Лэндон и Шей. Влюбиться заново

Все еще ничего.

Очередной укол разочарования обжег мое сердце, и, направившись к дому, я остановилась у самого крыльца. На ступеньках сидел мальчик. Мой мальчик.

Мое сердце едва не остановилась, и я бросилась к нему. Его плечи были сгорблены, а голова низко опущена – он, не моргая, смотрел на свои ботинки. Грязные каштановые волосы свисали вниз, закрывая его лицо.

– Лэндон… что ты здесь делаешь? – спросила я, пытаясь справиться с миллионом мыслей, пролетающих в моей голове.

Какая разница, как он здесь оказался? Я просто хотела обнять его – очень, очень крепко.

– Он сказал, что я сломаюсь. Я не хотел, – пробормотал он.

– Что ты имеешь в виду? Кто это сказал?

– Мой отец. Он сказал, что я сломаюсь и ты останешься один на один с моим хаосом. Я не хотел, чтобы это произошло, но я не знаю, куда еще мне идти, – он посмотрел на меня с застывшей в глазах болью. – Думаешь, я виноват в его смерти? – спросил он, и по его щекам покатились слезы. – Я убил своего отца?

Я бросилась к нему и обхватила его руками. От него сильно пахло виски и еще кое-чем; двумя вещами, к которым он не возвращался уже долгое время.

О Лэндон.

Куда ты ушел и как мне тебя вернуть?

– Нет, конечно, это не твоя вина. Ни в коем случае.

– Может, он действительно хотел, чтобы я на него работал. Может, он был бы жив, если бы я был таким, как он хотел.

– Лэндон, ты же знаешь, что это неправда. Твой отец был болен… и это не имело к тебе никакого отношения.

– Тогда почему мне кажется, что это моя вина – так же как с Лансом?

– Ты не виноват в смерти Ланса. Ни в чем из случившегося не было твоей вины.

Это происходило прямо на моих глазах… он снова погружался в свои мрачные мысли.

Он всхлипнул и потер рукой под носом, задыхаясь на каждом слове.

– Мне жаль, Шей. Я облажался, – пробормотал он. – Я не хотел, чтобы ты видела меня таким, но черт… – Он снова и снова проводил рукой по губам, а из его глаз без остановки текли слезы.

Дрожа всем телом, он рыдал, сидя на крыльце моего дома. Под кайфом, пьяный и уничтоженный.

– Пошли, – сказала я, поднимая его на ноги. Обняв его за талию, повела к двери. – Давай приведем тебя в порядок.

– Не связывайся с этим дерьмом, – пьяно прошептал он, шатаясь взад-вперед, пока я пыталась удержать его на ногах. – Тебе не стоит иметь дело с моим гребаным хаосом.

– Ш-ш, – шепнула я ему, зная, что в нынешнем состоянии он вряд ли способен понять, что я говорю. – Давай просто примем душ, хорошо?

Он кивнул в знак согласия.

Пока я вела его через гостиную, сидящая на диване Трейси смерила нас взглядом.

– Что происходит? – Ее глаза переместились на Лэндона: – Он пьян? Сейчас три часа дня, – заметила она. – Вторник!

– Не сейчас, Трейси, – бросила я, направляясь в ванную.

Последнее, что мне было нужно, – ее колкости. Мы зашли в ванную, и я заперла за нами дверь. Лэндон прислонился к стене, а я включила душ и убедилась, что вода достаточно теплая.

– Черт, прости, Шей. Мне очень жаль, – повторял он.

Я ничего не ответила. Помогла ему снять одежду и забраться в душ.

– Зайдешь со мной? – спросил он.

Я тоже разделась и вошла вслед за ним. Горячая вода захлестнула нас, и, взяв шампунь в руки, я начала втирать его в волосы Лэндона. Затем я намылила его тело – он все еще был не в себе и покачивался из стороны в сторону. Мой собственный разум, в свою очередь, играл со мной в игры – в сознании одно за другим возникали воспоминания из прошлого.

– Мама, что ты делаешь? – спросила я, проходя мимо ванной.

Папа сидел в душе, сгорбившись.

– С папой все хорошо?

Он не выглядел хорошо. Его глаза были закрыты, и он медленно раскачивался взад-вперед.

– Он в порядке, Шей, – ответила мама, торопясь выгнать меня из ванной. – Возвращайся в постель. Я скоро приду.

Я попыталась оттолкнуть воспоминания, но ситуация была слишком свежа в моей памяти – сейчас я заботилась о Лэндоне так же, как мама об отце.

Пока я вела его в свою комнату и укладывала на кровать, меня преследовало жуткое предчувствие. Засыпая, он продолжал извиняться, и я обвила руками его тело, не в силах закрыть глаза. Что пережил Лэндон за последние несколько недель? Я видела его в журналах, читала его интервью – он выглядел счастливым и широко улыбался. Но в тот день у меня дома появился совсем другой человек. Мальчик, лежащий на моей кровати, был сломлен, покрыт шрамами и истекал кровью от ран, нанесенных демонами, захватившими его разум.

Было ясно, что человек, которого он показывал миру, – притворство.

Мальчик, который лежал в моей постели той ночью, был настоящим Лэндоном. Сломленным Лэндоном.

Мальчиком, который потерял отца и винил в этом себя.

Когда он проснулся среди ночи, я все еще не спала.

Он повернулся ко мне и слабо улыбнулся:

– Привет.

– Привет. Ты в порядке?

Он снова улыбнулся мне, и я покачала головой:

– Только правда, никакой лжи.

Его улыбка исчезла, и он провел пальцем под носом.

– Нет, – признался он. – Я не в порядке.

Я прижалась к нему лбом и коснулась его губ.

– Скажи, что тебе нужно?

– Ты, – прошептал он, положив руку мне на затылок.

Его язык скользнул по моей нижней губе, и он нежно втянул ее в рот.

– Мне нужна ты.

Я дала ему то, в чем он нуждался. Я отдала ему себя – всю. Он раздел меня и завладел моим телом, поглотил меня целиком. Моя спина выгибалась от его прикосновений, от его пальцев, блуждающих по моему телу, от того, как он ласкал и покусывал мои соски.

Когда Лэндон вошел в меня, я чуть не заплакала от удовольствия. Господи, я скучала по нему. Я скучала по его прикосновениям, по его поцелуям, по его теплу. Но в ту ночь все было иначе – не так, как обычно. Как будто что-то внутри его выключилось и он превратился в машину, работающую на предельной скорости. Когда он потянул меня за волосы и прижал к кровати, мне стало ясно, что в ту ночь мы не занимались любовью. Он трахал меня – грубо, глубоко и быстро.

Я стонала, понимая, что его способность контролировать мое тело должна вызывать беспокойство, но все еще этим наслаждаясь. Я эгоистично хотела, чтобы он использовал меня до тех пор, пока его боль не утихнет. Если секс со мной позволял ему хотя бы на несколько секунд забыть о демонах, поглотивших его сознание, я была готова ему отдаться. Я была готова сделать все возможное, чтобы он смог почувствовать себя лучше.

Я любила его и знала о его проблемах. Наступит утро, и мы сможем поговорить. Мы сможем погрузиться в его мысли, сможем обсудить каждую из них. Я выслушаю все его боли и страхи и помогу ему справиться. Покажу ему, что он не один.

Единственная проблема заключалась в том, что, когда я проснулась, его уже не было. Все что мне осталось – записка, лежащая на его подушке.

«Прости».

*

Лэндон, похоже, много работал, используя это как предлог, чтобы не справляться со своими эмоциями.

Ему было легко отгородиться от своих проблем, если он воплощал характер, и я подумала, что именно это он и делал: отключал свои чувства до тех пор, пока их не стало слишком много и он не оказался на моем пороге.

Каждые несколько недель он возвращался ко мне и уносил с собой еще один кусочек меня, когда уходил. Он занимался со мной любовью сильно и глубоко, никогда не говоря ни слова о беспорядке в своем уме. А утром его уже не было.

Шли месяцы, а он все так же не напоминал о себе – и в моем сердце снова поселилось беспокойство. Новый год прошел без единой весточки от Лэндона, День святого Валентина пролетел, а рядом со мной не было любимого, с которым я могла бы его отпраздновать.

– Наверное, он просто занят работой, – рассуждала Рейн однажды вечером, когда наша троица сидела в столовой, ела китайскую еду и делала домашнее задание.

– Чтобы отправить гребаное сообщение, не нужно много времени, – возразила Трейси. – Я думаю, он просто морочит тебе голову.

– Трейси! – задохнулась от возмущения Рейн. – Как ты можешь так говорить?

– Это вполне возможно. Он работает с такими девушками, как Сара Симс. Она всего лишь самая красивая женщина в мире. Разве можно винить его за то, что он ушел?

– Конечно можно, – согласилась Рейн. – Но он никогда так не сделает, потому что он – Лэндон и он действительно любит Шей.

– Я просто говорю, что его окружают искушения. Они с Шей даже не похожи на настоящую пару. Они почти не видятся, а когда встречаются, он только и делает, что ноет. Неудивительно, что он может захотеть ту, которая прямо у него перед носом.

– Если ты будешь продолжать в том же духе, я оторву тебе язык, – пригрозила Рейн.

Я не сказала ни слова – честно говоря, я и сама не знала, что думать. Была сбита с толку. Мне казалось, что с каждым днем я все больше и больше похожу на свою мать – я стояла у окна и ждала, когда мужчина ко мне вернется. Он приходил, а потом снова исчезал.

Девочки продолжали говорить обо мне так, словно меня не было в комнате, и в каком-то смысле это соответствовало действительности. Мои мысли находились далеко от учебы, китайской еды и болтовни подруг.

– Стоит заметить, – сказала Трейси, запихивая в рот яичный рулет, – они почти никогда не разговаривают по телефону.

– Какое это имеет значение? Некоторые люди не любят разговаривать по телефону, – возразила Рейн.

– Но они же встречаются на расстоянии. Это странно, вот и все. Как будто ты со всем смирилась, Шей.

– Какого черта, Трейси? Что за паразит заполз в твою задницу? – выпалила Рейн в ответ на ее резкие комментарии.

– Я просто хочу сказать, что она заслуживает большего, чем те крохи, которые он ей дает. Эти отношения – жалкое зрелище. Не могу представить, чтобы я тратила свое время, тоскуя по парню, который даже не удосуживается ответить на мое сообщение, а потом заявляется, чтобы просто меня трахнуть и уйти в закат. Может, слава вскружила ему голову и он решил, что может получать все, что захочет. В любом случае, так нельзя. Он хотя бы разговаривает с тобой, когда приходит, или вы просто занимаетесь сексом?

Хотела бы я сказать, что мы не просто занимаемся сексом, но это было бы ложью.

Трейси была права. Я знала, что за эти годы мы много раз сталкивались лбами, но на этот раз ее слова были правдивы. Я много раз писала Лэндону электронные письма и сообщения, но не получила ни одного ответа.

Ни. Одного. Ответа.

Но, когда он появлялся на моем крыльце, я по глупости впускала его обратно – так же как мама много лет впускала отца.

Что я делала? Кем я становилась?

Глава 9

Шей

Возраст: двадцать один год

– Ты уверена, что не хочешь пойти на вечеринку? – спросила Трейси субботним апрельским вечером, оторвав меня от компьютера. – Сейчас весна! Давай, Шей. Это именно то, что тебе нужно. Выпивка, танцы, мальчики.

Она сделала акцент на слове «мальчики», и я быстро уловила ее намек.

Я сидела за своим столом, скрестив ноги.

– Не думаю, что у меня получится. Мне нужно готовиться к экзамену.

– Или ты могла бы подготовиться к встрече с Джейсоном Хоппсом. – Она ухмыльнулась и подтолкнула меня локтем: – Ты знаешь, что он от тебя без ума. Не пора ли дать ему шанс?

Я улыбнулась подруге, которая пыталась сыграть мою фею-крестную и активно сводила меня с Джейсоном. Мы познакомились в прошлом году на курсе по художественному письму. Мы вместе работали над рассказом и отлично подружились. Конечно, я знала, что Джейсон испытывает ко мне чувства. Он сказал это на вечеринке в прошлом году, шесть месяцев спустя – на другой, а еще через два месяца – на третьей, но я не ощущала, что вправе отвечать на его чувства, пока мое сердце не освободится полностью.

Оно по-прежнему принадлежало сломленному мальчику, который исчез из моей жизни.

Я так давно ничего о нем не слышала. Прошло три месяца с тех пор, как Лэндон в последний раз со мной связывался. После нескольких месяцев молчания я поняла, что продолжать любить его просто глупо. Несмотря на то что он меня игнорировал, я не знала, как выкинуть его из головы – особенно в этот день. Его день рождения. Лэндон всегда был со мной в свой день рождения, будь то лично или по телефону.

– Мы с Джейсоном просто друзья, – ответила я, открывая свой ноутбук. – Я не хочу ни во что впутываться.

Несмотря на молчание, я все еще чувствовала, что принадлежу Лэндону – по крайней мере, в своем сердце.

– Почему нет? – простонала она, раздраженная тем, что я постоянно отталкиваю Джейсона. – Он идеален. Он горячий, он умный, он пахнет, как рождественское утро, и он любит свою мать – но не так, чтобы нуждаться в психотерапии. К тому же ходят слухи, что его член из цельного, чистого золота. Чего еще можно желать от парня?!

– Я знаю, что Джейсон потрясающий. Поверь мне, я знаю, но я просто не воспринимаю его в этом смысле.

– Это потому, что ты себя так настроила. Пожалуйста, только не говори, что это из-за Лэндона, Шей. Он исчез из твоей жизни, и ты можешь двигаться дальше. Ты ведь не ждешь его?

– Нет, не жду, – солгала я, и Трейси тут же это поняла.

Она вздохнула и хлопнула себя по лбу:

– Шей. Ты знаешь, что я люблю тебя, но ты перечеркиваешь весь прогресс феминистического движения. Не понимаю, как этому парню удалось забраться тебе в голову, но он того не стоит. Мне плевать, что он горячий, перспективный и знаменитый. Это не дает ему права обращаться с тобой, как с мусором.

– Может быть, Трейси права, Шей, – сказала Рейн, присоединяясь к разговору.

Это меня шокировало. Рейн всегда принимала сторону Лэндона, поэтому слышать от нее такие слова было ударом в самое сердце.

– Девочки, вы не понимаете. С ним сложно, – сказала я и тут же почувствовала себя полной идиоткой.

– Любовь не должна быть такой сложной, Шей. То, как он относится к тебе. То, как игнорирует тебя месяцами. Это не любовь. Это насилие, – возразила Рейн. – Я знаю, что он мне как брат, но нельзя отрицать очевидное. Ты этого не заслуживаешь.

Я молчала. Я чувствовала, как с каждым словом Рейн между нами вырастает стена. Она не понимала. Она не понимала, как бьются наши сердца, когда мы рядом. Она не понимала, почему наша с Лэндоном связь нечто большее, чем обычная любовь.

Мы были неправильными, сломанными, сложными и красивыми.

Я знала, что однажды он снова найдет себя и вернется. Один раз ему почти удалось это сделать, а значит, удастся снова. Я знала, что он справится. Случившееся – всего лишь кочка на его пути, и скоро он это поймет.

Я закрыла глаза, прислушиваясь к своим мыслям, я стыдилась их и стыдилась себя.

Что я делаю? Как я к этому пришла? Как мне удалось стать такой же, как моя мать? Ждать, пока мужчина наконец полюбит меня, ждать, когда мужчина за мной вернется?

– Может, я все-таки найду время и смогу прийти на вечеринку, – предложила я, надеясь, что это немного ободрит моих подруг.

Они обе вздохнули, и Рейн пошла за сумочкой.

– Хорошо. Напиши нам, когда определишься.

– Договорились.

Девочки были полностью правы, но я все еще ждала весточку от Лэндона. Единственным доступным мне источником информации, откуда я могла узнать, что он жив и здоров, остался интернет. Его карьера шла в гору завидными темпами, но это мало меня утешало. С каждым днем я узнавала себя все меньше и меньше. Я становилась той девушкой, которой, как мне казалось, я никогда не буду. Я стала одержима мужчиной, которого любила.

Затаив дыхание, я ждала, когда Лэндон снова протянет мне руку.

Моя самооценка страдала все больше и больше. Я нуждалась в ответах. Я нуждалась в близости, в определенности. Он должен был стать частью моего будущего или навсегда остаться в прошлом.

Мое сердце не могло и дальше выдерживать это подвешенное состояние. Нам нужно было поговорить – лицом к лицу. Или хотя бы по телефону. Как угодно. Я хотела получить ответы и надеялась, что Лэндону хватит мужества мне их дать.

Остаток ночи я провела в ожидании стука в дверь. Ждала, пока по ту сторону снова окажется мой мальчик. Ждала, когда он будет готов. Ждала, когда он скажет, что не собирается снова исчезать и может мне открыться.

Был почти час ночи, когда я окончательно потеряла надежду. Я не знала, почему так сильно его жду. Не знала, почему дала ему такой контроль над моим сердцем и разумом, но когда в два часа ночи раздался стук, я открыла дверь и улыбнулась, увидев перед собой сломленного мальчика.

Сломленного мужчину.

В Лэндоне не осталось ничего мальчишеского. За последние несколько месяцев он изменился больше, чем я могла себе представить. Его руки покрылись татуировками – замысловатые чернильные узоры скрывали шрамы из его прошлого. Но некоторые вещи оставались прежними.

Его глупая, милая улыбка. Ямочка на его щеке. Его глаза, полные страсти и желания.

И вот он стоит, такой болезненно сломленный. Поврежденный.

Измученный.

И мой.

Вздох.

Не такой уж и мой.

– Привет, – сказал он на выдохе, засунув руки в карманы.

– Привет, – ответила я, пытаясь укротить свое бешеное сердцебиение.

Я не знала, что можно так сильно скучать по человеку, стоящему прямо перед тобой. Физически он был рядом, но настоящий Лэндон – мой Лэндон, которого я так жаждала увидеть, – очень, очень далеко.

Я обхватила себя руками, боясь, что если ослаблю хватку, то разлечусь на миллион кусочков прямо на глазах у мальчика, от которого зависело мое сердцебиение.

– Как твое сердце?

Лэндон не ответил на мой вопрос. Вместо этого он шагнул вперед и заключил меня в свои объятия. Его губы прижались к моим, и он целовал меня так жадно, словно мои поцелуи были его единственным источником жизни. Он поглотил мою сущность, оставив меня слабой, пустой и дрожащей. Руки Лэндона скользнули вверх по моей спине, а его твердый член прижался к моему бедру.

Мое тело незамедлительно ответило на его прикосновения. Оно предало мой разум, и мои ноги задрожали от желания. Вкус его поцелуев отдавал виски, и это тревожило. Конечно, Лэндон был достаточно взрослым, чтобы пить, а я – не его мать, чтобы ругать его за выпивку, но привкус алкоголя обжег мне сердце.

Его поцелуи были наполнены страстью, и мне с трудом удавалось осознавать, что происходит. Он стянул футболку через голову и бросил ее на пол. В следующее мгновение он сделал то же самое с моей.

– Лэнд… подожди… – пробормотала я, едва дыша.

Он прижал меня к стене и принялся ласкать языком мою шею, посасывая и покусывая нежную кожу.

– Я чертовски сильно тебя хочу, – прорычал он мне в ухо, подхватив одну из моих ног и обвив ее вокруг своей талии. – Я так хочу тебя, Шей… пожалуйста… Ты дашь мне себя? Позволишь попробовать тебя на вкус? Поглотить тебя полностью?

– Да.

Я выдохнула это слово, стыдясь своей готовности дать ему все, чего он хочет, стыдясь потребности отдать ему всю себя – и не получить того же в ответ. Мой мозг отключился, желания взяли верх. Я впилась в его губы, прижимаясь бедрами к его напряженному члену.

– Ты мой яд, – с болью прошептала я, чувствуя жар его тела.

Он расстегивал мои джинсы, пока его губы блуждали по моим ключицам.

– Ты – мое противоядие, – произнес он, прижавшись к моему рту.

Я ответила на поцелуй, чувствуя нарастающую панику. Я слилась с ним в одно целое, зная, что его любовь меня убивает, зная, что завтра он вернется в мир, в котором мне нет места. Я не была частью его новой вселенной. Или частью его будущего. Всего лишь маленьким уголком его прошлого – местом, куда он возвращался только в самые темные дни.

Я была одной из его теней. Глупо мечтала о том, что сквозь меня могут проникать солнечные лучи.

Он называл меня своим лекарством, своим убежищем, своей свободой – но для меня он был полной противоположностью. Моей слабостью, моим криптонитом[16], моей тюрьмой. Пока я пыталась спасти его, он уничтожал меня. Эта любовь стала слишком похожа на войну. Лэндон шел к победе, а я умирала на поле боя.

Это не любовь, подумала я.

Это превратилось в зависимость, инфекционную болезнь, которая разрушала меня изнутри, – так же как мой дед разрушал Миму, как мой отец разрушал мою мать.

Как мы к этому пришли? Как единство разумов, тел и душ превратилось в пустое физическое влечение?

Раньше он разговаривал со мной. Раньше он впускал меня в свою душу. Теперь, казалось, он жаждал только моего тела – не моего разума, не моих мыслей, не меня. Наши отношения стали сугубо физическими – ни больше ни меньше. Я не могла вспомнить, когда он в последний раз спрашивал о моем сердце. Если бы он спросил, я бы могла рассказать о его беспорядочных, беспокойных ударах.

Я знала: утром Лэндон уйдет, оставив меня собирать осколки моего разбитого сердца. Почему я допускала это снова и снова? Почему я хранила себя для человека, который не был готов дать мне ничего, кроме очередной ночи? В кого я превращалась?

Я выросла в окружении токсичных отношений. Я видела, как дед изводил мою бабушку. Я видела, как мой отец вытягивал жизненные силы из моей матери. И все же каким-то образом я оказалась в том же положении.

Словно все женщины моей семьи были прокляты и обречены на ядовитую, нездоровую любовь – любовь, которая не исцеляла, а наносила новые увечья.

С каждым движением Лэндон забирал часть моей души. С каждым глубоким, страстным поцелуем он отнимал часть меня. Я разлеталась на осколки из-за мальчика, которого не было рядом, чтобы меня спасти.

Я не могла дышать – паника охватывала меня каждый раз, когда его пальцы дотрагивались до моей кожи, каждый раз, когда его язык касался моего клитора, каждый раз, когда его член входил в меня.

Мы занимались сексом, и я была достаточно умна, чтобы не путать это с занятием любовью. Любовь ощущается иначе. Любовь не причиняет вреда. Любовь не делает больно.

Закрыв глаза, я почувствовала, как по моим щекам потекли слезы. Я отвернулась в сторону, пока Лэндон сжимал мои руки у меня над головой. Всхлипы становились все сильнее и сильнее, в конце концов заставив его на меня посмотреть. Он действительно на меня посмотрел. Это произошло впервые с того момента, как он появился на пороге моего дома.

Остановившись, он навис над моим телом:

– Ты плачешь.

– Ты делаешь мне больно.

Он отстранился и сел на кровати, вопросительно приподняв брови:

– Я могу двигаться медленнее.

Я покачала головой.

– Нет, Лэндон, ты причиняешь мне боль, – повторила я, прижав руку к груди. – Ты делаешь мне больно каждый раз, когда приходишь, а потом исчезаешь. – Я натянула одеяло на голое тело, обнажая свое израненное сердце. – Каждый раз, когда ты приходишь, я на долю секунды чувствую себя целой. Затем ты уходишь, забирая с собой часть меня. Я схожу с ума в ожидании того дня, когда ты скажешь, что готов – готов ко мне, к нам, и я имею в виду не только секс. Я имею в виду свое сердце и свою душу. С каждым днем я все сильнее чувствую себя дурой.

Он ухватился за край матраса и опустил голову.

– Лос-Анджелес оказался полным безумием… Я стараюсь работать над собой, и это тяжело, Шей.

– Я понимаю, правда. Но разве ты не можешь просто протянуть руку и позвонить? Отправить сообщение, рассказать, как ты? Все, чего я заслуживаю, – быть твоей отдушиной в самые темные минуты?

– Шей…

– Ты заставляешь меня чувствовать себя шлюхой, – прошептала я. – Вещью, которую ты можешь использовать, а затем отбросить в сторону. Которой можно воспользоваться, а затем спокойно уйти.

Он поморщился и провел рукой по затылку:

– Я не хотел делать тебе больно. Никогда не хотел.

– Но это не отменяет того, что мне больно.

Я приблизилась к нему и взяла его руки в свои. Мое сердце бешено колотилось, и я прижалась к нему лбом.

– Скажи мне, – я вздохнула, закрыв глаза. – Скажи мне, что готов впустить меня в свою душу. Скажи, что ты хочешь меня. Скажи, что ты не исчезнешь. Скажи, что я не останусь в дураках, дожидаясь того, кто больше не ждет меня. Скажи, что наше время пришло.

Мой пульс напоминал барабанную дробь.

Один удар, два удара, три удара, четыре…

Он меня уничтожил:

– Я не могу этого сказать.

– Не можешь или не хочешь?

Его молчание было таким мучительно громким.

Я отпустила его руки и отстранилась. В его глазах читалось столько эмоций, и в то же время они казались остекленевшими – так, словно он держал что-то в себе. Словно ему было что сказать, но все же он выбрал молчание.

– Я ждала тебя, – прошептала я, качая головой. – Я ждала тебя. Я так долго хранила надежду, потому что люблю тебя, Лэндон, но теперь мне ясно, что для тебя это просто секс.

– Это не так, Шей. Мне тяжело. В тот момент, когда я увидел тебя, я просто хотел быть рядом, хотел обнимать тебя и знать, что все будет хорошо. Ты не представляешь, каково быть в центре внимания и в то же время пытаться разобраться в своем собственном беспорядке. В последнее время мне было непросто.