Римма. Невеста для князя

Яга бесшумно шагнула ко мне и быстро, ловко вплела в браслет на моей руке несколько волосков. Чёрных. Воеводиных. На мой вопрошающий взгляд Баба Яга ответила хитрым подмигиванием и на мгновение приложила палец к губам, призывая к молчанию. Воевода Ратмир перехватил мой взгляд и чуть приметно улыбнулся.

Нашим взглядам открылась большая поляна. Края её окаймляли высокие сосны. Чуть ближе к центру, словно второй эшелон защиты, росли кустарники, образуя почти правильный круг. У камней виднелись фигуры людей – чародеи. Вихрь, разросшийся до маленького смерча, с мерным гулом поглощал туман, который словно желая уберечься, жался к соснам, отступал вглубь леса. Мы двинулись вперед и увидели третий круг защиты – из больших камней, стоявших на равном расстоянии друг от друга. В центре каменного круга угадывались очертания ещё чего-то. От этого нечто исходило слабое голубоватое свечение.

– Так-то лучше! – Довольно сказала Яга и щелчком остановила вихрь, тот послушно замер на месте и, повинуясь ведьме, приблизился к ней. Второй щелчок пальцев обратил его в большой клубок призрачно-дымчатой нити.

Мы подошли к чародеям. К моему удивлению, среди них я не увидела ни Светомира, ни Агия. Из четверых чародеев только Евпатий, хмурящейся и сумрачный отчего-то, был мне знаком. Лица остальных были лишь смутно отдаленно знакомы. На появление Яги и воеводы чародеи отреагировали по-разному: Евпатий явно обрадовался, а остальные явно были недовольны и не старались этого скрыть.

Я бросила взгляд за камни. В центре была вычерчена сложная пентаграмма. Это её границы излучали слабое мерцающее свечение.

– Примемся, братья! – начал один из чародеев, лицо его было вроде бы знакомо, но имя не припоминалось.

Отсутствие элементарного приветствия мне не понравилось. Да и не только мне. Боковым зрением я отметила Бабу Ягу, многозначительно засучивающую рукава.

– Во-первых, здравствуйте, – начала я, без особой приязни поглядывая на чародеев, в ответ кивнул лишь Епатий, – во-вторых, может быть, кто-нибудь соизволит разъяснить мне, в чем именно будет заключаться моя задача?

– А что высокочтимая ведьма, претендующая на титул Верховной, не знает этого? – язвительно спросил рыжеволосый.

Тон его мне не понравился, более того я разозлилась. Я пристально оглядела чародея и довольно хмыкнула. Сквозь наложенное заклинание отвода глаз явственно проступал свиной пятачок! Ха! Вероятно, попался под горячую руку в потасовке изобретательной ведьме. Я легонько мысленно коснулась заклятья и узнала чары Энеи. Не удивлюсь, если и хвостик у него есть! Так ему и надо!

Чародей с неприязнью передернул плечами, поняв, что я увидела его истинный облик.

– Так я дождусь разъяснений или еще время потянем? – ласково спросила я.

Происходящее нравилось мне всё меньше и меньше. Ещё меньше мне понравилось мелькнувшее на лице Евпатия виноватое выражение.

– Римма, посредством заклинаний мы введем в транс тебя и Амарана, – начал Евпатий. – Вы покинете тела и перейдете в мир духов – ты, Амаран, Эмор. Тебе предстоит изгнать Эмора из нашего мира, убедить его вернуться в свой.

– Как мило! – «умилилась» я. – Что значить «убедить»? Словами «кыш, шалун нехороший»? И ерунда какая-то получается: изгнать дух в мир духов, находясь при этом в мире духов! Уж разъясните мне недогадливой – каким же образом?

– Эмор сейчас в нашем мире находится, но он часть мира духов. А ты, покинув тело и став духом, останешься частью этого мира, – пояснил Евпатий, а рыжеволосый с поросячьим пятачком издевательски хмыкнул, пробурчав под нос: «Тоже мне ведьма!»

Ссориться перед ритуалом не хотелось, поэтому я подавила в себе желание наградить наглеца еще и копытцами, пусть поцокает, пока вести себя не научится!

Евпатий стал рассказывать о ритуале. Пятеро, владеющих силой, встанут в вершины пентаграммы, в центре которой расположимся мы с Амараном. С помощью зелья и заклинаний нас введут в транс.

– Когда дух твой и дух Эмора покинут тела, мы приоткроем дверь в мир духов, и тебе предстоит вернуть туда Эмора, – пояснил Евпатий.

– Вопрос «как» по-прежнему остается открытым, – прокомментировала я.

– Есть два пути: уговорить и заставить, – продолжал Евпатий. – Заставить его войти в тело жертвенного животного.

– А? … и где несчастное животное? – спросила я.

Один из чародеев вытащил из-за спины мешок и вытряхнул оттуда маленького черного козленка.

– Жалко его… А как я вернусь в своё тело? – спросила я, стараясь не смотреть на козленка, принявшегося щипать траву, косясь на нас желтым глазом.

– Как только дух Эмора покинет наш мир, Амаран очнется, и мы начнем ритуал твоего возвращения, – пояснил Евпатий.

– А где дух Амарана?

– Он, после поражения в поединке, висит между мирами, и пока дух Эмора в его теле, чаша весов не может качнуться ни в ту, ни в иную сторону. Между жизнью и смертью, – пояснила Яга, опередив чародея.

Яга тщательно осматривая пентаграмму, чуть шевеля губами читая тайные надписи и знаки. Чародеи переминались с ноги на ногу, выражая нетерпение.

– Осталось только познакомиться, и приступим? – усмехнулась я: как-то не хотелось доверять свою жизнь совершенно незнакомым чародеям. А зная имена, я смогу защитить себя от – нет, не предательства, так далеко бы они не пойдут, – от небрежности с их стороны в заклинаниях возвращения. – Хочется знать, кому себя вверяю.

– Вполне законное желание, – веско сказала Яга. – Странно, что в школе чародейства науку вежества отменили, – добавила она, смерив многозначительным взглядом каждого из чародеев.

Те стушевались под её взглядом. Надо и мне научиться так наглецов одним взглядом на место ставить.

– Дар.

– Ставр.

– Ратон, – последним представился рыжий и презрительно стряхнув несуществующую пылинку с плеча небрежным жестом добавил, – Теперь, полагаю, можем начинать?

«Вот закончим с ритуалом и одарю его копытцами!» – недобро подумала я. Баба Яга шепнула несколько слов воеводе, молчавшему до сих пор и стремительно, с такой прытью, которой чародеи от неё не ожидали, заняла место в одной из вершин пентаграммы.

– Это никуда не годиться! – завопил Ратон. – Ты нарушаешь все правила, ведьма!

– Отчего же? – усмехнулась Яга. – Али ты в моей чародейной силе сомневаешься, али я меньше твоего о ритуале знаю? А ты, Римка, времени не теряй зря, – обратилась она ко мне и, подбоченясь, оглядела чародеев. – Али дурное что задумали и боитесь, что я вам помешаю? Так я Римку в обиду не дам! И тебя, ржавый, до ритуала не допущу, ибо душа твоя злобой и завистью, как шуба молью, подточена!

Пока Яга препиралась с чародеями, я старательно плела заклинание, связывая себя и чародеев. «И пока дух мой не вернется в моё тело, не выйти Ставру, Дару, Евпатию и … Въярду (определила я пятого участника ритуала) из знака пентаграммы! Да будут слова мои крепки как ключи подземные!»

– Пора, братья! – веско произнес Евпатий. – Баба Яга, как сестра по силе имеет право участвовать в ритуале. А ты, Ратон, останься наблюдать, чтоб чужой кто на поляну не прошел.

Яга усмехнулась каверзно, и, вытащив из кармана что-то, швырнула это в Ратона. Возмущенный возглас и – большой розовый поросенок повизгивал, запутавшись в полах длинной хламиды чародея.

– Это никуда не годиться! – возмутился молчавший до сих пор Ставр.

– Хороший охранный кабанчик, – пояснила Яга, – никого на поляну не пустит и с поляны не выпустит, пока Римка из знака пентаграммы не выйдет! – и подмигнула мне.

Чародеи переглянулись и не нашли что возразить.

Я вошла в центр пентаграммы и устроилась рядом с лежащим придворным магом, справа от него уложили усыпленного козленка. Чародеи встали в вершинах пентаграммы. Я повернула голову и бросила взгляд на стоящего в стороне, у камней Яромира и слабо улыбнулась. Воевода, сжав руки в кулаки так, что побелели костяшки пальцев, ответил мне говорящим ярче любых слов пронзительно-любящим взглядом.

Евпатий протянул мне маленькую глиняную чашку с темной, не имеющей запаха жидкостью.

– До дна? – глазами усмехнулась я, стараясь уловить запах, и выпила одним долгим глотком.

Чародей кивнул мне головой и влил такой же настой в рот придворного мага. Потом занял своё место в вершине пентаграммы. Чародеи и Яга подняли ритуальные кинжалы и несколько капель их крови оросили начерченные на земле тайные знаки. Голубоватый чуть мерцающий свет от пентаграммы усилился, ударяя в небо столпами света. Мир за очерченными границами подернулся рябью, словно вода в озере. Голоса речитативом читающие заклинания постепенно отдалялись, «водная» рябь усилилась. Внезапно я ощутила жгучую горечь во рту от выпитого настоя, и желудок свело судорогой. Сильная пульсирующая боль распространилась по всему телу. Больно! Я закашлялась. Грудь сдавило, словно стальным обручем. Голова закружилась, весь мир вокруг закружился в водовороте. Захотелось закричать, но голоса не было.

Неожиданно раздалось ехидное сухое хихиканье, и я распахнула глаза. Передо мной парил сухонький старикашка в парчовом, местами потертом халате. Я огляделась. Внизу, в нескольких метрах подо мной …я., моё сведенное судорогой тело. Одна рука прижата к горлу, другая к груди.

– Забавное зрелище? – ехидно поинтересовался старичок.

– Эмор, надо полагать? – уточнила я, стараясь освоиться в парящем состоянии в нескольких метрах над землей.

– Догадлива! Великий властитель Эмор! – пророкотал старичок, меняясь на глазах. – Великий и …!

– И ужасный Урфин-Джюс, – досказала я за него.

Лицо Эмора исказилось гримасой злобы. Глаза сверкнули красными огоньками. Несколько минут мы с Эмором пристально изучали друг друга, как ни странно – большой враждебности с его стороны я не чувствовала. Мы оба не торопились переходить к активным действиям. Я не очень-то хорошо представляла, что именно следует делать. Бросаться на старичка с криком: «Пошел вон из нашего мира, изыди, злыдень!» – казалось мне нелепым. Неожиданно я поняла, что подумала об этом мире, как о своем. Сколько я здесь уже?

– Ну, что, красавица, в молчанку играть будем? – ехидно спросил старичок, неторопливо потирая руки.

– Что вы, дедушка! Развлечемся беседой галантной, – отозвалась я.

Эмор довольно захихикал и что-то забормотал себе под нос. Воздух заколебался, словно речная рябь, и невдалеке показались призрачные очертания большого замка в восточном стиле.

– Приглашаю посетить мою скромную хижину, – произнес Эмор, указывая на замок.

Я на мгновение задумалась и. не чувствуя никакой исходящей от чародея опасности, согласилась.

Замок оказался полон самых чудесных волшебных вещиц, казалось, что всё самое интересное с точки зрения чародейства, было собрано здесь. Книги, артефакты, амулеты – чего здесь только не было! Довольный хозяин устроил мне занимательную экскурсию, показывая свои сокровища.

– Иллюзии? – неуверенно поинтересовалась я.

– Настоящее! Сама суть – дух вещей! – с гордостью ответил Эмор и сунул мне в руки большую отделанную причудливой резьбой серебряную чашу.

Пальцы непроизвольно пробежались по изысканному рисунку. От чаши ощутимо веяло магией.

– Любой яд в родниковую воду обращает! – пояснил Эмор, – очень нужная вещь для властелина.

– Много было попыток отравить вас? – поинтересовалась я.

– Еще сколько! – усмехнулся Эмор, – наивные людишки!

Следующей оказалась уютная светлая комната, посреди которой стоял низкий стол, обильно уставленный изысканными блюдами, вокруг, на ярком пушистом ковре – множество подушек и подушечек.

– Прошу прекрасную гостью к моему столу! – галантно пригласил старичок, довольно поблескивая глазами из-под кустистых седых бровей.

– А я думала, что духи не едят, – удивилась я.

Время текло незаметно: беседа под неторопливое застолье. Старичок оказался гостеприимным хозяином. Он многое знал и действительно был сильным магом. Это его голос слышала я, находясь в беспамятстве. Эмор, используя всё своё красноречие и дар убеждения, уговаривал меня остаться в его замке.

– Вот сама подумай, зачем тебе возвращаться? – старался убедить меня Эмор. – Здесь у меня собраны самые лучшие, самые древние чародейские фолианты и манускрипты! Такого собрания ни в Княжеской библиотеке, ни в чародейской цитадели нет! Хочешь стать Верховной ведьмой – пожалуйста! А ты вбила в голову какой-то нелепый поединок!

– Но, как иначе снять обвинения с Мирры? – сопротивлялась я.

– А зачем тебе это? – хитро прищурился Эмор. – Князь-то теперь сам чародей, вот пусть и решает, как ему свою ненаглядную спасать.

Я окинула взглядом высокие полки с книгами, от которых так и веяло силой. Какое искушение и соблазн! Столько знаний! Эмор предлагал мне остаться в его замке, погостить.

– Куда торопиться? – недоумевал он. – Да и никто там тебя не ждет!

– Как это никто? – возмутилась я.

– А кто ждет? – усмехнулся он. – Чародеи? Для них ты как бельмо на глазу: ведьма бросившая вызов чародейному кругу. Князь? Для него ты, Нареченная, теперь лишь помеха в любовных делах. Мирра? Для неё ты препятствие на пути к счастью с Князем. Баба Яга? То же вряд ли. Для неё ты лишь способ насолить зарвавшимся чародеям. Тебя просто использовали.

– Полагаю, что это не совсем так, – усмехнулась я, – а вам какой интерес в том, чтобы я осталась?

– Как ты знаешь, в мир людей вернуться может только один из нас. Так почему не я? Ведь, как оказывается, тебе там особенно делать нечего. Рисковать всем в поединке – ради чего? – Эмор налил вина в высокие бокалы и протянул один из них мне.

– Вообще-то я и в свой мир вернуться хочу! А Книга судеб ясно дала понять, что вернуться смогу только разрешив проблемы этого мира!

– В свой мир! – передразнил Эмор. – Научившись управлять собственной силой, ты сама сможешь туда вернуться!

– А тебе зачем возвращаться в мир людей? Как я понимаю, путь в тело Амарана тебе заказан!

– Но есть еще твоё тело, – тонко усмехнулся Эмор, пригубив вина.

– Тогда тебя ждет поединок Верховной ведьмы, – иронично заметила я, – в моем теле, – и тоже сделала глоток.

– Чего проще – просто отказаться!

– Вряд ли. Отказ от поединка приравнивается к поражению, тебя попросту развеют по ветру, – пояснила я, в тон ему так же сладко улыбаясь.

– Тебя, – вернул мне улыбку Эмор.

Повисла многозначительная пауза. Старичок задумчиво перебирал четки, поблескивая в мою сторону отсвечивающими красным глазами. Молчание затягивалось. Он перебирал четки, и было в этом что-то завораживающее, затягивающее, чем дольше я на них смотрела. Тем больше хотелось наблюдать за неторопливым движением бусин в старческих пальцах. Казалось, что нет в мире ничего важнее и интереснее этого зрелища! Бусины разрастались, заполняя собой всю залу, переливаясь одна в другую… Стоп! Я попыталась тряхнуть головой, отгоняя наваждение, но тщетно: я даже пошевелиться не могла!

– Наивная девчонка! – проскрипел над ухом насмешливый голос Эмора. – Тебе и в голову не пришло, что я могу применить зелье парализующее волю!

– Я … всё равно… не соглашусь здесь остаться… – выдавила из себя я и, собрав все силы, закрыла глаза, чтобы не видеть завораживающего движения бусин.

– Ничего! Рано или поздно согласишься, – ухмыльнулся Эмор, – а мне торопиться некуда.

Время тянулось томительно-медленно и бесконечно. Я не имела возможности пошевелиться, тело занемело и, казалось, окаменело. Меня мучила жажда. И только голос Эмора, убеждающего меня, что лучше наслаждаться всеми благами в его замке, чем такое вековое заточение.

– Подумай, это более чем щедрое предложение! Ведь я уже доказал тебе, что никто там больно-то тебя и не ждет! Никто не ждет! Твоей силой воспользовались и теперь ты уже не нужна! Или ты сама это не заметила по поведению чародеев?

Так продолжалось бесконечно. Под звук капающей воды – что это изощренная пытка Эмора или галлюцинация от жажды? – убеждающий голос чародея, уговаривающего меня согласиться остаться в мире духов, тем самым открыв ему путь в мир людей. Я старалась не прислушиваться, чтобы не впасть в искушение, но … Действительно, отправили на поединок с Эмором, не снабдив необходимыми знаниями и умениями! Прямо-таки, складывается нехорошее впечатление, что моя «гибель при исполнении» – самый желанный выход из положения для всех! Как в таком случае всё гладко складывается: и Князь-чародей тогда волен выбрать другую невесту, и поединок не состоится за неявкой ведьмы! Только вот моё мнение никто в расчет не брал! Получается, что сама по себе я никому в этом мире действительно не нужна?… Никому? В темноте сознания замерцала слабая я искорка, как крохотная золотая звездочка, своим светом старающаяся пробиться сквозь отчаяние и нахлынувшее озлобление. Ратмир!

– Ратмир! – закричала-позвала я и открыла глаза.

Мельтешение бусин-четок прекратилось. Я тряхнула головой, отгоняя наваждение под изумленным взглядом Эмора.

– Не убедили, уважаемый, – насмешливо сказала я, стряхивая оцепенение. – Загостилась я у вас, а меня ждут! Причем не ведьму ждут, не Нареченную Князя, а Римму!

Эмор зло сплюнул через плечо.

– Ну, что ж, иди раз ждут! Иди, если выйдешь! – прошипел он и хлопнул дверью.

В одно мгновение замок преобразился в мрачный каменный лабиринт. Я стояла в узкой келье, куда не проникал даже луч света. Руки нащупали стены, и я двинулась на ощупь вперед, в поисках выхода. Найти выход среди многочисленных ходов лабиринта казалось делом почти безнадежным. Но я упрямо искала. Каждый раз, когда я оказывалась в тупике, раздавался злорадный смех Эмора. Я, спотыкаясь, брела по лабиринту, падала, обдирая кожу на ладонях, тщетно ощупывала стены в поисках тайного выхода. Пахло сыростью и плесенью. В какой-то момент я почувствовала себя совершенно обессиленной блужданиями в темноте и сырости. Я прислонилась к стене и закрыла глаза. И… в темноте, с закрытыми глазами, я увидела-почувствовала тонкую золотистую нить. От неё исходило чуть заметное тепло. Я осторожно, почти не веря в удачу, поймала её конец и, наматывая её на ладонь, пошла за ней. С каждым шагом я шла всё увереннее и увереннее, ведомая золотой нитью, которая разгоралась всё ярче и ярче, согревая меня. Я раскрыла глаза и оказалась в прежней темноте и сырости, руки испуганно метнулись вперед, нащупывая каменную стену, скользкую от плесени.

– Спокойнее, Римма! – одернула я себя и закрыла глаза. Золотистая нить по– прежнему была намотана на мою ладонь. Я с облегчением вздохнула и решительно шагнула вперед, сквозь каменную кладку. Наконец, впереди забрезжил свет. Я с облегчением вздохнула и вскоре вышла из лабиринта, окутанная теплым сиянием нити.

Когда я открыла глаза, но в первое мгновение оторопела от шума и грохота. За пределами лабиринта бушевала гроза. Сотни молний перечеркивали тяжелые черно-сизые тучи. Раскаты грома оглушали. Я оглянулась. За стеной проливного дождя не было видно ни замка, ни лабиринта. Эмора, впрочем, тоже не было видно. Я привычно прикрыла глаза и заскользила вниз, увлекаемая нитью. Сияние нити стало увеличиваться, тепло превратилось в жар. Я открыла глаза. Внизу появилась знакомая поляна. Чародеи и Баба Яга, замершие в углах пентаграммы. Ратмир? Воевода стоял на коленях на прежнем месте. Бледное измученное лицо. Из разрезанного запястья кровь скатывалась на клубок призрачно мерцавшей нити, которую он разматывал – нити, которая вывела меня из лабиринта. Я с благодарностью коснулась бледного обескровленного лица, но мои руки прошли сквозь него. Но казалось, Ратмир почувствовал, что я рядом – бледное лицо осветила слабая улыбка. Я поняла, что он держится из последних сил – потеря крови становилась критической. Пора действовать! Я метнулась к собственному телу и увидела Эмора. Зловредный старикашка старательно пытался отвести молнии в моё тело, что бы сделать моё возвращение невозможным. По принципу, ни тебе, ни мне.

– Ах, ты сволочь мерзопакостная, – пробормотала я и, размахнувшись, ударила по нему золотой нитью как хлыстом.

Эмор обернулся, блеснув кроваво-красными глазами, и между нами завязалась борьба. Зловредный маг не подпускал меня к моему телу и изо всех сил старался притянуть к нему молнии, а я делала всё, чтобы его старания оказались безуспешными. В какой-то момент, отгоняя Эмора нитью как плетью, я отметила, что сияние стало тускнеть. Сначала, в пылу борьбы, я не придала этому значение, но внезапно, в очередной раз отбросив мага от тела, я осознала, что происходит, почему тускнеет нить: жизненные силы Ратмира на исходе. Поняв это, я решительно отбросила нить, не желая рисковать жизнью спасшего меня, и сразу ощутила, насколько труднее стало бороться с Эмором. Вне тела, ни я, ни Эмор, не могли применять свою чародейную силу, но маг использовал свои амулеты.

Большая шаровая молния, шипя, приближалась к нам, то ли волей случая, то ли подчиняясь амулетам Эмора. Старикашка злорадно потирал руки, предвкушая скорую победу. Вспомнив все уроки Ратмира, я ринулась в рукопашную, чем немало удивила Эмора. Завязалась не шуточная борьба. Выражение «немощная старость» было явно не об Эморе: дедок оказался на редкость жилист и изворотлив. Я бросалась на него с яростью берсерка. В какой-то момент мне далось оттеснить его от моего тела в сторону жертвенного козленка. Шаровая молния, шипя, освещала нас. Эмор, отскочив от меня, занес руку с амулетом, призрачно поблескивающим в его руке, готовясь швырнуть его в мое беззащитное тело, распростершееся внизу. Очевидно, амулет должен был притянуть к себе молнию. Я ринулась на Эмора и буквально протаранила, впечатала в тело козленка. На лице мага отразилось недоумение, тело засасывало его, как болото свою неосторожную жертву. В это мгновение шаровая молния ударила в козленка, испепеляя его и рассыпаясь на тысячи слепящих.

Я перевела дух и зависла над своим телом. Пора возвращаться. Я прикоснулась к неподвижной себе и … открыла глаза. Во рту стоял привкус жгучей горечи. Сведенное судорогой тело онемело. Я медленно осторожно присела. Кружилась голова.

– Некогда рассиживаться, – поторопила я себя, глядя на неподвижное тело воеводы и, кое-как поднявшись, вышла из пентаграммы.

В то же мгновение фигуры, стоявшие в углах пентаграммы, зашевелились, обретая способность двигаться.

Я склонилась над Ратмиром, приподняла его голову. Окровавленные руки по-прежнему сжимали ставший совсем крохотным клубок призрачной нити. Обессиленный воевода слабо улыбнулся мне – холодеющие губы не слушались. Жизнь еле теплилась в нем: слишком много крови он потерял. Я растерялась, не зная, что предпринять.

– Помогите же ему!

Чародеи с неохотой приблизились. Евпатий пощупал пульс. Баба Яга зашелестела мешочками с травками, собираясь готовить зелье.

– Слишком большая кровопотеря, – отозвался Ставр, оглядывая Ратмира, – Вряд ли здесь что-то поможет.

Баба Яга оттеснила его и молча влила в рот воеводе свое зелье.

– Мы должны помочь ему! – решительно сказала я. – Ратмир помог мне справиться с Эмором!

– Это был его выбор, – небрежно заметил Въярд, безучастно глядя на нас.

Гнев захлестнул меня, готовясь выплеснуться наружу. Невесть откуда всплывшее в голове заклинание уже готово было сорваться с губ, испепеляя Въярда, когда я почувствовала на своем плече руку Евпатия. Он решительно сжал мое плечо.

– Мы постараемся ему помочь… только на многое рассчитывать не приходится: Ратмир слишком слаб, жизнь едва теплиться в нем, а мы все … слишком много сил потратили на ритуал.

– Но ведь должно же быть средство помочь ему! – не сдавалась я.

– Ну, пожалуй, только магия крови… Так сказать подобное – подобным, – отозвался молчавший до сих пор Дар.

– Хорошо! Не будем терять времени! Что нужно делать? – ринулась я в наступление.

– Для начала вернуть человеческий облик Ратону, – сказал Въярд.

– Это подождет, – отмахнулась я.

– Вряд ли, – бесцветным голосом отозвался Въярд, оправляя длинную хламиду на своих плечах, – он лучше нас всех знаком с магией крови.

Я мысленно выругалась и встретилась взглядом с Бабой Ягой. Та чуть заметно кивнула.

Отряхнувшись, Ратон вознамерился было высказать мне претензии и выразить недовольство, но, встретившись со мной взглядом, вовремя одумался.

– Так, сначала спасем Ратмира, а потом можешь высказать всё, что ты думаешь, – примирительно сказала я, сверлящему меня мрачным взглядом Ратон.

Чародеи, участвующие в ритуале изгнания духа, и Баба Яга были изрядно вымотаны, так что Ратон оказался самым бодрым из нас. И самым зловредным! Этот наглец, пользуясь случаем, пытался торговаться со мной, чтобы я сняла чары Энеи.

– Снять чары может лишь тот, кто их наложил! – возмутилась я.

– Но раз уж ты претендуешь на звание Верховной ведьмы, тебе это должно быть по плечу! – парировал Ратон.

– Всё, милок, – проскрежетала Баба Яга, устало потирая виски, – терпение моё на исходе! Ритуал меня, конечно, вымотал, но и я с магией крови не понаслышке знакома, справлюсь уж как-нибудь! А уж потом я тебя таким заклинанием припечатаю, будет тебе, чем до конца жизни заняться! Хотя к чему откладывать на потом, уж сейчас душу потешу, а потом и за ритуал примусь!…