Мы назовём её Возмездие

Я потянулась, что бы удалить таблицу, но тут высветилось сообщение, мгновенно восстановившее мне настроение.

Посылка от друга и переписка капитана

Знаете, зачем начинающему журналисту нужны друзья? Правильно! Что бы на вашем пути оказывалось как можно меньше закрытых дверей. Я с замиранием сердца открыла письмо от моего парня.

«Привет Радость моя! Как тебе моя посылка? Справишься с прививкой своей зверюшки? Как бы ты ни оправдывалась, я всё равно считаю, что это не честно. Это я инженер по робототехнике должен был получить направление на эту планету. Я ведь хотя бы изучал эти спутники. Не понимаю, что тебе там делать. Жду тебя, обиженный и одинокий. Брошенный тобою на произвол судьбы, Тром. Если ещё что надо – пиши».

Да! Он у меня умница! На его помощь всегда можно рассчитывать. Вот она – замечательная маленькая программка, которая сделает из этого робота – надсмотрщика робота – соучастника в моих маленьких безобидных шалостях. Я же никому не собираюсь доставлять неприятностей. Хотя, на втором курсе меня чуть из института не отчислили за такое. Но как ещё здесь хоть что-то интересное узнать? Мне же запрещено абсолютно всё!

– ЛИ семь! – позвала я его, – иди-ка сюда, дружочек. Не бойся. Больно не будет.

Как и предупреждал Тром в «инструкции по прививанию», у моего маленького надсмотрщика оказалась ещё и дополнительная программа защиты. Но с талантами моего друга, его это не спасло от взлома.

– Так, – я уселась прямо на пол рядом с ЛИ 7, – мне нужно придумать тебе кодовое имя, что бы ты включал эту программу, когда я дам знак. Если я назову тебя лисенем или лисой – это банально, так как напрямую вытекает из твоего официального номера. Поэтому, я назову тебя рыжик. Хотя, нет. На тебе даже ни одной рыжей детали нет. У твоих дизайнеров видать совсем фантазия отсутствует. Ассоциация же сама так и напрашивается! Вот я непременно раскрасила бы тебя в рыжий цвет. Ежё и хитрую мордочку бы нарисовала. Хорошо, ты будешь Пушистик. Для изделия из металла и пластика – это не самое подходящее имя, но лисичка была бы зверюшкой пушистой, поэтому, ты теперь Пушистик. Давай-ка протестируем. Пушистик, найди мне все документы, в которых встречается имя Дарирадость.

Сработало! ЛИ7 прожурчал что-то и по его дисплею побежал список из нескольких документов.

Так. Моя официальная анкета, характеристика. Это тоже не интересно. Мой пропуск на спуск – это отказ, я уже знаю. А это что? О! Пушистик, похоже, мы с тобой нечаянно взломали переписку капитана. Ой! Нехорошо получилось. Хорошие девочки чужих писем не читают. Я честно хотела закрыть, но зацепилась глазами за приписку оператора к официальному сеансу связи. Что это значит? Это же они про меня? Почему так – техническими замечаниями?

Я пробежала глазами по обмену сообщениями между капитаном и каким-то Тропиным из министерства культуры. Не удивительно, что капитан на меня злиться. Капитану безо всяких объяснений просто приказали меня принять. Здесь вообще про меня ничего не рассказали! Приказ принять на борт и всё! После официального сообщения была ещё очень странная приписка от оператора, курирующего сеанс связи: "Прости, Саш, я ничего не могу сделать. Сам понимаешь".

Что это значит? Я ничего не понимаю. Вот капитан посылает первый запрос про меня: «Прошу поставить меня в известность о цели, сроках пребывания и роли в миссии». И ему в ответ хамское: «Вам что, приказа мало?». Вот повторный запрос и опять пустая отписка. Вот третий запрос от капитана и опять никакой информации в ответ. И это странное "Прости, Саш, я ничего не могу сделать. Сам понимаешь". Я бы на месте капитана, меня после этого вообще за порог выставила. Зачем они так сделали? Я же не тайный агент, не шпион какой. Так бы и ответили – студентка, сказки будет писать. Места много не займёт. Приюти, мол. Вот нахамили капитану, а он теперь на меня злится! Кретины!

Я лишь на секунду задержалась, перед тем как вскрыть следующую личную переписку капитана, в которой высветилось моё имя.

Александр Белов: «Бари, хоть что-то про неё известно? Что за приступ шпиономании?»

Бартоломью Свифт: «Сань, прости, ничего не могу сделать. Генеральный и сам беситься, что на него надавили с твоей гостьей».

Александр Белов: «Бари, кто она? Ещё один подарок от Генриха? Почему грузовым транспортом?»

Бартоломью Свифт: «От него. Согласен, это низко. Не хотелось бы верить, что это продуманно что бы ещё раз напомнить тебе. Официально грузовой рейс был просто ближайшим».

Александр Белов: «Надо совсем в маразм впасть, что бы рисковать жизнью девочки».

Бартоломью Свифт: «Похоже, про маразм ты прав. Не ожидал, что он до такого опустится. Что могу сказать? Береги её. Судя по досье, так она гарантированная череда ЧП».

Александр Белов: «Мне её досье даже не выслали. Но кого ещё Генрих мог мне подсунуть?».

Бартоломью Свифт: «Лови. Это всё, что у меня на неё есть».

Александр Белов: «Спасибо, Бари. С меня причитается».

Я открыла высланные файлы. Просто моё официальное досье. Что значит, по досье я «гарантированная череда ЧП»? Где он это в моём досье увидел? И что значит «береги её»? Кого? Меня что ли? Грузовой транспорт не так уж рискован, просто неудобен. О чём это они? Или они про угрозу заражения? Да, честно говоря, о возможности заражения меня никто не предупредил. Наверно, предполагалось, что я и сама должна была это знать. Если бы успела подготовиться к этой поездке, то, конечно бы знала. Но мне не дали времени.

Я ещё раз перечитала их переписку. Это было как ребус читать. За каждой фразой явно какой-то другой смысл прячется. Ну, теперь хоть понятно за что он меня так не любит. Меня навязали ему, не спрашивая его мнения. А он же здесь главный. И с Генрихом он явно не ладит. А я как раз им прислана. По крайней мере, ясно, почему капитан считает меня обузой и так холоден. И это его «так ли вы наивны» – он что, думает, что я знала, как меня ему навязали?

Я вскочила в полной решимости пойти к капитану и всё ему высказать, и затормозила только у дверей. И что я ему скажу? «Вы знаете, я тут на досуге читала вашу личную переписку и хочу уверить вас, что я здесь абсолютно не при чём, и никакая я не «гарантированная череда ЧП». Вот досада.

Сработавший браслет заставил меня подпрыгнуть от неожиданности.

– Дара, у вас всё в порядке? – раздался монотонный голос доктора, – у вас эмоциональный фон опять зашкаливает.

– Да, да! Всё хорошо, – быстро протараторила я.

Проклятый браслет! Почему Тром его взломать не может? Я села в кресло и постаралась успокоиться. Ладно, я разберусь с этим. Что здесь вообще происходит? Теперь не так-то просто от меня скрывать всё! Теперь у меня есть Пушистик! И самое время начать журналистское расследование! Ну не сейчас, конечно, но я этого так не оставлю!

Немного успокоившись и всё обдумав, я написала Трому.

«Привет Тромушка. Прививка у Пушистика прошла удачно. Тысяча поцелуев тебе за посылку. Кстати, Пушистик при тесте непреднамеренно с моей стороны открыл мне доступ к переписке капитана по поводу моего назначения сюда. Знаешь Тромушка, ещё день назад я наивно считала, что действительно попала сюда благодаря своему таланту сказочницы. Но теперь мне стало понятно натянутое отношение ко мне капитана. Судя по этой переписке, некто влиятельный из министерства культуры буквально вынудил управление этой миссии послать меня сюда. И непосредственное начальство очень извинялось перед нашим капитаном, объясняя своё бессилие в этом вопросе. Я просто пешка в чьей-то игре и мне это очень не нравиться. Я понятия не имею, что плохого я могу сделать капитану, но он явно всё время ждал от меня подвоха. У тебя есть какие-либо версии?

Попроси Вики наскрести мне всё, что сможет на Поля Тауронка и капитана Александра Белова.

Ещё отправляю тебе фото каракулей и версию их перевода, которую мне щедро предоставил Поль. Попроси Генку поломать свои супермозги над этим. Может, он нам чем поможет.

Ещё один поцелуй к той самой тысячи на прощание. Не слишком-то произвольничай в том произволе, в котором я тебя кинула. Твоя Дара».

Я откинулась на подушку кровати. Это был такой замечательный день. И надо же было ему закончится таким странным открытием. Неужели Надежда права? Я ведь, как оказалось, прилетела сюда с нарушением всех требований безопасности. Я даже не думала об этом, когда меня сюда послали. Да это просто невозможно! У нас же сейчас контроль на каждом этапе автоматический. А я прилетела без этих проверок. А если это действительно опасно? Нет, этого не может быть. Меня бы не послали сюда. Я же просто студентка, а не естествоиспытатель. И, почему меня так по-хамски навязали капитану? Зачем?

Всё, хватит. Это я от усталости уже накручиваю себе выдуманные странности. Завтра я обдумаю это на свежую голову. А сейчас спать.

День пятый

Я одна рада прилёту героев?

Я вошла в зал столовой и улыбнулась всем. Утром всё кажется не таким уж ужасным и непонятным. Мало ли из-за чего капитан мог с Генрихом повздорить и что у них с связью твориться. Не стоит принимать это на свой счет.

Сегодня такой замечательный день! Я на Поля нормально реагирую и больше не чувствую себя чудовищем. А ещё, сегодня мы последний день собираемся в таком ограниченном составе. Сегодня, уже сегодня прилетают оперативники, настоящие герои, которые будут спускаться на планету и заниматься настоящей опасной работой. Сегодня прилетают нормальные крепкие парни, и наша странная компания перестанет выглядеть такой нелепой. Что они все такие скучные?

– О чём мечтаешь? – вырвал меня из сладких грёз голос Надежды.

– Пытаюсь представить каким окажется Антон, – призналась я, – судя по досье, он дерзкий бунтарь. Это здорово!

Она с деланным безразличием пожала плечами.

– А ты чего такая недовольная? – удивилась я её реакции, – сегодня же оперативники прилетают. Завалят тебя материалами для исследования. Облазят вместо тебя всю планету и добудут тебе все нужные образцы.

– Да, чудесно, – даже не пытаясь спрятать сарказм, ответила она и нервно забарабанила пальцами по стакану со своим странным напитком.

Да и ладно, подумаешь, она вечно чем-то недовольна. Сейчас она из-за чего нервничает? Все довольны, все строят планы на приезд оперов, а она опять дёргается, словно ей вот-вот приговор зачитают.

Я невольно вздрогнула, когда вошел капитан, и машинально опустила глаза. Да, читать линую переписку – это не хорошо. И теперь я чувствую себя виноватой. Но зато, мне хоть понятно его отношение ко мне. «Так ли вы наивны». Я не наивна, я просто не знала, что меня прислали таким образом. И в этом я не виновата.

Не то что бы совещание тянулось дольше, чем обычно, но говорили они о разных важных и скучных вещах, словно совершенно забыли о прилёте оперов.

– Я проверила версию о схожих генах, – отчиталась Надежда, – процент совпадений не больше, чем с другими членами команд. Версия не подтвердилась.

– И по биопараметрам тоже никаких явных совпадений не, – добавил доктор. – К сожалению, мы не выявили возможную группу риска.

– Доктор, я не могу понять эту странную тягу к нанесению себе травм, – Надежда потёрла виски своими длинными красивыми пальцами. – Если личность стёрта, на доминирующие позиции должны выйти инстинкты. И инстинкт самосохранения один из самых сильных, а он как раз и не работает.

– Да, это нонсенс, – согласился Пабло. – И этому тоже нет объяснения.

– Увилги тоже от странных повреждений гибли, – добавила Надежда. – Сами себе шеи ломали, конечности выламывали, в щелях застревали наглухо. Странно всё это.

– А есть какие-нибудь места скоплений останков? – поинтересовался капитан.

–Нет, – покачала головой Надежда. – Увилгам не свойственно уходить умирать в определённые места, как это делают некоторые виды животных. Они просто разбросаны по поверхности, даже не захоронены, хотя Поль говорит, в более ранних слоях были характерные захоронения.

– И на них нет следов насильственных повреждений, – добавил доктор. – Может быть перелом от падения, от неловких движений, но не от удара извне. Эти двое в захоронении, что Поль обнаружил, единственные со следами насильственной смерти.

– Это вы про застреленных артачи? – тихо уточнила я у Надежды.

Она кивнула. Я пожала плечами. Вот и пойми о чем они сейчас спорят. Последние увилги вымерли пару тысяч лет назад. А артачи были застрелены года четыре назад. Но ни ищут общие причины смерти. Лучше бы про спутники вспомнили.

– Грейдо, у других предполагаемых мест посадки, надо будет тоже проверить на наличие захоронений.

– Принято! – довольно кивнул повелитель зондов.

– А где ещё была посадка? – поинтересовался Поль.

– Грейдо выложит карту, как только места будут проверены, – ответил капитан.

– Я могу помочь с поисками древних захоронений, – предложил Поль.

– Нас более свежие интересуют, – увлечённо начал Грейдо, – но я…

– Давайте приступим к плану работ, – прервал его капитан. – Надежда, Пабло – пройти два часа психоэмоциональной разгрузки до одиннадцати ноль – ноль.

– Но мне не придётся долго с оперативниками сегодня работать, – возразила Надежда.

– Это непредсказуемо, насколько доктору понадобиться ваша помощь, – ответил капитан. – Два часа. Это приказ.

– Принято, капитан, смирилась она.

– Грейдо, – капитан повернулся к нетерпеливо елозящему повелителю зондов, – давай по твоей находке сначала.

– Я уверен, что это место посадки, капитан! – эмоционально начал Грейдо. – Разрешите, я сейчас возьму пробы грунта?

– Сколько у тебя сейчас зондов одновременно под контролем?

– Ну… три постоянно в районе нового лагеря Поля и два Надиных отслеживают миграцию, и четыре погодных, – перечислял он, – два в районе лаборатории Пабло.

– И того одиннадцать? – капитан многозначительно посмотрел на Грейдо.

– Да они все в полуавтоматическом режиме! – стал оправдываться Грейдо. – Ещё три для оперативных заданий есть. Я справлюсь, капитан.

– Нет, – отрезал капитан тоном, не терпящим возражений. – Это и так перебор. Пробы подождут.

– Понял, капитан, – печально вздохнул Грейдо.

– Наземный транспорт весь проверен?

– Да. Для Антона всё готово, – кивнул Грейдо.

– Количество зондов чтоб снизил до восьми.

– Принято, капитан, – обиженно согласился он.

– Забор грунта поставь в план работ оперативников. И съёмку заодно, – добавил капитан.

– Принято, капитан, – повеселел Грейдо.

– Всем удачного дня.

Капитан быстро вышел и все тоже стали собираться. Как-то не особо бодро и весело.

– А в честь прилета оперативников будет вечеринка? – бодро задала я, судя по ответной реакции, крамольный вопрос. – А что такого? Между прочим, в других миссиях такое устраивают. Иногда.

– Ну… – задумчиво протянул Грейдо, которого мой вопрос застал уже в дверях, – с нашими, обычно не до веселья. Ждешь не дождешься прилета здоровенных крепких парней?

Грейдо бросил на меня полный вселенской печали взгляд.

– У меня есть парень! – повторила я ему. – Ты всё ещё не веришь?

Нет, я не собираюсь утешать его. Я на это не попадусь! Нет, дело не в его росте и весе, он просто и так себе слишком много вольностей позволяет. Нельзя обнадёживать его. Меня ждёт мой Тром.

Грейдо демонстративно тяжко вздохнул и исчез в дверях.

– Ладно, Грейдо боится конкуренции с этими громилами, – развернулась я к Надежде, допивающей второй стакан своей странной жижи, – а ты чего в печали? Сама же говорила, что без оперативников вся работа встала?

– У меня могут быть и другие причины не прыгать от радости! – огрызнулась Надежда и тут же взяла себя в руки. – Извини, я исправлюсь. И теперь всё встало из-за отсутствия специалиста по акустике. Метью, трус расчетливый! У меня вся программа исследований из – за этого стопориться!

– А почему спутниками никто не занимается? – вмешалась я, вспомнив свою вчерашнюю попытку расшифровки. – Их сигнал же так и не расшифровали?

– Спутниками тоже должен был Метью заниматься, – недовольно фыркнула Надежда. – Его и пригласили в миссию так как частоты близки и там, и там. Это его основная задача была. Я должна была обеспечить ему объем биозамеров для анализа.

– Какие частоты близки? – не поняла я.

– Частоты, которые Парерус испускает, близки по диапазону к частотам сигналов спутника, – пояснила Надежда, отставив пустой стакан и поднимаясь из-за стола.

Ну, вот опять. Как только я кого-то спрашиваю о спутниках, они тут же переводят тему на какую ни будь ерунду вроде пищащих сорняков. Это что – запретная тема? А я ещё собиралась рассказать как пыталась расшифровать картинки сама.

– Они в одном частотном диапазоне? – странно растягивая слова, спросил Поль.

– Да, – кивнула Надежда и перевела внимательный взгляд на Поля.

Я на всякий случай, всё это время старательно избегала лишний раз смотреть в его сторону, но этот взгляд Надежды заставил меня взглянуть на Поля. Он замер, словно был ошарашен её словами.

– Поль, что-то не так? – осторожно вывела его из ступора Надежда.

– Ты вчера говорила, что увилги не слышали зов цветка… – растерянно хлопая глазами произнес Поль.

– Ну, да, – кивнула она. – Не слышали.

– А почему ты считаешь, что они не слышали зов цветов? – спросил Поль.

– Да они физически не могли воспринимать эти звуки. Просто по строению организма. Диапазон их органов восприятия настроен на более низкие вибрации.

– Не слышали… не слышали… – Поль хлопнул себя по лбу, что при его соотношении рук и головы выглядело бы смешно, если бы не эта натянутая атмосфера ожидания оглашения какой-то рождающейся у него мысли.

– Да! – воскликнул он, – я же обращал ранее на это внимания в сообщениях Союза миров. Их считали агрессивными. И установление контакта с ними затруднительно как раз из– за расхождения диапазона воспринимаемых частот! Как я раньше об этом не подумал?

Я перевела взгляд на Надежду, но она, похоже, тоже ещё не поняла ,что так взволновало Поля.

– Наденька, ты уверенна что они не слышали зов цветов? – с заметным волнением в голосе спросил Поль. – Это очень важно.

– Конечно, – кивнула она.

– Это все меняет.

– Что? – я с удивлением следила за внезапно разволновавшимся Полем. – Что меняет?

– Увилги не слышали частотный диапазон зова цветов! – воскликнул он. – Как же я сразу не обратил на это внимание? Какой же я болван!

– Можно чуть медленнее и подробнее? – попросила я.

– Они не могли слышать зов цветов. А, значит и сигналы спутников они слышать не могли, – искренне рассчитывая, что это мне все объясняет, ответил Поль.

– Я все равно не поняла, – призналась я.

– Они физически не могли слышали сигналы спутника, – еще раз повторил Поль. – А значит, это не они их построили. Кто то другой построил эту планету и переселил сюда выживших. Кто – то другой, а не сами увилги запустил эти спутники. Это спутники не увилгов! И сигнал спутников предназначался не им.

– А кому?

– Тому, кто может его слышать.

– Нам? – удивленно посмотрела на него я, уже понимая, что глупость сморозила. – Ну, мы же можем его слышать?

Он задумчиво уставился на меня.

– Да, согласна, – дала я задний ход. – Сомнительно что в этих частотах его кодировали именно для того что бы его услышали мы когда решим заглянуть сюда.

– А ведь ты права, – кивнул Поль. – Если сигнал предназначен не местным, а тем, кто случайно нагрянет сюда, то и ключ к расшифровке сигнала должен лежать где-то на виду.

– Подожди, – остановила его Надежда. – То, что увилги не слышат сигнал спутника, вовсе не значит что они … Мы тоже используем в нашей технике частоты, которые не слышим. Как раз для того, что бы они не мешали нам ,не отвлекали.

– Согласен, – кивнул Поль, отбрасывая упавшие на лоб волосы, – но это все смежные частоты. И у нас есть техника, переводящая их сигналы в воспринимаемый нами вид информации. А у увилгов никакой техники не найдено.

– Вообще то да, – кивнула Надежда, – мы используем смежные частоты с воспринимаемыми нами. А здесь слишком большой разрыв. Вот где найти нормального акустика, когда он нужен?

– Кто-то их переселил… – задумчиво повторил Поль.

– То есть, это не увилги собрали планету? – с умным видом наконец-то хоть что-то начинающего понимать человека, уточнила я.

Поль поднял на меня глаза и молча отрицательно покачал головой. Мне показалось, что в его и так по – щенячьи печальных глазах мелькнула боль.

– Мне нужно проверить… извините, я вас покину… – Поль поспешно вышел из зала.

– Ты чего-нибудь поняла? – повернулась я к Надежде.

– То, что вечером Поль поделится ещё одним невероятным открытием, меняющим всю программу наших исследования, – улыбнулась Надежда. – Ладно, я пошла приводить в исполнение приговор капитана. Расслабится мне и правда не помешает.

– Это точно, – кивнула я ей вслед.

Предвкушение от встречи с крепкими и мужественными парнями побудило меня вспомнить о моей физической форме и посетить спортзал. Да, конечно, я уже раз сто обещала себе делать это регулярно, но как-то каждый раз находились более интересные занятия. А сейчас мне, честно говоря, просто заняться было нечем. Я была так взволнована, что не могла сконцентрироваться на изучении материалов или на вдумчивом изложении своих наблюдений и умозаключений. И с расспросами приставать было не к кому. Все были заняты своей работой. Надя и доктор так вообще приговорены к психорасслабухе перед предстоящими нагрузками. Надежде, кстати, давно надо было сделать с её – то нервами. В такой обстановке волей неволей до занятий спортом докатишься.

И как всегда после занятий, чувствуя бодрость и приятную легкость во всех проработанных мышцах, я корила саму себя за то, что не получаю такого удовольствия от физических нагрузок регулярно. Потом я, согласно обряду, принятому среди истинных адептов здорового, спортивного образа жизни, полюбовалась в зеркале на мою, естественно, никак не изменившуюся от одного единственного занятия, фигуру. И меня тут же посетила мысль добыть ещё одну пироженку. Я же заслужила?

На третьем пирожном я поняла, что напрасно зачитала Грейдо список моих предпочтений. Если бы я не была в столовой абсолютно одна, я бы столько не слопала. Вот почему этот металлический болван не мог сказать мне, что у меня нет допуска к поеданию стольких пирожных? Про двери то он твердит без устали! О, я же теперь могу слегка корректировать его поведение в нужную мне сторону.

– Пушистик, теперь как только увидишь, что я заказываю третье пирожное, будешь говорить мне « вам запрещено…», нет. Лучше, будешь говорить мне «пощадите вашу божественную фигуру».

Мой железный надзиратель удивленно присвистнул, но принял приказ.

С другой стороны, я ведь честно отзанималась в спортзале целый час! Ну, почти целый час. Так что, можно считать, что к встрече со спортивными мускулистыми парнями я чувствовала себя абсолютно готовой.

Естественно – шоковый уровень эмоций

– Как отдохнули, доктор? – меня так разбирало любопытство, что я не дождалась его ответа. – А как часто капитан приказывает вот так отдыхать?

– Перед плановыми нагрузками бывает, что и приказывает, – признался доктор, проверяя графики данных из моего браслета. – Это из-за нехватки людей. Нельзя допускать перегрузок.

– Вам Надежда будет помогать?

– Сегодня да. Процедура прохождения карантина довольно длительная.

– Да, я помню, – вздохнула я.

– Закончились мои свободные деньки, – неожиданно хихикнул доктор. – Придётся опять отложить работу над книгой.

– Хорошо хоть, что здесь оперативники не отделены от остальных как на катамаране. Хотя там нормы карантина ниже.

– Тот тип станций предназначен для интенсивного освоения планет. А у нас исследовательская миссия. И там нормы не ниже, там автоматизация проверок жёстче, – он вздохнул. – Не знаю, что и делать. Настройки на максимуме, и всё равно срабатывает уровень шоковой перегрузки. Вот что за пик у вас был вчера вечером?

– Да ничего, – я не собиралась рассказывать ему о том, что вскрыла переписку капитана, – письмо от друга получила, разволновалась. Я скучаю по нему.

– У вас очень широкий диапазон эмоциональной шкалы. Я уж думал, Надежду никто не превзойдёт. Ну что же, давайте попробуем так настроить. Не предназначена эта техника для впечатлительных натур.

– Спасибо, доктор.

– И вы уж простите старика, Дара, – остановил он меня, – я вынужден буду осведомляться о вашем самочувствии в моменты таких пиков. Техника считает, что вы в смертельной опасности в этот момент.

– Да, конечно, я понимаю. Простите, что доставляю вам лишние хлопоты.

Проклятый биошпион! Если бы я умела контролировать свои эмоции. Но как я могла спокойно такое читать?