Криптолог

– Меня ждет работа, – не без гордости объявил Арне. Раньше он открытым текстом попросил бы господина Лео очистить помещение, но после отстранения от работы стал осмотрительнее. – Вам с господином Деллуччи решать, как будет лучше для Земперопер.

Доктор Швайцер повернулась и взглядом позвала комиссара к себе.

– Подумайте над моими словами. – Арне поднял указательный палец, продолжая наставлять мужчину во фраке и с бабочкой: – У меня очень недобрые предчувствия.

С этими словами он оставил господина Лео одного.

– Вы совсем не изменились, – заметила ему доктор Швайцер.

– А вы все так же подслушиваете чужие разговоры, – ответил он.

– Я хотела бы раздеть тело прямо сейчас. – Мартина Швайцер кивнула криминалисту с фотоаппаратом. – У нее следы крови на правой ноге.

– На жертве нет колготок, это мне сразу бросилось в глаза. Она могла пораниться о металлическую лестницу.

– Там нет раны, только кровь.

Арне ненадолго задумался.

– Ну хорошо, тогда начнем с туфель.

Доктор Швайцер наклонилась, сняла с Анналены Винцер туфли на высоком каблуке, сначала одну, потом другую, – и удивленно вскрикнула.

– Что бы это значило? – Она показывала на ступни женщины.

Арне склонил голову набок, пытаясь разобрать цифры, вырезанные на коже жертвы, – 507 на правой ноге и 343 на левой.

– Понятия не имею, что это может быть, но точно не ее дата рождения, – пробормотал криминалист, щелкая камерой. – А у вас какие мысли на этот счет?

Вместо ответа Арне поскреб подбородок и несколько раз переменил позу. Затем перевел взгляд на руки мертвой женщины.

– Снимите-ка с нее перчатки.

– Вы думаете…

Не окончив фразы, доктор Швайцер осторожно стянула шелковые перчатки и повернула ладони жертвы к свету.

– Пятьдесят семь и пятьдесят четыре.

Итак, преступник оставил четыре числа: два трех- и два двузначных. Несомненно, это было зашифрованное сообщение. Криптограмма.

Глава 10

Воскресенье, 19:05

Поприветствовав почетных гостей, директор Земперопер Марио Деллуччи бросился в свой кабинет и плеснул в бокал терпкого виски. До первого аккорда оставалось двадцать пять минут. Обычно он использовал это время, чтобы подготовиться к решающему моменту. Все время спектакля нервы Деллуччи оставались натянуты как струна.

Как и всегда, среди исполнителей возникли разногласия. Зато дирижер на этот раз не высказал против идей Деллуччи ни единого возражения. Отчасти этому способствовало то, что директор как мог защищал его от нападок скандального репортера Хольгера Винцера. Что было совсем непросто, с учетом того, что и сам Деллуччи находился под неусыпным наблюдением прессы.

Он закрыл глаза и поднес бокал ко рту. Виски приятно ожег желудок. Огненное наслаждение! Оставалось надеяться, что «Ангел» так же сумеет воспламенить сердца зрителей.

Деллуччи слизнул каплю с хрустальной кромки и выглянул из-за шторы на площадь. Там собрались протестующие. Свистки, плакаты – обычный реквизит плебса. И это тоже искусство и часть его работы. Тем не менее толпа и полицейские беспокоили господина директора. Вдобавок ко всему это письмо с угрозами… Оно лежит в ящике стола, и полиция до сих пор не знает о нем.

В самом деле, не бежать же с этим в участок! Это послание – дело рук сумасшедшего, притом что Деллуччи был по-настоящему шокирован, когда вскрыл конверт.

Он отвернулся от окна и еще раз глотнул огненного напитка.

– Черт с ними со всеми!

Никогда, даже в Равенне, он не переживал ничего подобного. А ведь итальянцы не в пример темпераментнее немцев и легче на подъем. Так Деллуччи до сих пор казалось, во всяком случае. Он ни на секунду не усомнился в правильности своего решения заставить Земперопер идти в ногу со временем. Деллуччи открыто объявил об этом, когда вступал в должность много лет тому назад. Его постановки будут верны оригиналу, но только в глубинах содержания. Внешняя форма должна играть новыми, современными красками. Поэтому доспехи Огненного Ангела и украшали мигающие светодиоды, а на Ренате был блестящий кожаный костюм.

– Но музыка… – выдохнул Деллуччи в пространство пустого кабинета. – Музыка всегда будет задавать классический тон.

И, как бы в подтверждение его слов, в телефоне включилась мелодия Джузеппе Верди. «Травиата». Он любил эту музыку, несколько поизносившуюся от частого исполнения в рекламных роликах.

– Слушаю.

Стаккато[8]-фразами ассистент Ханс Лео сообщил о страшной находке в канализационном туннеле.

– Только этого не хватало… – Деллуччи сглотнул. – Вы уже знаете, кто эта несчастная?

– Нет, полиция не открывает ее имени. Трагический случай, безусловно. Комиссар советовал отменить спектакль. Я объяснил ему, что это исключено. Я только что говорил с его начальником. Он не разделяет опасений комиссара. Так что премьера состоится, как было запланировано.

– Отлично. Я знал, что могу рассчитывать на тебя, Ханс.

– Конечно.

Если Деллуччи и почувствовал облегчение после этого разговора, то незначительное. Опустился в кресло. Его взгляд переместился на развернутую газету на столе и остановился на старой фотографии в рубрике «Культура», где Деллуччи было лет тридцать пять. «Самый завидный жених Дрездена» – гласил заголовок.

Когда-то его сравнивали с молодым Марио Адорфом[9], с которым у Деллуччи не было ничего общего, кроме имени. Но стоит ли из-за этого расстраиваться? У немецких СМИ ограниченный репертуар сравнений, и они, конечно, никого не хотели обидеть. Может, из-за такой вот ограниченности и Дрезден не хочет принять его «Огненного ангела»?

В дверь постучали.

– Войдите!

Это был Леннард Юхансон, артист с мальчишеским лицом, исполнитель партии рыцаря Рупрехта. Он прошмыгнул в кабинет, как вор, осторожно прикрыл дверь и хитро подмигнул Деллуччи.

– Ты почему не со всеми? – возмутился директор и бросил взгляд на кроссовки Юхансона.: – И даже не одет…

Ухмыляясь, тот направился к столу, мягко, словно кошка, обогнул его и наклонился к Деллуччи. Он был в гриме – кожа припудрена, на губах красная помада.

– Я должен получить от тебя поцелуй перед выступлением.

– Ты с ума сошел? – Деллуччи демонстративно развернул стул. – А если кто-нибудь войдет?

– Они заняты. – Юхансон нежно погладил директора по волосам. – Почему ты так холоден ко мне в последнее время?

– Я нервничаю, – солгал Деллуччи. Он не мог объявить своему лучшему баритону о разрыве их отношений за несколько минут до премьеры. Кто знает, чем может обернуться на сцене разочарование молодого человека?

– Это из-за меня, да?

– Нет. Я же сказал, что волнуюсь.

– У тебя другой?

– Чепуха, я…

Телефонный звонок избавил Деллуччи от необходимости выкручиваться. Это опять был Лео.

Глава 11

Воскресенье, 19:20

Спустя полчаса Арне и судмедэксперт полностью раздели тело и осмотрели его на предмет внешних повреждений и других настораживающих деталей. Бо́льшую часть времени работали молча. Криминалиста Арне отправил покурить и попросил сегодня же переслать ему фотографии по электронной почте.

Время от времени доктор Швайцер обнаруживала что-нибудь достойное внимания, вроде сломанного ногтя на большом пальце правой руки, и объявляла об этом вслух. След вокруг шеи красноречиво свидетельствовал о причине смерти.

– Можете что-нибудь сказать об орудии убийства? – спросил Арне и приготовил блокнот, где уже были записаны четыре числа.

– Трудно сказать… – Доктор Швайцер поднесла к шее Анналены Винцер лупу и включила карманный фонарик. Секунды спустя в ее пальцах появился пинцет. – Веревка из искусственного материала, насколько я вижу. Во всяком случае, здесь следы синтетических волокон, и они, похоже, не от платья.

Мартина Швайцер имела в виду красно-черное платье. Все это время Арне не переставал мучить вопрос: зачем Анналена Винцер его надела? Оно сидело на покойной так, как будто было сшито специально для нее.

– Цифры были вырезаны после смерти?

– Края порезов не дают на этот счет никаких определенных подсказок, но на данный момент я склоняюсь скорее к утвердительному ответу на ваш вопрос. Никаких следов фиксации, ничего такого, что обычно бывает, если жертву связывают. И ничего в области рта, что могло бы указывать на применение кляпа или скотча. Цифры вырезаны довольно аккуратно, из чего следует, что преступник располагал временем. Она не вела бы себя так спокойно, если б была жива.

– Она была изнасилована?

– Не думаю. Но окончательный ответ даст вскрытие.

– Вы позволите составить вам компанию?

От неожиданности доктор Швайцер вздрогнула.

– Как, простите?

– В институте судебной медицины, я имею в виду.

Глаза Мартины Швайцер немного сузились.

– С каких это пор вы можете присутствовать при вскрытии?

– О, этот год меня сильно изменил.

Арне надеялся, что сумеет совладать с невыносимым запахом, будто въевшимся в стены института. Или хотя бы с самим собой. Он не выносил вида препарированного трупа – для комиссара отдела убийств непростительная чувствительность.

– Зато я не изменилась – и буду признательна, если вы дадите мне спокойно закончить осмотр. Договорились, господин Штиллер?

Господин Штиллер! Арне выдавил из себя улыбку и кивнул. Мартина Швайцер и в самом деле нисколько не изменилась.

Она снова повернулась к трупу, а Арне углубился в изучение своих записей.

Правая ладонь – 57

Левая ладонь – 54

Правая стопа – 507

Левая стопа – 343

Он снова и снова повторял про себя эти числа, бормотал вслух, пока не обратил на себя внимание доктора Швайцер.

– Да, это по вашей части.

Она намекала на его криптологические способности.

– Вы, конечно, думаете, что я все еще не имею ни малейшего представления о том, что они могут значить, – сказал Арне.

– А вы имеете?

Арне не топтался на месте, как ему казалось, но при этом не мог прийти ни к какому конкретному результату.

– Как вам сказать… – ответил он Мартине Швайцер. – Возможно, кое-что начинает проясняться.

– И что же?

– Буду признателен, если вы дадите мне доработать спокойно.

С этими словами Арне открыл калькулятор в смартфоне.

Глава 12

Воскресенье, 20:10

Как ни старалась Лилиана, больше не смогла выдавить из себя ни слезинки. Она уже не помнила, как долго пролежала, свернувшись калачиком в этой странной кровати. И не имела ни малейшего представления, день снаружи или ночь, потому что единственное окно в комнате было затемнено. Хорошо, что мужчина оставил свет включенным, иначе она умерла бы от страха.

Но Лилиана должна решить задачу на животе. Как можно сделать это без света? Поначалу она пыталась, поскольку думала, что мужчина скоро вернется. Но его давно не было.

На какое-то время Лилиана опустила рубашку, чтобы не видеть черных цифр, но они продолжали метаться у нее в голове – 9, 1, 2… и остальные.

– Мама… – прохрипела Лилиана, потому что так долго кричала, что сорвала голос.

Никто не отозвался.

– Мама! Папа!

Лилиана снова перевернулась на спину и уперлась ногами в железную решетку, которую мужчина положил поверх кровати и запер на два висячих замка и засов. Схватилась за столбики с двух сторон, но быстро устала. У нее не хватало сил выбраться из этой клетки. Деревянные столбики она, может, и сломала бы, но кровать была целиком сделана из металла.

Все, что оставалось, – решать задачу. Мужчина не дал никаких подсказок, и Лилиана попробовала сложить числа. С этим не возникло проблем, ведь она училась в третьем классе. В сумме все числа дали 29. Может, это и есть ответ?

Лилиана боялась ошибиться, потому что мужчина мог за это ударить. В машине возле торгового центра он даже оттаскал ее за волосы. Он был из тех опасных взрослых, от которых предостерегала классная руководительница.

А может, Лилиане вообще не стоит ломать голову над задачей? Напустить на себя неприступный вид, скрестить руки на груди… Ни один взрослый не захочет иметь дело с упрямым ребенком – так говорили ее родители, когда Лилиана плохо себя вела. Это может сработать. Если она не будет слушаться, мужчина потеряет к ней интерес.

Пару минут Лилиана лежала, уперев ноги в решетку, и осматривала комнату, стены которой были исписаны цифрами. Некоторые выглядели неуклюжими, словно были начертаны детской рукой. Она снова задрала рубашку, намочила слюной палец и принялась стирать с живота последнюю цифру. Это оказалось не так просто, но Лилиана старалась, и вскоре пятерка стала едва различимой.

Глава 13

Воскресенье, 20:55

Глядя на желтое здание по Вальтерштрассе, Арне подумал, что для преуспевающего журналиста Хольгер Винцер, пожалуй, живет слишком скромно. Комиссар ожидал скорее увидеть современный особняк в окружении зелени, тем более что Фридрихштадт с некоторых пор считался престижным районом среди строительных компаний. Но и в арендованной квартире жить здесь, должно быть, очень уютно. Днем отсюда видно даже Дрезденскую мельницу в Альбертхафен – светлое строение с изумительной бордовой крышей. Ежедневно там производится более пятисот тонн муки, которая экспортируется по всей Европе.

Арне вздохнул и попытался сосредоточиться на цели своего нынешнего визита. Ему предстоит сообщить отцу семейства о смерти жены. Нелегкая миссия, даже после стольких лет службы. Разумеется, и на этот случай предусмотрены расхожие формулы, но Арне все еще не мог оставаться равнодушным к горю ближнего, пусть даже беспринципного журналиста.

– Что с моей семьей? – спросил Винцер сразу после того, как открыл комиссару дверь.

Арне не спеша поздоровался с пожилой женщиной – по-видимому, матерью Винцера, которая стояла за спиной сына, – и пристально посмотрел журналисту в глаза.

– Могу я войти?

Все трое прошли на кухню. Ни о чем не спрашивая, мать поставила перед мужчинами по стакану и налила каждому воды.

– Говорите же, господин Штиллер, – не выдержал Винцер.

Арне кивнул и огляделся. Радужные краски интерьера плохо вязались с трагическим известием, которое он принес в этот дом. Винцер, всегда оставлявший впечатление бескомпромиссного репортера, выглядел самым жалким существом на свете. Отчасти за счет полинялого спортивного костюма, но самым ужасным были черные тени под глазами.

– Мне жаль, но ваша жена мертва.

Женщина вскрикнула, а Хольгер Винцер стал похож на манекен в витрине магазина одежды. Со сложенными на коленях руками, он смотрел на Арне, как будто надеялся, что услышанное ему почудилось.

– Что… произошло?

Фрау Винцер обняла сына за плечи.

– Тело вашей жены было обнаружено в туннеле сточных вод. – Арне, как всегда, воздерживался от упоминания имени жертвы, чтобы не усугублять кошмарности ситуации. – Мы предполагаем убийство.

– Анналена была убита?

Штиллер кивнул.

– На данный момент все указывает на это. Хотя мы, конечно, только в самом начале расследования. Прошу понимания, я не могу вдаваться в подробности.

– А Лилиана? Что с ней?

Арне покачал головой:

– Пока никаких следов.

Винцер ударился в слезы. Комиссар молчал. Из заявления о пропаже Анналены он знал, что у матери журналиста завтра день рождения. И вот такой у них получится праздник…

– Кто он? – вырвалось у Винцера.

– Мы не знаем.

– Почему моя жена, мой ребенок?

– Не знаю, мы попробуем выяснить это вместе. Речь пойдет о Лилиане, поэтому я прошу вас напрячь память, как бы трудно сейчас это ни было. Меня интересует, кто мог питать такую ненависть к вам или вашей супруге, что решился на убийство.

– Что вы хотите от меня услышать? – закричал Винцер.

– Хольгер, – попробовала урезонить его мать, – комиссар хочет нам помочь.

– Ах да… И чего ему уже удалось добиться?

– Сосредоточьтесь, господин Винцер, – невозмутимо продолжал Арне. – Я сделаю все возможное, чтобы раскрыть это преступление и найти вашу дочь. Но без вашей поддержки ничего не получится. То, что произошло с вашей женой… выглядит как спланированное преступление.

– О чем вы?

– Мы нашли ее телефон в мусорном контейнере в торговом центре «Альтмаркт-галери». Одна из продавщиц магазина игрушек опознала Лилиану. Мы уверены, что они были похищены там. Поэтому сейчас мои коллеги изучают записи камер наблюдения в торговом центре и автобусах подходящих маршрутов. Чрезвычайно важно представлять себе, как выглядит тот, кого мы ищем.

Винцер, похоже, не понимал, что значит сейчас для полиции описание преступника. Любой намек, малейшая зацепка могла дать хоть какой-то ориентир в просмотре видео. Но вместо того, чтобы отвечать, журналист продолжал задавать комиссару все новые и новые вопросы:

– Канализация, вы сказали? Где именно ее нашли?

– В туннеле рядом с Земперопер. Какое это место может иметь отношение к вам и вашей жене?

Винцер о чем-то размышлял, тряс головой. Арне подался вперед и положил руку на стол.

– Я ведь разведен, как вы знаете. Поэтому и спрашиваю вас: был ли другой мужчина?

– Как вам такое только могло в голову прийти! – возмущенно прошипела фрау Винцер.

– Говорю это как человек, переживший развод. Люди часто игнорируют неприятные моменты в отношениях и чувствуют себя несправедливо обиженными, когда становится поздно. Итак, я задал вопрос.

Фрау Винцер выжидающе смотрела на сына, который снова покачал головой:

– Нет, нет, это исключено. У нас все было хорошо.

– Кто-нибудь угрожал вам или вашей семье?

– В последнее время нет. В прошлом такое случалось, это неизбежные издержки моей работы.

Это Арне прекрасно понимал как никто другой. Было время, когда и ему больше всего на свете хотелось прижать пистолет ко лбу человека, который сейчас сидел напротив него.

Самое время было пожать Хольгеру Винцеру руку и выразить соболезнования. Но вместо этого Арне достал из кармана пальто четыре кусочка бумаги с цифрами, которые были вырезаны на теле Анналены.

– Вам это о чем-нибудь говорит?

Мать и сын разглядывали бумажки.

– Что это может быть? – в свою очередь спросил Винцер.

– Сам все время только об этом и думаю… А если так?

Арне отодвинул числа 57 и 54, а две другие бумажки перевернул, так что со стороны журналиста они оказались вверх тормашками.

– Теперь узнаете?

Винцер смотрел все с тем же недоумением. Зато его мать кое-что поняла.

– Здесь написано: «безбрачная».

Арне кивнул:

– Да, это алфавит beghilos[10]. Код для карманных калькуляторов, который мы знаем со школы.

– Код для калькуляторов? – переспросил Винцер, просто так, потому что уже понял, что значат перевернутые цифры. – И какое это имеет отношение к смерти Анналены?

– Я надеялся, вы сможете нам это объяснить.

Арне постучал по двум оставшимся бумажкам и сгреб все четыре со стола.

– К сожалению, мы не знаем слова – или слов, – зашифрованных двузначными цифрами. Зато нам точно известно, что они очень важны для нас, потому что были обнаружены на месте преступления.

Винцер провел рукой по волосам. Его рот чуть приоткрылся.

– Найдите Лилиану, прошу вас.

Арне вздохнул про себя. В том, что он найдет девочку, не было ни малейшего сомнения. Вопрос только, живой или мертвой.

Глава 14

Воскресенье, 22:10

Аплодисменты все-таки разразились – секунду спустя после того, как стих последний звук и дирижер опустил палочку.

Кристиан Хус невольно поморщился. Чего он действительно не мог понять, так это громовых аплодисментов, к которым присоединился ради приличия, несколько раз хлопнув в ладоши. После чего снова опустился в кресло в одном из ярусов и устало покачал головой.

Деллуччи сделал из «Огненного ангела» фарс. Перенес весь средневековый ералаш в современность и превратил инквизитора в халтурщика-психиатра.

«Господи, какая пошлость…» – пробормотал Хус и поймал недоверчивый взгляд зрителя из соседнего кресла.

Нет, Хус не нашел в этой постановке ничего достойного одобрения. Даже Юлия Констанца Ойлиц, которую он знал как одного из лучших постановщиков Германии, как будто утратила свой дар под авторитарным руководством Деллуччи. В конечном счете за постановку отвечает директор, он же художественный руководитель. А он, вместо того чтобы сосредоточиться на конфликте веры и рационального научного знания – главной коллизии оперы, – превратил ее в дешевый экшен.

Получилось невыносимо топорно – слишком много брутальности и секса. Чего стоят одни эти дети, забрызганные кровью… Содрогаясь от ужаса, Хус вспоминал отдельные моменты постановки. Пожалуй, он мог бы смириться с некоторыми кровавыми сценами, если б все остальное соответствовало.

Но ангел Мадиэль выглядел блекло, несмотря на «электрический» плащ. О рыцаре Рупрехте и говорить не приходилось. У тридцатисемилетнего Леннарда Юхансона явно не хватало голоса для этой партии, не зря считавшейся одной из самых сложных в оперном искусстве.

Поэтому Марио Деллуччи так долго не решался включить «Огненного ангела» в репертуар Земперопер. Еще Хус, будучи главным дирижером театра, все уши прожужжал начальству, уговаривая обратить внимание на шедевр русского композитора Сергея Прокофьева. Зато потом Деллуччи утверждал перед журналистами, что постановка «Огненного ангела» – его идея.

– Чертов самозванец, – пробормотал Хус.

Но злился скорее на себя, из-за того, что в свое время добровольно ушел с поста дирижера. Теперь ему было пятьдесят четыре, и он зарабатывал на жизнь музыкальной поденщиной. «И все-таки того, что я сделал, у меня никто не отнимет», – подумал про себя Хус.

Тем временем артисты раскланивались под несмолкающие аплодисменты публики. А Хусу хотелось снова и снова слушать эту музыку, даже если звукам так часто не хватало точности и гармонии. В его время, во всяком случае, такой какофонии не случалось. Но чего еще ждать от второсортного дирижера Винсента Людвига?

Хус видел, как Деллуччи лично поднялся на сцену и представил публике свой главный голос – Ренату в исполнении тридцатилетней Андреа Кривицки.

– Выдающийся талант эта дама, – раздался голос со стороны соседнего кресла. – Несомненно, это польские корни. Вы как считаете?

Кривицки появилась в Опере после его ухода.

– Без сомнения, у нее большое будущее, – подтвердил Хус.

– Мы с вами знакомы? – осведомился господин, который вначале смерил Хуса недоверчивым взглядом, потом спросил его мнения насчет певицы и вот теперь явно намеревался завязать светскую беседу.

– Вряд ли, я всего лишь обыкновенный зритель.

Хус и в самом деле ощущал себя таковым, потому что, в отличие от немногих избранных, давно не получал персональную контрамарку от дирекции. Теперь он был вынужден задействовать старые связи, чтобы покупать билеты по приемлемой для него цене.

– Вон там, в ложе, видите? – Хус вытянул руку, указывая на морщинистую диву в парике, сердитую, несмотря на то что занимала одно из лучших мест в зале. – Екатерина Сорокина – вот это голос, скажу я вам. Выступала в партии Ренаты в Большом театре в Москве и в Народной опере в Вене.

– Я знаю Екатерину Сорокину, но ее поезд давно ушел, – отвечал незнакомец.

– Что верно, то верно, – согласился Хус, напевая одну из самых мрачных арий «Огненного ангела».

Глава 15

Воскресенье, 22:30

Одного нельзя было отнять у начальника Арне: он не убирал бумаги со стола до тех пор, пока часы не пробьют конец рабочего дня. Именно в это позднее время Бернхард с нетерпением ожидал Арне в своем кабинете.

– И как он это воспринял? – осведомился шеф, имея в виду реакцию Винцера на известие о смерти супруги.

Арне рефлекторно пожал плечами, потому что и сам толком не знал, как нормальные люди ведут себя в таких случаях.

– Теперь он надеется, что мы найдем его дочь.

– Там тем более глухо. Вот уже полтора часа, как объявление о ее пропаже передают по всем новостным каналам. Наша пресс-служба опубликовала ее фотографию – с разрешения отца, разумеется. В настоящее время коллеги в очередной раз допрашивают продавщицу из магазина игрушек, которая, по нынешней информации, последняя видела Лилиану.

– А что кинологическая служба? Собакам удалось взять след?

Бернхард покачал головой:

– Кто знает, сколько людей успело за это время потоптаться возле мусорного контейнера, в котором обнаружили телефон убитой… Администрация торгового центра предоставила в наше распоряжение материалы камер наблюдения. Я поручил группе коллег как можно быстрее просмотреть записи и отметить все достойное внимания. Конечно, нас интересуют и подозрительные автомобили на подземной парковке.

Сам того не замечая, Арне занял место за столом шефа. На самом деле он всего-то хотел вкратце отчитаться за истекший день и исчезнуть в своей каморке.