Хроники Лерона

– Ну…

– Баранки гну. Пошли дальше. Следовательно, те артефакты, которые захватили с собой Император и Царица из дому, в гостях утратили свои прежние форму и суть и превратились в нечто иное.

– Да, но при переходе одежда остается одеждой, язык – языком, оружие – оружием, деньги – деньгами, транспорт – транспортом, а ты болтаешь мне тут об иной сути.

– Э, брат. Об этом мой следующий монолог. Сейчас, горло промочу, а то першит почему-то. Так вот, толкую я не о той сути, которая кроется в назначении вещи, а о той, которая есть суть сама вещь. Камень, копье, лук, арбалет, пистолет, лазерная пушка, ракета – все они предназначены для поражения противника на расстоянии. Но пистолет в отличие от лука – сложнейший механизм, но если ты сунешься с пистолетом, бывшим некогда луком, в Мир Колгейтуса, то он опять станет луком. Но суть нового лука будет в этом Мире тоже новой. Этот лук будет пропитан волшебством, и убойная сила его станет в десятки раз большей, чем у пистолета. Качество и количество, короче говоря. Вот поэтому и речи и не может идти о тех супермашинах, которыми, видимо, были ранее Реликвии. Сейчас это другие предметы. И при переносе из одного Измерения в другое они каждый раз меняются. Если не форма, то суть, вот так, мой дорогой Лерон. Где аплодисменты?

Я призадумался. А ведь он прав. Кольца есть везде, поэтому Перстень Обсора всегда оставался перстнем. С виду. Что происходило с его структурой при полете через Тоннели? Меч Схайорел всегда оставался мечом, но где я бывал с ним? В архаичном Подлунном Мире, где мечи были обыденным делом, в Стране Миллиона Мелких Капель, где все также были вооружены клинками, в Сероземье, где смешались Эпохи. Все сходится. Ожерелье и Трон остались ожерельем и троном и в Сумефе, но что-то изменилось в их сути, что не скрылось от моего зоркого глаза в день шестнадцатилетия Андрея, когда с него снимали повязки. Назначение Реликвий не изменилось при перелете из Первой во Вторую Вселенную, поэтому-то, скорее всего, в “Журнале” и “Отчетах” мы и не прочли ни слова об изменении их глубинной сути. Саммаэль и Лилит, видимо восприняли это как должное. Наука или магия, машина или волшебный предмет могут одинаково и созидать, и разрушать, так какая разница, что является средством, ведь главное – результат?!

– Какое различие между ученым и колдуном? – продолжал упражняться в красноречии Кролик, словно прочитав мои мысли. – И у того, и у другого есть листочки, испещренные формулами, набор инструментов, опытных образцов, всевозможных ингредиентов. Ни один, ни другой не понимают до конца, почему не падает самолет или магический ковер. Да, они могут сказать какие-то общие фразы, пытаясь объяснить, как было достигнуто то, что изделия тяжелее воздуха стали лететь, но вскоре запутаются в собственных выкладках и махнут рукой. Так что же есть магия, как не одна из наук, и что же есть наука, как не разновидность магии?! Лерон, в чем различие между магнитофоном и гуслями-самоиграми?

– Голова уже трещит от твоей болтовни. Я все понял. Скажи мне, великий философ Виртуальной Вселенной, в чем назначение Раковины?

– В том, чтобы умываться над ней, чистить зубы. Можно сморкаться в нее, мыть в ней ноги и так далее, – ухмыльнулся пьяной мордой Кролик.

– Гад, я же имею в виду Перламутровую Раковину, одну из Реликвий! – я показал ему кулак. Он, не позабыв еще, как я лихо разделался с Донатом, вскочил и отпрыгнул подальше.

– Я все скажу, гражданин следователь, сдам всю банду с потрохами, – заверещал он. Придурок.

– Хватит. Я же серьезно.

– Ну, если честно, то Перламутровой Раковиной надо просто любоваться, вглядываться в узоры на ее поверхности, постигая ее красоту и великолепие. Кстати, раковина – это символ сам знаешь чего.

– И все? – я был шокирован.

– Этого что – мало? – в свою очередь, удивившись, спросил меня Кролик.

– Ну, не знаю. Наверное, да.

– Вот вы, люди и Дети Силы, привыкли считаться с красотой только в плане ее целесообразности, полезности…

– Знаю, знаю. Тачки, шмотки, жратва, бабы, – сказал я голосом Шевелдина, перебив Кролика. Тот, в свою очередь, закивал головой. Его длинные уши болтались из стороны в сторону, напоминая мне сломанный вертолетный винт.

– Давай оставим эту тему и повторим о Тифоне и Ехидне, виртуальных чудовищах, впитавших в себя все зло Элизиума, – предложил я, вертя в руках Перламутровую Раковину и, пытаясь поверить в то, что красота спасет мир.

– Я должен уничтожить их, а ты должен помочь мне в этом, – мгновенно посерьезнев, сказал Кролик.

Ну конечно! Белый Кролик и есть светлая часть разума Виртуальной Вселенной! Он одарил меня искусственной Силой Элизиума, помогал, продолжает помогать и требует взамен того же и от меня. Вступить в борьбу с Тифоном и Ехидной обязан я, чтобы отблагодарить Белого Кролика за все то, что он сделал для меня и моих друзей. Но означает ли это, что я и он уже давно превратились в одну команду, а не действуем по принципу “услуга за услугу”? Что объединило нас – воля Льюиса Кэрролла, общие враги или нечто большее? Белый Кролик, светлая половина интеллекта саморазвивающейся и самоорганизующейся системы, и Тифон со своей женой-красавицей, смоляным пятном растекающиеся по Мирам, реальным и выдуманным. Опять разделение на Добро и Зло, опять противостояние. Нет Бога без Дьявола и нет Дьявола без Бога. Космическое Равновесие постоянно нарушается, а чаши Весов склоняются то в одну, то в другую сторону. Задачей Вечного Воителя было выравнивание с помощью битв и сражений, являющихся своеобразными гирьками, разницы между чашами. Но идеальное равновесие не наступит никогда, поэтому Воитель и звался Вечным. Куда он делся, где он сейчас? Может, кто-то натянул его маску и шкуру на меня, не спросив, желаю ли я этого? От таких мыслей становится дурно. Выдуман ли Муркоком Рунный Посох или существует на самом деле в одной из Вселенных, но я не хочу иметь дела с Равновесием в любом случае. Ведь получается, что когда Кролик покорит Тифона, я должен буду помочь монстру расправиться с Кроликом, а это уже ни что иное, как пьяный бред.

* * *

Королева Тьмы Мегара, Алида и Дракон отправились из Сумефа на поиски Жезла Мудрости, и от успеха их похода зависело, соберем ли мы воедино Семь Уцелевших Реликвий, бывших когда-то супермашинами, а сейчас превратившимися в магические артефакты. Собрав полный набор этих игрушек, можно будет попытаться остановить Тифона, Люцифера и даже Ашви-Трада и Льюиса Кэрролла. Как мне хочется, чтобы хотя бы лет на сто в нашей Вселенной воцарился мир! Руководствуясь этим своим желанием, я не отправился в Сумеф, где Лигред и другие Виртуальные Короли ожидали меня со Схайорелом в руках, Арду с раковиной в кармане и Мегару с Жезлом под мышкой, а решил пуститься вслед за Королевой Тьмы, надеясь помочь матери в ее поисках и придумать заодно что-нибудь насчет Тифона и Ехидны. Тем более, что компания у меня подобралась приличия – Меч, с которым мы вот-вот опять станем единым целым; разум Элизиума в лице Белого Кролика; Перламутровая Раковина, мертвая, но красивая; Винсент Аркольский и Гор Йовирк, опытные воины; Алексей Шевелдин, являющийся самым богатым человеком во Вселенной. С такой командой не грех и в разведку пойти.

Я не знал, куда отправилась мать с моими племянником и племянницей, но мне было известно, что перед тем, как покинуть Сумеф, она встречалась со своим таинственным бесплотным информатором на букву “В”. Я пытался призвать этого Как-Его-Там, чтобы спросить, в каком Измерении спрятан Жезл Мудрости, но все мои попытки были тщетными. Белый Кролик, узнав, что я не ведаю, где хранится Жезл, вызвался быть нашим проводником, сказав, что у него прекрасно развита интуиция. Вспомнив, что Интуиция – второе имя маминого друга, я согласился.

Сказочный зверек солнечным сероземским утром вывел нас на волшебную тропу прямо из гостиной шевелдинского дворца. Он, как когда-то на Род-Ходре, нарисовал своей лапой в воздухе светящийся прямоугольник и распахнул Врата в Элизиум. Мы очутились возле здания вокзала крупной узловой станции. “Релтиго” – гласила табличка на фасаде вокзала. Мы, облаченные в удобно скроенные сиреневые вельветовые костюмы, нагло расталкивая снующих туда-сюда людей, пробрались к центральному входу в вокзал. Пока Кролик, бегал за билетами, я заглянул в огромный футляр, появившийся при переходе у меня в руках, и увидел, что Схайорел превратился в гитару. Гитара в качестве оружия? Хм, интересно.

– Наш поезд через один толчок маятника, – сказал вынырнувший из толпы, тянувшей во все стороны неподъемные чемоданы и баулы, наш лоцман и раздал нам билеты. – На случай, если кто потеряется.

– Пойти купить что-нибудь пожрать в дорогу? – предложил я и, не дожидаясь ответа, направился к пестрым ларькам на перроне, взвалив черный лакированный футляр со Схайорелом-гитарой за плечи.

– Подожди, Лерон, я с тобой, – пристроился ко мне Алексей. Когда мы отошли на несколько шагов от Винса и Гора, он добавил: – Козлы, только и делают, что болтают о своих Эстелле и Зенобии, пытаясь объяснить ошибку Лигреда его страстью к алкоголю. Мне уже тошнит от них, Лерон! Только и слышно: “Смежные Миры, Смешные Миры, капля крови на пол лаборатории упала, сестра пропала, мама-мамулечка всех потеряла!”

– Пять булочек с двойной порцией мяса в горчице. Леха, ты не знаешь, виртуальные кролики мясо употребляют?

– Насчет мяса не знаю, а винище глушить будет. Девушка, можно дозаказать? Хорошо. Пять бутылок самого дорогого вина. Лерон, а далеко нам ехать?

Я пожал плечами, забирая пакет с булками и мясом из окошечка ларька. Леха забрал сумку с вином и расплатился. Я не возражал. Мы задержались у торгового павильона, чтобы передохнуть.

– Да, Люциферу теперь тяжело будет найти меня! Ты погляди, Лерон, такое столпотворение на вокзале, словно с минуты на минуту весь город взлетит на воздух или вот-вот начнется светопреставление, – перекрикивая ругань носильщиков, плач детей, шум многоголосого племени пассажиров, поделился своими соображениями Шевелдин.

Я достал из кармана заламинированный в прозрачный пластик билет. Размерами он был чуть меньше моей ладони и сиял на солнце всеми цветами радуги. Конечной целью нашего путешествия, если верить билету, был Бабилон, в который мы должны прибыть после десяти часов, или, по местному времени, четырех качаний маятника, проведенных в пятиместном купе скоростного поезда. Я спрятал билет и посмотрел на старые золотые часы, украшавшие запястье моей левой руки.

– Леха, давай пробираться, скоро наш, – сказал я, закидывая на спину гитару.

– Лерон, ты помнишь, что обещал мне? – семеня плечо к плечу со мной, спросил Алексей.

– Что? – что-то не тянуло меня на разговоры. Я ощущал шестым чувством смутную тревогу, напряжение, витающее в атмосфере Релтиго.

– Ну, защищать меня и мои деньги от Люцифера, быть моим другом?

– Помню. А почему ты спросил?

– Да что-то страшновато мне малость вдруг стало, – произнес Алексей, испуганно косясь из стороны в сторону.

– Где Кролик, Винс, Гор? – запаниковал я, не обнаружив друзей там, где мы их оставили. Глаза Шевелдина округлились от ужаса. Он смотрел куда-то сквозь меня и шептал древнюю земную молитву “Отче наш”. Я обернулся. В толпе мелькнул черный плащ и бледное лицо его обладателя. Альберт Пайк, адъютант Люцифера, мать его растак!

– Быстрее, сейчас уходит наш поезд, – шепнул я на ухо Алексею, одергивая его за рукав.

Мы стремглав понеслись к подземному переходу, ведущему к спасительной седьмой платформе. Сбивая с ног зазевавшихся людей, мы бежали под низкими сводами перехода, стены которого были покрыты грязной плиткой. Футляр больно шлепал меня по пояснице, а мусор из-под ног мчащего впереди Алексея летел в лицо. Какой-то бомж вырвал у меня из рук пакет с едой. Хрен с ним, с мясом, тут лишь бы ноги унести! Ну, где дурацкий указатель? Ага, вот он! Алексей уже летел вверх по ступенькам, возле которых красовалась табличка “7 платформа, 12 и 13 пути”. Я рванул за ним. Наш поезд отходил с тринадцатого пути (правда ведь, счастливое число?), о чем уже объявила дежурная. Я энергичнее заработал локтями, пробиваясь среди медлительных, заторможенных, конченых пассажиров и провожающих. Кто-то орал “Держи воров!”. Кто-то истошно верещал. Шевелдин уже схватился за поручни и запрыгнул на подножку выкрашенного в синий вагона, когда кто-то позади меня дернул футляр со Схайорелом. Я чуть не грохнулся навзничь, но Реликвию не выпустил. Я приготовился располосовать обидчика Силой, но вовремя понял, что тогда на поезд мне не успеть. Я поднажал на газ и вырвался на свободное пространство, задыхаясь и проклиная всех и вся. Поезд набирал ход, и мне пришлось выложиться полностью, чтобы догнать хвостовой вагон. Я видел перед собой только три налитых кровью глаза сигнальных фонарей и плотоядно разинутый зев автосцепки. Наконец, одной рукой я зацепился за поручень. Мои ноги некоторое время волочились по земле, но вот открылась дверь в тамбур, и я, приложив невероятные усилия, забросил внутрь вагона футляр с Серебряным Мечом. Когда вторая рука легла на второй поручень, и я уже наполовину втянул свое уставшее тело в тамбур, что-то ужалило меня под левую лопатку. Нож, кто-то метнул в меня нож! Хотелось думать, что я выживу, но силы покидали меня. Вот так глупо погибнуть где-то в дебрях неведомого Измерения, получив подлый удар в спину! Я обмяк, руки и ноги безвольно повисли. Кто-то подхватил меня, не дав упасть на железнодорожное полотно, и вволок в салон. Ах, оставьте, люди добрые, это бесполезная трата времени! Прощайте, братья и сестры, мама и друзья, любимая и подруги!

Я провалился во тьму.

Глава XI. О встрече, которую я ждал

– Эй, парень, хватит притворяться! А ну вставай, не строй из себя дурака! – раздался надо мной чей-то властный голос.

Я приоткрыл глаза. Стук колес о рельсы, ковер под моим носом. Я попытался встать, но застонал от боли, пронзившей меня, когда шевельнул левой рукой.

– Я что, ранен? – жалостливо поглядев на плотно сбитую и уже неюную, но еще довольно-таки привлекательную проводницу, пропищал я.

– Опаздывать не надо, юноша, – гаркнула она, а потом, видимо что-то прочитав в моем взгляде, кокетливо поправила короткую форменную юбку и добавила: – А если ты и ранен, то только в задницу.

– Тетенька, помогите, – захныкал я, не в силах подняться на ноги.

– Ах, ты, засранец! Какая я тебе тетенька? Нет, ну вы это слышали? – возмутилась хозяйка вагона, обращаясь к любопытствующей массе пассажиров, выглядывающих из своих купе.

Наконец, два мужика подняли меня и усадили на полку в купе отдыха проводников. Я спохватился:

– А где мой … моя гитара? Где футляр?

– Да не ори так, словно яйца тебе дверью защемило! Вот твой инструмент, – пристыдила меня строгая матрона, запихивая на чердак футляр. Краска на нем была кое-где облуплена.

Когда я окончательно понял, что остался в живых и что Схайорел цел и находится при мне, то вновь взвыл от боли под левой лопаткой.

– Ну, чего верещишь, как вроде тебя насилуют?

– Болит спина, – простонал я.

– А ну снимай пиджак и рубаху! – приказала женщина. Я подчинился. Она присвистнула: – Ни фига себе! Вот это опухоль! Тебя, солнце, гигантская пчела грызнула. На простынь, зажми зубами, сейчас буду жало вытягивать.

Она захлопнула перед любопытными обитателями вагона дверь и начала рыться в большой дорожной сумке, стоявшей под столиком. Юбка плотно обтянула ее широкие бедра и округлые ягодицы. Под тонкой темно-синей тканью угадывались очертания тесных ей плавок. А ведь у меня после Анжеликиного ухода не было ни одной бабы! Черт возьми, я хочу эту грубоватую проводничку. Тем временем она достала из сумки бутылку с прозрачной жидкостью, наполнила стакан и сказала: “Пей!” Мне пришлось опрокинуть его содержимое себе в глотку. Спирт обжег меня изнутри, я не мог даже вздохнуть, на глаза навернулись слезы. Проводница уткнула мое лицо в свою пышную, но упругую грудь, и пока я задыхался, сильно сдавила ткани на моей спине. Я закричал.

– Вот оно, маленькое жальце! – произнесла моя спасительница, показывая мне черный зазубренный стержень с указательный палец длинной и толщиной. Затем она вылила остатки спирта на полотенце и прижала его к ране. Я опять заорал.

– Ты смотри, неженка какой! – засмеялась она. Боль уходила, постепенно вытесняемая алкоголем, как приложенным снаружи, так и принятым во внутрь. А тут еще эти мысли похотливые!

Протискиваясь к дверям, женщина теранулась об меня коленками. Я схватил ее за руку. Она удивленно посмотрела на меня, но руки не отняла. Терпкий запах ее тела, мерно вздымающаяся под рубашкой, наполовину выстрепавшейся из юбки грудь, крепкие ноги, прикрытые лишь короткой юбочкой – все это зажгло во мне огонь. Я притянул ее к себе и впился в ее губы. Она подкатила свои серые глазки, отстранила меня, томно взглянула, поставила дверной замок на предохранитель и принялась раздеваться.

* * *

– Вот так и получилось, что когда король обнажил голову, я остался в шляпе, – закончил я рассказ о своем чудесном спасении, умолчав о том, что произошло между мною и проводницей Престоленой после операции по удалению пчелиного жала.

Шевелдин откупорил очередную бутылку рубинового вина многолетней выдержки.

– Познакомь нас с твоей медсестрой, – попросил он.

– Хорошо, – согласился я, поднимаясь с откидного сидения.

– А может лучше не рисоваться по составу? – беспокойно ерзая, спросил Винс. – Ну, Альберт Пайк, попытка выкрасть Схайорел и все такое. Может перестрахуемся?

– Да брось, кентишка! Что это за “клаб” без баб? Веди, Лерон, свою фею и скажи ей, чтобы подружек захватила! – оживился Белый Кролик. – Но Шевелдина с собой не бери, а то опять что-нибудь приключится. Это ж надо, пошли за хавчиком и так заболтались, что чуть не отстали от поезда! А мы волнуемся, а мы места себе не находим, а мы переживаем!

Я вышел в коридор. Бегущая строка электронного табло сообщила, что я нахожусь в четвертом вагоне, а температура за бортом – сто сорок семь градусов по Кельсию. Пошатываясь в такт качающимся вагонам, я брел в конец состава. Колеса отбивали монотонный ритм, так же скучно и неинтересно было идти по купейным вагонам. Но вот вагон-ресторан – другое дело! Веселый гам, громкая музычка, подвыпившая пассажирская братия.

– Эй, парень, угости шампанским! – улыбнулась мне пьяная официантка. Я пошел дальше, проигнорировав ее просьбу. Чья-то тяжелая рука легла на мое плечо.

– Девушке нельзя отказывать, ты понял, длинный! – наехал на меня краснорожий бугай.

– Отвянь.

– Поговорим в тамбуре?

– А плакать не будешь?

Мы вышли в тамбур. Он дал мне в морду, но так как я шел на свидание, то мне пришлось увернуться. Я врезал ему по ушам и пошел дальше. Может, надо было прихватить официантку для Кролика! Я изо всех сил старался не думать об Альберте Пайке, но не получалось. Вычислили, обложили, травят со всех сторон! Но как это им удается, этим сволочным слугам Люцифера? Ведь Релтиго – это неведомо где, я даже не уверен, существует ли этот город на самом деле. Они сильны, Избранники Силы, вставшие под знамена Люцифера, а я то думал, что этот старик уже давно на пенсии. Отвлечься, срочно отвлечься!

Плацкарт – вот где по-настоящему весело. В каждом купе – застолье, шутки, смех. Молодежь и старики за одним тесным столиком спорят о жизни. В тамбурах зажимаются парочки. Кто-то пытается раскрутить проводниц, мешая им разносить чай. В тринадцатом вагоне (опять чертова дюжина!) вагоновожатая объявила: “Скоро Троя. Готовимся заранее”, и пассажиры засуетились, собирая вещи. Я прошел еще пару вагонов, и поезд остановился.

– Сколько стоянка? – спросил я мужчину-проводника, нос которого красноречиво свидетельствовал о пристрастии его хозяина к бутылке.

– Пять касаний, – нехотя бросил тот.

Это около семи с половиной минут. Я решил достичь хвоста по свежему воздуху и вышел наружу из душного вагона. Никогда прежде не доводилось бывать в Илионе. Город как город, если, конечно, можно судить о городе по его вокзалу. Вокзал Трои, кстати, был построен в виде коня, что было очень символично. Жители города как бы подчеркивали этим, что теперь им не страшны те, кто выйдет из коня-вокзала. Другими словами – мир, дружба, фестиваль, а кто с мечом к нам придет, тот от меча и …

Возле последнего вагона Престолена мило беседовала с высоким человеком в черном плаще. Я резко повернулся и побежал назад. “Пайк, пайк, пайк-пайк-пайк”, – стучало сердце.

– Эй, Алерто! – заорала мне вдогонку Престолена, называя меня мною же и выдуманным именем. Вот дура набитая! Я нырнул в вагон-ресторан.

– О, ты обидел меня! – вякнула все та же изрядно подвыпившая девчушка-официантка, а ее парень опять загородил мне проход. Не церемонясь, я двинул ему ногой в пах и помчался дальше.

– Ребята! Пайк здесь! – влетев в наше купе выпалил я.

Пока они сообразили что к чему, поезд тронулся. Что же делать?

– Остается только драка, – сказал Винсент Аркольский, вынимая из кармана своего заляпанного вином пиджака кинжал в кожаных ножнах.

– Им нужен я, – обреченно произнес Алексей.

– Идиот, им нужны Реликвии! – сказал я, раскрывая футляр и тупо взирая на гитару.

– Пойдем в атаку или займем оборону? – спросил кролик, разминая маленькие лапки и пытаясь сжать их в кулачки.

– Будем обороняться, – приказал я.

Мы просидели, словно на иголках, до самого Бабилона. Ума выйти раньше у меня не хватило, поэтому с фигурой в черном саване мы столкнулись нос к носу у подножия кучи гравия, уродливо торчащей за путями в противоположной от вокзала стороне.

– Глуми супостата! – закричал Кролик, а Винс занес кинжал.

– Это не Пайк, – опешив и сделав шаг назад, сказал Шевелдин.

– Это Релок, – узнал я брата, хоть и было уже темно.

– Опять ты, Лерон, лезешь туда, куда тебя не просят! – зло выдохнул он, дотрагиваясь до золотой короны, вышитой на его плаще.

– Жезл?

– Угу.

– Даже не думай.

– Мне отступать поздно. Арда меня не простит, да и Колс погиб. Хотя бы ради него я должен попытаться сделать то, о чем мы мечтали вдвоем. Кстати, есть свежие новости о твоей ненаглядной, – сказал Рэлок и нехорошо ухмыльнулся.

– Какие, Рэлок, сто мечей тебе в глотку? – у меня затряслись руки, а ноги стали ватными.

– Она не просто так бросила тебя, у нее была цель. Она получила от нас с Колсом в обмен на информацию о Жезле Мудрости дар временной власти над Измерениями.

– Зачем он ей? – выдавил я слова из пересохшего горла.

– Ты спроси ее сам. А еще спроси, каков в постели ее уродливый дохлый любовник, – ехидно улыбаясь, сказал бледнолицый Рэлок.

– Ты о чем? – в глазах помутнело от бешенства.

– Именно о том, о чем ты подумал. Она изменила тебе, как только смылась из Онноки в другое королевство.

– Головы обоим оторву! – зарычал я.

– Я ей так и сказал.

– Где она?

– Последний раз я видел ее в Солидаре у Неподдела, – склонив набок голову, ответил брат.

– Ладно, это мое личное дело, – попытался взять себя в руки я. – Поговорим о Жезле. Мы – родственники, и мне плевать, что там у вас за проблемы с Ардой. Сейчас важно быстрее добраться до Жезла, а так как наши дороги вновь пересеклись, то я предлагаю тебе соединить наши усилия. Ну, а словечко Арде я за тебя замолвлю, если он что-нибудь пронюхает о твоем предательстве. Кстати, что там случилось с Колсом?

– Его сожрали Тифон и Ехидна, причем ни где-нибудь, а в самом Сумефе, – грустно сказал Рэлок.

Мы с Белым Кроликом дружно присвистнули. Плохи дела, что ни говори! Эти твари уже бродят по реальным Измерениям, как по своим собственным.

– Рэлок, что ты решил?

– Один в поле не воин. Я с тобой, Лерон, – нехотя вымолвил брат.

– Хорошо. Где Жезл?

– В Бабилоне под священной башней в темном подземелье за дверью, на которой начертан закон Моисея, в сундуке с золотым замком.

– Ого! Какие точные координаты! Интересно, откуда все это могла узнать Анжелика?

– Из какой-то книги, найденной ею во дворце Лигреда.

– Так просто? – сказал я и вспомнил, что, она прихватила какой-то том, когда уходила от меня.

Рэлок пожал плечами.

Мы повернули в сторону вокзала. Перепрыгивая рельсы, мы добрались до перрона. Нехорошие идеи насчет Анжелики и ее хахаля возникали в моем мозгу одна за другой, словно грибы после дождя. Я успокаивал себя и тешил той мыслью, что тоже не лыком шит.

– Трахнул Престолену? – спросил я шепотом Рэлока.

– Да. Откуда знаешь?

– Знаю.

Рэлок понимающе улыбнулся и по-товарищески похлопал меня по спине. Если бы в тот момент он что-нибудь сказал, я бы убил его, но Рэлок проявил благоразумие. Боль от потревоженной братом раны под левой лопаткой разлилась по всему телу, целебным бальзамом омывая раны души.

* * *

“Лживая тварь! Врала мне про то, что хочет сама распоряжаться своей жизнью, про то, что устала быть чужой игрушкой, про то, что ни разу не изменила мне, а сама… Вот стерва продуманная, обвела вокруг пальца! Расчетливая сволочь! Недаром я подозревал ее в предательстве. Но какова актриса – нервы, надутые губы, колючие взгляды! Бросила, променяла на другого! Убью обоих! Но зачем ей дар перемещения?” – думал я, пытаясь взломать золотой замок на сундуке с Жезлом Мудрости. Рэлок светил мне электрическим фонарем с подсевшими батарейками, и в его тусклом неверном свете жуткие тени Винса, Гора, Кролика и Алексея плясали первобытные танцы на замшелых стенах погреба.