Мы назовём её Возмездие

Он резко подался вперёд, облокотившись локтями о стол, и, глядя Надежде в глаза ультимативным тоном, не требующим доказательств, заявил:

– Мы – люди. Мы превращаем планеты в цветущие сады с красивыми поселениями. Я сам видел, как из бесплодных кусков космического мусора цветущую планету собрали. А они что-то вроде местных ежиков. Пусть живут, если нам мешать не будут.

– Это был рекламный фильм, – фыркнула Надежда. – Это ещё даже не реализованный проект. Не собрали мы ещё ни одного спутника по этой технологии.

– Не собрали – соберём, – невозмутимо откинулся на спинку дивана Фёдор. – Может, я в следующий раз лучше туда напрошусь. Там хоть не будет этой нудни с «не обижай ушастика, он здесь главный, а мы только гости».

– Ты чего так завелась? – догнала я всё ещё возбуждённую от негодования Надежду.

– Завелась? Да он только что признал свою профнепригодность! – воскликнула она. – И таким людям разрешают спускаться на планету! Немыслимо!

Она пошла вперёд, а я остановилась у обзорного окна.

Такая манящая и такая яркая, планета медленно вращалась у моих ног. Я ведь я бы могла спуститься туда. Могла настоять на спуске.

Гарантированный хаос

– Спутники разглядываешь? – остановился рядом со мной Грейдо. – Как, кстати, твоя расшифровка картинок спутников?

– Ничего не вышло, – развела руками я. – Сначала так всё здорово получалось, а потом оказалось, что восемнадцать стадий просто пропущено.

– Каких стадий? – Грейдо с искренней заинтересованностью посмотрел на меня, и я не смогла просто отмахнуться от этой темы, как планировала.

– Тридцать шесть стадий цветения. Мне Надежда таблицу показала, где она схематично обозначила тридцать шесть стадий цветения того кричащего растения, про которое она на конференции докладывала. И мне показалось, что эти картинки на спутниках очень похожи на её цветочки.

– Похожи на цветочки? – Грейдо на секунду замер и тут же развернулся к экрану и вывел на него фотографии спутников. – Где ты видишь здесь цветочки?

– Да я стёрла… хотя нет, не стёрла. Вот, смотри, – я вспомнила про мою таблицу соответствий и со своего блокнота перекинула к нему на экран таблицу с подобранными картинками спутников. – Вот видишь? Здесь те же восемь лепестков, что и у Надежды.

– Где? – удивлёно всматривался он в разлохмаченные пламенные протуберанцы на фото спутника.

– Ну, вот же, здесь восемь и здесь.

– Да где?

– Ну, вот же!

– Они, по-твоему, одинаковые? Это же просто какие-то размытые сполохи.

– Просто ты привык работать с программами, привык, что буквы и цифры должны быть чёткими и одинаковыми, ровными рядочками. А здесь другая манера написания.

– А в этих что общего?

– Так здесь по четыре тонких лепестка. А здесь уже по четыре толстых. Видишь?

– Толстых? – он переводил взгляд с картинки на картинку, явно не видя в них то, что увидела я.

– Да ладно, забудь, – махнула рукой я. – Наверно, я это за уши притянула.

– Нет, подожди, – упёрся Грейдо. – А почему ты считаешь, что у тебя не вышло, если картинки совпали?

– Потому что стадии цветения сменяются в чётком порядке. Одна следует за другой. Это как цифры. А потом доходит до тридцати шести и начинается заново, по новому кругу, с единицы. И вот здесь так и получилось, видишь? Здесь после полного шара опять маленький нераскрытый бутон.

– Так значит, ты всё правильно определила. Получается, это отсчёт!

– Нет, – вздохнула я. – Стадии цветения должны идти по порядку. А здесь восемнадцать стадий просто пропущено. Да ещё и здесь две. Я увидела соответствие там, где его нет.

– Нет, погоди! – не сдавался Грейдо. – Как ты вообще поняла, что эта схема и этот клубок пламени похожи? Почему ты видишь в них сходство?

– Годы тренировки, – улыбнулась я и пояснила: – У меня подруга художница. Она работает в стиле объёмной живописи. С одного ракурса смотришь – это куча предметов, между которыми нет ничего общего. А с другой стороны посмотришь – а это, оказывается, мой портрет. Вроде на первый взгляд просто нагромождение разноцветных предметов и теней, но в целом получается очень похоже. А с третьей стороны посмотришь – из этих предметов складывается подпись.

– Просто предметы? Без всякого значения?

–Ну, это она меня так видит, – улыбнулась я. – Она считает, что я полна самыми разнообразными интересами, но все вместе они складываются в гарантированный хаос.

Я замерла, поражённая осенившей меня мыслью.

– Я вот эту схему здесь вообще не вижу, – сквозь звон в ушах прорвался его голос. – А! Слушай, а ведь действительно…

Грейдо обернулся ко мне с неподдельным детским восторгом на лице и испуганно уставился на меня.

– Я что-то не так сказал?

– Что? Нет, я, пожалуй, пойду. Не буду тебя отвлекать, – я быстро пошла прочь.

– Дара! – Грейдо побежал за мной. – Я тебя чем-то обидел? Что случилось?

– Нет, нет! Извини, я просто вспомнила, что мне надо кое-что сделать, – я постаралась мило улыбнуться ему. – Я пойду. Всё хорошо, не бери в голову.

Я развернулась и быстро пошла к себе в каюту. В ушах у меня зашумело и насмешливая характеристика, данная мне художницей, стучала в виски как пульс. «Гарантированный хаос».

Вот зачем меня сюда прислали! Как там капитану ответили? «Она гарантированное ЧП»! Вот зачем Генрих меня сюда прислал! Теперь я поняла, что он имел в виду. Поль сказал, что при любом ЧП больше всех пострадает капитан. Так есть ли у Генриха лучший способ доломать карьеру капитана, чем подсунуть ему меня, с моей неспособностью соблюдать правила? Меня даже прислали сюда вместе с остальными вирусами. Очень тонкий юмор!

«Она гарантированное ЧП». Он просто прочёл это в моём досье. О том, что меня едва не отчислили за срывы дисциплины, за те поступки, которые я ещё вчера считала мелкими шалостями, а чаще проявлением моего свободолюбия и вольнодумства. Я даже гордилась ими.

«Она гарантированное ЧП». Я даже не задумывалась о возможных последствиях, когда вскрывала лабораторию Надежды или зал управления Грейдо. А ведь в это время на планете уже работали люди. Что угодно могло с ними произойти, пока он бы развлекал меня этой впечатляющей экскурсией. «Она гарантированное ЧП». Меня просто используют! Меня подложили капитану как бомбу замедленного действия. Не удивительно, что он так отнёсся ко мне.

Слёзы обиды душили меня, я уткнулась в подушку и заплакала.

Через пару минут из браслета донёсся озабоченный голос доктора.

– Дара, с вами всё в порядке? Показания опять зашкаливают.

– Да! Всё хорошо, – ответила я, давя рыдания. – Всё хорошо.

Проклятый браслет!

Чудовище в человеческом обличии

Я чувствовала себя жалкой, глупой и беспомощной. Как это унизительно – осознавать, что со мной играли. Как с вещью. Моей жизнью распоряжались для достижения каких-то тёмных, мерзких целей! Эти цели просто не могут быть не мерзкими! Потому что ради них, они не считались с тем, что я живой человек! Не считались с моей жизнью! Наоборот! Этим разрешением на спуск, меня буквально приговорили стать неизлечимо сумасшедшей. А может даже и к смерти. Кошмар! Ведь это точно могло случиться со мной. Если бы не капитан. Запретив мне спуск, капитан спас меня от этой ужасной судьбы. Он мне жизнь спас! А тот, кто хладнокровно подписал мне разрешение, зная, чем мне это грозит? Зная, что подписывает мне смертный приговор! За что? И я не могу в это поверить! Я не хочу в это верить! Не хочу!

Но разве могут быть сомнения? Ведь это так и есть. Нет никаких сомнений, что всё это для меня придумал и организовал улыбчивый человек с лукавой хитринкой в глазах. Мудрый, добрый и всемогущий Генрих Вайтмас. Без зазрения совести, этот человек смотрел мне в глаза, когда подталкивал к идее напроситься сюда. И с улыбкой наблюдал, как я с головой бросаюсь в его ловушку. А как умело он сыграл это минутное замешательство и растерянность, когда я потом на сцене попросилась сюда! Лжец! Он же всего за несколько минут до этого раздразнил меня этой смелой до безумия идеей. Конечно, я попалась. Конечно, я ухватилась за эту возможность попасть сюда, куда закрыт доступ для всех остальных. Но какое извращённое притворство было в его глазах! Я ведь и сама поверила, что ошарашила его своим заявлением.

Чудовище! Чудовище в человеческом обличии! Какая же я дурочка! Я ведь так гордилась тем, что попала в его группу! К самому Генриху Вайтмасу! Я так кичилась тем, что он именно меня выбрал для своей программы. А оказалось, что он выбрал меня для совсем другой игры. Как расчетливо и хладнокровно он приговорил меня к ужасной смерти. Какая жуткая перспектива – неизлечимое сумасшествие. Это что, больше никакой нормальной жизни? Друзей, путешествий, простых удовольствий, понимания и осмысливания происходящего? Я бы перестала узнавать друзей и родных? Не узнала бы папу и маму, братьев? Не помнила бы о моих планах и мечтах? Забыла бы кто я?

Как это ужасно! Ещё неизвестно, что было бы для меня лучше. Неизлечимое сумасшествие или гибель. Я ведь сейчас сидела бы запертой в соседнем с Антоном боксе! Если бы осталась жива, конечно. Сидела бы совсем одна, запертая как зверь в клетке, с ужасом ожидая малейших проявлений симптомов заболевания. Как это страшно!

Антон! Как он это выдерживает? Каково ему сейчас? Одному, запертому. Если бы не капитан, если бы не капитан… я ведь тоже…

Ноги сами понесли меня к медотсеку.

О чём мне не сказали

– Капитан! Её фильтр пробит намеренно, – взволнованно объяснял Грейдо. – Я уверен, такое повреждение нанести случайно просто невозможно! Это след от сверла! Очень тонким сверлом в фильтре пробито сквозное отверстие. В него впрыснут раствор аквасмолы. К гадалке не ходи – это было сделано умышлено!

Капитан побледнел. Таким Грейдо его ещё никогда не видел. Суровый взгляд его, казалось, сейчас мог расплющить лежащий перед ним фильтр.

– Даре пока не говори. Никому не говори.

– Это что же получается? Её к нам прислали, что бы убить? – голос Грейдо дрогнул.

– Грейдо, проверь состав раствора.

– Я проверил. Это плентополиглиноколь. Доктор сделал контрольный анализ паралелльно со мной.

– Доктор знает?

– Нет. Я просто попросил его помочь мне с анализом, – взволнованно пояснил Грейдо.

– Хорошо.

Капитан перевёл на него взгляд и на миг закрыл глаза, болезненно сведя брови.

– И он бы растворился от воды и открыл пробоину в фильтре, – не то спрашивая, не то предполагая произнёс капитан.

– Да, – кивнул повелитель зондов. – Достаточно было бы влаги от её дыхания. Через минут пятнадцать от пробки из смолы уже следа бы не осталось.

– Благодарю, Грейдо. Ещё раз прошу не распространяться об этом.

– Но, если её хотят убить…

– Мы же не допустим этого, правда?

– Конечно, нет.

– Она в безопасности пока она здесь, на станции. Не беспокойся за неё. И пожалуйста, подготовь мне отчёт по этому случаю, как и по предыдущим случаям брака.

– Брака? Это не похоже на поломки техники, это же её индивидуальный костюм! – возразил Грейдо.

– Всё равно подготовь. И давай не позволять личным привязанностям искажать статистику по случаям саботажа.

– Это так заметно? – смутился Грейдо.

– Да. Она интересная девушка, но давай оставаться профессионалами.

– Да я… понял, капитан.

– И не говори ей. Пока не время. Не стоит вгонять её в панику.

– Ясно, капитан.

Когда Грейдо покинул каюту, капитан позволил более явственно отразиться на лице клокочущёй в нём ярости. Потом он тряхнул головой, то ли отрицая, то ли отгоняя какую-то мысль, и вызвал на дисплее фотографию красивой гордой девушки. Она насмешливо смотрела на него с экрана, приспустив расстегнутый ворот форменной куртки так, что обнажились её плечи, словно она пыталась сделать из рабочей одежды вечернее платье. Капитан провёл пальцами по её щеке. Потом вызвал на экран какой-то документ и пробежал глазами по тексту.

Потом капитан открыл запись репортажа, в котором Генрих говорил о Даре. Несколько раз он останавливал кадр, всматриваясь в выражение лица Генриха.

Что-то вдруг заставило расслабиться сурово сведённым в гневе бровям. Он откинулся на спинку кресла и задумался.

Как Антон перевербовал диверсанта

– Получил твои лекции, – обрадовался мне Антон. – Знаешь, ты права. Мне это многое объясняет. Я еще не до конца понял, но уже вижу, что мне это точно нужно изучить.

Он, наконец, заметил, что я не свечусь от счастья.

– А ты чего такая кислая?

– Я диверсант, – призналась я. – Генрих прислал меня сюда как диверсанта. Для того что бы отомстить капитану. Я не знала. Я честно не знала! Генрих не давал мне никакого задания, не убеждал ни в чем, не настраивал меня против капитана. Я сама сразу же по прибытию стала рушить все правила на станции. Сама! И Генрих заранее знал, что я именно так и поступлю! Он просто прочел это в моем досье. Я настолько предсказуема.

– И что ты раскисла?

– А тебе приятно было бы узнать, что тебя просто используют в чужой игре? Думаешь легко осознавать себя подложенной бомбой? Я – инструмент возмездия! Это гадко и мерзко понимать, что тебя просто используют! Используют, потому что в тебе есть те самые качества, которые ты всегда считал лучшей частью себя, а оказалось, они и есть то, что делает меня похожей на заминированную посылку.

– Ты теперь знаешь, что от тебя ожидают, – спокойно ответил он. – В твоих силах не играть по чужим правилам. Играй по своим.

– Я сорву ему игру! – решительно заявила я.

– Не взорви при этом вселенную, госпожа Возмездие, – усмехнулся он.

– Ты же сам только что сказал, что я могу играть по своим правилам, а теперь смеёшься?

– А я и не говорю, что ты не сможешь. Я говорю, что жажда мести тебя ни к чему хорошему не приведет. Не делай что-то назло Генриху. Делай на добро его противнику.

– Капитану? – я покачала головой. – Капитан не доверяет мне.

– Ну и пусть. Ты же доверяешь капитану?

Я вгляделась в его лицо. Простое, открытое, бесхитростное, с грубоватыми, словно топором вырубленными чертами. Ничего он не хотел мне внушить. Просто ляпнул именно то, что думал.

– Дара, волей не волей, но мы здесь все в одной сцепке, – объяснил он свою мысль. – Команда выигрывает, только если каждый поддерживает друг друга. А ты сейчас в нашей команде.

– Я не думала об этом в таком ключе, – призналась я.

– Поэтому тебя легко использовать. Ты видишь ситуацию только глазами того, кто тебя заслал.

– Ты случайно со спецслужбами не сотрудничаешь? – обернулась я, уже собравшись уходить. – Ты только что очень профессионально перевербовал диверсанта.

День одиннадцатый

Выпотрошим планету

– А почему вы не остаётесь на совещание? – спросила я у Фёдора, раз уж мы одновременно подошли выбирать завтрак.

– А что время зря терять на пустую говорильню? – добродушно усмехнулся он. – И так всё ясно. Обсуждай, не обсуждай, а мы будем строить здесь поселения.

– Вот – вот! – поддержал его подошедший за своей порцией Самсон, – взорвем и выпотрошим эту планету! С нами не задуришь, мы возьмем все, что нам от неё потребуется. Разумной цивилизации здесь нет, значит рано или поздно здесь будут наши города строить.

– Как только наши умники найдут и обезвредят, наконец, этот вирус, превращающий умников в трусливых сусликов, – заученной фразой поддержал его Фёдор.

–Я уже подал заявку на часть здешних угодий для своих надобностей, – похвастался Самсон. – И тебе советую поторопиться. Как только подпишут план обустройства, выбить себе участок получше будет сложнее.

– Ты собираешься здесь жить? – уточнила я, косясь на входящую в зал бабулю и пряча от её взгляда пирожное.

– Ага. Обустроюсь здесь, – и Самсон ещё громче добавил. – А, Надежда будет моей женой, когда ей надоест из себя недотрогу строить. Хотя, нет. Я себе посговорчивее найду.

– Копаемся в этих песочках да камушках из-за твоих совещателей, – проворчал Фёдор. – Давно бы уже использовали силовую технику и навели здесь порядок.

– Привет, звезда! – Грейдо довольно улыбнулся мне, когда я села рядом с ним.

– Прекрати, – обернула я его. – Я не знаю, что из этих пары фраз такую шумиху сделали. Там же никакой информации толком нет.

– Зато, к тебе привлекли внимание общественности, – потягивая свой неаппетитного вида напиток, пояснила надежда. – Это же хорошо для писательницы? Больше интереса будет к твоим сказкам.

– Да. Это мне на руку, – согласилась я, и сбилась с мысли, заметив, как Грейдо вдруг побледнел и тревожно взглянул на капитана. – Но… там про мои сказки ничего и не упомянули даже.

Капитан ответил ему взглядом и Грейдо опустил глаза, увлеченно разглядывая что-то в своей тарелке. Что-то они скрывают опять. Был ещё один обстрел нашей станции?

– Зато сказали, какая ты отважная, – продолжила Надежда, – это тоже плюс к твоему образу известного писателя.

– Поль, что-то случилось?

– Нет, нет, – я просто задумался, смущённо улыбнулся Поль.

– Чую, нас ждёт ещё одна сенсационная версия, – восхищённо сверкнул глазами Грейдо.

Поль не ответил, вновь погрузившись в задумчивое молчание.

Я совсем не слушаю, о чём они говорят. Надо сосредоточиться. Но это мне как раз и не удаётся. Я слишком вымотана этими переживаниями. И почему я чувствую себя виноватой перед капитаном? Мне даже взгляд его на себе поймать страшно. Я же не виновата, что со мной такое сделали!

«Она гарантированное ЧП». Эта фраза сама всплывала в моей голове, как только вспоминала про Генриха. Он просто просчитал, что мои поступки здесь поставят миссию на грань закрытия. И при любом ЧП, как заметил Поль, больше всех пострадает карьера капитана. Неужели у Генриха такой извращённая жажда мести? А я ведь так верила ему, верила в его идеи. Да я жизнь хотела посвятить работе в его программе! Какой же он мерзавец! И самое мерзкое во всей этой истории, что я в этой грязной низкой игре назначена на роль пешки! Меня просто решили использовать! Если бы капитан не был таким тактичным и воспитанным, то давно бы мне в лоб заявил, что я тупая, ничего не соображающая марионетка в игре Генриха против него!

Жена капитана погибла в грузовом корабле. И меня так торопились сюда отправить именно на грузовом корабле. Я же могла на два дня позже с оперативниками прилететь. И подготовиться бы успела получше. Но нет, надо было напомнить капитану про его погибшую любимую! Меня даже прислали сюда вместе с остальными вирусами. Очень тонкий юмор!

Меня давили слёзы, мне было так обидно. Это так унизительно! Я долго убеждала себя, что не позволю Генриху довести меня до слёз. Я вновь и вновь пыталась посмотреть на себя глазами капитана, который всё знал. Глазами остальных, которые тоже, наверно, всё знали. Как же глупо я выглядела!

– Дара! – отвлёк меня встревоженный голос доктора над самым моим ухом, – с вами всё в порядке?

– Да! Да, всё хорошо! – я не сразу сообразила, что это на этот раз не из браслета коммуникатора. – Простите, я задумалась.

– Поль, может, поделишься с нами своими раздумьями? – спросил доктор.

– Да. Чуть позже, с вашего разрешения, – печально произнёс Поль.

– Что у вас за массовое впадение в раздумья? – с тревогой посмотрел на нас с Полем Грейдо. – Доктор, это заразно?

Доктор осуждающе взглянул на шутника и покачал головой.

– Ну что же, если вопросов больше нет, – подытожил капитан, – предлагаю всем приступить к работе.

История Поля

– Поль, я занесу тебе результаты через час, – пообещала надежда на пороге столовой.

– А мне ничего занести не хочешь? – пророкотал над моей головой голос Самсона и я вздрогнула от неожиданности и отошла в сторону.

– Прекрати! – осадила его Надежда.

– Нравиться с уродцами нянчится? – хмыкнул Самсон. – Хочешь, я тебе десяток таких сегодня наловлю? С горбами и уродливыми лапками. Будешь эксперименты свои ставить.

– Не смей так о нём говорить! – она возмущённо шагнула навстречу гиганту.

Он даже с места не сдвинулся, нагло взирая на неё сверху вниз.

– Ты меня на этого полдурёнка променяла? Да таким жить не положено, это ошибка природы.

– Он в миллион раз лучше тебя, – заявила она и пошла прочь.

Я догнала её.

– Вот ты всё время обвиняешь меня, что я курс подготовки не прошла, – возмутилась я. – Но, что толку?

Я на секунду задумалась, прежде чем заскочить за ней в открывшуюся дверь её лаборатории. Но мне необходимо было высказаться.

– Самсон же прошёл курс, а он всё равно к Полю цепляется! – он даже угрожает ему постоянно.

– Угрожает? – она резко повернулась ко мне, нервно вертя в длинных красивых пальцах какую-то колбочку с жидкостью.

– И это так глупо! Поль ведь не виноват, что он такой. Я вообще не понимаю, как он мог стать таким, но это точно не его выбор. Врезать Самсону хочется за такое поведение!

Она резко отвернулась от меня, проделала какие-то манипуляции с лабораторной машиной. А потом так же резко повернулась ко мне.

– Ну, хорошо, – Надежда сложила руки на груди с вызовом глядя на меня.

– Что хорошо? – уставилась на неё я.

– Ты, наверно, не знаешь или не помнишь об этом. Но ещё тридцать восемь лет назад, у нас существовало пиратство.

– Вообще-то, я об этом знаю, – возмутилась я очередной попытке доказать мою некомпетентность как журналиста. – И последняя стычка была на спутнике Деловера.

– Молодец! – похвалила меня Надежда. – А предпоследняя?

Я сделала вид, что пытаюсь вспомнить, но Надежда верно подметила, в этой теме у меня полно белых пятен. К тому же, на экзаменах всегда спрашивают только где была первая и где последняя.

– Возле планеты Пирамы, – подсказала она. – Флот быстрого реагирования тогда уже набирал свою мощь, но ещё не успел вычистить эту нечисть. Челнок вёз запас медикаментов и нескольких пассажиров. И их захватили пираты. Родители Поля как раз были на этом челноке. Его отец был убит пиратами на глазах у его матери. При захвате был повреждён двигатель, а заложников продолжали держать на борту ещё почти месяц. Так на первых месяцах беременности его мама попала под облучение. Ей не оказали медицинскую помощь. Её в числе прочих заложников держали в заключении два с половиной месяца. А когда освободили… Роды были с осложнениями. И врачи сразу сообщили ей, что такой ребёнок не будет жить.

Надежда старалась рассказывать эту историю с равнодушной отстранённостью, но ей плохо удавалось контролировать свои эмоции. Голос её дрогнул и сорвался на последней фразе, словно сама мысль, что Поля могли приговорить уже при рождении, ужаснула её сейчас.

– Она не подписала отказ от ребёнка урода, – продолжила Надежда. – Каким-то чудом, его жизненные показатели дотянули до уровня, позволяющего считать его жизнеспособным. Его мама отказалась его отдавать. Она просто уехала на безлюдную заставу, где и прятала Поля ото всех. И обучала сама. Потом её уговорили подключить его к дистанционному обучению. А потом, когда Полю было всего четырнадцать, она умерла от последствий перенесённых тогда испытаний. И Поль попал в мир, населённый Самсонами, где больше некому было его защитить.

– Почему этого нет в его досье? – я потрясённо ставилась на ней.

– Поль не хочет, что бы его жалели, – она отвернулась продолжить работу. – Я не должна была тебе рассказывать… Вернее, это лично дело Поля, кому рассказывать. Не смей писать об этом без его ведома!

– Надо рассказать об этом Самсону, – тихо предложила я, когда она замолчала.

– Он знает, – Надежда перевела взгляд на свои приборы и зло добавила: – И ведёт себя как последняя сволочь.

– У вас с Самсоном что– то было? – я сообразила, что переборщила с вопросами, и быстро попыталась исправить ситуацию до того, как она вспылит или одарит меня своим осуждающим взглядом. – Прости, это не моё дело. Просто я вижу как он обращается с тобой.

– Да, это не твое дело, – но она тут же смягчилась. – Мы вместе последнюю программу подготовки к этой миссии проходили. Там и перезнакомились. Я тогда просто в эйфории была. Меня, наконец-то приняли в эту миссию, а тут ещё и такой мужчина. Просто Аполлон. Казалось, моя жизнь стала превращаться в прекрасную сказку. Я не сразу поняла, что для Самсона ничего важнее его самого и его отражения в зеркале не существует. Я надеялась, что он… Только вот не надо мне психологические тренинги устраивать! – Внезапно резко огрызнулась Надежда.

– Да я и не пыталась, – пожала плечами я.

– Извини. Я опять сорвалась. Нервы совсем никакие. Извини.

– Да, ладно.

– Ты не думай, я ведь сама всё понимаю. Но… это так тяжело… перестроиться и начать жить заново.

– Я уставилась на неё, не понимая о чём она.

– Я ведь всю жизнь жила не своими мечтами, воплощала не свои планы, не свои желания. Чего же удивляться, что мне так с мужиками не везёт? Я всё время была что-то должна сделать, должна быть какой-то, какой они меня хотели видеть. И три года назад всё это кончилось, а я так и продолжаю искать, кто же теперь мне скажет какой быть и что делать. – Она закрыла лицо руками.