Заснеженный рояль

Все оказалось намного проще, чем представлялось Александру, и это даже несколько разочаровало его.

Теперь понятно, что так рассмешило Гайю.

Занятие мудреца, между тем, кажется, ничуть не удивляло ее, и, примостившись рядом с эйо, она терпеливо ждала, когда же он, наконец, заметит, что не один на вершине горы.

От нечего делать Александр стал считать, сколько раз мудрец опустит наконечник в мыльный раствор, и сколько радужных шаров засверкает на солнце.

Первое число дошло до двадцати, а второе разлетелось из-под контроля волшебными шарами во все стороны и не хотело считаться с чьими-то желаниями, кроме желания эйо, чтобы легкие шары наполнили горный воздух.

И Гайя… Гайя была на стороне мудреца и вовсе не на стороне Александра.

Казалось, столь однообразное занятие эйо увлекло ее так же, как и его самого.

В какой-то момент, когда в воздухе появился особенно крупный шар, Гайя повернулась к Александру, и ее счастливые глаза говорили: я знаю ответ.

Правда, на какой вопрос, знала сама только Гайя.

Мудрец же опустил в тридцать первый раз кольцо в пузырек, медленно дунул в него и, к ликованию Александра, не увидев в воздухе новых сфер, повернулся наконец к ним с Гайей лицом и так и засиял от радости.

Так и не сказав ни слова, он наклоном головы поприветствовал гостей и махнул рукой, приглашая следовать за ним.

Дом эйо оказался пещерой с деревянной дверью.

Амброзий все так же молча распахнул ее, пропуская гостей вперед.

На соломенном топчане умывался пушистый белый кот.

– Эйо обожают кошек, – сказала Гайя, когда дверь плотно закрылась. – А кошки – эйо, а, скорее, Горы. Здесь много птиц и нет собак, а молоко горных коз очень вкусное.

– Сейчас вы убедитесь в этом сами, – Амвросий снял с полки глиняный кувшин и чашки, тоже из глины, для гостей.

Налил им молока с ароматом горных трав.

Вкус у напитка был отменным.

– Гайя! – обратился Амвросий к гостье. – Ты принесла мне, что обещала?

– Конечно! – обрадовала мудреца гостья. – Затем и пришла.

Довольная, Гайя открыла рюкзак и извлекла из него флакон мыльных пузырей, потом еще такой же и еще, заставив стол в небольшом помещении, служившим, по-видимому, и прихожей, и гостиной, и кухней, и спальней.

– Спасибо, Гайя! – ликовал мудрец.

Александр тщетно пытался скрыть изумление.

Амброзий понял причину его замешательства и засмеялся:

– Не ожидали, что здесь, в Горах, так любят мыльные пузыри? – чуть прищурившись, посмотрел на Александра.

– Не то, чтобы… – засмущался гость. – Просто… я думал, у Гайи здесь какое-то важное дело.

– Что может быть важнее мыльных пузырей? – разошлись мягкие лучики от уголков глаз мудреца. – Мыльные пузыри – это, можно сказать, наша основная валюта, после добродетелей, разумеется. Но за добродетели ничего не купишь, ими можно только делиться и одаривать.

По выражению лица эйо Александр никак не мог понять, когда он шутит, а когда говорит серьезно.

– Что это за добродетели? – спросил Александр.

– Их девять, – ответил мудрец. – Великодушие, любознательностью, смелость, жизнелюбие, доброжелательность и любовь ко всему живому, самообладание, щедрость, рассудительность и скромность. Последнее особенно труднодостижимо, при имеющихся-то девяти добродетелях, – хихикнул мудрец. – Поэтому особенно ценно.

К этой добродетели отчаянно стремятся все эйо, и достичь ее как раз и помогают мыльные пузыри.

– Только эйо дозволяется их пускать?

– Почему? – улыбнулась Гайя. – Ни в Городе, ни в Низине не запрещено пускать мыльные пузыри.

– Но я не видел ни одного горожанина за этим занятием, – удивился Александр.

– Горожане считают его бессмысленным, – покачала головой Гайя. – Сам посуди, для того, чтобы обмакнуть палочку с колечком в мыльный раствор и подуть, особых умений не нужно – на этом не заработаешь ни таланта.

А скромность у горожан не то чтобы очень в цене, хотя при этом остальные девять добродетелей вызывают у всех восхищение, а бурдаланы – те и вовсе признают лишь одну добродетель – это смелость. И они попросту никогда не видели мыльных пузырей, потому что никто из них никогда не был так высоко в горах.

– У меня сейчас такое ощущение, что я нахожусь в своем привычном мире, но вывернутом наизнанку, – вздохнул Александр.

– Я первый, кто вскарабкался сюда, – хихикнул эйо, – и мне понадобится еще о-о-очень много мыльных пузырей и, разумеется, помощь Гайи, потому что у меня и с другими-то добродетелями, за исключением любознательности, дела обстоят неважно, а уж о скромности – только мечтать.

Мудрец погрустнел и вздохнул:

– Любознательность и привела меня сюда, иначе сидеть бы мне в Низине, как бедным моим сородичам, но метанойю я пережил еще раньше, в Городе…

– Метанойю? – переспросил Александр.

– Да. Родился заново. Спасибо доктору… Я не раз рассказывал эту историю Гайе и готов повторить ее снова, так что если хотите…

– Конечно! – вскричал Александр.

– Как вы уже поняли, – начал издалека Амброзий, – бурдаланы не любят мыльные пузыри потому что никогда их не видели. Они любят желтый металл и камни – тоже разноцветные и тяжелые.

Бурдаланы проделывают в своем теле столько дырок, сколько возможно, чтобы в каждую из них повесить побольше желтого металла и камней. Бурдаланы любят разноцветные камни. Из-за этой тяжести уши у них так сильно оттягиваются вниз, что становятся похожими на уши сенбернаров.

К грудям женщины бурдаланов тоже привязывают камни, и чем больше вытягивается грудь, чем красивее считается женщина.

Ягодицы бурдаланши также стараются сделать как можно больше, а губы увеличить настолько, чтобы они не уступали в размере и повторяли форму ягодиц. Чтобы достичь такого эффекта в ход идут самые разные средства от укусов насекомых, которых содержат в домах в банках, до ношения оттягивающих камней из желтого металла.

Бурдаланы любят украшать свою одежду множеством перьев и носят жилетки из меха.

В отличие от истинных эйо, бурдаланы любят попадать на обложку «Газеты», хоть никогда ее не читают, а только украшают вырезками из нее свои пещеры. Тех, у кого таких вырезок больше, бурдаланы называют баловнями звезд и во всем равняются на них.

А больше всего фотографий из «Газеты», насколько мне известно, сейчас у Рэка по прозвищу Верзила, но теперь, я слышал, он называет себя Бурдалан в Пальто Александра . Под его предводительством совершаются самые дерзкие вылазки в Город.

Рэк слишком безрассудный даже для бурдаланов и очень любопытный при этом. Поговаривают, он отваживался даже уходить в неизвестность, за Долину Предков, откуда каждый раз возвращался с весьма озадаченным видом и ничего никому не рассказывал.

Бурдаланы держат дома крыс и ненавидят кошек. Впрочем, собак они тоже не любят и шьют из них меховые жилетки.

Особым шиком у бурдаланов считается манто из кошки любой породы, но похвастаться таким пока никто не может. От горного воздуха у них начинает сильно кружиться голова. Поэтому бурдаланши перекрашивают шкуры собак и выдают их за леопардов, и каждая при этом прекрасно понимает, что это ложь.

Бурдаланы вообще постоянно лгут себе. Когда-то я был одним из них.

– Так значит, вы и есть тот самый…

– Тот самый? – засмеялся бывший бурдалан. – Неужели обо мне уже слагают в народе легенды? Ведь так недолго и зазнаться, а это самое страшное для эйо. Зазнавшийся эйо мигом превращается в бурдалана, и поскольку от чистого воздуха его начинает мутить, он мчится в смрадную Низину.

– Мне жалко этих бурдаланов, – вздохнул Александр. – Неужели им самим нравится такая жизнь?

– Они не знают другой, – покачал головой эйо.

– А почему вы решили измениться?

– Это случилось в ту ночь, когда бурдаланы в первый раз пытались похитить стрелки часов с главной Башни.

– Но зачем бурдаланам стрелки часов?

– Ха! Они из золота высочайшей пробы и инкрустированы бриллиантами, чтобы их лучше было видно в любое время суток. Так рассуждали, создавая их, горожане, но у бурдаланов своя философия. Стрелки часов для них символ власти над временем, символ могущества и превосходства.

Конечно, часы высоко от земли, но если дело касается желтого металла и камней и возможности показать горожанам, кто самый ловкий и смелый, бурдаланы весьма смекалисты.

Взобравшись друг другу на плечи, мы выстроились в живую пирамиду, на вершине которой был я.

Я почти дотянулся до минутной стрелки, когда Часовщик увидел нас и стал в окно звать на помощь горожан.

В общем, наша пирамида рассыпалась, сообщники мои разбежались, а я остался лежать на асфальте.

Я сильно ударился головой, в ушах у меня звенело.

Меня обступила толпа.

Горожане шептались: «Бурдаланы хотели украсть стрелки часов», «Так ему и надо», «Поделом», «Зло должно быть наказано» и все в том же духе.

И вдруг я услышал чистый звучный голос:

– Расступитесь. Я врач.

Толпа послушно пропустила его.

Он осторожно осмотрел и ощупал меня и сказал:

– У него сотрясение мозга и множественные переломы. Помогите мне перенести его в мой дом.

– Может, лучше в больницу? – посоветовал кто-то. – Он ужасно вонюч.

– Совершенно естественный запах для бурдалана, – возразил мой врач.

– Несколько сильных горожан пусть и не слишком охотно, но все же помогли ему перенести меня в дом.

О, это был прекрасный дом с садом недалеко от Башни. Так что двадцать четыре раза в день я слышал бой часов на ней, и с каждым разом мне становилось все стыднее и стыднее за то, что я пытался украсть с них стрелки.

Мой врач очень богатый человек – у него много самых разных талантов – лечить людей, выращивать деревья, понимать животных, вальсировать, смешно рассказывать анекдоты, сочинять стихи и рассказы, составлять букеты, изысканно стричь газоны и превращать клумбы в маленькие цветущие миры. А еще он восхитительно играл на скрипке вечерами.

В первый день мне хотелось убежать, но тело не слушалось меня.

Бурдаланы ненавидят музыку. Не всю, конечно. Нам нравится, когда ритмично стучат по пустой консервной банке, напевая что-то вроде «Будь со мной в эту ночь,

я рожу тебе дочь»

или

«Надену шкуру леопарда

и больше ничего не надо».

Это мы зовем поэзией и музыкой.

Совсем иную музыку играл мой врач. От него я узнал, как звучат Платон Маклиани, …. Соловьев-Ветров, Игнатий Скрипичный. Особенно поразили меня «Времена года» Маклиани.

Сначала я страшно удивился. Какие могут быть времена года? Есть только вечная весна. Композитор сумасшедший или просто глуп!

Но глуп и безумен был я, и музыка открыла мне это постепенно.

Я увидел в звуках «Лета» пышность цветения, в «Осени» – торжественность и яркость увядания, а в «Зиме» – блистательный покой и мудрость.

– Но как же так? – недоумевал я, внезапно открыв внутри себя новые миры, которые оказались настолько больше моего сознания, что оно могло вот-вот рассыпаться на части.

Потом я отважился на совершенно тогда для меня невероятное – я попросил своего врача научить меня играть на скрипке. И он согласился.

Оказалось, это больно, играть на скрипке, и морально, и даже физически. Первое время мои руки были все время в крови, как после охоты на птиц. И все же горожанам научиться играть на скрипке еще сложнее, чем нам. Пальцы у бурдаланов короткие, с толстой кожей. Такие руки созданы для того, чтобы будить струны смычком. Жалко только, мои сородичи не осознали этого до сих пор.

Но вы видите, на что способна скрипка. Все бурдаланы могут стать однажды эйо, только как их заставить слушать скрипку?..

По-видимому, вопрос этот волновал Амброзия с тех пор, как он сам переселился в горы.

Музыка и доброта творят чудеса с бурдаланами, – сказал убежденно эйо.

А этот врач стал эйо? – спросил Александр.

– Нет, – помотал головой Амброзий. – Он мог бы им стать, но считает, что пока нужнее в Городе. Вдруг когда-то какой-то бурдалан снова свалится с вершины пирамиды – они ведь постоянно пытаются украсть с Башни стрелки часов… К тому же, у него есть одна слабость, которую нужно победить прежде, чем стать эйо… У каждого из нас есть какие-то слабости, и они-то и делают нас сильнее, ведь их приходится преодолевать. Мой врач обожал кофе, не мог обходиться без него, а эйо пьют чай и молоко.

– А вы решили остаться в городе?

– Оклемавшись, я переехал в таверну. Теперь у меня были талант и скрипка – подарок моего врача – и я мог заплатить за ночлег и еду.

Я хотел поделиться своим знанием с моими сородичами, но они встретили меня с булыжниками и палками и криками:

«Вон отсюда, паршивый предатель!».

Мне и самому не особенно хотелось задерживаться в Низине, где стояла такая вонь, что оставалось только удивляться, как я раньше ее не замечал. Я мог бы обосноваться в Городе. Общественная организация спасения бурдаланов от самих себя, заметив и оценив мои усилия, предложила мне первое время помогать в цирке с уборкой за еду и жилье, но далеко не все предложения, кажущиеся заманчивыми, стоит принимать. Хотя только спустя какое-то время станет понятно, что решение правильное, а пока стоит доверять своей интуиции, – изрек эйо.

– Вы не подскажете, случайно, где отыскать в горах Часовщика? – помолчав, спросил Александр.

– Значит, это и есть твое важное дело? – догадалась Гайя.

Александр кивнул.

– Если так, ты зря приехал в горы, – с сожалением покачала головой Гайя. – Потому что Часовщик сейчас в Низине, а, может, даже дальше.

– Дальше, чем Низина? Разве есть еще в вашем мире что-то еще кроме Низины, Гор и Города?

– Конечно, – ответила Гайя. – С одной стороны Город полукругом окружают Горы, с другой стороны – Низина, а вокруг – Долина Предков – уходя, они становятся там землей и небом…

– А там, где кончается Долина Предков?.. – спросил Александр.

– Она не кончается, – уверенно помотала головой Гайя, – ведь, правда, Амброзий?

– С вершины моей горы ее конца не видно, это точно.

– Тсс! – приложил палец к губам Амброзий и, к ужасу Гайи, сделал неслыханное – настежь распахнул двери.

– Мы же разбудили Эхо! – удивленно воскликнула Гайя и, как и эйо, замерла, вслушиваясь в тишину.

Александр тоже подошел к двери – откуда-то сверху доносились звуки прекрасной мелодии.

– Соловьев-Ветров «Снег», – прошептала Гайя.

– Напрасно беспокоитесь, – сказал Амброзий. – Эхо уже разбужено музыкой, и, когда она звучит, эхо молчит, а потом засыпает.

– С каких это пор у вас в горах появилась музыка? – спросила Гайя.

– С недавних, – ответил Амвросий. – Если не считать, конечно, птичьих трелей.

– Я хочу увидеть пианиста, – ринулся Александр из пещеры. – Он так вдохновенно играет…

С каждым разом все лучше и лучше, – одобрительно покачал головой эйо. – Следуйте за мной.

15

Даже если бы эйо не вызвался показывать дорогу, звуки музыки все равно привели бы Александра и Гайю на вершину соседней горы, еще более мощной, чем та, на которой Амброзий растворял свое эго в радостном кружении мыльных пузырей.

Пианисткой оказалась седовласая женщина.

Она сидела спиной к подошедшим в окружении эйо, самозабвенно слушавших ее.

Похоже, артистка не готовилась к концерту специально, а просто выбралась в горы, где случайно увидела рояль.

Тот самый белый заснеженный рояль.

Александр сразу узнал его, а Гайя до неприличия сосредоточенно рассматривала концертный инструмент и пианистку, играющую на нем в окружении облаков.

Играла она виртуозно.

Пианистка вдохновенно помотала головой, повернулась на мгновение к зрителям вполоборота.

–Она ведь не из эйо? – обратилась Гайя к Амброзию.

Он помотал головой.

Александр наморщил лоб и вдруг вспомнил. Майя Карповна!

– Я узнал вас! – почти закричал он и, растолкав локтями эйо, оказался возле пианистки.

– Мы встречались в Горелом лесу. Или как он здесь у вас называется? В лесу, где много черемухи…

Александр наморщился.

Пианистка продолжала играть и не обращала на него внимания.

Ее мысли были, видимо, там же, где мысли Амброзия, когда он пускал пузыри.

Но Александр продолжал:

– Вы были еще с собакой, белой такой болонкой.

Она увязалась за мной, и мне пришлось забрать ее с собой в таверну, а сейчас за ней приглядывает Ардалион.

– Какой еще Ардалион? – оторвалась от клавиш пианистка.

– Хозяин таверны.

– Значит, у него теперь моя Изабелла?

– Я зову ее Милашка.

– И она откликается? – ревниво спросила хозяйка болонки.

– Да. Но она очень скучает по вам, ищет вас повсюду.

– Ах! – встала из-за рояля пианистка. – Спасибо, что позаботились о ней. Я совсем забыла о своей Изабелле. Это все он! – гневным взглядом женщина указала на рояль, как будто он был живым существом. – Я села за него и забыла обо всем на свете, затерялась во времени и пространстве. Я поселилась поблизости в пещере и, пожалуй, еще немного, и я стала бы эйо, но только как там без меня моя Изабеллочка?

– Ничего, теперь вы можете вернуться к ней, а я… а я вернусь в свой мир.

Эта мысль была такой простой и неожиданной, что Александр засмеялся.

– Я вернусь в свой мир, – с наслаждением повторил он и вдохнул воздух вершин полной грудью.

Все просто, и его безумное и, как в конце концов оказалось, даже весьма приятное путешествие-приключение заканчивается, осталось только сесть за рояль, сыграть ту самую мелодия, и она вернет его обратно.

– Концерт окончен? – разочарованно переглядывались эйо. Возмущено было и Говорящее Эхо тем, что кто-то бесцеремонно прервал игру.

Мелкие камешки, предвестники больших проблем, полетели с вершин.

– Я продолжу концерт, – объявил Александр. – Кстати, кого вы играли?

– Соловьева-Ветрова, кого же еще!

Дама охотно уступила Александру место за роялем.

Ей не терпелось увидеться с Изабеллой, оставшегося у какого-то там Ардалиона.

Александр сделал шаг назад и обернулся.

Ему вдруг стало немного грустно от того, что сейчас он навсегда покинет этот странный, но по-своему прекрасный мир, в котором живет эта необычная, как ожившая музыка, женщина.

Гайя смотрела на него теперь с легким беспокойством, догадываясь, что его что-то волнует.

– Скоро я покину ваш мир навсегда, но прежде мне хотелось бы сделать что-нибудь хорошее для вас, – вздохнул музыкант.

Александр вспомнил, что в кармане у него ждали ни то особого случая, ни то сильного обострения аллергии два билета на концерт Игнатия Скрипичного.

– Как вы относитесь к скрипке? – спросил Александр.

– Прекрасно, – ответила Гайя. – Она всегда меня спасает от аллергии на черемуху.

Беспокоило Александра и кое-что еще… Как будет звучать он в компании Соловьева-Ветрова, которого, видимо, по праву все считают великим композитором…

Собственное творчество показалось вдруг Александру еще меньше, невесомее, мыльным пузырем поднялось и разлетелось над головами…

Эхо принялось угрожающе сотрясать горы.

Не смея взглянуть в глаза зрителей, боясь прочитать разочарование во взгляде Гайи, Александр оборвал едва начатую им мелодию, сочиненную им незадолго до того, как он оказался в этом мире.

Что ж, композитор он, конечно, по сравнению с Соловьевым-Ветровым неважный, но и ему есть чем удивить Говорящее Эхо и эйо, и Гайю.

Он удивит их Моцартом и Бетховеным, Чайковским и Свиридовым.

Теперь пальцы Александра властвовали над клавишами уверенно и смело, и все вокруг, даже Эхо, были довольны его игрой.

Одно великое творение сменяло другое, и только вокруг по-прежнему были все те же горы.

Вот если бы он был здесь один, за этим волшебно звучавшим роялем… Один, без зрителей, но даже, если бы никого рядом не было – у болтливого Эхо очень чуткий слух…

Закончив играть, Александр встал из-за рояля, поклонился зрителям.

Они молча улыбались, боясь, что снова разболтается громко зевающее Эхо.

16

На обратном пути Александр и Гайя снова остановились у Хлои. Вернули ей теплую одежду, которая может пригодиться еще кому-нибудь.

– Удачной была поездка? – спросила хозяйка, когда они все трое пили чай с листьями малины и смородины у камина.

Александр вздохнул – врать Хлое ему не хотелось.

Гайя с сочувствием посмотрела на Александра.

– Раз уж ты задержался пока в нашем мире, может, вместе сходим на этот концерт, как вернемся из гор? – предложила она.

– С удовольствием, – ответил Александр.

ГЛАВА 3

СНОВА В ГОРОДЕ

1

Александру совершенно не хотелось новой встречи с бурдаланами, тем более в их родной Низине, где в случае чего, уж точно, никто не придет на помощь.

Тем более, найдет ли он там Часовщика, – еще не понятно, а то, что столкнется с бурдаланами – это наверняка.

В общем, Александр решил, что разумнее будет подождать его возвращения в город, тем более помощница Часовщика сказала, долго он в Низине не задерживается, а значит, вернется со дня на день.

И куда интереснее провести это время в самом Городе, где хоть в переулках и пахнет черемухой, зато, похоже, можно встретить интересные рояли.

На столике в номере у Александра лежала визитка лучшего в городе дизайнера роялей.

Глупо будет вернуться в свой мир, не познакомившись со столь уникальным человеком.

Ведь, кто знает, может быть, именно для этого он и оказался в этом мире, где не кончается весна.

Телефон в таверне Ардалиона, конечно же, в ретро-стиле. Огромный, с круглым диском.

Когда никуда не спешишь, крутить его даже приятно.

– Алло! Дизайн-студия роялей, – ответил Александру веселый молодой мужской голос. – Да-да, вы, конечно, по адресу – это ЛУЧШАЯ дизайн-студия роялей в Городе – вас сориентировали абсолютно верно.

2

Александр отправлялся в студию на велосипеде с каким-то даже волнением.

Рояли всегда отзывались в его сердце трепетом – особенно особенные рояли.

Студия оказалась просторной, со светлыми стенами, на которых не было ничего лишнего – только яркие картины-акценты, студия созданной специально для него. Такие мысли у клиентов – верный признак того, что заведение не просто самопровозглашает себя элитным, а, действительно, здесь каждого обслужат по высшему классу, дав возможность ощутить – он особенный клиент.

– Видеть вас у себя – большая честь для нас, хотя, конечно, мы надеялись, что вы не обойдете нас стороной, – признался сотрудник студии. Все студии дизайна роялей в нашем городе мечтают, чтобы именно на их рояле играл тот самый Александр.

– В Городе много студий дизайна роялей? – спросил Александр.

– Конечно. Почти как собак, – улыбнулся молодой человек. – Никто не хочет играть на скучных роялях. Они и звучат как-то скучно… Я покажу вам примеры наших работ… Будем рады, если вы посчитаете возможным поделиться своим впечатлением о наших роялях в книге отзывов.

ОТЗЫВ ПРИШЕЛЬЦА АЛЕКСАНДРА (АЛЕКСАНДРА ГОЛДИНА)

Махатма Ганди сказал: «Показателем величия нации и уровня нравственности в обществе может служить то, как ее представители обращаются с животными».

А уровень креативности я бы измерял обликом роялей.

В нашем мире шаблонов и правил принято, чтобы рояли были строгими, даже скучными.

Нет, конечно, нельзя сказать, чтобы в нем совсем уж не встречалось интересных, как правило, антуражных, роялей. Но это, скорее, исключение, подтверждающее незыблемое правило.

Рояли здесь – совсем другое дело…

Они могут быть, например, в форме огромной морской раковины.

Жаль только, в Городе нет ни моря, ни океана. Но есть река, а значит, она куда-то да впадает.

Видимо, в тот самый океан, на берегу которого прекрасно смотрелся и звучал бы этот рояль.

А здесь уместнее рояль в форме раскрытой книги. Такой мне тоже был предложен. На обложке – человек с тремя смешными шпицами на поводке.

Но больше мне понравился ярко-оранжевый рояль, похожий на огромный музыкальный чемодан, хотя и его нельзя было назвать инструментом, на котором мне хотелось бы играть бесконечно.

– Согласно вашим предпочтениям завтра мы подберем для вас идеальный рояль, – сказал менеджер. – Если, конечно, завтра ничто не помешает вам прийти к нам.

– Вряд ли что-то сможет мне завтра помешать, – ответил Александр.

– Вот и отлично.

3

На следующий день Александра встретил в дверях студии тот же молодой человек с той же дружелюбной улыбкой, к которой теперь добавилось выражение лица профессионала, прекрасно выполнившего свою работу, пусть даже выполнила ее целая команда, в которой не он – первая скрипка.

– Пройдемте, – уверенным жестом пригласил он лучшего клиента следовать за собой и привел его на просторный балкон-лоджию.

С него открывался вид на большой прекрасный цветник, в котором каких только цветов не было. Подснежники дерзко присоседились к нарциссам, а ирисы поднимали изящные головы над ландышами, и все вместе сливалось в прекрасную живую картину, которая почти что звучала, и частью ее был разноцветный рояль, так гармонично вписавшийся в эту симфонию цветов, что Александр не сразу увидел его.