Мышка

– Но, не считая этого, все остальное, конечно же, у нас будет как положено. И я буду стучаться к тебе в дверь и интересоваться, могу ли я войти, чтобы выполнить супружеский долг.

– А если я захочу этого первая, то стучаться придется мне?

Вопрос так легко слетел с ее губ, словно они были женаты уже лет десять и могли свободно болтать о подобном, стоя между двумя спальнями.

Питер был очарован: ею, этим моментом, ее реакцией на дом. Работая с дизайнером над обновлением, он часто думал, понравится ли ей? Будет ли ей хорошо и комфортно? Станет ли этот дом ей таким же родным? Будет ли так же дорог?

Кристина тем временем зашла в свою будущую спальню и застыла: посреди комнаты стояла стремянка, рядом с которой лежала большая коробка с красивой люстрой. Мебели не было.

Зашедший следом Питер уловил изменения в ее настроении. Осмотрев комнату, он заметил:

– Они тебя не ждали. У нас еще четыре месяца. Поверь, я утверждал проект, тебе все понравится.

Она молчала, и он забеспокоился:

– Малышка, может, я познакомлю тебя с дизайнером, и ты сделаешь все на свой вкус? Наверно, надо было так поступить с самого начала… Но у нас еще есть время, еще больше четырех месяцев…

Кристина пошла в сторону выхода, потом вернулась и поцеловала его в губы:

– Не волнуйся. Все отлично. Делай с дизайнером на свой вкус.

И через две гардеробные прошла в спальню будущего мужа. Улыбающийся Питер пошел за ней.

Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 28 ноября, 15:24

Спальня Питера отличалась от спальни, готовящейся для Кристины, как в игре «Найди сто отличий». Здесь в каждом предмете, в каждой мелочи – от роскошной кровати, накрытой винтажным покрывалом, до фотографий в серебряных рамочках, стоящих на комоде, – звучали любовь и забота.

Кристина села на необычно низкую, но очень красивую кровать и покачалась на пружинном матрасе.

Какая прекрасная комната. И в каждой детали – забота, а значит, Беннет. Он не просто ему служит, он его искренне любит, а Питер отвечает ему взаимностью. Эта пара неразлучна. Значит, не быть Беннету дворецким.

Последняя мысль развеселила ее, и она встретила вошедшего Питера легкой улыбкой:

– Мне нравится твоя спальня.

Он отреагировал мгновенно:

– Хочешь – забирай! А я возьму себе ту.

– Ну конечно. Мне темно-синяя, а тебе та, бежевая, да?

Он возразил:

– Обои переклеим – делов-то!

Она отрицательно покачала головой:

– Нет, дорогой. Это твоя комната, а я буду обживать ту.

Питер благодарно ей улыбнулся и прошел вглубь:

– Здесь не было так хорошо лет пять, веришь? Дом стоял закрытый и, наезжая в Лондон, я даже не приходил сюда. Не хотелось. А теперь рад, что мы поселимся здесь. А ты?

Он подошел к Кристине, сидящей на кровати, и погладил ее по скуле.

– И я рада. Мне нравится этот дом.

Наслаждаясь лаской, она закрыла глаза:

– Почему ты не живешь здесь? Все готово – переезжай.

Питер очертил пальцем ее верхнюю губу:

– Да, надо бы…

Поддавшись искушению, он поцеловал ее. Поцелуй превратился в объятия, и вот уже они лежали на кровати и целовались как сумасшедшие.

Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 28 ноября, 15:35

Кристина прервала поцелуй и села:

– Питер, я люблю тебя и хочу…

Глаза Питера полезли на лоб.

Господи!

Она покраснела:

– Хочу не в том смысле, что…

Дура! Скажи уже!

Она выдохнула и отрапортовала на одном дыхании:

– В том смысле. В том самом, библейском смысле я тебя хочу. И хочу, чтобы ты меня хотел.

Он открыл было рот, но Кристина его остановила:

– Погоди! Я договорю… И я сегодня останусь у тебя. И мы будем заниматься любовью, потому что мы оба этого хотим.

Он полежал еще пару секунд и сел на кровати:

– А что мы скажем маме, малышка?

Вместо ответа Кристина залезла в сумочку, висевшую на плече, и вытащила мобильник. Набрав номер, она сразу же включила громкую связь:

– Алло, мам, я звоню сказать, что сегодня переночую у Питера. Не волнуйся, хорошо?

Он весь подался к ее телефону, боясь пропустить хоть слово.

Голос в трубке, явно принадлежащий Алане Линли, спокойно ответил:

– Хорошо, милая! Набери меня завтра.

– Целую.

Кристина отключилась и выжидательно посмотрела на жениха.

Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 28 ноября, 15:43

Не дождавшись его реакции, она решила пойти ва-банк:

– Если ты боишься, что…

Но он не дал ей договорить, закрыв рот коротким поцелуем:

– Малышка, не надо меня уговаривать. Я тоже тебя очень хочу.

Настроившаяся на долгие прения, Кристина замолчала, переваривая услышанное.

– Я совсем не тот благородный джентльмен, каковым ты меня считаешь. И если ты уверена в своих желаниях – я только за.

Кристина потянулась к нему за поцелуем.

Не останется. Не сможет. Она не пойдет на это, струсит… Вопрос, когда это случится – если в последний момент, то я сдохну. Второго такого стояка я сегодня не переживу.

А если все же…

Целуя, Питер принялся раздевать ее. Сначала пиджак, после – платье. Расстегнув молнию, он провел рукой по ее обнаженной спине и коснулся груди, продолжая целовать. Она задохнулась и попыталась о чем-то ему сообщить:

– Пи…Пи… Пит…

– О, какая мышка у меня здесь… Нежная, сладкая… А ты говоришь «не хотят»… Еще как хотят…

Кристина немного отстранилась и, шальными глазами оглядев спальню, поинтересовалась:

– Здесь есть ванная?

– Да, вон там.

Скинув сапожки и придерживая в районе груди расстегнутое платье, она направилась в сторону ванной. Уже в дверях она повернулась к нему:

– Я быстро, ладно?

Завороженный Питер кивнул.

Неужели??? Неужели она пойдет на это? И что мне сейчас делать?

Осмотрев комнату, он начал действовать: для начала снял с кровати покрывало, под которым обнаружил хрустящее постельное белье – его ждали.

Беннету и всей прислуге премия.

Потом он закрыл плотные шторы на обоих окнах. Он говорил себе, что полумрак поможет Кристине расслабиться, но сам понимал, что просто боится показаться ей без одежды. Раздевшись до трусов, он взбил подушку и сел в постели. Судя по звукам, доносившимся из ванной, Кристина принимала душ.

Она не станет принимать душ в одежде и не будет одеваться после душа, значит, она выйдет голая.

Голая она не выйдет – постесняется.

Черт, я не посмотрел, есть ли там халат!

Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 28 ноября, 16:05

Кристина решила этот вопрос просто: она вышла в полотенце.

«В комнате царил полумрак». Почему-то именно эта избитая фраза пришла ей в голову.

Только ничего в комнате не царило: Питер закрыл шторы, и в комнате была непроглядная тьма.

Это хорошо, это он правильно сделал. Только где он сам?

Словно подслушав ее мысли, со стороны кровати донесся голос Питера:

– Я здесь, мышка, иди ко мне.

Кристина направилась в сторону кровати, очертания которой она уже различала. Питер откинул одеяло, и она опустилась на постель. Почувствовав, что он отодвинулся, она улеглась. Он протянул руку и нащупал полотенце. Кристина зажмурилась.

Господи, господи, пожалуйста! Почему все так долго?!

Питер заботливо накрыл Кристину одеялом и прижал к себе ее голову. Поцеловав ее в висок, он тихо спросил:

– Чего ты хочешь? Честно.

Она не раздумывала:

– Тебя. Я хочу, чтобы мы были парой, настоящей. И вместе ждали свадьбу, как миллионы женихов и невест по миру, и вместе…

А дальше Питер начал ее целовать. Сначала осторожно, а потом все смелее и жарче, и Кристина потерялась в ощущениях. И позже, когда он разворачивал это дурацкое полотенце, в которое она намертво завернулась, он делал это так трепетно, будто открывал долгожданный рождественский подарок. У него были замечательные руки – очень нежные и при этом сильные. А еще он точно знал, что с ней делать, но эти мысли Кристина гнала прочь.

И когда выяснилось, что кроме рук у него еще и потрясающий рот (который ее действительно натурально потряс!) и очень изобретательный язык (так вот почему он закрыл шторы!!!), она взлетела до небес и потом тихо возвращалась на землю. И все было замечательно до тех пор, пока она не услышала голос Питера совсем рядом и до нее не дошло, что ничего еще не закончилось и самое страшное по-прежнему впереди. И когда, целуя ее, Питер спросил:

– Счастье мое, ты точно хочешь продолжать? Потому что если ты передумаешь позже, я не уверен…

…То Кристина рявкнула на всю спальню:

– А давай ты заткнешься и уже сделаешь это, потому что мне очень страшно!

И тогда Питер, вместо того чтобы обидеться, крепко поцеловал ее и пропал. А потом была боль. Не сильная, но очень… неприятная. Правда, он сразу сказал (почему-то срывающимся голосом):

– Малышка, это будет быстро… Сегодня будет очень быстро…

И почти сразу же послышался странный звук: Питер будто захрипел, и все закончилось. Он упал рядом.

Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 28 ноября, 16:42

Кристина слегка пошевелилась, и он посмотрел в ее сторону. Она лежала на спине, и благодаря пробивающейся через шторы щелочке света он видел ее силуэт.

Он все же сделал это – он трахнул Кристину Линли. И на вопрос «как это было?» он бы не ответил, потому что в тот момент особо не соображал. Сначала он держал себя в руках: железный контроль был его главным козырем всегда и во всем, а потом отпустил. Совсем. Как никогда и ни с кем. Вплоть до того, что забыл о мерах предосторожности – впервые с восемнадцати лет он не предохранялся.

Если она забеременеет…

При мысли о ребенке он запаниковал:

– Мышка, как ты?

Он провел пальцем по ее скуле.

– Хорошо. А ты?

Питер чуть не расхохотался в голос. Только его девочка могла интересоваться другим человеком в такой ситуации. Но он не «другой человек». Он ее человек, ее жених, муж почти. То, что она им интересуется – нормально. И, сдержав смех, он тепло ответил:

– Я – замечательно.

Он провел пальцем по ее носу и губам и, когда Кристина вздохнула, наклонился и поцеловал ее.

Такая сладкая!

– Питер, а как же наш обед?

Питер, играющий с ее ушком, хмыкнул:

– Черт с ним! Новый приготовят!

Кристина замялась:

– Они не готовили. Я заказала. Просто, судя по реакции Рэмси, доставка задержалась.

– Доставка? Миссис Помфи должна неплохо готовить…

– Я понимаю.

Питер приподнялся в кровати:

– Расскажешь?

– Когда ты сказал про обед, то я подумала, что рестораны – это люди, и нам не дадут… пообщаться.

Он уже начал понимать, что к чему, и искренне наслаждался ее рассказом:

– Ага, и ты…

– И я позвонила Беннету, и… мы поговорили…

– Поговорили, значит?.. Обедать здесь – идея Беннета?

Кристина резко повернулась к нему.

– Нет, моя!

Питер засмеялся и потянул ее на себя:

– Верю! И что ты заказала?

– Крылышки и ножки.

Она сказала это таким несчастным тоном! Ей было так жаль любимого блюда, что остывало где-то внизу!.. Отсмеявшись, Питер спросил:

– Будем обедать?

– Скорее ужинать.

– И где?

– А можно здесь?

Питер не мог ее отпустить. Он вновь прижал ее к себе:

– Все можно. Тебе можно все!

Через три часа, поев любимых ножек и запив их уже не менее любимым шампанским с винодельни Питера, Кристина, к своему ужасу, вдруг вспомнила про прием, на который они так и не пошли, на что жених клятвенно пообещал ей отправить фонду чек.

Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 29 ноября, 10:00

Кристина проснулась от того, что ее целовали.

Питер!

Она открыла глаза. Полностью одетый, он сидел на постели и смотрел на нее:

– Просыпайся, любимая. Нам пора.

Она посмотрела в окно, за которым было серо и неуютно:

– Мы идем на работу? А нам нельзя остаться в постели?

Что-то в лице Питера переменилось. Он будто боролся с собой.

– Нет, мышка, не сегодня. Все должно быть правильно.

Не дожидаясь ее ответа, он направился к двери:

– Давай в душ – мама завезла тебе переодеться, и спускайся вниз завтракать. Жду тебя.

Кристина неохотно вытащила себя из постели и подошла к закрывшейся за Питером двери:

– Я тоже тебя люблю.

Зайдя в ванную и увидев свое отражение, она улыбнулась.

Вчера после… этого, когда встал вопрос, в чем ей ужинать, она, с подачи Беннета, уговорила Питера дать ей свою пижаму, которая оказалась ей почти впору. А потом они ужинали, и пили шампанское, и болтали, и целовались, и… все. Потому что Питер, наверно, заметил, что ей было немного дискомфортно, и, когда уже ночью в пылу жарких поцелуев она попыталась его раздеть, он ответил мягким, но отказом.

Интересно, что будет сегодня?

Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 29 ноября, 10:10

Питер быстро раздевался и говорил по телефону, прижатому плечом к уху:

– Да, вижу!.. Да, Беннет, и джинсы со свитером я тоже вижу и собираюсь их надеть. Мне не три года, благодарю вас… Этого я не знаю… Нет, этого я тоже не знаю. Какого черта, Беннет?! У вас под боком есть советчик гораздо лучший, чем я! Все! Отбой!

И, кинув телефон на валявшийся сдутым шариком костюм, он принялся одеваться.

Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 29 ноября, 10:25

Войдя в столовую, куда ее проводил лакей, Кристина поняла, что сегодня день сюрпризов. Сначала ее удивила мама, доставившая ей джинсы, толстый зимний свитер и теплые сапоги; вчерашнего своего наряда она не нашла – пришлось надевать это. А сейчас почти такой же наряд она видела на Питере:

– Ты же был в костюме…

– Я ездил в офис, подписал пару бумажек, оставил ЦУ и вернулся.

Он странно себя ведет. И одет тоже… странно… Но ему идет…

– А почему такая одежда?

Улыбнувшись, Питер сделал рукой неопределенный жест. Кристина боялась поверить:

– Мы не идем на работу…

– Нет.

Как же я люблю его улыбку!

– А куда мы идем?

Его смех… Почему он так редко смеется?

– Никуда мы не идем.

Удивленная мордочка Кристины снова вызвала смех Питера:

– Сначала мы едем…

– А потом?

– А потом увидишь – быстро ешь!

Откусив что-то, до чего дотянулась ее рука (кажется, это была булка), она быстро зажевала:

– А долго ехать?

Он достал телефон и что-то прикинул в уме:

– По пробкам час десять – час двадцать.

Кристина отпила чай:

– И куда мы приедем?

Питер хмыкнул:

– Попробуй спросить у Гордона.

Она возмутилась:

– Это месть?!

– Конечно! Доедай булочку, и поехали. Там нас покормят.

Лондон, аэропорт Биггин-Хилл, 29 ноября, 11:40

Машина поднималась к вершине живописного холма. Кристина вопросительно посмотрела на Питера – он улыбнулся. Вопросов она уже не задавала. Поначалу на них отказался отвечать Гордон, мотивируя отказ обещанием молчать. Ну а потом, обнаружив в машине ожидавший ее пакет с теплой курткой, шапочкой и перчатками, Кристина поняла, что эта поездка готовилась долго и тщательно, о чем и сообщила Питеру.

Нет, милая, совсем недолго. И продолжает готовиться. И будет готовиться еще как минимум сутки. Но ты об этом узнаешь чуть позже.

Питер продолжал загадочно молчать. Кристина огляделась: они остановились у металлических ворот. Гордон склонился к переговорному устройству:

– «Девенпорт Прайваси Протекшн».

Ворота открылись, и автомобиль поехал вдоль длинного забора.

Кристина повернулась к Питеру:

– Почему такое название?

– «Девенпорт Прайваси»? Я тебе рассказывал.

Он интуитивно покосился в сторону шофера. Кристина мягко объяснила:

– Я про фамилию. Каково это, когда твоя фамилия не только твоя, но написана на здании, бланках, ручках?..

– Ну, так как идея была Патрика, а деньги – мои, мы хотели указать в названии две фамилии: Девенпорт-О’Брайен. Но потом маркетологи задурили ему мозги, и он настоял на том, чтобы его фамилию убрали.

Идиот!

Кристина видела, что Питеру это неприятно до сих пор. Но он говорил с ней об этом, значит, хотел, чтобы знала. Она взяла его за руку:

– А почему?

Он поморщился:

– Потому что «обеспеченные британцы до сих пор с опасением относятся к ирландцам». Потому что «Девенпорты богаты, а деньги всегда охотнее идут к деньгам». Потому что «две фамилии в названии – это перевес, а вот одна – самое то». И бла-бла-бла все такое…

Она придвинулась к нему и потерлась носом о его щеку:

– И ты привык, да?

Он поцеловал ее куда-то в уголок между носом и ртом:

– Скорей абстрагировался. Да, я имею отношение к компании, но «Девенпорт Прайваси» все же не я.

– Ну да, ты гораздо больше.

Отреагировать на слова Кристины Питеру не дал Гордон:

– Приехали, сэр.

Питер кивнул и, опередив Гордона, открыл дверцу, вышел и протянул руку Кристине.

Лондон, аэропорт Биггин-Хилл, 29 ноября, 11:55

Выйдя из машины, она оказалась перед необычным серым длинным и невысоким строением, похожим на коробку из-под сапог, стоящим на окраине огромной забетонированной территории. Оглянувшись, она поняла, что Питер смотрит в противоположную сторону – туда, где по дороге к ним подъезжает…

– Самолет?

Питер сделал приглашающий жест, но Кристина не двигалась с места.

Он напрягся:

– Милая, ты же не боишься летать?

Кристина решила сказать правду:

– Не знаю, я никогда не летала.

Она взмахнула шапкой и перчатками, что держала в руке:

– Мы что, летим в Лапландию?

Он рассмеялся:

– Нет, гораздо ближе.

– И сколько нам лететь?

– Часа полтора.

– И почему мы не поехали туда на машине или на поезде?

Питер оглянулся. Изящный самолет уже остановился и даже успел опустить трап. На его борту красовался логотип «Девенпорт Прайваси Протекшн».

– Питер Девенпорт, а ведь ты просто выпендриваешься передо мной.

С этими словами Кристина прошла мимо обалдевшего жениха к самолету.

Лондон, аэропорт Биггин-Хилл, 29 ноября, 11:55

Только не смейся. Сказала и сказала – не реагируй.

Он не помнил, когда столько смеялся. Даже улыбался он нечасто – поводов не было – до тех пор, пока в его жизни не появилась Кристина. Не в снах или в мечтах, а именно в жизни. Тогда, впервые поболтав с ней десять минут в ее комнате, он очень удивился, поняв, что, сам того не замечая, улыбается ей. Просто так, без повода. Потому что счастлив открыто смотреть на нее, говорить с ней. Как можно полюбить девушку, не зная ее? Теперь он мог ответить на вопрос, которым задавался четыре года. В незнакомку он был влюблен, полюбил же он девушку, обожавшую куриные ножки и первой поцеловавшую его.

На самой высокой ступеньке их уже ждала приветливая стюардесса:

– Мисс Линли, мистер Девенпорт, добрый день и добро пожаловать.

Кристина поздоровалась и прошла в салон. Стюардесса указала ей место напротив любимого кресла Питера. Усевшись, девушка принялась оглядываться:

– Яхта у тебя тоже есть?

– Самолета у меня тоже нет – все принадлежит холдингу. Я же просто его президент. Мне по статусу положено этим пользоваться.

А вот здесь ты соврал. По статусу тебе положено на самолете компании невесту катать? Ну-ну…

Но Кристину беспокоило другое:

– А я на работе никого не предупредила и просто не пришла.

Питер отмахнулся:

– Забей. Я разберусь.

Она погладила пальчиком обивку самолета и улыбнулась:

– Все же хорошо спать с начальником!

Заржать в голос Питеру помешала подошедшая стюардесса:

– Что будете пить, мисс, сэр?

– Кофе.

Стюардесса кивнула Питеру, и две пары глаз вопросительно уставились на Кристину.

– Я – нет, я… ничего… Спасибо.

Стюардесса хотела отойти, когда вмешался Питер:

– Так не пойдет. Ты утром почти не поела.

И, не дав Кристине ответить, он озадачил стюардессу:

– Что у нас есть на завтрак?

– Блинчики, каша, сосиски, омлет могу приготовить, какао и чай, кофе.

Так как стюардесса озвучивала все это Питеру, Кристина не сочла нужным реагировать и отвернулась.

– Кристи, что ты будешь?

Кристина продолжала молча смотреть в иллюминатор.

– Она будет какао. Спасибо, Кристина.

Имя стюардессы Питер мстительно выделил интонационно. Его невеста это оценила – она резко повернулась к нему, на ее лице застыл вопрос. Стюардесса улыбнулась и отошла.

Кристина продолжала буравить его глазами.

– Да, она тоже Кристина. И нет, я не мог ее уволить, хотя очень хотел – не нашел повода. Она очень хороший работник.

Его отходчивая невеста поинтересовалась:

– А почему хотел уволить? Она напоминала тебе меня?

– Слава богу, нет. Она напоминала про тебя – мне этого хватало.

Кристина улыбнулась:

– Не надо, не увольняй ее.

Питер кивнул.

После минутной паузы она тихо добавила:

– Обожаю какао.

– А то я не знаю!

Шотландия, аэропорт Инвернесс, 29 ноября, 13:45

Минут через десять после приземления в самолет зашел офицер. Питер поздоровался и протянул ему два паспорта.

У него мой паспорт? Откуда?!

Пролистав паспорта, офицер кивнул, пожелал приятного путешествия и отбыл.

– У тебя мой паспорт?

– Мама твоя привезла, когда я рассказал ей свой план.

– Где мы?

– В Шотландии.

Стюардесса подошла к Питеру:

– Можно выходить, сэр.

– Вот и славно. Пойдем?

Он протянул Кристине руку.

Вот что с тобой делать?! Пойдем…

Поблагодарив вышедший провожать их экипаж, они спустились по трапу и сели в поджидавший внедорожник. Кристина заинтересованно разглядывала местность. На центральном здании она разглядела надпись «Аэропорт Инвернесс»:

– Инвернесс – это город?

– Да, в округе Хайленд – самом большом из шотландских округов.

– Это центр?

– Хайленд? Это почти половина Шотландии. Северо-Шотландское нагорье.

– Ты так хорошо знаешь географию?

Он улыбнулся.

– Когда я получил в наследство этот прокля… этот дом – я изучил вопрос. Пришлось.

– А что тебе еще пришлось изучать?

Дыхание Питера неожиданно защекотало ей ухо:

– Дамские романы. Но это я не осилил – поручил Беннету.

Кристина хихикнула:

– Зачем тебе дамские романы?

– Скоро узнаешь.

Шотландия, 29 ноября, 14:00

Следующий час Кристина провела с радостью и пользой. С радостью, потому что рядом был Питер, а с пользой, потому что он рассказывал ей обо всем, что они видели, и отвечал на все ее вопросы.

Ей надо учиться. У нее живой, пытливый ум. Ей все интересно, она действительно хочет знать. Если бы не закидон отца, завещавшего ей миллион с такими идиотскими условиями, к своим восемнадцати годам она объездила бы уже полмира, и шотландскими красотами я бы ее точно не удивил.

Вот и радуйся. Покажешь ей мир сам.

По мере того как они отдалялись от цивилизации, Питер рассказывал ей про Северо-Шотландское нагорье, долину Гленко и реку Ко, недалеко от которой и стоял его дом. Их путь пролегал по таким живописным местам, что у Кристины от восторга захватывало дух.

– Нет, милая, Гленко не город – это деревня. Не веришь? Это правда самая настоящая деревня. Но можешь не расстраиваться – дом стоит не там. Мой пятиюродный дядя, или кем он там мне приходится, был большим оригиналом – он построил дом в таких… дальних далях, что до деревни еще идти минут пятнадцать, или ехать минут пять. Зато замок!

Шотландия, 29 ноября, 15:00

Кристина смотрела на него и не понимала, как она смогла, как сумела разглядеть в нем мужчину, не любить которого было невозможно. Сейчас, когда для него не существовало никого, кроме нее, он преобразился: горящие глаза, сногсшибательная улыбка и порядком растрепавшиеся волосы делали его неотразимым. А если прибавить сюда острый ум, потрясающее чувство юмора, благородство, харизму и отменные сексуальные навыки (а в том, что Питер – превосходный любовник, она успела убедиться за те два, вернее полтора, раза, что они занимались «этим»)!..

От подобных мыслей ей стало жарко – она сняла шапку и расстегнула куртку.

Питер не на шутку перепугался:

– Мышка, ты что, заболела? У тебя жар!

Его рука на ее лбу сменилась губами:

– Родная, ты горишь!

Кристине было очень неловко. Ей жутко хотелось его поцеловать, но она понимала, что при водителе такого себе позволить не может. Будь она жена – может быть, но невеста…