Лэндон и Шей. Влюбиться заново

– И каково это?

Снова тишина.

Он опустил голову и не сказал ни слова.

Боже. Когда это случилось? Когда он закрыл от меня свое сердце? Это были не мы. Это была не наша любовь, не наша история. Это было нечто другое – нечто странное и извращенное, нечто, что я больше не узнавала.

Я не могла. Не могла залечивать его раны. Не могла оберегать его сердце, пока он разбивал мое на части. Не могла спасать его, теряя себя.

В ту минуту, когда он отказался впустить меня в свое сердце, я отказалась приносить себя в жертву.

– Тебе нужно уйти, – прошептала я, слова обжигали мне язык.

– Шей… – вздохнул он и провел руками по растрепанным волосам.

– Не произноси мое имя, если не собираешься говорить правду.

Опять тишина.

Он встал и начал одеваться.

Я наблюдала за тем, как он надевает джинсы, чувствуя, как мои глаза наполняются слезами. Тем не менее я не плакала. Я не хотела доставлять ему удовольствие видеть мою боль. Не хотела показывать ему, что он сотворил с моей душой.

Он больше не увидит моих слез.

Я достаточно наплакалась из-за человека, который не был готов ко мне, к нам… к нашей общей истории любви.

– Скажи, что все кончено, – сказала я, выпрямляя спину, хотя больше всего мне хотелось рухнуть на пол.

– Что?

– Я хочу, чтобы ты сказал, что между нами все кончено. Я не хочу думать о том, что ты снова появишься в моей жизни. Я не хочу думать, что у наших отношений еще есть шанс. Скажи это. Скажи, что все кончено. Скажи, что мы расстаемся.

Уголок его рта дернулся, и на мгновение он замер. У него даже не хватило смелости посмотреть мне в глаза.

– Все кончено, Шей. Что бы между нами ни было, все кончено.

Несмотря на то что я сама об этом попросила, слова пронзили мое сердце.

Вот и все. Конец. С Лэндоном и Шей официально покончено.

Перед уходом он на меня посмотрел. В его голубых глазах было столько тяжести – он выглядел совершенно опустошенным. Что-то страшное пожирало его душу, и все что я хотела сделать – заключить его в свои объятия. Я хотела прижать его к себе и сказать, что все будет хорошо. Но я не могла.

Все кончено. Он больше мне не принадлежал, и я не имела права его держать.

Кроме того, он бы мне не позволил.

– Я люблю тебя, – произнес он, и от его слов у меня перехватило дыхание. – Я так сильно тебя люблю, Шей, и мне очень жаль, что я все испортил. Я хотел бы стать тем, в ком ты нуждаешься, тем, кого ты заслуживаешь, – но я не могу. Я надеюсь, что все лучшее, что есть в этом мире, станет частью твоей жизни. Я надеюсь, что каждая твоя мечта исполнится. Я люблю тебя больше, чем кого бы то ни было в этом чертовом мире, и мне очень, очень жаль. Мне чертовски жаль, что я причинил тебе боль.

Когда он выходил из комнаты, по его щекам катились слезы. Плечи были опущены, а руки засунуты в карманы.

О Лэндон.

Моя грудь сжалась от боли, сожаления и любви.

Разве он не знал? Разве не видел? Единственное, чего я хотела, – чтобы он вернулся. Он был моими мечтами, моими надеждами, моими желаниями и моими молитвами, а сейчас он уходил, и я его отпускала.

Он ушел, а я осталась в постели, будучи не в силах даже уснуть. Следующие дни тянулись медленно, а ком в животе становился все тяжелее. Я не могла выбросить его из головы. Не могла сосредоточиться ни на школе, ни на еде – ни на чем, кроме пустоты в сердце, оставшейся после ухода Лэндона.

Я не могла не думать о том, что совершила ошибку, что была неправа, когда его оттолкнула. Я знала, что демоны пожирают его разум каждую ночь. Кто я такая, чтобы торопить его выздоровление? Кроме того, я сама сказала, что ему нужно время. Хуже того – я сказала ему не спешить. И все же мои собственные сомнения и страхи заставили меня сказать Лэндону поторопиться, научиться любить меня и впускать меня в свою душу.

Я совершила ошибку, огромную, грубую ошибку. Я тосковала по сломленному мальчику, которого любила.

Я любила его.

Я даже не успела сказать это на прощание. Когда он сказал, что любит меня, я ничего не ответила. Это было хуже всего – думать, что он ушел, не зная, что я люблю его больше всех на свете.

*

Всякий раз, когда на экране моего телефона появлялось оповещение, я глупо надеялась, что это Лэндон. Что он пишет мне, чтобы объясниться, чтобы наконец внести ясность в мои спутанные мысли. Но на экране всегда высвечивалось другое имя.

Вздохнув, я открыла сообщение – из нашего с Трейси и Рейн группового чата.

Когда я увидела прикрепленную к сообщению ссылку, мое сердце забилось с удвоенной скоростью. Открыв статью, я снова и снова перечитывала заголовок.

Новоиспеченная пара: оскароносная актриса Сара Симс была замечена с новым бойфрендом, многообещающим актером Лэндоном Пейсом.

Что? Не может быть. Невозможно.

Это кликбейт[17]. Это наверняка кликбейт – иначе и быть не может.

Сара Симс одна из самых красивых и талантливых актрис в современной индустрии. Она добилась невероятных высот, и ее многочисленные награды это доказывали. Она была живым воплощением того, какой я хотела быть и какой я не являлась. Я была ее самой большой поклонницей. И Лэндон об этом знал. Он бы никогда так со мной не поступил.

В статье рассказывалось о том, как эти двое работают над промо для будущего фильма и прекрасно проводят время вне съемочной площадки. Этого не могло быть. Невозможно, чтобы Лэндон нашел девушку так быстро после нашего расставания. Не прошло и двух недель. Он ни за что бы так не поступил, ни за что не вычеркнул бы меня из своей жизни так скоро.

А потом я увидела фотографии.

Фотографии обнимающихся Лэндона и Сары. Фотографии, на которых они вместе обедают. Фотографии, где они держатся за руки. Ее губы на его щеке. Его улыбка.

Его улыбка.

Боже, он так давно не приходил ко мне с улыбкой – мне доставались только его демоны. Но рядом с ней он сиял от уха до уха. В его глазах было столько света, что мне хотелось плакать. И кричать. И крушить все вокруг.

На последней фотографии они целовались.

Они. Целовались.

Они.ЦЕЛОВАЛИСЬ!

Его губы на ее губах. Ее губы на его губах.

Они смотрелись вместе так идеально, словно были двумя кусочками одного пазла. Кусочками, совпадавшими так, как никогда не совпадали мы.

Меня затошнило.

Трейси: Я же говорила, что ты зря тратишь время на этого придурка.

Наконец Трейси представился случай с чистой совестью сказать мне «я же говорила». Рейн написала мне отдельно, в личные сообщения.

Рейн: Ты в порядке?

Рейн: Я еду домой.

Той ночью я рыдала в объятиях Рейн, чувствуя себя униженной, несчастной и обманутой. Моя грудь болела от слез, а из-за икоты я не могла говорить. Рейн успокаивала меня, укачивая вперед-назад, пока мое сердце разрывалось из-за мальчика, который предал меня самым низким и болезненным образом. Она ни разу не сказала, что он не стоит моих слез. Ни разу не указала мне на мои ошибки, как Трейси. Она просто крепко держала меня в своих объятиях, пока я разваливалась на части.

Глава 10

Лэндон

Ты делаешь мне больно.

Я снова и снова прокручивал в памяти слова Шей.

Они превратились в бегущую строку в моем сознании. Она была единственным человеком, которого я никогда не хотел обидеть, и сейчас она страдала – я знал, что должен это исправить.

Я вернулся в Иллинойс спустя несколько недель после того, как пламя в моем личном аду немного утихло. Я хотел увидеть Шей и все ей объяснить. Она этого заслуживала. Она заслуживала узнать причину моего поведения в последние месяцы.

– Ты чертов идиот, – пробормотал я себе под нос.

Я должен был рассказать ей, что произошло. Я должен был впустить ее в свое сердце, потому что знал, что она единственная, кто сможет успокоить мое безумие. И все же какая-то часть меня не верила, что я заслуживаю исцеления.

Несмотря на то что я боролся каждый божий день, депрессия снова начала меня затягивать. После того как я пошел на поправку, смерть отца оказалась ударом в спину, и я снова застрял в паутине отчаяния, не в силах вырваться на свободу. Я пытался это игнорировать. Я притворялся, что этого не существует, но от этого становилось только хуже. Нельзя убежать от депрессии – мне приходилось сталкиваться с ней лицом к лицу, и, когда я набирался сил, чтобы посмотреть ей в глаза, это едва меня не убивало.

Единственным местом, где я чувствовал себя в безопасности, были объятия Шей. Она была моим убежищем. Местом, где я мог быть уязвимым и сломленным. Она была моим раем, а я – ее адом.

Я вернулся к Шей, чтобы с ней поговорить. Припарковав машину, я направился к ее входной двери, держа в руках жалкий букет из Лаффи Таффи и M&M’s с арахисовой пастой и наш блокнот. Я уже поднял руку, чтобы постучать, но услышал доносившийся из-за двери смех. Посмотрев в окно, я увидел, как Шей радостно хохочет, запрокинув голову, а рядом с ней стоит какой-то парень. Какой-то чертов парень, держащий руку на ее бедре. Какой-то чертов парень, рядом с которым она смеется. Что еще, черт возьми, за парень?

Я смотрел на то, как он трогает ее ногу, и во мне закипала ярость. Кем он себя возомнил? Я собирался ворваться в дом, когда меня остановил голос:

– Что ты здесь делаешь?

Обернувшись, я увидел Трейси. Она выглядела удивленной.

Я сделал шаг в сторону от входной двери.

– Привет, Трейси.

– Не нужно со мной здороваться, Лэндон. Какого черта ты здесь делаешь? – рявкнула она.

В ее глазах сверкала ярость. Затем она метнула взгляд в сторону окна.

– Тебе нужно уйти, Лэндон. Тебе нужно оставить ее в покое и позволить ей отпустить все то дерьмо, которое ты сделал.

– Трейси…

– Нет. Я серьезно. Ты понятия не имеешь, через что она прошла. Ты понятия не имеешь, сколько ночей она провела, рыдая в подушку, потому что ты ее бросил. Ты понятия не имеешь, сколько раз нам с Рейн приходилось утешать ее из-за того, что ты сделал. Серьезно, Лэндон. Что за хрень?! Она лезла из кожи вон, чтобы тебе помочь, и как ты ей отплатил? Все эти годы она ждала и поддерживала тебя, а ты решил, что имеешь право снова ее уничтожить?

Я поморщился:

– Я знаю. Я ошибся.

– Это не просто ошибка, Лэндон. Ты потерял лучшее, что с тобой случалось. А теперь уходи.

Я снова взглянул на Шей и этого чертового парня, а затем опустил голову.

– Я не могу уйти, не объяснившись.

– Ей не нужны ни твои объяснения, ни твои неубедительные оправдания. Ей нужно двигаться вперед, и именно это она и делает.

– С тем парнем? – фыркнул я, раздраженный, обиженный и несчастный.

В основном – несчастный. Чертовски несчастный. Мое израненное сердце истекало кровью, и я не знал, как ее остановить.

– Да. Джейсон отлично ей подходит. У них много общего, и они давно дружат.

– Она никогда не упоминала Джейсона, – сказал я, чувствуя закипающую во мне ревность.

– Наверное, потому, что она все еще ждала тебя. Но посмотри на нее сейчас, – Трейси указала на окно. – Она больше тебя не ждет. Отпусти ее. Она заслуживает лучшего, чем ты.

Она была права. Но все же я не мог уйти, не рассказав Шей о своих чувствах. Я не мог уйти, не рассказав ей, через что я, черт возьми, прошел.

– Трейси, пожалуйста. Просто дай мне с ней поговорить.

– И что ты ей скажешь? Что боролся? Что сбился с пути? Что снова ее подвел? Вперед, Лэндон. Тебе не впервой. Ты ломаешься и ждешь, что она всегда будет рядом, чтобы тебя починить. Более того – ты знаешь, что она это сделает. Это несправедливо. Ты правда хочешь, чтобы она всю оставшуюся жизнь собирала тебя по кусочкам? Ты хочешь, чтобы она несла это бремя? Дай ей шанс забыть обо всем, что между вами было. Дай ей шанс стать по-настоящему счастливой.

– Думаешь, этот парень сможет сделать ее счастливой?

– Не знаю, – честно ответила она. – Но он точно не сделает ее такой несчастной, как ты.

Я ненавидел ее за то, что она права. Я не был в порядке в течение долгого, долгого времени. Шей ждала, когда я вернусь, готовый посвятить себя ей, готовый посвятить себя нам, – но, как всегда, я оставил ее разбитой и уничтоженной.

Я причиняю боль тем, кого люблю.

Мой отец был прав. Я понял это, как только увидел Шей, смеющуюся в гостиной с этим чертовым парнем. Он сказал, что однажды людям станет наплевать на мою душераздирающую историю, что у нее есть срок годности.

И этот срок истек.

– Ты можешь передать, что я ее люблю? – спросил я, чувствуя себя чертовым придурком, допустившим саму мысль о том, что заслуживаю шанс поговорить с Шей.

– Нет, не могу. От этого не станет легче, Лэндон. Ты должен стереть себя из ее жизни. Исчезнуть.

– Тогда передай ей этот блокнот. Так, возможно, она сможет понять, что произошло, – почти умолял я, протягивая Трейси записную книжку.

Она фыркнула:

– Нет, лучше его выброси.

Она сказала это так, словно в мире не было ничего проще, чем уйти от любви всей моей жизни.

*

Я сел напротив доктора Смит, осознавая, что достиг низшей точки. Той точки, где единственным дальнейшим решением является встать и начать все с чистого листа.

Я скрестил руки на груди, чувствуя себя полным дерьмом из-за того, что забросил наши сеансы несколько месяцев назад.

– Я думал о возобновлении наших сеансов, чтобы я мог снова встать на ноги. Я, ну… я немного сбился с пути и не знаю, как из этого выбраться. Кроме того, я полагался не на тех людей и причинил им много боли – я не хочу, чтобы это повторилось. Я хочу стать лучше и научиться полагаться только на себя.

Она улыбнулась и кивнула:

– Я горжусь тобой, ты же знаешь.

– За что?

– За то, что в тебе достаточно смелости, чтобы начать заново. Итак, с чего мы сегодня начнем? Какую из коробок ты хочешь распаковать? Уверена, что за последние несколько месяцев с тобой произошло много всего. Выберем отправную точку.

– Ну… – Я глубоко вздохнул и слегка покачал головой: – Можем начать с передозировки.

Глава 11

Шей

Однажды я влюбилась в мальчика.

В красивого, сломленного мальчика, живущего в мире своих собственных демонов.

Много лет назад Лэндон Харрисон пообещал вернуться ко мне после того, как найдет себя.

Много лет назад он сказал, что найдет путь к моему сердцу. В чем проблема этих юношеских обещаний? Они недостаточно крепкие для того, чтобы создать настоящую историю любви.

Мы оба были молодыми, наивными, сломленными детьми. Что мы знали о любви? Что мы знали об истинных чувствах? Что мы знали о том, как создать нечто крепкое и долговечное?

В сказках мужчина, давший обещание женщине, всегда возвращался. Он эффектно появлялся в ее жизни, с легкостью справляясь с оставленной им неразберихой. Он говорил о том, что последние годы его жизни были наполнены тяготами, но сейчас он здесь и ее любовь – единственное, что заставляет его дышать.

Какое-то время я верила, что так и будет. Я сидела, дожидаясь широкого жеста, дожидаясь, когда Лэндон примчится на белом коне и скажет мне все те слова, которые я хотела услышать. Что он скучал по мне. Что его сердце наконец исцелилось. Что он готов строить нашу общую долгую и счастливую историю.

Но этого не произошло.

Прошли годы, а Лэндон так и не вернулся. Я знала, что он себя нашел. Он был повсюду – в интернете, на рекламных щитах, на большом экране. Лэндона Харрисона, мальчика, которого я когда-то любила, больше не существовало – его заменил Лэндон Пейс, ярчайшая звезда Голливуда. Я видела, как он улыбался на шоу Джимми Фэллона[18]. Видела, как он сиял на красной ковровой дорожке. Видела, как он превращается в человека, которым он мечтал стать. Он расцветал, как весенние пионы, и совершенно забыл о моем существовании.

Лэндон стал мегазвездой Голливуда, и я имела честь раз за разом наблюдать за его победами – со стороны. Он был Брэдом Питтом нашего времени, а я – ненормальной бывшей девушкой, которая следила за его Instagram[19] и статьями в желтой прессе – о том, с кем он спал, на какие вечеринки ходил и на каких яхтах проводил ежегодную грандиозную вечеринку. Вечеринку в честь дня рождения.

Этот день он провел на яхте с десятками супермоделей. Не буду скрывать – это ударило по моему самолюбию. Раньше его дни рождения принадлежали мне. Его руки были в моих руках.

Он был моим.

Пусть и недолго.

Я следила не только за карьерными успехами Лэндона, но и за его многочисленными любовными похождениями. Он стал настоящим сердцеедом, по сравнению с которым Леонардо Ди Каприо выглядел примерным семьянином. Удивительно, что он не смог найти дорогу ко мне, потому что, судя по всему, он смог найти дорогу к каждой второй женщине на этой планете.

У меня в голове не укладывалось: как он мог так быстро оправиться и устроить свою жизнь, совершенно забыв о той, благодаря кому все это стало возможным? Как он мог так быстро переключиться на кинозвезд вроде Сары Симс и даже не извиниться? Как он мог уйти, вычеркнув прошлое из своей жизни?

Если бы не я, он бы никогда не заинтересовался актерским мастерством. Если бы не я, он бы даже не знал, как выглядит сценарий. Я открыла перед ним эти двери, а он вошел в них, даже не удосужившись на меня оглянуться.

Пока он наслаждался жизнью в своем личном Ла-ла-ленде, я раз за разом получала письма с отказами, из последних сил пытаясь найти способ воплотить свои мечты в реальность. Очаровательный Лэндон ел стейки со Скалой[20], возможно, даже называя его по имени, как закадычного друга, в то время как я мечтала питаться хоть чем-то, кроме лапши быстрого приготовления.

Жизнь оказалась несправедлива.

Он жил мечтой, которую я помогла осуществить, спал с обладательницами EGOT, а я пыталась найти деньги, чтобы закрыть кредит за учебу в университете, диплом которого мне так и не пригодился.

Каждый раз, когда он появлялся на телеэкра-не, в социальных сетях или в кинотеатрах, часть моей души наполнялась чистой яростью. Я вернулась к своим первоначальным чувствам, к тем дням, когда мы еще не заключили наше дурацкое пари, к тому времени, когда он был Сатаной – в прямом смысле слова.

Однажды я рассказала коллегам в кофейне, где работала, что когда-то мы с Лэндоном встречались. Они рассмеялись прямо мне в лицо.

– Конечно, а я встречался с Рианной, – усмехнулся мой менеджер Брейди. – О, Шей. Эти твои шуточки.

Я больше никогда не поднимала эту тему. Свою юность я провела, будучи полной идиоткой, верившей, что в конце концов Лэндон ко мне вернется. И я не собиралась допускать эту ошибку снова.

Мои подростковые годы – время глупых любовных ошибок.

Остаток жизни я собиралась посвятить любви к себе.

Раньше я верила в сказки. Верила, что настоящая любовь победит все, но теперь я стала достаточно взрослой, чтобы смотреть в глаза реальности. Единственной историей любви, которая имела значение, была история моей любви. Если я влюблена в себя, не имеет значения, влюблен ли в меня какой-то мужчина. Моей собственной любви достаточно, чтобы согреть мне сердце. Итак, я начала влюбляться – в себя, в свою жизнь, в свои мечты.

Я убеждала себя, что буду готова к тому дню, когда мы с Лэндоном снова встретимся, но в глубине души знала, что это невозможно. Не после того, что между нами произошло. Не после того, что мы значили друг для друга. Время, проведенное вместе, было листком, плывущим по течению без направления и цели, но наша любовь была настоящей – пусть и продлилась всего несколько мгновений. Первая любовь всегда особенная. Невозможно увидеть пламя до момента, пока оно не окажется слишком близко, чтобы обжечь вашу душу.

Я не верю, что первую любовь можно забыть. Она навсегда остается жить в потайном уголке вашей души.

Я знала, что вряд ли смогу снова полюбить кого-то по-настоящему. После ухода Лэндона мое сердце заледенело.

Потребовалось бы чудо, чтобы растопить этот лед, а я больше не могла верить в чудеса.

Глава 12

Лэндон

Возраст: 32 года

– Тебе пора закругляться со своими записями, мы почти приехали, – произнесла Уиллоу, метнув взгляд в мою сторону, прежде чем снова переключить внимание на свой мобильный телефон.

Я посмотрел в свой блокнот и поморщился. В тот день слова давались мне с трудом.

Каждый божий день я писал одно-единственное письмо.

Сотни слов на разлинованной бумаге. Разные чернила, разный почерк, разные способы выражения любви.

Некоторые из них были короткими, а другие растягивались на десятки страниц. В этих записных книжках я оставлял части себя, высвобождая каждое из когда-либо испытанных мною чувств через чернильные строчки. Я писал письма уже несколько лет. Как ни удивительно, но эти послания без адресата стали важнейшей частью моей жизни.

Каждая буква, каждая строчка была наполнена правдой, которой так не хватало в моей повседневной жизни. Не секрет, что, если бы не Шей Гейбл, я бы никогда не решился выразить свои чувства таким путем.

Сейчас это было для меня так же естественно, как принять душ или почистить зубы.

Я не подозревал, что слова способны исцелять, пока не взял ручку и не вывел их собственной кровью.

– Ты готов? – снова обратилась ко мне Уиллоу, а затем так же мгновенно переключилась на экран мобильника.

Она что-то стремительно печатала, вероятно, пытаясь разобраться в свалке, именуемой моей электронной почтой. Уиллоу оставалась моей помощницей последние несколько лет, и без ее профессионализма я бы не попал ни на одно прослушивание или кастинг. В общем, она всецело руководила моей жизнью.

Мы сидели в черном внедорожнике возле съемочного павильона «Вечернего шоу», и я изо всех сил старался подготовить себя к тому, что случится, когда я выйду из машины. Слава была неотъемлемой частью моей жизни уже более десяти лет, и все же я до сих пор к ней не привык. Я не привык ходить по улицам и слышать, как незнакомые люди выкрикивают мое имя. Не привык к тому, что люди выжидают по несколько часов только для того, чтобы мельком меня увидеть. Не привык к тому, что людей заботит моя жизнь.

Ну, по крайней мере, моя выдуманная жизнь.

Всех интересовал мой образ – образ Лэндона Пейса, золотого мальчика Голливуда.

Им было наплевать на настоящего Лэндона Харрисона.

Тем не менее я был благодарен.

У меня были поклонники, готовые стоять под дождем, снегом и ураганом ради одной фотографии со мной. Если это не унизительно, то что тогда? И все же каждый мой выход из машины превращался в испытание, потому что стоило мне открыть дверь автомобиля – начиналось шоу. Я улыбался, был очарователен и приветлив, был пределом их мечтаний. Я отдавал фанатам всего себя, а потом шел домой и ночевал в пустом доме со своей собакой.

Я глубоко вздохнул, закрыв блокнот. Засунув руку в карман, вытащил вишневую жевательную конфету и сунул в рот.

– Готов.

– Хорошо. Я сделаю несколько фотографий твоей встречи с фанатами. – Уиллоу придвинулась ближе к двери и схватилась за ручку: – Пойдем.

Как только дверь машины открылась, я выдохнул и включил свои чары. Вышел из внедорожника под визги и возгласы – все для меня. На самом деле моя улыбка не была фальшивой. Я улыбался совершенно искренне, но я устал. Так устал, что не был уверен, что когда-нибудь снова почувствую себя бодрым.

Моя карьера одновременно исцелила и опустошила меня – во многих отношениях.

Я посмотрел налево и увидел маленького мальчика в костюме супергероя, повторявшего образ одного из моих персонажей. Я не мог не чувствовать себя счастливым. Вот почему я продолжал делать то, что делал. Вот почему я изо дня в день выходил из дома, ради своих фанатов – взрослых и молодых, – которые дожидались встречи со мной.

Я сделал столько фотографий и раздал столько автографов, сколько смог, прежде чем Уиллоу объявила, что мне пора идти. Она утащила меня в павильон, и, как только за нами закрылась дверь, мое лицо наконец расслабилось.

– Не понимаю, почему они так тобой одержимы, – резюмировала Уиллоу, постукивая по телефону. – Как будто они не знают, что после китайской еды у тебя несварение.

Я усмехнулся:

– Думаю, они верят, что я испражняюсь золотыми слитками.

– Судя по запаху, ты испражняешься ровно тем же, чем и они.

Что мне нравилось в моей помощнице, так это то, что она никогда не подлизывалась. Она была настолько искренней, насколько это возможно, а с моей профессией найти искреннего человека – настоящий подарок судьбы.

Зайдя в гримерку, я обнаружил, что мой стилист уже ждет меня с вариантами нарядов для сегодняшнего интервью.