгласы исполнявшие сальто. А дальше перед зрителями предстал метатель ножей с хрупкой миниатюрной девушкой, помогавшей ему во всем. Она вытаскивала оружие из мишеней, меняла его и все это время не забывала широко улыбаться публике.

Когда настала очередь заключительной части номера, ее улыбка почему-то показалась Демеле слишком натянутой, полной едва скрываемого страха. Двое появившихся на сцене юношей привязали ее к огромному колесу и вместе с заметным трудом заставили его вращаться. Главный «герой» же завязал глаза и принялся метать ножи в жертву. Лезвия вонзались рядом с ее телом, идеально очерчивая его контур. Ни одно из них не пролило и капли крови.

Девочка, никогда не видевшая чего-то подобного, наблюдала за представлением, забыв обо всем на свете. Она не помнила больше, что от удачи сегодня, возможно, зависит ее дальнейшее существование. Скорбь от утраты родителей, до этого момента всегда пребывавшая в ее душе, теперь отступила. Как и беспокойство по поводу гнева Киары, который она вполне могла вызвать, вернувшись ни с чем.

Одних артистов сменяли другие. Последним на сцену поднялся худощавый мужчина. Одежда его была окрашена в желтые и оранжевые цвета. При этом она имела короткие рукава, сотканные из плотной ткани. Он молча встал перед толпой, оглядев ее с легкой надменностью, дожидаясь, пока объявят его номер.

– Дамы и господа! – завопил человек, представлявший артистов труппы. – Почтенные жители Рементиса! Трепещите! Ибо перед вами не кто иной, как Фосгар Пламенеющий!

Упиваясь сторонними взглядами, он самодовольно поклонился. Затем, вытянув руки в стороны, развернул их ладонями вверх и закрыл глаза. Долгое время ничего не происходило. Но вскоре над его пальцами вспыхнули два маленьких огонька, походивших на пламя зажженных свечей. Среди наблюдавших за чудом послышался восторженный рокот.

Фосгар соединил огоньки в один, открыл рот и переместил его себе на язык. Пламя продолжало гореть, поддерживаемое некоей загадочной силой, при этом не причиняя его владельцу никакого вреда. После с тем же успехом сменило положение еще несколько раз, ненадолго задержавшись на носу, плече, локте и колене.

– Впечатляет! – услышала Демела грубый голос среди окружавших ее людей.

– Еще чего! – ответил второй. – Стоит ли вообще восторгаться подобным ничтожеством?

– И чем же, ваша милость, он успел вам не угодить?

– Не хватило способностей, чтобы стать магом, вот и подался в бродячие артисты. Такие отбросы не заслуживают ничего, кроме презрения.

Девочке так не казалось. Она видела в человеке, умело обращавшимся с огнем на сцене, нечто особенное. То, чего не было в остальных. И какой бы ни была ее собственная сила, которую она ощущала, как неотъемлемую часть себя, огонек на пальцах незнакомца выглядел в ее глазах куда более невероятным.

Перед тем, как уйти, мужчина преобразовал пламя в руках в маленький шар, не больше лесного ореха, который подбросил высоко над головой. Тот ярко вспыхнул и исчез, вызвав громкие овации.

Как только представление, длившееся несколько часов, наконец завершилось, среди толпы засуетились новые люди, собиравшие добровольную плату за труды гостей. Глядя на них и вспомнив, для чего она сюда пришла, Демела осознала одну простую истину. Здесь ей никто не даст и сломанного медяка. Даже в обычный день рассчитывать на такую удачу, не зная особенностей жителей города и того, как отличить их от недавно прибывших путников, было бы весьма самонадеянно. Теперь же о жалости людей вокруг и вовсе стоило забыть, потому как они наверняка предпочтут отдать деньги артистам, а не одной из попрошаек, на которых уже сполна успели насмотреться.

Глубоко вздохнув, девочка лишь покачала головой и медленно побрела в ближайший переулок. Голод, пока еще легкий, уже давал о себе знать. Вот только она сомневалась, стоит ли ей вообще сегодня возвращаться в приют к обеду ни с чем. Скорее всего, вместе с ней на городской площади оставили кого-то еще, чтобы тот незаметно наблюдал, сколь хорошо она справляется со своей новой работой. И, если этот человек расскажет Киаре, что она добрую половину дня бездельничала, смотря представление бродячих артистов, о терпимом отношении к ней женщины можно было забыть.

Пройдя около половины пути и уже видя перед собой серую, поблескивавшую от влаги стену очередного тупика, она вдруг замерла. Там, среди теней, ощущалось нечто знакомое, мгновенно нашедшее отголосок где-то у нее внутри. Приблизившись, Демела узрела мертвого кота, лежавшего в самом углу. Его рот был приоткрыт, ухо порвано, глаза остекленели, шерсть испачкалась грязью и местами выглядела взъерошенной. Рядом беззаботно сновали две крысы, своим поведением будто насмехавшиеся над трупом того, кто совсем недавно без труда способен был убить их.

– Еще одна Тухлятина, – невольно улыбнулась она.

Трогать почившее животное девочка меж тем не стала. Из бездонной чаши ее внутреннего мрака вновь выплеснулась маленькая капля, которую она, как и в прошлый раз, в случае с белкой, волей своею направила в безжизненную плоть. Мгновение все было неизменно. Но, когда одна из крыс, почуяв неладное, замерла, таинственная сила наконец подействовала. Дохлый кот несколько раз дернулся, производя такие движения, будто пытался выломать собственные конечности. Потом взвился высоко в воздух, заставляя грызунов в страхе разбежаться. А после, приземлившись и внимательно оглядевшись по сторонам, угрожающе зашипел.

Заметив новую хозяйку, он, словно бы нехотя, подошел ближе, чуть заметно прихрамывая, и покорно опустился рядом. Сам вид его выражал нетерпение, как если бы Демела не заставила его восстать из мертвых, а оторвала от увлекательной игры с только что пойманной добычей. Это означало лишь одно – подобные существа не были просто жалкими марионетками в ее руках, даже после возвращения в мир живых сохраняя остатки воли и, возможно, прежнего характера.

Что ж, если коту это не нравилось, она и не думала держать его в своей власти больше, чем требовалось. Исполнит то, ради чего она его призвала, и тут же отправится обратно. Где бы это «обратно» ни находилось. Кроме того, пришлось признать, что смердел он уже едва переносимо.

Как именно добиться от своего нового друга то, что ей было нужно, девочке тоже было уже известно. Она поняла это, когда заставляла первую Тухлятину добывать в лесу орехи из заготовленных ею ранее запасов на зиму. В этот раз она снова попыталась детально представить порядок действий, через существующую меж ними связь передавая мысленные образы в сознание мертвого животного.

Кот что-то недовольно пробурчал и побрел прочь из переулка, демонстративно повернувшись к ней задом с гордо поднятым хвостом. Всем своим видом он явно давал понять, что не собирается слушаться ее. Но Демела знала – на самом деле он в точности исполнит любые ее приказы. И волноваться ей стоило только о том, чтобы самой остаться незамеченной.

У того места, где заканчивались стены последних домов, а узкая дорога сменялась городской площадью, кот ненадолго остановился. Оценивающе, но совершенно бесстрашно, он оглядел толпу сновавших там людей, неспешно выбирая среди них наиболее подходящую жертву. Затем, утробно мяукнув, исчез среди сотен человеческих ног, с невероятной ловкостью пробираясь к своей цели.

Вскоре где-то вдалеке раздался истошный женский крик, сменившийся потоками крепких ругательств.

– Облезлая тварь! Да как ты посмел! – визжала незнакомая дама. – Держите его! Убейте мелкого вора!

Кот, самым большим желанием которого, в общем-то, и было снова умереть, все же оказался гораздо быстрее и проворнее тянувшихся к нему рук и стремившихся раздавить тяжелых сапог. Кроме того, при слове «вор» горожане в первую очередь искали взглядами либо беспризорников, либо сомнительного вида людей, убегающих прочь.

Добравшись до края площади, новая Тухлятина взобралась на пустые бочки у одного из кабаков, с них запрыгнула на узкий балкон стоявшего рядом здания, а дальше, цепляясь острыми когтями за деревянную стену второго этажа, очутилась на крыше. Здесь желающих отнять добычу бояться больше не стоило.

Зная, что никто не последует за ним, и что он теперь точно не подвергнет опасности хозяйку, кот недовольно встряхнулся. Степенно ступая по крыше, он медленно пересек ее и спрыгнул в тот самый переулок, где его ожидала Демела. Подойдя, он разжал челюсти, оставляя в ладони девочки туго набитый монетами кошель. Та приняла его, с благодарностью кивнув.

– Спасибо, – сказала она.

В ответ кот снова мяукнул, показывая тем самым крайнюю степень своего нетерпения.

– Хорошо, – согласилась Демела. – Ты очень помог мне. Сделал именно то, что требовалось. А потому действительно заслужил покой.

Сосредоточившись, она разорвала существовавшую меж ними связь, заставляя каплю мрака, что побудила животное восстать из мертвых, бесследно растаять в окружающем воздухе. Несколько мгновений кот все еще стоял на лапах. А потом, пошатнувшись, завалился на бок. Стараясь не обращать внимания на смрад и не поддаваться отвращению, девочка все же осторожно подняла его тело и отнесла в конец переулка. Туда, где и увидела его впервые.

Спрятав увесистый кошель под одеждой, она снова вышла из полумрака. Идти в приют не было смысла. Обед она все равно уже пропустила. Потому не сомневалась – как только Киара получит добытые мертвым котом монеты, ее тут же отправят обратно в город, продолжать прерванное ею неблагодарное занятие. Да и отдавать хозяйке абсолютно все тоже было бы крайне неразумно. Вот только как ей поступить, если за ней наверняка следили?

Немного поразмыслив, девочка шагнула в толпу, позволяя нескончаемому потоку людей нести ее хрупкое тело в уже известном ей направлении.