Римма. Невеста для князя

Искусству «владения мечом», меня продолжал учил Ратмир, достигший своего положения благодаря личной доблести, начавший ратный путь простым воином и пользующийся огромным уважением. Задорно блестя глазами, воевода пояснял мне премудрости ратного дела, объясняя секреты и хитрости, позволяющие сразить физически более сильного врага. К нашим урокам, начавшимся сразу же после моего первого боя, он отнесся со всей серьёзностью и ответственностью, мы отрабатывали удар за ударом, и я начитала «чувствовать меч». Правда, не обходилось без травм и порезов, а вечером жутко более мышцы – всё-таки меч не игрушка! – и Яга, врачуя меня, беззлобно ворчала, что не гоже Нареченной Князя так мечом махать.

– Ты же ведьма, а не воин ратный! – поучала она.

– Но и владение мечом не промешает даже ведьме, – парировала я, пока Василий разминал всеми четырьмя лапами мне в массаже спину, а Яга готовила целебную мазь. – А то в рукопашном бою, особенно в первые минуты, я не знала с какой стороны за меч взяться! Не порядок это!

– Ну-ну…– хмыкнула она. – Зато желающих поглазеть на твои уроки, хоть отбавляй! Только и успеваю глаза отводить любопытствующим! Да и на Ратмира потом косятся, как на твоего любимчика. Мол, куда это Князь смотрит?

– И куда это Князь смотрит? – щекоча меня за ушком, хитро промурлыкал Василий, давая понять, что для него любовь Яромира к Мирре не тайна.

– Надеюсь, эта тайна не стала секретом Полишинеля, – отозвалась я, потягиваясь после массажа.

Яга повела бровью и выдворила всех из Избушки: наступало время урока.

В огромном горшке, вытащенном из печи, кипела-бурлила вода. На столе были разложены корешки-травки, порошки… Баба Яга села напротив, всем своим видом давая понять, что мне самой предстоит догадаться о том, что следует делать дальше. Я мысленно расслабилась, отрешилась от хлопот и забот, и, наконец, полностью настроившись, сконцентрировалась, слушая свой внутренний голос. Почти не глядя, я брала травки, сыпала в воду порошки, пока вода не забурлила ещё сильнее, приобретая зеленоватый цвет. От горшка поднимался густой зеленоватый пар, душистый, с легким оттенком горечи. Я бросила щепотку сухой тины, и от воды пахнуло речной свежестью. Бурление сместилось к краям горшка, а в середине вода успокоилась, замерцала, приобретая вид зеркала, в которое смотришь сквозь толщу воды. Я вскинула на Ягу взгляд. «Смотри!» – беззвучно шепнула она и я всмотрелась в воду.

Низкое пасмурное небо и кружат черные птицы. Вороны? Я всмотрелась и чуть отшатнулась. Не вороны, а хищная нежить Гастона кружила под низкими облаками. Высокие каменные стены, сложенные из грубо вытесанных серо-черных глыб. Взгляд спотыкался о человеческие кости и черепа, как-то жалобно и беспомощно в своей наготе, белевшие на каменных плитах. На площади толпились люди… Я всмотрелась…Нет, не люди, упыри! Они сосредоточенно и плотоядно смотрели в одном направлении, куда, подрагивая, тянулись когтистые лапы и оскаленные клыки. В центре площади, на черных, отливающих красным глыбах, сложенных в форме алтаря, было распростерто человеческое тело. Женское, судя по изящным кистям рук, прикрученным к каменным столбикам. От всего этого веяло такой отчаянной жутью и неотвратимостью, что хотелось закрыть глаза, а потом рвануть к двери, распахнуть и увидеть зелень леса, глубокую синеву неба с первыми звездами, вдохнуть наполненный лесной вечерней свежестью и ароматами воздух. Тонкие кисти рук пленницы судорожно сжались в кулаки. Когда пронзительно-черный нож взлетел вверх в замахе и на сотую долю секунды замер, готовый обрушиться на несчастную жертву, я невольно громко вскрикнула, – и видение исчезло, подернулось бурлящими пузырями, налившимися кровавым цветом.

– Тише, тише, Римма, – Яга заботливо коснулась меня ладонью, успокаивающе погладила, – нельзя во время гаданий шуметь…

– Почему? – переводя дух, спросила я.

– Видение спугнешь…

– А кто она? Это … в крепости Гастона? – догадалась я.

Яга кивком подтвердила, пристально глядя на меня.

– Мы … надо что-то делать!… Это …когда это произойдет? Мы должны им помешать и спасти её! – перед глазами стояла жуткая картина, увиденная мной.

– Конечно, поможем, – подтвердила Баба Яга, наливая что-то в чашку. – Ну-ка, глотни!

Я повиновалась. Настойка пустырника. О, в самый раз…А Яга тем временем что-то прошептала над бурлящей водой, бросила пучок богородской травы и вода просветлела.

– Дальше?…

И я снова сосредоточенно смотрела на воду, подбрасывая новые травки, пока вода не забурлила уже знакомым зеленоватым мерцанием. И снова низкое небо, кружащие черные птицы… Я с нарастающим ужасом узнавала, заставляя себя смотреть и примечать всё, что могло указать на день и время жертвоприношения. Яга стояла рядом и тоже пристально всматривалась в видение. Неминуемый взмах кинжала! – я, подавляя вскрик, инстинктивно дернула головой, холодная капля пота сорвалась со лба и упала в воду. Рябь от кругов по воде скрыло видение.

Мы с Ягой переглянулись. Она пространно хмыкнула, задумчиво водя пальцами по столу, повторяя рисунок древесины. Молчали.

– Жаль солнца не видно, а то бы время установили…– прервала я молчание.

Яга сумрачно взглянула на котел, что-то невнятное пробормотала себе под нос и бросила несколько стебельков полыни и на несколько минут вновь поставила котел в печь.

– Ещё раз? – полувопросительно-полуутвердительно произнесла я, рука скользнула к шее, теребя цепочку с крестиком.

– Надо Римма… Знать – значит, успеть подготовиться…Ты смотри, да примечай, да и мои глаза ещё остры… Вдвоем что-то да приметим.

– Предупрежден – значит, вооружен, – подтвердила я, пододвигаясь ближе к котлу, водруженному на стол.

Сконцентрироваться долго не удавалось… Я осторожно опустила в воду лист папоротника, пододвинутый мне Ягой. Вода медленно стала зеленеть и наливаться силой. Надо было перебороть леденящий душу ужас, постараться до мелочей запомнить каждый камень, ведь возможно придется штурмовать крепость. На этот раз я старательно рассматривала каждый сантиметр виденной местности. Пересчитала, что в небе кружат шесть крылатых нежитей. Попыталась оценить численность и вооружение упырей. Хотя с такими когтями и мечей не надо. И вновь черные плиты… белеющие кости… голодные жадные глаза… Один из упырей, стоящих ближе к месту жертвоприношения, судорожно сглотнул набежавшую слюну, сделал ещё шажок вперед, стараясь опередить соседей, но не переступить с серо-черных плит площади на густо-черные с красным отливом плиты. Неожиданно его взгляд метнулся в сторону, проследив движение большой тени упавшей на землю.

Ничего себе размах крыльев у этих птичек!… нет, это не твари Гастона… а что-то более крупное… большое…как Горыныч! Горыныч! Значит, мы уже рядом? Мы идем на помощь! Мы её спасем!!… Если успеем… Я, нервничая, судорожно рванула цепочку. Черный кинжал взметнулся вверх и стремительно обрушился вниз… И вновь круги по воде! Я проследила движение и заглянула в воду. Сорвавшийся с цепочки мой крестик блеснул на дне котла. Вода успокоилась. Я медленно, не чувствуя жара, опустила руку вниз, достала крестик.

– Третий раз и на прежнем месте,– задумчиво проговорила Яга. – И каждый раз что-то мешает заглянуть дальше… Не будем перечить силе… – она что-то прошептала над водой и вынесла котел из избы.

– Но вы ведь видели тень? Там, кажется, Горыныч кружил! Значит, мы уже близко? Мы успеем?

– Завтра ещё судьбу попытаем, – после паузы ответила Яга. – Не нравится мне, что все три раза на одном месте обрываются! То ли это самый перелом, то ли…

– То ли что?

Ведунья не ответила, метнула на меня пронзительный взгляд.

– Утро вечера мудренее!– отрезала она. – Спать пора, вот что!

Я долго не могла уснуть, мучительно восстанавливая в памяти картину увиденного и одновременно стараясь её отринуть и забыться сном. А Баба Яга, казалось, и не собиралась ложиться, она тихо сидела у стола и при свете свечи раскладывала карты.

– Бабушка, можно я тобой посижу? – шепотом спросила я.

– Спи. Я кому сказала?! – шепотом прикрикнула она и кивнула сидящему на лавку коту.

Василий устроился рядом со мной. Я невольно протянула руки и погладила его. Кот довольно замурчал.

– Васюшь, а что известно о черной крепости? – спросила я.

– Спать! – отдала приказ Яга. – Мудроствовать завтра будем! Василий, а тебя я зачем к Римме отправила?

Мы с Василием одновременно хмыкнули, переглянулись, и кот с удвоенным старанием принялся мурлыкать. Несмотря на моё скептическое отношение к такому виду усыпления, я быстро и незаметно погрузилась в сон.

Пламя взметнулось высоко, закрывая полнеба и затмевая звезды. В его первозданном огне было все: и мощь, и ярость, и жар, и жажда… А я знала только одно, что мне надо пройти сквозь него. Шагнуть в огонь, в это бушующее пламя?! Безумие…мучительная и неминуемая смерть. Я оглянулась назад. На меня устремились десятки пар глаз: презрительных, сочувственных, любопытных, жадных до зрелища… Сквозь огонь? В огонь? Зачем это мне? Ради чего?… Мысли путались. Отчего-то я знала, что отступать нельзя, у меня есть путь только вперед. Как в подтверждение моих слов, сзади меня зеленоватым огнем вспыхнуло магическое пламя – огонь, зажженный силой чародеев, грозящий испепелить, если отступлю. Между двух огней. Как говорится, из огня да в полымя… Я шагнула вперед, меня обдало нестерпимым жаром, от жара стали потрескивать волосы. Я усмехнулась. Подумаешь, это всего лишь огонь. Я же Ведьма! Стать тем, чему огонь не принесет вреда? Но чем? Даже любой металл огонь плавит… Вода тушит огонь… Призвать силы воды? Слишком сильное пламя … не то… Не уничтожить… покорить?… сродниться? Стать огнем! Вспомнился Маугли Киплинга… «Мы с тобой одной крови…» Я старалась представить себя огнем… Это оказалось не так-то просто, потому что воображение подбрасывало картинки обуглишившихся головешек и пепла… Не то, совсем не то! Не жертва! Огонь! Пламя! Стихия!

Сзади, чуть слышно потрескивая, подкрадывалось магическое пламя. Смеясь над моей нерешительностью, языки пламени складывались в причудливые оскаленные пасти. Надо решаться. Огонь. Плазма! Я сосредоточилась и, ладонь, на которую я смотрела, ярко вспыхнула, сливаясь с пламенем. На мгновение в воображении возник образ обожжееной плоти и острая боль охватила руку.

– Нет! – прогнала я воображаемую картинку. – Нет! Я пламя! Плазма! Стихия!

Ярко вспыхнув, я слилась пламенем, ощущая свободу и единение со стихией. Полная свобода и ощущение мощи! Огонь, сила способная вызвать испуг даже у присмиревших чародеев! Мы жадно тянулись вверх, где больше воздуха, вширь, чтобы дотянуться до новых деревьев, жалобно отпрянувших от наших языков, беззащитных перед нами. Мы огонь, а они всего лишь…

…– Риммау! Риммау!– донеслось сквозь музыку огня, жадно поглащающего кислород и набрасывающегося на деревья, ветки, траву.

Римма? Я огонь! Я всюду, везде, это мои языки тянутся к стволу смолистой сосны, к небу за новой порцией воздуха, к…

– Риммау!…– внезапно я почувствовала острую боль в … ладони,– откуда у огня ладонь? – и открыла глаза.

Василий, сердито посматривая на меня, облизывал лапку.

– Васюшь, что случилось? – спросила я, принюхиваясь к запаху паленой шерсти.

– Ты нам чуть Избушку не спалила, – пояснил кот, жалобно потряхивая лапой.

– Я?! – я оглянулась, опасаясь увидеть следы разрушения.

К счастью, Избушка была цела, только несколько подпалин на бревенчатых стенах да обгоревшие занавески, с которых стекала вода, выплеснутая, очевидно, Ягой, подтверждали слова Василия. В Избушку пытались прорваться несколько охранников Князя, обеспокоенных покушением на Нареченную. Яга, покрикивая и грозясь, прогоняла их:

– А ну-ка, вот пошли! Никакого покушения и поджега не было, сами разберемся!

Но стража рьяно пробивалась вперед, желая собственными глазами убедиться, что со мной всё в порядке и не пугаясь угроз Бабы Яги обратить их в соляные столбы. Наконец, Яга пропустила одного из стражников. На его лице, при взгляде на меня отразилась радость вперемешку с изумлением. Пожалуй, изумления было даже больше. Я перехватила его взгляд и поняла, что ввергло стража в такое состояние. Я сидела на испепелившейся постели совершенно голая. От одежды остались лишь хрупкие частички пепла.

– Убедился? А теперь вон, охальник! А лишнего болтать будешь, онемеешь и ослепнешь! – пригрозила она и для убедительности плюнула через плечо и цыкнула зубом.

– А теперь, – Яга резво захлопнула дверь и обернулась лицом к комнате, – Римка, и с тобой разберемся!

– Но я…?

– Ты, ты! Ишь, как навострилась пожары устраивать! То одни Избушке ноги изуродовали, теперь ты решила совсем меня без крова оставить?!

– Ни сном, ни духом! – побожилась я. – Бабуль, даже мысли такой не было!

– Разберемся!.. А ну-ка, рассказывай, что тебе снилось? Да если б Васюша тебя не разбудил, рискуя обгореть, что тогда?! – бушевала Яга, приводя при этом Избушку в порядок.

Перехватив взгляд Жутикова, Яга бросила мне длинную сорочку. Одевшись, я подхватила на руки кота, приласкала его и исцелила обожженную лапу. Пока Жутиков и Мирра, под руководством Яги, передвигали лавки, перестилали постель, подметали, нам с Василием было велено сидеть в сторонке и не путаться под ногами.

– И что б никаких пожаров, наводнений, ураганов! – прикрикнула Яга, решительно направляясь к двери, сотрясавшейся от ударов с той стороны.

– Какая нечисть в дверь ломится?! – рявкнула она, резко распахивая дверь.

Оказалось, это сам Яромир в сопровождении личной стражи. Не добившись от охранявших меня и стоявший на часах у Избушки ясного ответа на вопрос, что же произошло, откуда огонь и пламя, обеспокоенный Князь решил разобраться в случившемся. Его Яга не стала прогонять так бесцеремонно, как стражников.

Яромир стремительно вошел в Избушку. Его взгляд пробежал по нашим лицам, задержался на Мирре. Князь с облегчением перевел дух, потом шагнул ко мне, легко коснулся руки.

– Убедился? Все целы-здоровы, – добродушно проворчала Яга. – И нечего по ночам шастать!

– Я бы хотел поговорить…наедине, – сказал он.

– Наедине? Сейчас? – иронично уточнила Яга. – Не бывать такому бесстыдству, чтоб Наследник с Нареченной по ночам наедине разговоры разговаривал! Не порядок это! Не прилично! Будет день, вот и беседуйте! А сейчас…

Мы с Яромиром условились встретиться утром в его шатре и за завтраком переговорить, после чего Яга выпроводила Князя, изо всех сил старающегося не смотреть на Мирру.

– А теперь, пока ещё кто-нибудь с визитом не нагрянул, расскажи-ка мне, милая, что тебе во сне привиделось, да отчего ты решила подпалить нас, – потребовала Яга, садясь на лавку.– А остальным, – она цыкнула в сторону смущенной Мирры и любопытствующего Жутикова, – спать!

Рассказанный Яге сон, её озадачил. Она попросила его повторить, несколько раз уточняя каждый запомненный мной эпизод. Хмыкнула. Усмехнулась. Задумалась. Помолчала.

– Сон что-то значит? – робко уточнила я.

– Всё в мире что-то да значит, – философски ответила она. – Нет бессмысленных знаков, надо только уметь их верно истолковывать.

– Так что сон означает?

– Что-то да значит! Знала бы – сказала бы!…

Глава 13

Проснувшись, я первым делом бросилась к Яге, готовая незамедлительно приступить к спасению увиденной при гадании девушке и поискам разгадки моего сна и ночного пожара. Однако Баба Яга, озаренная какой-то идеей и, не желая ею делиться, пока «сама не поймет с какого конца за дело браться», охладила мой пыл.

– Лучше иди с Наследником завтрак раздели. И ему приятно, и тебе хорошо…– думая о чем-то своем, посоветовала она, явно желая отделаться на время от меня и одной поискать разгадку. – И не перечь мне! – пресекла Яга мои возражения.

В компании Жутикова, который предпочитал всё же держаться поближе ко мне, и Мирры, явно проплакавшей полночи, о чём красноречиво свидетельствовали покрасневшие припухшие веки и темные круги на осунувшемся личике, отправились к шатру Яромира, раскинутого на опушке. Но встреченный по пути первый обоз с солью заставил нас изменить планы. Основное месторождение соли, на которое так возлагали надежды все мы, из-за сгоревшего моста оказалось отрезано от нас полноводной рекой.

– Мост ночью загорелся и обрушился в воду, – поведал усталый глава обоза. – Теперь каждый мешок с солью приходится на лодке переправлять. Пока наш обоз собирали, четверых река унесла.

– Не легче новый мост поставить? – осведомился Жутиков.

– Река в том месте очень широка, не меньше четырех месяцев уйдет… В объезд, до ближайшей переправы путь втрое увеличивается.

– А отчего мост загорелся? – спросила я, припоминая ночной сон и пожар.

– Сие пока не ведомо… Но поговаривают, что поджег, не иначе, – ответил один из ратников. – С чего б ему сгореть самому по себе? Хороший мост, крепкий, новый.

Мы вместе с обозом, двинулись к лагерю, где расположились наши войска. Тень, отброшенная летящим Горынычем, подсказала мне интересную мысль.

– А если на Горыныче соль перевозить? Хотя бы через реку? Ведь на много быстрее выйдет!

– И сподручнее! Не то слово! – обрадовался ратник. – Эх, если б нам Горыныча!… – и он с надеждой глянул на парящего Грыныча. – Но он охрана Нареченной… Отпустит ли? – засомневался он.

– Отпущу, конечно! – подтвердила я, и по изумленному моим ответом ратнику, догадалась, что он и понятия не имел, что Нареченная это я.

Я оперативно договорилась с Горынычем о помощи на переправе соли через реку, и он, усадив на спину ратника с первого соляного обоза, отправился в путь.

Мне утреннее свидание с Яромиром и совместный завтрак пришлось отложить. Ратмир, ответственный за возведение соляного окружения черного замка, встретил обоз, и после перемены уставших в дороге лошадей намеревался незамедлительно отправиться устраивать заслоны. Помня с каким старанием влюбленный Князь не смотрел на Мирру, я решила сделать ему маленький подарок: отправила к нему на завтрак Мирру якобы с рапортом от меня, как моего гонца и порученца. Сама же, сопровождаемая недовольным таким изменением планов Жутиковым, присоединилась к небольшому отряду воеводы Ратмира под покровом тайны направлявшегося устраивать первый соляной заслон, что бы отрезать нечисти пути к отступлению. К тому же я надеялась узнать побольше о черном замке и подходах к нему. Да и компания Ратмира, относящегося ко мне с большой симпатией, для меня очень приятна. Пожалуй, он был единственный в этом мире, кто в первую очередь видел во мне – меня, а не Нареченную Князя. А ворчание и едкие замечание Жутикова стали давно привычным и уже воспринималось вполне естественным фоном, не отравляя настроение.

Связь с лагерем осуществлялась новым для меня и достаточно необычным методом. Курьер, молодой чародей на метле, привозил небольшой горшочек, плотно прикрытый крышкой. Следовало подогреть горшок, снять крышку и всматриваться в бурлящую зеленоватую воду. Если над горшком склонялся адресат, то она начинала мерцать, и появлялся образ того, кто отправил это своеобразное письмо.

Вернулись мы только через двое суток, получив через курьеров на метлах несколько нагоняев от Яги и Князя за самовольное, без их ведома, отбытие из лагеря и долгое отсутствие..

За два дня Ратмир наметил места засад и тайных складов, линии окружения и пресечения возможных путей отступления нечисти, обустроил первый тайный склад и засаду. Он, истинный стратег и воевода, вызывал искреннее восхищение и самые теплые чувства. Я с удивлением отметила, что мы порой начинаем понимать друг друга без слов, и ощущала, что его симпатия ко мне гораздо сильнее, чем просто дружеское расположение. Это радовало меня, находило теплый отклик в душе, хотя, он, верный понятиям чести и верности своему Князю, ни словом, ни намёком не упомянул о своих чувствах.

Как ни удивительно, но для Яги, находящейся далеко от нас, искренняя симпатия Ратмира ко мне не была тайной, о чем она непрозрачно намекнула в последнем послании и категорически велела немедленно возвращаться.

– Тебе и здесь дел по самые ушки и даже выше! – сурово вещала она, глядя на меня из переданного курьером маленького горшочка с бурлящей зеленоватой водой. – Такое творится, что диву даёшься! Немедленно возвращайся! Сей же час! И попробуй только ослушаться, воеводу Ратмира тогда в лягушку обращу! – Пригрозила она и после паузы, подмигнув мне, добавила, – после победы над нечистью!

То, что Яга говорила о победе, радовало несказанно, значит, ей удалось что-то проведать и верно истолковать знаки Судьбы.

Глава 14

Возвращение приготовило свои сюрпризы. Лагерь встретил нас …странно. Отчего-то люди прятали от меня глаза, смотрели с сочувствием и любопытством. Чувствовалось, что в наше отсутствие случилось нечто неординарное. Более того, в воздухе пахло скандалом.

– Что-то произошло…– отметил Ратмир, помогая мне сойти с коня.

Сотни пар глаз наблюдали за нами, пока мы шли до шатра Яромира. Я терялась в догадках. Скандал из-за того, что я два дня отсутствовала в лагере и пребывала в отряде Ратмира, и сплетни по этому поводу? Я сосредоточилась на ощущениях, ловя тонкие флюиды эмоций. Нет. Чувствовалось, что весь лагерь на моей стороне, люди поддерживали меня. Я настроилась на Ратмира. Его тоже окружала волна народной поддержки.

Я сосредоточилась на ощущениях, «считывая» эмоциональный настрой окружающих пока мы продвигались к шатру. Яромир! Чем-то он вызвал негодование. Но что мог сделать так почитаемый и уважаемый войском Князь? Я терялась в догадках.

Яромир встретил нас спокойным ясным взглядом. Выслушал доклад воеводы. Отдал дальнейшие распоряжения.

– А теперь я хочу остаться наедине с моей невестой, – объявил он.

Приближенные, покидающие шатер тщательно пытались скрыть беспокойство. Амаран, явно недовольный тем, что и ему приходится удалиться, криво усмехнулся.

Когда мы остались наедине, Яромир невесело усмехнулся, потом сжал мою руку.

– Что произошло? – спросила я, отвечая ему подбадривающим рукопожатием.

– Верно, я плохой актер… В пылу сражений, мне удавалось лучше скрывать свои чувства… А здесь, во время передышки…– он замолчал.

– Мирра? – догадалась я.

Моё благое намерение предоставить влюбленным шанс хоть немного пообщаться вышло боком. Первая их встреча, под предлогом переданного мной с Миррой рапорта, не вызвала подозрений, но пробудило любопытство к девушке. Яга тоже отсутствовала, и некому было отвести глаза любопытствующим. Несмотря на то, что Мирра практически не снимала перчаток, чародеям не составило большого труда узнать кольцо на её руке. Чародеи, негодуя, обратились к Яромиру за разъяснением. То ли воровка рядом с ним, похитившая кольцо Нареченной, то ли…? Вмешавшийся Светомир, пользуясь своим авторитетом и властью, как глава Чародейного Круга, погасил скандал, спрятал Мирру и, пообещав вскоре всё объяснить, взял с чародеев слово не разглашать тайны. Однако, отголоски скандала, в виде слухов о том, что в моё отсутствие Князь завел интрижку с моей лучницей, просочились. Весь лагерь в едином порыве встал на мою сторону, порицая Яромира, негодуя, что он своим недостойным поведением рискует ввергнуть страну в безвластье и смуту, если я разорву помолвку.

– Мирра в безопасности? – уточнила я.

– Да, Светомир надежно спрятал её…

Яромир был в отчаянье. В Мирре для него сосредоточилась вся радость жизни и счастье. Но жениться на ней он не мог, ибо чародеи не признают над собой власть не ведьмы, а это значит, новая война с соседями, которые сейчас, затаившись, наблюдают, кто победит Яромир или Гастон Черный.

– Сначала завершим войну, уничтожим угрозу, исходящую от упырей, а потом и эту проблему разрешим, – предложила я. – Tempus consilium dabit. Верно?

– Ты мудра и проницательна, Римма… но в этом случае даже время не поможет. Что дальше. Отречься от престола? И тогда тоже война… только ещё более страшная, потому что среди своих… Наш род семьсот лет правит страной…

– И впервые Князь влюбился в не ведьму?

– Интрижки за семьсот лет были… но ни одна ведьма не потерпит соперницы, тем более народ этого не примет… Я не хочу подвергать Мирру опасности. Гнев чародеев сдерживает только обещание Светомира всё объяснить…

– И всё же… Яромир, будем откровенны, я хочу вернуться в мой мир, поэтому я тоже, как никто другой, заинтересована в благополучном разрешении данной ситуации… Мы справимся!

– Твоя уверенность внушает надежду.

Мы вышли из шатра рука об руку, вызвав ликование и всеобщий вздох облегчения у войска.

Глазами я пыталась найти Ягу, так торопившую меня вернуться. Тщетно, её не было, так как я не могла почувствовать её «ауру», стало понятно, что неугомонная Яга находится вне лагеря. Мы с Жутиковым, ставшим моей тенью, весьма щедрой на едкие комментарии, под охраной отправились в Избушку, пообещав Князю к вечеру вернуться в лагерь.