Знаки-Собаки

По теме замещения полковник проработал с военными учеными больше двадцати лет. Он был совершенно уверен в том, что развитые и высокоорганизованные животные путешествуют в человеческое обличье. Чуть не каждую неделю в их лабораторию приглашали людей, бывших в прошлом… домашними питомцами. И мужчины, и женщины, сидевшие перед ним под предлогом социологического опроса, выглядели, как лесные люди, – слабые на голову, но крепкие на руку. По жизни лесовики часто перебирали с алкоголем, причем женщины не меньше сильной половины. Могли долго гулять в запое и скверно себя вести. Тяжело и неохотно выходили из алкогольной зависимости.

Парадокс, но его дочка ни в чем не повторяла этих таежных прозябателей. Тайд замечал, однако, немало знаков того, что девочка побывала Серафимовой собакой: в ее привычках все напоминало Дару. Особи в человеческом обличье из их лаборатории и смышленая, грациозная Сита – несопоставимость была огромной. По швам трещали многие домыслы о перемещениях. Сита была исключением… и все же с собачьей предысторией. Злость брала полковника каждый раз, когда подобная мысль пробиралась к нему в ум.

– Надо ж, как вышло: такое недоразумение, да в моей семье-кутерьме! – причитал он, оставаясь в одиночестве.

Большая Мать всегда умела утешить. Она убеждала девочку, что, пусть Сита и была собакой всего несколько лет назад, ее нынешний дом намного благороднее соседних. Сита на голову выше тех, кто только очутился в человеческой нише. Сита даже смышленее тех, кто поменяли уже несколько «новых домов».

Лору меньше волновали теории. Она не сгорала от стыда из-за собачьего прошлого дочери. Мать такова, что принимает ребенка, какой он есть, хоть хромой, хоть во лбу со звездой. Но о том, чтобы отдать собственное чадо «живодерам», которые извели Сатурна, она не хотела и думать. Лора побаивалась, что муж украдкой сдаст их девочку на эксперимент – уж очень он с годами становился одержимым своей идеей. Чтобы не допустить использования девочки в угоду интересам военных, Лора перечисляла мужу последствия, которые его не порадуют.

– Вот новость, ты мне ультиматы-компроматы выдвигаешь? – удивлялся муж. – Прежде ты со мной такой тон не пробовала!

Все же он и сам опасался и временил с экспертизой над родным ребенком.

Глава 47.

Когда Сите исполнилось шестнадцать, Большая Мать поведала ей, что пришла пора удалиться из родного дома. Теперь упрямилась Сита. Она видела, как живут ее сверстники. Ни один из них не был даже близок к тому, чтобы пуститься в одиночное плавание.

Но колебания скоро закончились. Сита заключила для себя, что нет нужды покидать родителей, ведь бедняжки могут не вынести такого поворота. Даже возрастающая враждебность отца не повод покидать родной дом. К тому же, ее уход мог бы даже усилить напряжение между папой и мамой. Девочка знала, как это может произойти. Она запомнила случай с Лориной подругой Соней. Только через год Соня смогла сойтись с мужем, который изменился из-за этого ну просто до неузнаваемости. Сита помнила, как Мать повлияла на этого неврастеничного и высокомерного человека.

Большая Мать вызвала на поверхность дремавшие свойства его души, о которых мужчина и не догадывался. На это ушло время. В течение всех двенадцати месяцев Сонин муж жил один в их семейной квартире, не давая жене и сыну разрешения вернуться. Он умолял выждать какое-то время и не думать о серьезной размолвке. Для Сони это тоже был год испытаний. Она могла видеться с мужем, приходить к нему на работу, они даже делали выходы в кино. Но он ни за что не соглашался на их с ребенком возвращение, ссылаясь на переутомление, которое в былые времена делало человека невменяемым и психованным. В другое время он чуть не упрашивал не являться в дом, подождать, пока он разберется со «своими тараканами». Он признавался Соне в любви и щедро выделял средства на нее и на сына. Ребенок даже больше полюбил папу за необыкновенную щедрость. За целый год муж ни разу не упрекнул Соню, и только поэтому она не порвала с ним.

Как ближайшая подружка Лора видела, через какую бездну переплывает Сонина жизнь. Под конец злосчастного года Лора даже принялась отчаянно сочувствовать, хотя поначалу в ней жила свойственная подобной дружбе тихая и незаметная чужому глазу радость над перипетиями ближнего своего. Соня, не в пример Лориной семье, была более обеспеченной. Возникшая трещина во взаимоотношениях с мужем выглядела для Лоры чем-то вроде компенсации за чрезмерную фортуну, выпавшую на долю жены обеспеченного человека. Когда же Лора прониклась обстоятельствами и, насколько могла, почувствовала себя в шкуре подруги, ей стало ясно, что такая разобщенная жизнь в двух разных домах совсем не сахар.

Лора дважды пыталась поговорить с Сониным мужем – по телефону и когда они пересеклись в городе, но всего ее таланта не хватало, чтобы разгадать состояние странного, хотя бесспорно одаренного человека. Он то отшучивался, то старался объяснить Лоре про душу и про то, как важно временами бывать одному: слушать свое сердце и следовать его велениям. Речи мужчины были такими не мужскими. Навеянные мистицизмом умозаключения тоже исключались – у него был ясный взгляд, интонации и паузы в речи, допускающие мнение собеседника. Он говорил внятно и обоснованно, но совсем непохоже на его прежнюю манеру, которую Лора заметила в нем с самого первого знакомства.

Лорина дочь тоже знала об этой перемене. Большая Мать поведала ей, что над Сониным мужем ходили мрачные тучи, и он мог умереть. Но благодаря Матери он выжил и не сошел с ума, хотя его психика становилась день ото дня хуже. Но однажды ночью он после долгих раздумий выключился, сидя прямо за рабочим столом, – Большая Мать постаралась. После фантастического фейерверка мечты Сонин муж обрел убежденность, что год он должен оставаться совсем один. Тогда к нему придет способность глубоко отличать истину от лжи, а это необычный подарок для человека, не знакомого с духовной практикой.

Сита узнала, что в «прошлом доме» Сонин муж наделал много пакостей, используя ухищрения своего ума. Придумывая разные схемы, он унижал людей и приносил в их жизнь несчастье. Он пользовался своим более высоким положением и был неуязвим. Когда пришел срок уходить из прежнего дома, его проделки все еще оставались безнаказанными. В этом доме мужчине было уготовано прожить всю горечь, которую он причинил другим тогда, в прошлом обличии. Только близость Ситы и ее семьи помогли развернуть неизбежность. Нечего и говорить, даже до скандала с женой жизнь этого человека вовсе не блистала счастьем. Теперь его перенастроенная судьба пустилась по новой дорожке, и «новый дом» может стать для Сониного мужа лучше прежнего.

Расскажи Сита маме или ее подруге все эти «небылицы», и те добавили бы плюсик к ее репутации отъявленной выдумщицы. Девочка еще многое узнала, но вдобавок получила способность хранить все новые открытия в тайнике внутри себя и не делать их достоянием чужих. Девочка дважды слышала от Матери просьбу начать искать. Но что искать, оставалось неясным. Новая игра звала и манила девочку – больше неизведанного, неоткрытые возможности. Ее маленькая семья становилась тесна. Делалось ясно, что искать надо не предмет и не человека, а новизну как таковую, и Сита решила, что пришло время… найти работу.

Глава 48.

Тайд проведал о дочкиных замыслах:

– До самой свадьбы я буду тебя содержать – не пристало тебе растрачиваться на недостойных работах. Ты мало что умеешь – подрасти, научись, как следует, тогда поглядим!

– Папа, – умоляла Сита, – я не хочу быть вам обузой. Мне пора попробовать себя, а с продолжением учебы я могу повременить год-другой. Замуж я тоже не собираюсь. Самое время поработать. Мои бывшие одноклассники уже устроились! Пусть не все, но многие.

– Сита! Чтобы ты понимала лучше – я хочу видеть тебя сильной и талантливой. Ни для одной из этих благодатей ты не дозрела. Надо учиться, надо развивать способности, а не шептаться… с идолами. Если, конечно, ты не намереваешься стать чревовещательницей! Тебе нужна настоящая профессия, и лучше военной специальности я придумать не могу… только твоя мать против, чтоб ее, эта – бета!…

В части у нас столько талантливых женщин, ты себе не представляешь! Кто на ракетном вахту несет, кто с собаками работает, кто наводчицей. Надо сказать, наводчицы у нас высококлассные – все небо знают, как свои пять пальцев. Не хочешь наводчицей – есть вполне земные специальности. Возьми хоть биоселекцию. Новые виды растений, новые животные! Ты с собаками путаешься – тебе сам Бог велел! Вдобавок, ты кое-что смыслишь в замещении – мать проболталась. Эту загадку изучишь, другую… и, главное, всегда будешь в обойме – за тебя вся часть горой будет стоять. У нас в женском батальоне уже полный комплект, но тебя-то я пристрою. И в учебной части договорюсь без алгебр и математик.

– Заметь, это одна сторона медали, – продолжал Тайд. – Только одна! Другое – это развитие талантов. У нас есть драматическая студия. Там много девушек. Вот тебе бы туда! Что только они не ставят: и классика тебе, и модный жанр. Потом роли-гастроли, запись на телевидении.

Все время Сита слушала, не перебивая, и представляла себе, как будет маршировать, разучивать бравурные песни, читать речевки и после этого еще играть в драматической студии. По-отцовски все получалось складно. Но внутри читалась ясная мысль. Такая жизнь – не ее дорожка, и пребывание в армейской среде всегда будет стеснять ее душу. Чужак, которому до лампочки, что происходит в ее внутреннем мире, будет ею командовать. Старший по званию станет видеть совершенство Ситы в безукоризненном исполнении приказов. Ситино собственное понимание мира всегда будет прямо противоположным – внутренний поиск истины и стремление постичь перемещения душ. Нет, это не ее путь! Но, чтобы не дразнить отца, Сита решила промолчать.

Безразличие дочери все же зацепило полковника:

– Слышишь, я добьюсь, чтобы ты встала на правильную дорогу. Добьюсь! Не придумывай себе. Может, в других семьях принято – там, выбор молодого поколения, свободная воля. Только не у нас. Если бы сын был, то я даже не рассуждал бы с ним. Как сказал, так приказал!

Будто Большая Мать слушала ушами Ситы и нашептала ей не противиться – все случится, как надо. Дочь послушно опустила глаза и полушепотом произнесла:

– Тебе лучше знать! Старших надо слушаться.

– Вот!

Тайд выставил вперед указательный палец,

– Моя школа. Иди теперь. Я займусь остальным.

Глава 49.

Сита знала, что искать работу придется самой – Мать подсказок не давала. То была игра, правил которой Сита уже пять лет не могла понять до конца. Вернее, догадка была – это игра с меняющимися правилами. В конце Сита получала очередной урок, и итог ее предприятия распускался, подобно цветку. Однако по какому сценарию будут идти события на этот раз, девочка не знала. Молиться правильно она так и не выучилась, и все, до чего она догадалась, было простым средством, которое работало. Начиная новое дело, надо представлять Большую Мать рядом с каждой мыслью. Вот подумала Сита о музыке, зазвучали ноты в ее голове, и стало ясно, что рождается новая песня. Сита научилась представлять, что Большая Мать стоит у истока этой новой песенки. Пусть та будет всего из одной строчки и слова про цветы и бабочек. Не страшно! Это пришло от Большой Матери, и спасибо ей за вдохновение!

От такого упражнения девочка испытывала много радости. Незатейливое, оно давалось Сите просто и без усилий. Другой раз, когда надо было делать не сулящую ничего хорошего алгебру, мысли Ситы вновь отправлялись к Матери. В этом случае девочка старалась возложить трудную часть задания к ногам Матери. При этом, как в памятной ей скульптурной композиции, Мать представлялась ей наступающей на лежащего мужчину. Собственно, на его грудь Сита мысленно и возлагала трудность.

Такие два подхода были девочке хорошо известны. Теперь же предстояло искать работу, и, скорее всего, надо использовать второй метод – к ногам матери и на грудь несчастному. Девочка не жаловалась на плохое воображение, но тут не могла вообразить, чем вообще может стать ее работа. До сих пор ей доводилось видеть не так много рабочих специальностей.

«Папа прав, когда говорит про собак. С ними я бы сжилась. Вот бы стать собачьим врачом!» – подумала Сита. На следующий день она узнала, что специальность называется – ветеринар. Чтобы освоить эту профессию, ей нужно будет не только окончить школу, но и серьезно подучить химию с биологией. Надо же! Сита была уверена, что и без этих наук прекрасно знает о болезнях четвероногих. Ей достаточно взглянуть в глаза собаке, чтобы узнать, какая с той приключилась беда. Добрых две трети собак, которых встречала Сита, страдали от глистов. Паразиты могли жить внутри годами, и бедные собачки не подозревали, от чего каждый день побаливают бока. Лечить от паразитов тоже известно как. Есть особые горькие травы, и иные собаки сами отыскивают такую зелень. Но те бедненькие, которые большую часть времени сидят дома и видят улицу только когда позволяют хозяева, не могут определить нужную траву. Сита знала, что надо срывать и давать собакам, и решительно не понимала, зачем для этого химия.

Другой распространенной болезнью, как она могла судить, была чесотка. Какой-то микроб попадал под кожу собаки и вызывал чесотку, которую несчастная не могла унять, пока организм животного, наконец, не выбрасывал в кровь что-то похожее на легкий наркотик. Боль успокаивалась до поры, и собачка могла полностью забыть проблему, пока через несколько часов снова не начинало чесаться. Сита знала, что и на это есть специальная трава, только работает растение в сочетании с соленым. Попав в желудок, трава создавала искусственный дефицит соли. Случись такое, скажем, у папы, он бы озвучил: «Солененького хочется! Надо рыбки поесть». Девочка знала, что ни рыбка, ни соленые овощи не содержат той соли, которая помогает от чесотки. Только особые камни, которые надо лизать. Сита порою сосала камешек вместо того, чтобы жевать резинки, как все ее сверстники. Также Сита знала, что мама злоупотребляет косметикой и от этого ей часто «хочется солененького». Но как маме сказать про камешек – ведь не поверит! У папы наоборот – нехватка сладости. Из-за любви к жареному полковник часто пренебрегал десертами. Для него булочки и шоколадки были чем-то детским и несерьезным. Сита догадывалась, что, ешь отец больше сладкого, мягче сделался бы его характер. Сита всегда дарила ему шоколадки, но находила их в буфете нетронутыми.

Собак же, напротив, не стоило приучать к сладкому. Это ведь так известно, и при чем здесь биология? Такие размышления сопровождали Ситу до той поры, когда она всерьез заинтересовалась «собаколечением». Девочка увлеклась этой специальностью и в своих мыслях положила эту идею к стопам Большой Матери. Не почувствовав сопротивления со стороны своей богини, Сита принялась разведывать, где можно выучиться на ветеринара. Соня – Лорина подруга – по умолчанию знала все и про всех. У нее Сита решила спросить с глазу на глаз. Но телефона Сони девочка не знала, а мама могла помешать, если спросить у нее.

Сита знала, что Сонин сын учится в их школе, но этот сноб, скорее всего, зазнается и не даст телефон.

Но вот и догадка! Сита проследит за мальчишкой, когда тот пойдет из школы. До этого к Соне они приезжали с мамой на машине. Должно быть, недалеко, а там все просто – Соня всегда дома!

В тот же день она принялась отыскивать, на каком этаже школы и в каком классе учится Сонин сын. Неожиданно она встретилась глазами как раз с этим парнишкой. Тот смотрел на нее еще до того, как Сита его увидела, и потом быстро отвел глаза. Сита затерлась среди других школьников и стала видеть Сониного отпрыска мельком. Прозвучал звонок, и дети гурьбой столпились у двери в кабинет. Сита только и успела присесть, чтобы не встретиться взглядом с мальчишкой во второй раз. Он кого-то высматривал в той же стороне, где была Сита. Наконец, он последним зашел в кабинет, и чья-то рука закрыла за ним дверь. На двери был номер одиннадцать. Ей тоже следовало бежать на урок, но вместо этого она припустилась на первый этаж смотреть, какой класс занимается в одиннадцатом кабинете. Нашла. Это был последний урок в классе паренька, а ей до конца занятий еще два урока. Сита решила не идти на биологию, хотя сейчас этот предмет очень даже нужный.

Сорок минут длились бесконечно, и Сита не слушала, что говорил их учитель по алгебре. Благо средних лет мужчина старался реже обращаться к Сите, чтобы не задерживать весь класс ожиданием, пока девочка мучается над ответом, которого вовсе не знает.

Сита чуть не столкнулась нос к носу с искомым пацаном, когда выбегала из класса. Тот был на их этаже и, как прежде, озирался по сторонам. Кого искал, мальчик не увидел и махнул рукой, а Сита это заметила. При выходе со школьного двора объект слежения отделился от друзей, хотя те его звали с собой. Он побрел направо вверх по улице.

Следить за мальчиком было непросто, поскольку тот пару раз оборачивался, а потом остановился, чтобы позвонить. Сита шла по противоположной стороне улицы, стараясь задерживаться за остановками и электротумбами. В один момент мальчик скрылся за поворотом на перекрестке, где стояло кафе. Сита перебежала на другую сторону и поспешила к кафе. Столики стояли прямо на тротуаре. Поравнявшись с грибками зонтиков, Сита вдруг резко затормозила и отпрянула назад. За одним из столиков сидел… отец мальчика. Его сын только что пришел и усаживался напротив. Сите открылась только спина пацана, но внутри у нее все сжалось – еще секунда, и паренек бы ее заметил. Сита встала как вкопанная, судорожно решая, что делать. Она прислушалась. Нет, они не увидели девочку. Но почему она так испугалась, ведь даже если оба мужчины ее заметили, что в этом страшного?

Сын что-то бубнил, и Сита не могла расслышать, но голос отца звучал отчетливо. Мужчина спрашивал, почему мальчик не подошел к «ней». К кому, Сита пока не понимала. Вообще она только догадывалась, что мужчина был отцом мальчишки, очень уж много общего в чертах лица. Почему же ее так испугало происшествие? Сита даже хотела шагнуть из-за столика с зонтиком, чтобы открыться и беспечно пройти мимо этого кафе, но чутье не позволяло ей сделать и шага. Повернувшись спиной к собеседникам, Сита медленно опустилась на стул и закрыла глаза.

«Зачем мне здесь быть? Надо уходить. Прослежу за ним завтра!» – мелькало в ее голове. Вместо этого она старалась прислушаться к разговору. Девочка укоряла себя, что подслушивать некрасиво. И тут… она уловила свое имя. Ошибки быть не могло. Сита знала, что у нее редкое имя, и мальчик на фоне невнятного повествования дважды повторил «Сита». Надо бы сесть или придвинуться ближе – что же они говорят? Сита стала самим вниманием.

– Никакая она не дура, – протестовал мужчина, – пусть твои оболтусы говорят, что хотят! Я сам всех девочек считал недоразвитыми, когда учился. Просто у нее… такой характер. Ты вон дурака валяешь, от телевизора не отогнать. Тебя, заметь, никто дураком не называет… а что это, как не одурманивание, – по четыре часа смотреть чепуху?!

Мальчик пробубнил, и отец, не дослушав оправдания, продолжал:

– Завтра же подойди и скажи! Все как я тебе рассказал. Понял?!… Будешь молочный коктейль? – переключился отец.

Мальчик очень обрадовался и коктейлю и смене темы, но рано – отец скоро насел с новой силой.

– Пойми, из-за этой девочки или из-за ее покровительницы у нас с мамой пять лет назад все так по-дурацки получилось. Она, мне сдается, знает многие ответы. Ты не забыл, что именно у нее спросить?

Сын еще раз ввернул, что она девчонка не от мира сего, но отец ничего не ответил.

Сита не могла оценить, хорошо или плохо все, что она слышит. Из маминых рассказов она знала, что Соня сошлась с мужем, сейчас получалось, что… муж ее все еще неспокоен. Сита попыталась предложить свое теперешнее замешательство Большой Матери, не почувствовав в ответ ничего ободряющего. Тогда Сита проговорила про себя:

«Великая Мать, не знаю, чего хотят эти двое. Защити, если они злы ко мне, или дай мне им помочь, если они ищут моей помощи. Но спасибо тебе, даже если ты останешься молчать. Я все равно ищу, как ты мне повелела, и встреча с двоими – это то, что я нашла. Возьми! Это твое!»

В сердце Ситы шевельнулось тепло, и испуг отступил. Через плечо она решила взглянуть на парочку. Мальчик пил коктейль из трубочки, а отец смотрел на него напряженно, будто хотел помочь выпить все быстрее. Может, он заметил Ситу или повиновался врожденной интуиции, но взгляд мужчины оторвался от сына и уперся в Ситу. Слава богу, он ее никогда не видел. Девочка быстро отвернулась, и сердце опять неприятно заколотилось.

– Может быть так, что эта Сита живет где-то поблизости, а? – спросил отец сына, по-видимому, глядя девочке в спину.

Пацан завозражал, но слов Сита не разобрала.

– Как она выглядит? Худая или полненькая? Описать можешь? – не отставал мужчина. Сита поежилась и напряглась еще больше. И бояться-то нечего, но все равно не по себе. Мальчик стал описывать, и Сите захотелось услышать, какого тот о ней мнения. Но понимать она могла только тон, из которого следовало, что Сита «ни рыба ни мясо».

Если мальчишка не питал интереса к Сите, то отец отчаянно хотел узнать о ней как можно больше. Того и гляди Сонин муж выйдет из-за стола или позовет Ситу по имени. И тут девочка заметила собаку на противоположном тротуаре. Та сидела и смотрела на Ситу. Более удобного момента не придумать. Сита произнесла два звука, и собака тотчас же залаяла, нарушив тишину улицы.

Сита дала знак предупреждения об опасности. Собаки должны передавать его друг другу. В отличие от людей, которые пять раз подумают, предупреждать ли остальных, собаки независимо от взаимоотношений в своем мире предупреждают всегда. На лай дворняжки из близлежащего двора выскочила еще одна белая собака, и Сита повторила сигнал. Теперь лаяли два пса, сами не понимая причины. Они выбежали на середину улицы и попеременно гавкали направо и налево.

Отец с сыном и все остальные в кафе стали невольно наблюдать, как собаки ни с того ни с сего подняли шум, да еще припустились за проезжающей машиной.

Воспользовавшись неразберихой, Сита поспешила уйти. Еще долго ей слышался за спиной отчаянный лай, и она радовалась, что знает собачий язык и что ее друзья в очередной раз помогли в трудную минуту. Теперь Сита могла размышлять, зачем же Сониному мужу понадобилась ее персона и как странно, что, следя за мальчиком, она внезапно обнаружила слежку за собой.

Глава 50.

Сита сделала просто: так поступали собаки, когда чувствовали страх. Выход в нападении! На следующее утро девочка быстро отыскала Сониного сына и из-за спины ничего не подозревающего мальчика позвала:

– Эй, толстый, твои мысли звенят на всю школу, так что и звонка не надо!

Упитанный мальчик от неожиданности опешил. Вдобавок пара его дружков услышали такое обращение от девчонки. Но Сита не давала отступа:

– Если не трусишь, давай отойдем!

Она развернулась на каблучках и зацокала в конец коридора, откуда лестница вела на третий этаж. Парень недоуменно поплелся за ней. Чтобы облегчить свое унизительное положение, он нарочито громко выкрикнул:

– Малявка, ты сама не пожалеешь?

Но вместо ответа услышал стук каблучков вверх по лестнице. Как только мальчуган завернул за угол, готовый шагнуть на ступеньки, Сита очутилась тут как тут и больно наступила толстяку на ногу. Тот скорчился от боли, но не проронил ни звука, боясь быть услышанным. Сита теперь стояла наравне с его ухом и внятно стала говорить голосом, вместившим всю ее уверенность:

– Ты понял, за кем ты следишь, или повторить приветствие? Папочка сейчас не поможет! Им займутся мои люди, – Сита занесла ногу, чтобы отдавить другую ступню несчастного. Но тот опомнился от шока и замахнулся на девочку кулаком.

Тут произошло то, чего не ожидали ни мальчик, ни сама Сита. Сита подпрыгнула и укусила бедолагу за мягкую часть сжатой ладони, которая приходится на ребро кулака. Парень взвыл:

– Собака, черт! Что тебе надо, бешеная?!

– Почему твой… послал за мной шпионить? – возбужденным голосом произнесла Сита.

Из-за унижения, которое жгло сильнее боли, мальчик хотел сейчас же стукнуть обидчицу, но им навстречу стал спускаться вниз кто-то из преподавателей. Оставалось только делать вид, что дети беседуют.

– Почему? – зашипела девочка и занесла ногу над полом, показывая, что не шутит и наступит, если тот будет упрямиться.

– Ты, – мальчик хотел оскорбить, но передумал, – что-то ему во сне говоришь, вернее, твоя собачья мать. Отец спросить хотел… говорит, ты собака! Я не верил, но сейчас вижу!

Преподаватель поравнялся с ними и проследовал на нижний проем лестницы. Сита поняла, что времени только на один вопрос:

– Чего хотел твой отец? – у Ситы сдавали нервы. Еще никогда она не осмеливалась мериться силами с мальчиками, тем более с такими крупными. Большая Мать не могла помочь, когда случалось нервное напряжение и мысли в голове девочки становились бесконтрольными.