Священник из Ада

Священник схватил мужчину за волосы и приподнял тело. Плиту, на которую упал мутант, он поставил и, вонзив в землю, опустил на нее упыря. Юноша всмотрелся в лицо могильщика, но тот тут же уронил голову на заблеванную грудь. Только сейчас палач почувствовал, как от мужчины воняло, но на примечание таких деталей времени не было. Длинные когти проникли в пряди волос могильщика, словно пальцы доктора, что ищет вшей.

«Она наверняка где-то здесь», – черная копоть от тела священника обволокла обоих, и полуживые глаза мутанта заслезились.

Пальцы остановились на затылке. Святой отец наклонил голову мужчины и раздвинул волосы. Чуть выше шеи, среди корней волос, виднелись едва заметные очертания клейма, напоминавшего круг с заключенным в нем пламенем.

– Что там? – вдруг послышался слабый и невнятный голос упыря.

Юноша удивился, что мужчина еще мог говорить, но его внимание вновь поглотила печать.

– Хочешь сказать, ты не знаешь? – священник поскреб когтем клеймо, проверяя не татуировка ли это. – Ты присягнул на верность силам тьмы, дал превратить себя в упыря и не знаешь, что они поставили тебе на затылок?

– Я…я… – послышался голос, но тут же стих. Упырь вновь впал в небытие.

Священник вернул голову мутанта в привычное положение, но руку с затылка не убрал. Он подвинулся поближе, чтобы тот мог видеть его глаза. Второй рукой он надавил на торчащую из обрубка ноги кость.

Упырь тут же проснулся и закричал.

– Слушай меня, – юноша старался говорить медленно и четко, чтобы мутант мог разобрать его слова. – У тебя на затылке клеймо ведьмы. Оно работает по принципу кодовых слов. Если ты начнешь рассказывать секрет, который они тебе поручили, печать начнет убивать тебя. Я могу снять печать, но для этого она должна активироваться, – священник похлопал кровососа по щекам, приводя его в чувства. – Очнись!

Несмотря на мутный, полностью апатичный взгляд, который говорил о невменяемости упыря, тот слегка качнул головой. Этот жест не прошел даром, и мужчину вновь стошнило на себя.

«Он скоро откинется. Надо поспешить», – палач схватил его за подбородок и приподнял голову.

– Активировать печать мы будем этим кодовым словом, – юноша остановился, осознав, что слишком быстро говорит, и начал медленнее: – Активировать печать будем кодовым словом. Скорее всего, это цель или план того, кто тебя сюда послал. Ты должен сказать для чего этот труп. Тогда печать сработает, и я смогу снять ее с тебя. Если это получится, я отвезу тебя в Муравейник и, так и быть, тебе пришьют ноги на место, – юноша постарался улыбнуться.

Могильщик бездумно смотрел на палача.

– Очнись! – ладонь шлепнула по лицу кровососа. – Ты меня слышишь? Жить будешь, и ноги тебе вернут.

Когти рассекли щеку упыря, но тот даже не поморщился.

– Ноги-и, – слегка поднял голову мутант.

– Ноги-ноги, – закивал священник. – И жить будешь. Только нужно снять с тебя печать. И тогда все будет.

Мужчина слабо кивнул. Юноша почувствовал это по легкому давлению на руку, которой он придерживал того за подбородок.

Ладонь юноши плотнее легла на затылок, а вторая на лоб, дабы сильнее прижать клеймо.

За всю свою долгую жизнь, парень встречался с ведьмой лишь раз. Тогда ему пришлось очень тяжело, он чуть не погиб, а печати, которая накладывает ведьма, всегда непредсказуемы, и знать, что в них скрыто, невозможно. Еще ни разу ему не удалось их остановить, но кто знает, может на этот раз получится?

Юноша набрал воздуха в грудь, и горящие глаза обратились к упырю.

– Мертвец нужен для заклинания?

Кровосос качнул головой и внезапно дрогнул. Лицо скривилось от боли. Священник почувствовал жар, исходящий от печати. Словно рой огненных муравьев он поглотил руку юноши, и палач оскалился, но все равно не отпустил мутанта, из всех сил стараясь сдержать клеймо ведьмы.

Упырь завопил и зажмурил глаза, его руки впились в плечи юноши в попытке оттолкнуть священника.

– Отвечай! Мертвец нужен для заклинания?

Священник увидел, как в том месте, где находилась его рука, начала сгущается чернота. Сначала он принял это за дым, но когда темнота начала танцевать и переливаться, юноша понял, что это огонь. Настоящее черное пламя.

«Демонический огонь? Откуда у нее такие способности?» – парень удивился первому за столь долгое время появлению черного огня, да еще и в печати ведьмы. Но сейчас это было не тем, о чем ему стоило думать.

– Быстрее. Для какого заклинания? – священник сморщился от боли. – Я почти снял печать, тебе нужно только сказать. Просто скажи!

Упырь вопил и вонзал в руки юноши когти.

Жар нарастал, и казалось, что собственная рука уже сгорела до костей. Он уже не чувствовал кожи и мышц, только обжигающий холод.

– Говори! Заклинание!

– Отпусти! Больно!

Слезы потекли из глаз упыря. Два обрубка затряслись в судорогах.

– Заклинание! Быстрее! – кричал священник.

Черное пламя охватило волосы упыря и уже съедало череп, словно бумагу.

– Заклинание! – юноша вдруг отпустил мутанта, не в силах больше сдерживать печать.

– Мета… – закричал мужчина, и черный огонь охватил все его тело.

Отец Каин отринул от мутанта. Грудь кровососа раздулась, готовая изрыгнуть из себя вопль, но в самый последний момент замерла и обвалилась. Все тело начало распадаться. Почерневшая голова отвалилась от шеи, ударилась о надгробие и превратилась в кучку пепла.

Не успел палач это увидеть, как ветерок тут же сдул все, что осталось от упыря.

– Твою мать! – священник только сейчас увидел, что он продолжает гореть. Кисти уже не было, а черное пламя продолжало ползти вверх по руке.

Юноша поднес горящую культю ко рту, и акульи зубы откусили руку посередине предплечья. Из раны тут же брызнула кровь, запачкав лицо священника. Откушенный кусок не успел долететь до земли и обратился в пепел.

– Твою мать!

Палач встал и отвернулся от кучи пепла, что недавно была упырем. Целая рука зажала синие губы и горящие глаза с гневом устремились в землю. Ему опять не удалось сдержать печать. Конечно, он соврал, когда сказал мужчине, что сможет ее снять. Ему этого еще ни разу не удавалось. Сейчас его беспокоило другое: ведьма, что способна создавать черный огонь.

Обрубок руки покрылся коркой и перекрыл поток крови.

Священник глубоко вздохнул, глядя в пустую могилу, на дне которой лежали две оторванные ноги упыря. Когти на руках юноши втянулись обратно, а акульи зубы посыпались в яму и сменились человеческими. Серая кожа снова обрела румянец.

Священник закрыл глаза, чтобы спокойно обдумать произошедшее, в то время как пепельные волосы стали уменьшаться и чернеть. Когда он вновь открыл веки, на могилу уже смотрели обычные серые глаза с одним зрачком. Тело перестало испускать жар, и черный дым иссяк.

Ледяной ветер подхватил широкий изорванный плащ и надул его словно парус, закрыв им лицо владельца. Черный капюшон сам упал на голову Каина.

– Твою мать! – повторил он еще раз, глядя на обрубок собственной руки. Отрастать заново она будет долго и болезненно.

Внезапно небо над кладбищем раскололось от грохота. Звук взрыва пришел из-за спины священника. Отец Каин обернулся и увидел вдалеке, над стеной, столб пламени, поднимающийся ввысь. Над местом, где должны были находиться восточные ворота, горело небо.

«Теракт?» – Каин замер на месте, глядя на оранжевое зарево.

В голову прокралась мысль, что его обманули. Неужели этот упырь был лишь для отвода глаз церкви? В таком случае, нечисти удалось их обмануть.

Каин прогнал прочь эти мысли. Сейчас нужно было думать о прорванных воротах и о тех, кому они мешали проникнуть в город.

Священник подобрал револьвер и бросился бежать с кладбища, но вспомнил о гробе, который упырь вытащил из могилы. Оставлять его здесь было нельзя, особенно если он был целью террористов.

Священнику пришлось подхватить его одной рукой и волочить по грязи до самого края кладбища. Юноша представлял, как позади него горят северные ворота, как вбегают за стену те, от кого ее построили. Как они разбредаются по темной пустыне и ищут одного – еды.

Палач вышел за невысокую изгородь из арматуры и приметил в темноте свой внедорожник. Покрытый грязью автомобиль стоял на насыпи из гальки. Его фары вспыхнули, как только священник открыл бронированную дверь. Внутри было еще тепло от печки, но холод тут же проник во внедорожник с первыми порывами ветра. Палач повернул ключ в замке зажигания и посмотрел на приборную панель. Стрелка указывающая на количество горючего зависла над нулем.

– Еще и так, – с досадой сказал юноша, вылезая из автомобиля.

Одной рукой ему пришлось затаскивать гроб на крышу внедорожника и все той же рукой привязывать его к стойкам. Разобравшись с этим, он залез в броневик и захлопнул дверь.

Пожар над воротами отражался в лобовом стекле горящим пятнышком, но Каин понимал, что сулило это пятнышко для человечества. Ворота прорваны, и только дьявол знает, что теперь ждет его и таких же как он. Почти таких же.

Предчувствие беды комом встало в горле.

Внедорожник взревел и, раскидав за собой комья грязи и гальку, понесся прочь от кладбища. Свет фар вырвал из мрака бесконечную пустыню ведущую до самого города.

За три года до этого…

Каин вышел из поезда на последнем уровне подземного города. Конечная станция больше напоминала пещеру, мрачную, с обвалившейся со стен серой плиткой и покрытыми трещинами колоннами. Кучка бродяг лениво сновала по заваленной мусором платформе. Священник спустился на железнодорожные пути и пошел вдоль ржавых рельс, к закрытому решеткой туннелю, сотню лет заброшенному и спящему во мраке. Палачу предстояло поймать самого сильного на планете мутанта.

Он отворил замок на решетке, скрипнул дверью и исчез в темноте. Один из бродяг в длинном плаще с капюшоном отделился от группы и, притаившись у края платформы, посмотрел вслед уходящему по путям палачу. За спиной у него висел длинный чехол, но недостаточно длинный, чтобы скрыть выступающее из него дуло винтовки. Выждав, когда силуэт священника растворится в темноте, он спустился с платформы и отправился следом.

Заброшенный десятилетия назад туннель полз сквозь землю, подобно кротовой норе. Местами обвалившийся, темный, с бегущей по дну водой, он петлял из стороны в сторону. В месте, где обрывались рельсы, священник прижался к стене и наугад нашел торчащую из нее трубу, шириной в половину человеческого роста. Пригнув голову, он сделал шаг внутрь и погрузился в еще больший мрак.

Через десять минут он оказался на вытесанной в породе развилке. Туннели, идущие отсюда, больше напоминали шахтерские. Косые деревянные балки, на которых покачивались почти потухшие от сырости керосиновые фонари, держали на себе обвалившийся местами потолок. Между ними священник видел растянутые проволочные сетки, видимо, уберегавшие стены от обвала. Однако два ближних туннеля все-таки завалило глиной и землей, и сгнившие от сырости балки торчали из-под породы.

Священник свернул в самый левый туннель и, пройдя еще минут десять, наконец-то нашел то, что искал – небольшую красную дверь, вмонтированную в земляную стену.

Чистая и без единой царапины тут она казалась нелепо лишней, прибывшей из другого мира, потерянного десятилетия назад. Даже на поверхности Каин не видел ничего подобного, только громоздкие и железные с облупившейся краской ворота. Медная ручка, отполированная не одной сотней рук, блестела также, как и стеклянный глазок.

«Бар Гробовщик», – прочел священник на вывеске, над дверью.

Каин увидел свое сплюснутое отражение в глазке и вздохнул. Он слышал об этом баре, открытом мутантами, но побывать здесь ему предстояло впервые. Пытая одного из посетителей этого места, палач узнал, что все живущие под землей твари собираются именно здесь. В основном для того, чтобы подобно обычным людям встречаться, пить и веселиться. Попытки мутантов почувствовать себя вновь людьми, казались священнику омерзительными. Те, кто когда-то предал человеческий род, по его мнению, не имели права возвращаться в прошлое, как и он сам.

Руки одернули края пиджака. Юноша покачался на месте, разминая тело, хрустнул шеей и, обхватив медную ручку, потянул дверь.

Перед палачом предстало утонувшее в интимном сумраке помещение. До конца погрузиться в темноту ему не давала лишь пара керосиновых ламп, висящих под потолком. Густой воздух пах табаком и спиртом. Круглые, покрытые пылью столы, тянулись до самой стойки бара, за которой, потирал стаканы седой упырь. Как только дверь отворилась, его изрытое канавами морщин лицо обернулось к вошедшему, и он словно окаменел. Руки замерли на стакане, и только небольшие красные глаза подрагивали в глубоких, словно темные ямы, глазницах.

Священник перевел взгляд с бармена на первый столик, за которым лицом к нему сидел коренастый старик. Потертый и выцветший бежевый пиджак обтягивал большие бицепсы мужчины и еле застегивался на широкой груди. Из-под такого же цвета шляпы торчали непослушные седые волосы, плавно переходящие в бакенбарды. Густые брови, подобно двум жирным гусеницам, нависали над яркими и полными жизни желтыми глазами. В тонких губах дымила извилистая трубка. Мужчина сидел подперев подбородок кулаком и разглядывал гостя.

– Вот как, – громкий, как раскаты грома, голос мутанта пронесся по бару. – Дева все-таки обскакала меня. Прислала палача.

Не успел священник даже моргнуть, как что-то холодное кольнуло шею. От неожиданности палач вздрогнул и, повернув голову, увидел за спиной залитые кровью глаза упыря. Острые когти мутанта уперлись священнику прямо в горло.

«Слишком быстрый», – подумал священник и потянулся к револьверу.

– Все нормально, это ведь просто переговоры, – желтые глаза Джаггернаута обратились к юноше. – Я прав?

– Да, – тихо ответил палач.

Старик махнул рукой, и упырь спрятал когти в подушечки пальцев. Он вышел из-за спины Каина и сел за столик к своему боссу, напоследок бросив настороженный взгляд на юношу.

«Он будет мешаться», – священник потер укол на коже, оставшийся от когтей. Под плащом рука нащупала «увальня». Холод, идущий от рукояти, заставил его нервы остыть.

Он прошел за порог и встал напротив Джаггернаута.

– Я ожидал увидеть генерала, но Дева поступила умно, – мужчина затянулся трубкой, и черный дым потек из его широких ноздрей. – Прислала цепного пса, чтобы убить меня, если что-то пойдет не так.

«Я бы сделал это и без переговоров», – подумал Каин, но сказал:

– Не совсем, – он потянулся в пиджак за удостоверением и вдруг заметил, как бармен встал из-за столика.

– Тише, – успокоил упыря Джаггернаут. – Он не будет стрелять, пока мы не договоримся.

Священник вытащил удостоверение и мельком показал его старику.

– Меня зовут Каин, я святой отец в…

– Лицемер, – прошептал упырь, но этого хватило, чтобы палач услышал и остановился.

– Хватит, – прогремел голос Джаггернаута, и бармен тут же потупил взгляд в крышку стола. – Извини моего консильери. Твои побратимы не раз пытались меня убить во время переговоров, поэтому его недоверие можно простить.

Каин пропустил оскорбление мимо ушей.

– Как угодно, – священник сел за стол. При любых других обстоятельствах, он бы пристрелил упыря и его босса, но сейчас его сдерживало задание, которое поручила Железная Дева – привести Джагернаута в Муравейник. Почти невыполнимое задание для того, кто еще ни разу не оставил мутанта живым. Особенно учитывая, что дон Джаггернаут, – как он сам себя провозгласил, – считает, что священник пришел просить о перемирии.

– Я могу назвать условия церкви? – спросил Каин, убирая удостоверение.

Мужчина кивнул, и часть пепла из трубки высыпалась на стол.

Белая перчатка священника скрылась под плащом и появилась с маленькой кожаной папкой на завязках. Юноша посмотрел на бармена, ожидая, что тот вновь поднимется, но он сидел спокойно, пристально наблюдая за каждым движением палача.

Раскрыв папку, юноша поправил пенсне и пролистал несколько пожелтевших страниц.

– У тебя один смертный приговор, – палец священника скользнул по бумаге, – восемь террористических актов, более сотни убийств…

Мужчина затянулся трубкой.

– Три банды, – продолжил палач. – «Черная рука», «Череп и кости» и «Велиалы». Думаю, они тебе хорошо знакомы. Церковь уже пять лет ведет с ними войну и пока не добилась никаких успехов. За последний месяц они совершили больше терактов, чем вообще когда-либо было в городе за последние тридцать лет. За год от их рук погибло более двух тысяч человек и еще около тридцати священников. Хоть ты и работаешь отдельно от них, но мы знаем, как дела обстоят на самом деле. Все три банды основал ты. И до сих пор ими руководишь, – Каин оторвался от папки и взглянул на Джаггернаута. Вопреки ожиданиям, лицо старика осталось спокойным. – Поэтому эти переговоры касаются не только тебя, но и всех трех твоих банд. А поэтому оценивай свои шансы на успех, учитывая, что каждое их преступление ложится полностью на тебя. В связи с этим, твое наказание пересматривается, и вместо одного смертного приговора, тебе выносятся три. Три раза тебя не убить, но мне и одного достаточно будет. Я могу отменить решение судьи, если ты согласишься с условиями отдела.

– Несмотря на этот приговор, я все еще живой, – ответил старик и придавил пальцем табак. – Думаешь, ты сможешь это поправить?

Палач взглянул на него, но решил не отвечать.

– Мое решение зависит от того, примешь ты условия отдела или нет. Если ты согласишься, я отменю решение судьи, и тебе оставят жизнь. Конечно, на определенных условиях. Но если ты не согласишься, я исполню приговор прямо здесь.

Слова священника не испугали старика, а совсем наоборот – рассмешили. Мужчина слегка улыбнулся и весело посмотрел на Каина.

– Поэтому на переговоры отправили палача, – мужчина вынул из зубов трубку и ударил ей об стол. Дымка пепла разлетелась над сидящими. – Умный ход, очень умный.

Мужчина забил новый табак. Зажглась стальная зажигалка, и через мгновение запах крепкой травы снова разлился по и без того спертому воздуху бара.

– Каковы условия сделки? – облокотившись на спинку стула, спросил мужчина.

– Ты обязан сдать всех членов банд, которыми руководишь и информацию о некоторых террористах, которых разыскивает церковь. За это ты получишь жизнь, а я отведу тебя в Муравейник.

– И до конца жизни я буду гнить в цепях под землей? – усмехнулся старик.

Священник посмотрел ему в глаза.

– Именно так.

Мужчина приложил кисть к подбородку.

– По одной моей банде за каждую из жизней. Двадцать моих ребят взамен на жизнь. Шестьдесят взамен на три. На три жизни в неволе. Слишком много с меня просит церковь. Это не заключение мира, а капитуляция.

– Это нормальная цена за все, что ты сотворил с городом, – ответил юноша, но уже понял, что переговоры заходят в тупик. Однако в душе он даже обрадовался провалу. Ведь теперь у него просто не оставалось иного выхода.

Каин засунул руку в карман со сделанной в нем заранее дыркой. Пальцы нащупали ручку «увальня». Священник расстегнул кобуру и осторожно потащил пистолет в пиджак.

– Почему я должен сдаваться вам, если моя армия играет с вами в ничью? – – Джаггернаут улыбнулся и пустил черный дым. – Я могу затянуть войну на сколько угодно. Вы выдержите, я не сомневаюсь, но народ – другое дело.

Каин взглянул на бармена. Тот продолжал пристально следить за ним, но, видимо, не замечал его движений в плаще.

Священник почти перетащил пистолет в карман, но Джаггернаут внезапно привстал, чтобы подвинуться поближе к столу и случайно его сдвинул. Рука Каина замерла у самого разреза. Палач в мгновение ока прикрыл бедро свободной ладонью, дабы скрыть блеск оружия и осмотрелся, в надежде, что никто из присутствующих не заметил револьвер.

– Народ сбросит Деву с её престола, – сказал старик, усаживаясь обратно. – Когда я устрою взрывы по всему нижнему городу, это точно произойдет.

Мужчина подвинул стол обратно, и Каин, как можно незаметнее прильнул к его краю, дабы скрыть движение руки.

– Ты ошибаешься, когда называешь мафию армией, – ответил он. – Да и если бы вы могли устроить теракты по всему городу, то давно бы это сделали.

Тем временем «увалень» оказался в пиджаке. Священник привстал, словно пододвигая стул поближе, а сам вытащил револьвер под крышку стола и нацелил его под углом в Джагернаута, чтобы при выстреле пуля, пройдя через стол, попала мутанту в голову. Указательный палец задрожал на курке.

Признаки волнения, с которым юноша расстался еще до рождения своей госпожи и босса мафии мутантов, вновь напомнили Каину, что он жив. Жив и может умереть.

При этих мыслях он невольно улыбнулся.

Бармен, следивший за палачом, так ничего и не заметил. Хоть Каин и был под его пристальным наблюдением, юноша все равно сумел вытащить пистолет и взять на мушку его босса.

Джаггернаут, все также с улыбкой смотрел на священника, не подозревая о метившей ему в голову пуле.

– Причина, по которой мы не сделали этого – устрашение. Взорви мы все, были бы эти переговоры?

– Сомневаюсь, – Каин слегка улыбнулся, но тут же подавил эту спонтанную радость. Он все еще был в опасности. Упырь, которой за долю секунды оказался у него за спиной и чуть не снес ему голову, все еще мог сделать то, что не успел несколько минут назад.

Вторая рука потянулась к револьверу.

– И я о том же, – сказал Джаггернаут. – Нам нужны были эти переговоры. Я ожидал, что Дева пришлет генерала-епископа, но мне очень повезло. Ко мне пришел отец Каин.

– Повезло? – насторожился палач.

Пальцы свободной руки открыли кобуру и обхватили ручку второго револьвера.

– Несказанно повезло, – слегка улыбнулся старик. – Потому что у нас с тобой есть кое-что общее, что поможет нам найти общий язык. Грязные секреты.

«Он блефует», – подумал палач, однако в груди все же застрял неприятный ком. Револьвер выскочил из кобуры и оказался в кармане. Священник незаметно повернул запястье так, чтобы дуло орудия целилось в упыря, прямо сквозь пиджак.

Теперь, что бы не сказал Джаггернаут, у палача было, чем ему ответить. Как только оба мутанта оказались у священника на мушке, он ощутил некоторое спокойствие и чувство контроля над ситуацией. Пока от одного его движения зависят их жизни, он не проиграет. А может быть, даже победит.

– Кстати о тайнах, – Каин сделал паузу, готовясь вскрыть карты. Он попытался представить реакцию старика; как улыбка на его лице сменяется страхом, а надменный тон превращается в дрожащий шепот. Священник вздохнул и произнес заветные слова: – Вы у меня оба на мушке.

Реакция упыря оказалась именно такой, как и представлял себе Каин: мутант вздрогнул и вжался в спинку стула, испуганным взглядом рыская по телу палача в поисках оружия. Его руки схватились за стул, словно боясь задеть холодный металл под столом.

Однако реакция Джаггернаута заставила застрявший в груди палача ком вырасти еще больше. Старик даже не моргнул. В его спокойном взгляде священник уловил разочарование, но разочарование не в себе, а в Каине.

– И что? – бросил он безразличным голосом.

Улыбка на лице Каина тут же испарилась. Ему показалось, словно веревка, которой он повязал главу мафии, стала тонкой и скользкой и потекла из его руки. Желание выстрелить и доказать старику, что его слова не пустой звук, а вполне весомый аргумент, схватило его за руку и сильнее надавило на спусковой крючок. Реакция Джаггернаута, будто бы создала вокруг него щит, который Каин не мог пробить ни словом, ни пулей. Хотя в абсурдности последнего он пытался себя убедить.

«Неужели он успел увидеть пистолет?» – священник вспомнил момент, когда Джаггернаут случайно сдвинул стол, и оружие на секунду, всего на мгновение, блеснуло в полумраке бара. Неужели одно жалкое и крохотное мгновение погубило его? Однако он успокоил себя тем, что, так или иначе, Джаггернаут был на мушке. Если только он не успел за это время что-то предпринять незаметно от палача.

Каин поймал себя на неприятной мысли, что в бою у старика есть все шансы победить.

– Как это подло со стороны священника. Я думал у нас переговоры, а на деле… – голос Джаггернаута звучал не сердито, а скорее разочарованно, словно он ожидал от палача чего-то другого. Старик покачал головой. – Все таки мой друг прав, все ваше общество – одни трусливые лицемеры. Даже ты, палач. Пусть так. Но прежде чем ты, как грязное животное, застрелишь тех, кто пришел к тебе с пустыми руками, я скажу тебе один из ваших грязных секретов, – Каин вдруг понял, что боится услышать то, что хочет сказать старик, но никак этому не мог помешать. – Я знаю о немезисе доктора Ворденклифа, которого Дева спрятала под собором.

Каин широко раскрыл глаза и даже не заметил, как приоткрылся рот. В забытье рука, метящая в голову старику, слегка опустилась. Он внезапно ощутил себя голым.