Хроники Лерона

– Гор, я хочу поговорить с Главой твоего Клана! – решительно сказал я.

– В своем ли ты уме? – в ужасе закричал сын Винсента.

– Не знаю. Твои громилы здорово меня отделали, так что со мною может быть все что угодно.

– Новый Глава Клана просто зверь во всем, что касается Схайорела. Он одержим идеей завладеть Мечом! Он ставленник самого Люцифа! Он прикончил лояльного Чарлиса Менстона и занял его пост по приказу Сына Утра около месяца назад, но уже успел перебить тьму народу на основании лишь своих личных подозрений в несанкционированных поисках Схайорела.

– Устрой мне с ним встречу! – я был настойчив.

– Ты уверен, что хочешь этого, Лерон?

– Да.

* * *

Дворец Главы Клана был воздвигнут не иначе, как на костях его строителей. Ужасные каменные горгульи украшали его фасад, а излишне натуралистичные скульптурные группы слившихся в экстазе драконов венчали высоченные башни. Пламя самых жарких преисподних играло в его витражных окнах, льдом самых холодных женщин искрились его хрустальные купола, мраком самых потаенных желаний влекли его многочисленные входы и выходы, а кровью самых благородных фамилий манили его едва различимые в черно-голубом поднебесье узкие бойницы. Шпили, кусающие небо, заканчивались перевернутыми крестами и пентаграммами, арки и своды переплелись в замысловатом танце многомерности, сияющие призрачным светом огненных сполохов магмы переходные мостики соединяли, словно ажурная паутина, монументальные корпуса. Фонтаны жидкого золота и водопады расплавленного серебра. Алмазные горы и изумрудные пещеры. Жемчуг искусственных бухт омывали волны розового масла, а сапфиры и рубины, словно щебень, устилали ведущую ко дворцу дорогу, по краям которой росли причудливые деревья, предоставившие чудесным сказочным птицам и зверькам убежище.

Я присвистнул.

– Передумал? – с надеждой поинтересовался Гор Йовирк.

– Нет.

Минуя один контрольно-пропускной пункт за другим, на каждом из которых строгие стражи по несколько раз проверяли подлинность горовского удостоверения личности, делали анализы на вменяемость, тестировали нас на отсутствие скрытных мотивов посещения Главы, мы медленно, но уверенно приближались к резиденции загадочного повелителя одного из самых могущественных мафиозных Кланов Сероземья. Одна экспертная лаборатория, замаскированная под шикарный ночной клуб, сменяла другую, напоминающую фешенебельный бар, и так до бесконечности. Наконец, когда все изнуряющие, но, наверное, жизненно важные для главаря бандитов формальности были выполнены, мы попали в сам грандиозный дворец. Преодолев под присмотром трехметровых Хранителей сеть одуряюще прекрасных коридоров, мы вошли в тронный зал.

– Горын, что случилось? К чему вся эта суета? – спросил сына Винсента Аркольского Алексей Шевелдин, восседающий в чем мать родила на парчовых подушках и прелестных обнаженных девушках.

Я шагнул вперед из тени шелковых занавесок:

– Привет, Леха. Вот уж не ожидал, что ты взлетишь так высоко.

– Артем?! Вот так встреча!

– Я переживаю за него: следствие, всесоюзный розыск, все дела. А он, видите ли, стал крупным дельцом теневой экономики, и ему плевать на друзей!

– У меня новые друзья, Артем. Или как там тебя? Лерон, что ли?

– Вот это и называется теплой встречей старых друзей?

– Ты мне не друг.

– Вот дела! А кто же я тогда?

– Эгоистичное трепло, волею судьбы облеченное Силой и Властью!

– Леха, ты что, рехнулся?! Вспомни Город, Университет, наши шумные застолья!

– В гробу я видел этот вонючий Город, драную общагу и тупые нажираловки. Лучше, Лерон, вспомни, что ты рассказывал мне о судьбах народов, об ангелах и демонах, о богах, о сокровищах, о битвах, о прекрасных феях. Разве благодаря тебе я стал Императором Третьей Части Западного Предела, разве благодаря тебе я женился на Венере Милосской? Ты только и делал, что гнал про рутину, обыденность и серость бытия, купаясь в роскоши, меняя баб, как перчатки, упиваясь “Мартини” и еще чем-то, хрен его знает как оно называется, а я ждал. И нашлись добрые дяди, которые помогли заурядному электромонтеру выбиться в люди! – с запалом сказал Алексей, жестом разогнав всех своих наложниц.

– Не знал, что ты подвержен амбициям, – искренне удивился я.

– Вон!!! – заорал Алексей на вжавшего в плечи голову Гора. Гор поплелся к выходу.

– Останься!!! – в свою очередь рявкнул на парня я.

– Но он же Император! – прошептал в ужасе некогда отважный воин.

– Император был один – Саммаэль! А это – дешевка, зарвавшийся пролетарий в десятом колене, работяга до мозга костей своих! Известно ли тебе, Леша, что из-за таких кухаркиных детей, как ты, превративших деньги вкупе с властью в самоцель, гибнут целые Миры? Где твое доброе сердце, отзывчивая душа, самосознание, наконец? В кого ты превратился? Люцифер вознес тебя на вершину, кажется тебе, но это на самом деле не вершина, а жалкая кочка!

– Да, дружище, сейчас у меня нет Силы, но скоро мне даруют ее!

– Кто? Клика старых пердунов, на ладан дышащих божеств, судорожно хватающихся за соломинку в агонии, вызванной всеобщим забвением, дряхлых Избранников Силы?! – в бешенстве закричал я.

– Ты дурак!

– Не больно ли тебе будет падать с такой верхотуры, приятель? Чего тебе не хватало глупец?

– Славы! Твоей Славы. Власти! Твоей Власти.

– Ты достиг того, о чем мечтал?

– Мне нужна Сила.

– Ты получишь ее, – сказал я, сгущая вокруг себя потоки дармовой Мощи.

– Я не мешаю тебе. Не мешай и ты мне жить так, как я хочу! Я, заимев Силу, уйду на покой.

– Это тебе так кажется. Владея Силой, невозможно жить спокойно. Это же касается Денег и Власти, – произнес я, приходя в себя и распуская уже готовую для удара магическую плеть.

– Дай мне самому убедиться в этом.

– Леха, зачем тебе Схайорел? – спросил я Шевелдина, запахнувшего свои белесые телеса в черный халат из арганзы.

Боковым зрением я увидел, как сжался Гор. Алексей встрепенулся, а потом как-то сразу весь сник. Он пролепетал:

– Ты охотишься за этим Мечом?!

– Он принадлежит мне по праву. По праву, дарованному Льюисом Кэрроллом!

– Тебе лучше забыть про Него, Лерон, – умоляюще сказал Алексей.

– Хм, это почему же?

– Я должен уничтожить любого, кто встанет на моем пути к Нему. Такова цена за Славу, Богатство, Власть и Силу, назначенная самим Верховным Владыкой. И ты пойми, Артем, что дружба дружбой, а служба службой. Я не смогу отказаться от всего, чего достиг, пусть даже лежа на печи, словно Емеля, ради одного понятия дружбы. Согласись, что ее нет, а есть лишь одна корысть. Ведь ты использовал меня в своих целях, а я пытался использовать тебя для достижения всего того, о чем мечтал годами. Дружбы нет, как нет и любви. Уходи Лерон или убей меня, ибо у тебя есть Мощь, а у меня ее еще нет, и мы не можем драться на равных.

– Что же ты не взываешь к своему покровителю? Он ведь может на равных сразиться со мной, не жертвуя тобой! Это ловушка, господин Глава Клана, сэр Император. Ты прекрасно понимаешь, что Люцифер не вручит тебе Силу, словно подарок на день рождения. Это ему вовсе ни к чему, да это и невозможно, ведь в твоих жилах нет ни капли крови Саммаэля и Лилит. Да ведь и Схайорел нужен не тебе, а ему. Он хочет одного – нашей ссоры, вражды и ненависти между нами, смерти одного из нас и съедающих изнутри угрызений совести из-за убийства друга. Задумайся, Леша о том, как ты исчез из Сумефа, как взлетел, как встретил меня. Даже этот мальчик, Горын Славович, – фигура неслучайная. Во Вселенной идет Игра, Леша, Большая Игра, и мы все фишки. Но в наших силах все изменить и плюнуть игрокам в рожи! Ведь твой Люцифер – тоже фишка, тоже карта, только если он валет, то ты, Леша – шестерка.

– Но ведь все совсем не так! Ты хочешь обдурить меня, лишить всего, что теперь у меня есть!

– К чему мне это? Да у меня, если я захочу, может быть в сто, в тысячи раз больше сокровищ, дворцов, слуг и рабов, чем у тебя! Но зачем? Лишняя головная боль и больше ничего. Если же ты отвернешься от Сына Утра, купившего тебя так легко и дешево, сыгравшего на таких давних и вполне понятных мне, Ребенку Силы, желаниях людей, то ты сохранишь все его дары. Я помогу тебе в этом, обещаю. Но кроме этого, ты вернешь то, что утерял, нечто более ценное, чем девки и бабки. Мою дружбу. Подумай, Леша.

Я видел, как он колеблется. Я не давил на него ментально, я убивал Алексея его же моральными устоями и взывал к тому, что называется элементарной человеческой совестью. Когда у кого-нибудь из людского племени появляется куча денег, человек лихорадочно пытается с помощью них воплотить в жизнь все свои мечты, желания, и только через некоторое время он осознает, что не в деньгах счастье. Но чтобы понять это, необходимо пройти через избалованность роскошью, испытать полный материальный достаток и быть физически удовлетворенным. И только тогда появляется моральная неудовлетворенность. Это правило Лерона, правда, исключения из него редкими не назовешь. На мое счастье Алексей исключением не был.

– Скажи, Артем, владеющие Силой и имеющие возможность в любой момент заполучить все, что они пожелают, Дети Силы тоже испытывают некую тоску по чему-то неведомому? – спросил меня авторитетный мафиози.

– А по-твоему почему, обладая Мощью и Властью, мы словно последние полудурки, скитаемся по Вселенной и придумываем все новые и новые идиотские игры друг для друга? – ответил я вопросом на вопрос. Алексей почесал подбородок.

– А как же тачки, шмотки, жратва, бабы? – Алексей готов был впасть в истерику. Я не позволил ему.

– Просто это наиболее целесообразно. Мы же не виноваты, что самые дорогие машины – самые хорошие, самая шикарная одежда – самая удобная, самая экзотическая еда – самая вкусная, самые желанные женщины – самые красивые, – сказал я, пожав плечами. Алексей задумался, что-то бормоча себе под нос. Под свой широкий плоский нос.

– Сила и Власть – это тяжкая ноша. Это крест, который вынуждены нести Дети Силы, крест на котором мы будем распяты, – подлил я масла в огонь, бушевавший в мыслях Шевелдина.

И он сломался.

И тогда я узнал об Энергетических Драконах и об их Логове, о Бъещ-Цухе и о том, каким образом мы перемещаемся из Мира в Мир. И тогда я узнал, что самые древние и самые сильные Энергодраконы – Красный и Черный – являются правителями, соответственно, Род-Форха и Род-Ходра, что чудовища эти проникли в нашу Вселенную Хаос Времен из той, в которую были пробиты Саммаэлем дыры Источника и Пустоты, то есть из Хаоса Энергий, что Красный и Черный – олицетворенные Добро и Зло. И тогда я узнал историю Падения Чистых и Светлых Ангелов с Род-Родфа под крыло Черного Дракона, ставших особо приближенными к Его Крылатости. И тогда я узнал про странную природу, про загадочную суть двух одновременно таких близких и таких далеких планет. И тогда я узнал про тайный заговор приспешников Черного Дракона, так похожего на легендарного Сатану (может это он и есть?), мечтающим не только завалить Красного, но и всех остальных противников их веры в Единого и Неделимого Господа. И тогда я узнал, где спрятан Вход в Ад, в котором хранится Схайорел, и что только Избранный сможет победить Стражей, войти в чистилище, найти Серебряный Меч, отыскать Выход и выдержать Последнее Испытание. И тогда я узнал, что до сих пор никто так и не попытался сделать хотя бы первый шаг ко Входу.

Я и раньше вел себя, как дебил, поэтому, не смотря на явные сомнения по поводу моей избранности, никто возражать не стал, когда я вдруг сообщил, что попытка не пытка. Алексей и Гор то ли приняли меня за кретина, то ли свято верили в успех задуманного мною подвига. Мне же оставалось удивляться, почему Люцифер сам не рискнул сунуться в Ад. Сомневался в своей избранности? Шевелдин, петляя в мрачных сырых коридорах, спрятанных под дворцом, вел меня к заветной двери. Да, Силой кичиться легко. Трудно быть уверенным в том, что ты – Избранник Судьбы, этакий ее баловень. Никто не поверит, но даже я не был уверен до конца.

Глава X. О других неожиданных встречах

Стражи Входа являли собой фигуры, сошедшие с полотен мастеров сюрреализма. Клешни, словно спицы, торчащие из-под брони, прикрывающей железобетонные тела; рога и копыта, как бесполезные наросты, топорщащиеся отовсюду; обнаженные кровеносные сосуды, будто красные и синие дороги, избороздившие хилые тела; зубы и волосы, иглами тысяч шприцов пронзающие затхлый воздух подземелий. И я, повинуясь чьему-то завораживающее больному воображению, сам создавал в своем сознании монстров, которые мгновенно обретали дух и плоть. Стражи плодились в моем воспаленном мозгу в геометрической прогрессии, а Вход маячил где-то за их хитиново-металлическими и огненно-роговыми спинами.

– Вот Вход, а вот Стражи Входа. Дальше – Ад, но чтобы попасть в него, нужен Избранник. Монстров с каждой секундой становится все больше и больше, но кто избран, тот, не взирая на это, войдет в Ад, – сказал я, витая в наркотическом экстазе.

– Твой разум вошел в стадию бредовых видений. Остановись, очнись, опомнись, и твари исчезнут, – произнес я, погружаясь в алкогольный дурман.

– Да, но они материальны, как мои мысли. Сон разума рождает чудовищ, – пояснил я непокорному себе.

– Кто знает. Они живут, они идут, они ползут, они плывут, они летят. Я стою, – ответил я.

– Я стою, – повторил я же.

Я стою, значит, я достоин. Я не подчиняюсь их демоническому вою. Где морали нормы и устои? В пасти хищного мозга, в когтях беспричинного страха? С болью, словно мокрую розгу, со стоном, будто видавшую виды плаху, отринем все будоражащие разум химеры, им же и рожденные без числа и меры. Шаг вперед – вот девиз Избранных! И пусть роет, как крот, и пусть прячется, как клад, Искомое. Оно не уйдет от истинных, беспричинных подвигов, Отдыхов. Продыхов. Вздохов и выдохов. Взлетов и крахов. Животов и пахов. Запахов. Довольно!!!

О, черт, как же больно!

Я открыл глаза. Непослушные налитые кровью веки медленно поднялись. Добро пожаловать в Ад, Лерон Туманович! Зеленей небо, незыблемое и вечное, плыви земля, многоцветная и изменчивая. Фосфор безоблачного светила, затмившего своими изумрудными красками серо-черно-бурую вспучивающуюся тут и там почву. Мрачность трещащей по швам адской тверди, укрывшейся под покрывалом консервативного поднебесья.

Хм, разок довелось мне побывать здесь. Мне вспомнились красный и черный шарики (Красный и Черный Дракончики?). Я победил Стражей Разума, я вошел в Ад. Неужели я действительно Избранник? Похоже на то. Но чей? Льюиса Кэрролла?

– Привет, – сказала Семилианна.

– Сгинь! Ты мертва, – отшатнулся я от нее в ужасе.

– Да, ты прав. Но я прелюбодействовала во время жизни и за это попала в Ад, – пожала она плечами и, задрав юбку, осторожно попробовала пальчиками своей изящной ножки бурлящую во врытом в землю котле смолу.

– Геенна огненная, – сказал, вынырнувший из котла крестьянин. Правый глаз его украшало огромное бельмо, а в клочковатой бороде резвились вши.

– Колс, а ты что здесь делаешь? – удивился я, встретив в двух шагах от раскаленного резервуара родственника.

– Тифон! Ехидна! – истошно завопил он и исчез. Через мгновение его предсмертные крики раздались где-то за моей спиной, а потом – слева от меня. И справа. И опять впереди. То дальше, то ближе. Что за дела?

– Твое место тоже здесь, с нами! Оставайся! – скандировали убитые мною в Подлунном Мире. – Ты пал! Ты падший!

– Мне нужен Меч!!! – заорал я, схватившись за голову.

– Тогда, братело, бери в долю и меня, – пропищал кто-то сзади.

Я обернулся. Белый Кролик?!

– Ну, чего уставился, кентишка? Я это, я, знаменитый Вайт Раббит, – улыбнулся он своими заячьими губами и щелкнул коготками лапы. – Вуаля!

– Привет, козлобородый! – задыхаясь от радости, закричал Винсент Аркольский. Я машинально коснулся стянутыми перепонками пальцами своей куцой бороденки. Копчик мой превратился в лоснящийся кожаный хвост, а из висков вылезли винтообразные рога. В груди защемило. Да что же это такое?!

– Не пугайся. Может Анжелика и наставила тебе какие-то рожки, но у этих другое происхождение, – ухмыльнулся Кролик, не позабыв ущипнуть пониже спины пробегавшую мимо Марию Складовскую-Кюри.

– Причем тут Анжела?! Я хочу знать, что это все означает?!

– Тише, тише, кот на крыше. Эх, ты, фраерок перешуганный. А еще Прынц, а еще Избранник! Это ж душа твоя прет наружу, черная и демоническая! – захихикало виртуальное животное-наркоман.

Хвостом я обвил наглеца и подтянул к себе.

– Рассказывай, уродец! – приказал я Белому Кролику.

– А че я, я ниче. Эт он все, дружалик твой земной! – заверещал длинноухий. Я перевел взгляд на Винсента. Тот аж отшатнулся. Да, видок у меня, наверное, то что надо.

– С чего начинать? С пылевого облака? – спросил, наконец, оправившийся от блеснувшей из моих глаз молнии Винс.

– Толстяк, мне не до шуток. Мне уже порядком поднадоели все эти якобы неожиданные встречи. Кстати, чтобы у тебя был стимул, сообщу тебе новость. Присядь, а то в обморок упадешь.

– Не тяни! – попросил мой университетский приятель,

– Я нашел твоего Гора Йовирка, – сказал я, сделав театральный жест правым крылом. Ого, у моей души, оказывается, и крылья имеются.

Винсент начал скулить:

– Где он? Что с ним?

– Потом, потом. Ты первый рассказываешь. Помнишь?

Теребя складки мятых брюк и ерзая от нетерпения, Винсент, изредка перебиваемый бессмысленным лепетом чокнутого Кролика, поведал мне о том, что Лигред вместо Смежных Миров отправил его в Смешные. Почему ошибся один из самых гениальных Виртуальных Королей? Может он был пьян, может Смежные Миры отторгли Винса, а может они запечатаны или их уже не существует – кто знает? Неважно. Важно то, что жив Норель, что он в союзе с каким-то длинным худым бородатым алкашом по кличке Брок (что-то шевельнулось в той части моего мозга, которая отвечает за воспоминания) и что Норель и Брок – противники Ашви-Трада. А тот факт, что Белый Кролик завладел Перламутровой Раковиной, утащив ее из-под носа у всей крутой компашки, вызвал у меня ликование. Пять из семи Утерянных Реликвий были у нас, и я нахожусь в двух шагах от шестой – Серебряного Меча Схайорела! Причем, выражаясь не фигурально, а буквально.

Схайорел лежал в двух метрах от нашей живописной группы и как ни в чем ни бывало поблескивал призрачно-зеленоватым, колыхаясь на волнах слегка штормящей земли. А рядом зияла дыра Выхода.

– …Он сказал, что не выпал из общего Узора… – тараторил Винс, переминаясь с ноги на ногу.

– Потом, – оборвал я его и шагнул к Мечу.

– Но Гор…

– Потом! – рявкнул я, и сделал второй шаг.

Что-то зажужжало. Я нагнулся за Схайорелом.

Ба-бах!!! Это гигантская стрекоза врезалась мне в лоб. Я упал. Перед глазами плыли разноцветные круги, но я попытался нашарить Меч руками.

– Хватай его, Лерончик, он справа от твоей левой руки! – вопил Белый Кролик.

– О, боже! О, боже, – твердил, как заевшая пластинка, Винсент.

Я матюгался и искал Схайорел. Когда я прозрел, то увидел, как Донат, обнажив клыки в гадком хохоте, отбросил своей ногой с копытом Меч на добрую сотню метров. Нижняя конечность бывшего управляющего моим замком в Бермандии Подлунного Мира обуглилась, но он продолжал смеяться. Над ним кружила в виде огромной стрекозы с человеческой головой его дочь Луиза.

– Матч-реванш? – спросил я, потирая шишку на лбу.

– Трррепло, сейчас ты умрррешь! – застрекотала Луиза.

– Да!!! – рыкнул Донат. От него воняло гнилью и горелым мясом.

– Давай, Лерончик, врежь им, всыпь по первое число! – пищал Кролик.

Я поднялся. Я был зол. Я хотел драться с убитыми мною мертвецами.

– Повеселимся? – задала свой любимый вопрос та, которая была когда-то моей любовницей.

Ладно, черт с вами! Сейчас я устрою для этой дьявольской братии настоящее шоу. Я дернул за нить Силы, и клубок покатился, разматываясь. В Аду возник ринг, вокруг него выросли трибуны с беснующимися поклонниками чемпиона Вселенной Лерона и притихшими фанатами претендента на этот титул Доната. Белый Кролик – рефери, Винс – комментатор. Вспышки тысяч фотоаппаратов, грохот аплодисментов – это я появился в красном углу ринга. Свист и улюлюканье – в черном углу материализовался Донат. Винс что-то орал в микрофон, потом звякнул гонг. Я закружился вокруг монстра в танце. Хук левой. Донат увернулся. Зал взвыл. Донат попытался провести апперкот. Я ушел от удара с трудом. Зрители привстали. Я зарядил сопернику в ухо. Под дых. В живот. Серия в корпус. В нос, в лоб и снова в ухо.

– Лерон, я не хочу боксировать с тобой, – захныкал урод.

– Плевать мне на твои желания. Я размажу тебя, ублюдок, втопчу в грязь, – сказал я, сбрасывая тыльной стороной перчатки шлем.

В каждый очередной удар я вкладывал все больше и больше Силы. Кости Доната трещали, зубы крошились, лопалась кожа. Болельщики неистовствовали. Когда голова врага упала к моим ногам, я сдержал слово и растоптал ее. Тело его я расщепил на атомы.

– Быстро закончилась для него карьера боксера, – пошутил Белый Кролик, когда исчез ринг и трибуны со зрителями.

– Закончилась, так и не начавшись, – сказал я, потирая ушибленные кулаки.

– Ты!!! Ах, если бы я не была беррремена Ашви-Трррадом в тот миг, когда ты отбил у солдат Скворрта свой замок, тебя бы уже сожрррали черррви! Я бы еще тогда уничтожила тебя, но побоялась, так как ожидала скорррых ррродов! Сейчас я испррравлю свою ошибку! – завизжала переливающаяся всеми оттенками зеленого – от салатневого до болотного – стрекоза и ринулась в атаку, сверкая фасеточными прожекторами глаз.

– …Я превратился в мальчишку с грязным пузом. Я бежал по траве и полевым цветам за красивой пучеглазой стрекозой, зажав в ручонке новенький сачок. Вчера мне подарил его на день рождения папа Джеральд. Я хочу, чтобы он похвалил меня сегодня, похлопав, как взрослого, по плечу и пожав мою тоненькую ручку. Если я поймаю это противное насекомое папиным подарком, он наверняка скажет: “Да, сынок, ты достоин носить фамилию Даррелл”. Стрекоза уселась на невесть откуда взявшееся здесь бревно. Ага, гадина, тоже устала! Но тут пальчики на ноге подвернулись и я полетел носом в траву, размахивая сачком. Хрясь! Обруч, к которому крепится сетка, треснул, ударившись о бревно. От стрекозы осталось мокрое место. В носу защипало и на глаза навернулись первые слезинки. Я заревел, громко всхлипывая…

– Был человек – была проблема, умер человек – умерла проблема, – сказал Кролик, нравоучительно подняв мохнатый пальчик.

– Импровизация, дружище, – это сестра таланта, – выдал я свою умную фразу и поспешил поднять с беспокойной почвы Схайорел.

– Так как там Гор? – взялся за старое Винсент.

– За мной, – приказал я и шагнул в черное пятно Выхода.

– Вот он, твой сынок ненаглядный, – проворчал Кролик, когда мы очутились в сыром подвале дворца Алексея Шевелдина в сероземском Альчинске.

– Тебе интересна встреча отца с сыном? – задал я вопрос белому хулигану.

– Мы же – бригада! – вздохнул тот.

– Ясное дело. Пошли, чувак, базар есть, – я принял его правила игры.

– Раз по фене ботаешь – свой в доску. Айда, кореш, побакланим.

Мы вышли из подвала и, найдя во дворце гостиную, вдвоем полностью оккупировали ее. Богатый бар подвергся нашему вероломному нападению и сдался, разбитый в пух и прах. Слегка захмелев от такой быстрой победы, мы разговорились. Белый Кролик оказался настоящей находкой для шпиона.

– Перстень. Меч. Глаз. Трон. Ожерелье. Раковина. Все эти вновь обретенные Реликвии таят в себе загадки, но если о первых пяти артефактах мне кое-что известно, то о Перламутровой Раковине я ничего не знаю. В чем секрет ее силы, Кролик? Кстати, покажи ее, – сказал я, потягивая из фужера терпкий пенящийся алкогольный напиток, название которого я не знал.

Зверек извлек из внутреннего кармана замшевого фрака с короткими фалдами маленькую серебристо-розовую ракушку:

– Секрет, секрет! Какой секрет? Секрета никакого нет! Давай снимем каких-нибудь нормальных телочек лучше.

– После. Так где все-таки собака порылась, дружок? – не пошел на поводу у животного я.

– А нигде. Все эти разговорчики о неких магических супермашинах, принесенных во Вселенную Саммаэлем и Лилит, – чушь и детский лепет. Точно такой же бред, как и то, что ты сидишь сейчас со сказочным одомашненным зайцем и болтаешь с ним, словно с профессором естествознания, как минимум.

Я вопросительно поднял бровь. Кролик встал с украшенного вышивкой пуфика и подошел к пленному бару, желая пополнить свой бокал шипучим хмельным нектаром. Он, испытывая явное удовольствие при виде выражения моего лица, подергивал пушистым хвостиком, торчащим из дырочки в его шерстяных бриджах.

– Не понял, – сказал я, устав ждать пояснений.

– Ну и дурень. Ты же колесил из Измерения в Измерение и замечал, наверное, что существует определенный закон при переходе из Мира в Мир, из Времени во Время, из Эпохи в Эпоху: те вещи, те предметы, те продукты, которые свойственны Измерению, которое ты покидаешь, иногда обретают новую форму, новую суть в новом Измерении. Свойственное одному и несвойственное другому при переходе от первого ко второму стремится избавиться от первоначальной свойственности и приобрести новую. Это основной межизмеренческий закон. Почему же все решили, что на Вселенные он не распространяется?