Зивелеос. Книга вторая. Поляна Лысой горы

Завернув под мостом на набережную, машина Скорикова проехала немного вдоль Москвы-реки, миновала пристань прогулочных теплоходов и, свернув направо, припарковалась у высотного здания, на первом этаже которого располагался ЗАГС, тот самый, что удостоился высокой чести регистрации гражданского брака Зивелеоса и его невесты Соелевиз.

Одетый в гражданскую одежду полковник скорыми шагами прошёл в кабинет заведующей, представился и попросил показать ему зал торжественной регистрации брака. Представительная женщина с несколько сложноватым для запоминания именем Аделаида Евграфьевна подняла из-за стола своё грузное тело и неторопливо направилась сопровождать Скорикова. Покачивая бёдрами, она словно плыла лодкой по морским волнам, переваливаясь слева направо. Сравнение показалось полковнику забавным, но он тут же отбросил его, понимая, что сейчас для него главное – Зивелеос, а не женщины, с которыми можно было бы флиртовать в иной ситуации. Скорикову очень хотелось стать поскорее генералом, и предчувствие, что это вполне может осуществиться, радовало и в то же время заставляло отказываться от всего даже самого интересного. Ох, но когда он будет генералом, – а это совсем не то, что какой-то полковник, – тогда можно будет отрываться по полной. Скориков усмехнулся мысленно этому слову «оторваться». Он услыхал его впервые от своего сына и не понял, что тот имел в виду под этим словом, когда шёл на вечеринку с друзьями. Сын объяснил снисходительно, что на современном языке «оторваться» означает «повеселиться». Да, веселиться Скорикову давно не удавалось. Зивелеос не давал ни минуты покоя. Утешало только то, что в короткое время майор неожиданно для самого себя стал подполковником и ещё быстрее получил погоны с тремя звёздочками, а теперь вот грезилась большая звезда и лампасы генерала. Тогда-то и будет возможность оторваться хотя бы с такой вот крупной и весьма привлекательной дамой, знающей себе цену и потому спокойно раскачивающей бёдрами.

Аделаида Евграфьевна открыла ключом сначала комнатку, в которой стоял стол с подносом, заставленным высокими бокалами для шампанского. Стены украшали картины в стиле модерн никому не известных авторов, очевидно, подаренные самодеятельными художниками, желавшими прославить себя среди молодёжи.

Выполняя роль гида, заведующая, широким жестом показывая помещение, пояснила:

– Через эту комнату молодые с гостями выходят из зала после регистрации, здесь, если хотят, пьют шампанское, редко кто отказывается. Фотографируются.

– А входят тоже отсюда? – спросил Скориков, что-то прикидывая в уме.

– Нет, конечно. Входят через другую комнату.

Мозг Скорикова постоянно работал, направленный на основную, волнующую его тему. Он мог, казалось бы, отвлекаться на что-то совершенно не относящееся к этой теме, смотреть программу телевидения с бесконечными шоу, сидеть на совещании, слушая неинтересные дежурные доклады младших офицеров, читать газету с информациями, которым не знаешь верить или нет, есть дома поздний ужин, стараясь слушать то, что беспрерывно рассказывает жена, короче, заниматься всем, чем угодно, но при этом вдруг остановить бег мыслей, сфокусировавшись на одной, которая касается как раз той основной темы, что будто бы в данный момент была совсем далеко от размышлений. То есть, чем бы он ни занимался, главная тема всегда оставалась в мозгу на прицеле. Так, наверное, работает мозг настоящих учёных. Упавшее на Ньютона яблоко не привело бы к открытию, если бы главная тема земного притяжения не беспокоила учёного постоянно.

Сейчас главной темой Скорикова был Зивелеос. Задача состояла в том, чтобы здесь, в этом ЗАГСе, найти способ борьбы с ним, попробовать захватить этого неуловимого лётчика с его невестой. Как это сделать, никто сказать не мог, и мозг, не отключаясь ни на секунду, наталкивал полковника на разные окружающие детали, подсознательно рождая идеи. Одна из них скользнула в голову при виде картин. Она начала постепенно формироваться в новый проект.

– Скажите, эти картины, что висят на стенах, интересуют обычно молодых?

– Ну, как сказать? Смотрят, конечно, – сказала заведующая, немало удивившись вопросу. – Это же их ровесники пишут. Старшему поколению не очень интересно, а молодёжи нравятся. А что?

– Я просто подумал, не хотелось бы вам подарить нашей знаменитой паре какую-нибудь картину в честь их бракосочетания?

Заведующая задумчиво провела пальцем по переносице своего миловидного носика, отвечая:

– Вообще-то обычно подарки дарят нам. А эти картины у нас все оприходованы. Я, наверное, не имею права их дарить.

– Вы знаете, это не так страшно. Мне только что пришло в голову, что такой уникальной паре молодожёнов вы могли бы подарить что-то. У меня сын малюет нечто вроде этих шедевров. Я возьму одну его работу и принесу вам, а вы подарите. Вот и вся проблема.

– Спасибо. Но удобно ли это? Я могу и сама найти подходящую картину.

– Нет уж, Аделаида Евграфьевна, идея пришла в голову мне, а не вам. Кроме того, я уверен, что мой сын будет счастлив, если его творчество попадёт к таким знаменитостям. Так что не утруждайте себя. Я завтра же принесу вам шедевр сына в самой красивой подарочной упаковке. А теперь давайте посмотрим зал.

По привычке глянув, куда выходят окна не очень большого, однако достаточно уютного помещения, названного залом, – они смотрели на набережную – и спросив, что находится на втором этаже – там были квартиры – Скориков сразу понял, что вариант установки магнитов, как в конференц-зале академии, здесь невозможен, поэтому, не задерживая больше внимание на красивом, но строго официальном оформлении зала без лишних кресел и диванов и без фривольных картин целующихся влюблённых, он направился к выходу через двери, в которые обычно входили регистрирующиеся. Новая идея уже приняла в мозгу вполне конкретные очертания и требовала срочного исполнения, точнее, подготовки к исполнению, но профессиональная привычка обязывала проверить весь путь движения ожидаемой пары и мысленно расставить своих людей на предполагаемом маршруте. Все они должны были напоминать своей одеждой гостей и пары, ожидающие очереди на регистрацию.

      _______________________________

На поляне Лысой Горы всё шло своим чередом, но по-новому. Самолётов сидел за компьютером и, войдя в Интернет, читал многочисленные комментарии пользователей всемирной паутины со всех концов света, предлагавших свою помощь в любом виде. Это не могло не радовать. Во всём мире были люди, готовые в любую минуту стать на сторону бедных и помочь навсегда устранить этот позор современного человечества.

Многие информировали Зивелеоса о том, что происходит в Оренбургской области после проведенного там совещания с бизнесменами. Обладатели сложной электронной техники под названием компьютер, живущие в Предуралье, через Интернет информировали своего кумира Зивелеоса о том, что созданные комитеты народного контроля успешно работают. На общем городском собрании, названном по старинке «народное вече», было принято решение в целях предотвращения спекуляции цены на товары не делать ниже цен соседних областей, но повысить заработную плату низкооплачиваемым в несколько раз, подняв её выше среднего прожиточного минимума, как это было сделано в Норвегии, что позволило в этой стране повысить в целом уровень жизни всего населения. Они рассказывали о ведущихся интенсивных переговорах с бизнесменами, которые не желали менять существующее положение дел, но под угрозой встречи с Зивелеосом, что члены комитетов сразу обещали обеспечить, соглашались. «Но иногда, – добавляли гордо информаторы, – обходимся без угрозы появления Зивелеоса. – Заявляем, что на вече постановили тех, кто не выполнит их решения, отстранять вообще от их фабрик, заводов, компаний и прочих частных предприятий. Мы напоминаем, что всё это было раньше народным и становится народным сегодня, так что пусть лучше соглашаются на улучшение условий труда и повышение зарплаты, если не хотят потерять собственность вообще».

Николай немедленно рассказал об этом Тарасу Евлампиевичу. Борода учёного втиснулась в грудь руками взволнованного учёного:

– Значит, заработало! Поняли люди и свою силу, не только нашу! Это самое главное.

А когда это же было сообщено Тане, она бросилась на шею Николаю и, целуя его, чуть не плача, бормотала:

– Не зря мы с тобой летали, Коленька, не зря. Какой же ты у меня хороший.

– Ладно-ладно, – смущаясь, ответил Николай и сам смахнул навернувшиеся почему-то на глаза слёзы, – лети скорей к бабушке за свадебным платьем. Она уж ждёт не дождётся тебя.

Организацию и проведение свадьбы Николая и Татьяны взял на себя друг Самолётова Олег Пригоров и вся редакция газеты «Московская Невралька». Время от времени Олег созванивался с Николаем и, хитро посмеиваясь, докладывал, что всё идёт по плану. Детали его по телефону не обсуждались. План они составили на квартире Пригорова, куда Самолётов прилетал специально для этой цели. Там же говорили и о создании «Горячей линии Зивелеоса». А придумали молодые люди вот что.

В самых крупных городах России организовать корреспондентские пункты «Невральки», которые так и назвать «Горячая линия Зивелеоса». Ко всем, кто будет туда звонить по действительно серьёзным вопросам, немедленно присылать уполномоченного газеты, который будет показывать своё удостоверение и пояснять, что представляет самого Зивелеоса. Это, несомненно, придаст вес корреспонденту, и к его требованиям будут прислушиваться те, с кем придётся бороться «Горячей линии». Пару раз Зивелеосу нужно будет прилететь, дабы подтвердить полномочия журналиста в том или ином городе. Об этом узнают по всей стране, и тогда журналисты Московской Невральки смогут действовать самостоятельно. Всё началось с подбора подходящих корреспондентов в разных городах. В желающих взять на себя такую обязанность недостатка не было. Говоря о подготовке свадьбы, Олег не забывал вставить несколько слов и о том, что уже делается по организации «Горячей линии».

Новая жизнь началась и у дяди Лёши с его женой Катериной. А причина новой жизни для всех была в том, что вернувшись на поляну после трагического заседания в Академии наук, Тарас Евлампиевич принял решение, о котором, как и обещал, сообщил утром следующего дня за общим завтраком.

Его слова были неожиданны для каждого, все слушали их с грустным вниманием, но приняты были безоговорочно.

– Друзья мои, – сказал он, закончив пить чай и сметая крошки хлеба с такой привычной всем бороды, – мы вчера говорили о том, что власти нас зажимают в тиски. Кратко это выглядит следующим образом. Они узнали место нашего обитания, пытались пройти к нам лесом – не удалось, хотели узнать подробности с вертолёта – мы вовремя перекрыли поляну защитным свечением, начали копать под нас тоннель – мы и это им не позволили, в Оренбурге устроили засаду и теперь в Академии наук едва не схватили. Я не знаю, что они придумают ещё, но уверен: многие бьются над проблемой, как нас схватить или уничтожить. Не исключаю, что могут использовать спутниковую систему для наблюдения за нами. Не стану перечислять все технические возможности. Их у власти великое множество. Прошу всех не волноваться. Пока они бессильны что-то сделать, но я предлагаю всё же сменить место нашего пребывания.

У всех за столом широко раскрылись глаза от удивления.

– Как? Вот это всё бросить? – не удержалась от вопроса тётя Катя.

– Да, милая Катюша, всё бросить. И чем скорее мы это сделаем, тем лучше.

– Но ведь у нас послезавтра свадьба! – воскликнула Маша, глядя на Николая и Татьяну.

– Свадьбу не отменяем. Это святое для нас.

– Спасибо, дедушка, – сказала со вздохом облегчения Маша, словно это должна была быть её свадьба, а не Тани.

– Но утром следующего дня мы постараемся отсюда сняться, если дядя Лёша сумеет с нашей помощью собрать всё основное. Это не просто. Однако у меня плохое предчувствие, которое никогда не обманывало. Нужно торопиться.

– А куда всё девать? – деловито по-будничному, как если бы ему приходилось это делать каждый день, спросил дядя Лёша.

Тарас Евлампиевич поднял глаза на Николая:

– А вот попросим Колю устроить нас в его республике Зивелеос.

– Гениально, – восхищённо воскликнул Николай. – Там как раз целое здание сейчас свободно. Мы в нём хотели разместить новые мастерские, но оборудование ещё не привезли. Это же просто здорово. Электричество есть, вода есть. Ребята первые дни нас будут охранять от посторонних, пока устроимся. Они уж научились себя отстаивать.

– Именно это я и имел в виду, когда решил перебираться.

Девочки даже зааплодировали от радости. Только тётя Катя грустно сказала:

– Неужели всё так и бросить? Сколько же труда Лёша вложил сюда. Да и все мы работали. Жаль. Очень жаль.

Дядя Лёша обнял жену за плечи, утешая:

– Ну что делать, милая? Хуже будет, если нас прихлопнут, как мух. Но, что успеем, вывезем. В мой грузовик много поместится вместе с тобой. А дочка повезёт основную бригаду на легковушке.

Маша посмотрела на родителей. Они так любили друг друга, что по отдельности их даже трудно было представить. Это была удивительная пара.

Дядя Лёша, отчество у него было трудно запоминающимся – Авксентьевич – полюбил свою Катюшу в родной деревне на Брянщине, где он слыл мастером золотые руки и самым удачливым охотником, который и на медведя с рогатиной мог бы пойти, но не ходил, а она весело работала дояркой и порой помогала в полевых работах. Молодые рано поженились, поставили себе собственный дом и вскоре родился у них сын богатырского телосложения, в котором оба родителя души не чаяли. Вот только судьба их не стала баловать в этот раз. Однажды их десятилетний уже мальчик летом бежал по полю, выполняя поручение отца, когда началась гроза, и не успевшего никуда спрятаться ребёнка убило сверкнувшей в последний раз в его глазах молнией.

Алексей с горя запил, что, наверное, было ещё и результатом наследственности – отец Алексея, Авксентий, был мастером-краснодеревщиком, его очень ценили, как работника, но пил, как говорили, по-чёрному: после выполнения очередного заказа и получения денег мог несколько дней не выходить из запоя. Тому тоже были объяснения – война, плен, фашистский лагерь и тяжёлые последствия послевоенных подозрений. Не каждому было дано психологически выдержать любое. Вот и Алексей не выдержал.

Но тут проявила себя во всей душевной красоте жена Катя. Списавшись со старшей сестрой мужа, жившей в то время одиноко на Западной Украине, она, ничего не говоря, упаковала вещи, посадила успевшего захмелеть Алексея в поезд, и они отправились на новое место жительства. Перемена обстановки и жёсткий контроль со стороны жены и дополнительно старшей сестры сделали своё доброе дело. Алексей устроился работать на мебельную фабрику и совершенно забыл о пьяном угаре. Через год у Кати родилась девочка. Машенька стала главной в их жизни. А Катя с тех пор чувствовала себя за спиной Алексея, как за каменной стеной. Он решал все проблемы. Он отвёл дочку в Московский институт. Он принял решение помочь Катиному дяде Тарасу в его обустройстве на поляне Лысой Горы. Он был всегда спокоен и уверен и всё только потому, что рядом постоянно ходила за ним его любящая жена. Когда он что-то строгал, она садилась рядом чистить картошку или штопать носки. Если он выходил на двор чинить ограду поляны или заниматься техникой, она выбегала кормить птицу и животных. Может быть, она не задумывалась над этим, но всегда находила работу там, где трудился в это время Алексей. Её всегда тянуло к нему. По вечерам, когда они садились смотреть телевизор, Катя засыпала, склонив голову на плечо мужа, а тот боялся пошевелиться, чтобы случайным движением не разбудить её, уставшую от дневных забот. Может быть, в этой взаимной боязни чем-то помешать друг другу, в стремлении быть друг для друга крепким плечом и заключается таинственный смысл великого слова Любовь?

Свадьба

Генерал Дотошкин внимательно слушал доклад полковника Скорикова, заостряя внимание на каждой мелочи.

– Ты говоришь, заведующая нормально отнеслась к твоему предложению подарить картину?

– Нормально. Не сразу, но согласилась.

– А не забудет?

– Ну, как можно? К тому же мы положим картину заранее у неё на столе. Она же должна подготовиться к регистрации таких необычных молодожёнов.

– Так, в этой части согласен. Ну, а вдруг они откажутся от подарка? Или возьмут и передадут тут же подарок тем, кто их будет сопровождать. По обычаю там же должны быть друзья в свидетелях, и они тоже должны ставить свои подписи в документе?

– Правильно. Но всё равно подарок эти друзья отдадут потом Зивелеосу и Соелевиз.

– Что ты их называешь так? – вспылил генерал. – Это нарушители закона. Их полагается звать настоящими фамилиями.

– Извините, Сергей Сергеевич. Самолётову и Иволгиной.

– Так-то лучше.

Голос генерала потеплел.

– Давай рассуждать дальше. Надо нам предусмотреть всё. Где они могут открыть наш пакет?

– Скорее всего, не сразу, а, скажем, в соседней комнате, когда будут пить шампанское.

– А если захотят сразу посмотреть, что за картину им подарили?

– Может случиться и такое, но какое это имеет значение. Мои люди будут всегда наготове. Как только молодожёны со своими гостями войдут в зал, первую комнату, из которой они выйдут, займут наши. Двое даже попытаются войти в зал в качестве зевак. Я назначил наиболее крепких парней для этого.

– Хорошо. Предположим, что они откроют пакет сразу. Как ты думаешь, они оба захотят смотреть картину?

– Ну а как же иначе? Всё делают вместе, а картину смотреть по очереди? Такого не может быть.

– Кто их знает. Всякое бывает.

Генерал выдержал паузу, пытаясь представить ситуацию, и неожиданно сказал совсем другое:

– Если всё же этот план не сработает… Тьфу ты пропасть! – в сердцах выругался он от этой мысли, – вариант с пожаром должен быть наготове. Ночью после свадьбы все будут под шафе, тогда легче всего к ним подобраться огню незамеченным.

– Так точно. Бригада работает. Я нашёл, между прочим, в посёлке преподавателя, который поведёт детей в лес на военные игры с организацией костра. Преподаватель, конечно, предупреждён о пожарной безопасности. Лес ведь ещё сухой, хоть и были небольшие дожди. Но мы поможем костру разгореться ночью после ухода ребят.

– Отлично. Предупреди только, чтобы не вздумали помочь без твоей команды.

– Слушаюсь!

– Не тянись, не тянись, чёрт возьми. Не на плацу же. Сколько раз тебе говорить? Ты уже почти генерал. Пусть другие тянутся перед тобой, а ты отвыкай.

Генерал улыбнулся и широко зевнул. Ночи были бессонными.

– Давай прокручивать дальше. Если они захотят открыть картину перед или после шампанского, где будут твои люди?

– Вообще-то они будут у меня всегда поблизости. Одна бригада пойдёт следом, другая встречает, так что здесь прокола не будет.

– А эти летающие звёзды телеэкрана не могут вообще не открывать картину? Такой вариант ты продумал?

– Сергей Сергеевич, это, по-моему, самый хороший вариант. Если они увезут картину с собой, то откроют обязательно у себя дома. Это несомненно. В таком случае никто ничего не сможет повесить на нас. Мало ли что у них на поляне случается? Мы-то тут при чём?

– Прав. Опять прав. Кроме того, если и там что-то не так произойдёт, начнём нашу лесную операцию. Но я тебя информирую о том, что у меня заготовлен ещё один удар на случай, если и с огнём не выйдет по какой-то причине.

– Вы никогда не дремлете, Сергей Сергеевич, – уважительно отметил Скориков.

– Некогда нам дремать с этим Зивелеосом.

– А что за удар?

– Это, правда, не совсем удар, но действие мощное. Главное, что о нём мало кому известно. Помнишь, на Чёрном море возле Новороссийска столкнулись знаменитое пассажирское судно «Адмирал Нахимов» и сухогруз «Пётр Васёв»? В восемьдесят шестом году об этом много писали. Говорили, что капитаны были пьяные.

– Да, обоих посадили.

– Выпустили потом, но не в этом дело. Мне недавно рассказал вице-адмирал Пеночкин, как всё происходило. Оказывается, оба капитана были на своих местах трезвые как стёклышко. Оба задолго до столкновения видели на радарах друг друга и приняли решение, что «Адмирал Нахимов» пропускает сухогруз. Более того, они были уверены, что манёвр пропуска происходит нормально. Однако в это время то ли через искусственный спутник земли, то ли через разведывательные системы типа АВАКС, которые оборудованы специальными микропроцессорами и могут работать с любым радаром так, чтобы на его экране появлялись и исчезали ложные цели, в этот район было направлено какое-то неизвестное электромагнитное излучение, которое фактически вывело из строя радары обоих судов. У них на экранах появилось третье судно, хотя на самом деле его на море в этом месте не было. Эта чертовина и привела к тому, что курс «Нахимовым» был взят неверно, и сухогруз врезался в пассажира. А так как «Адмирал Нахимов» по всем правилам, как старое судно, должен был быть давно списан по причине его ветхости, то он и затонул мгновенно, потянув за собой более четырёхсот человек. Но меня сейчас не это волнует, а это излучение, посланное через спутник. Адмирал сказал мне, что подобную абсолютно секретную операцию могут уже делать и наши военные. Я связался с кем надо, и процесс пошёл. Предполагаем, что скоро сможем вывести из строя на какой-то момент всю защиту на Лысой Горе, куда и рванутся спецназовцы. Остаётся уточнить, насколько реально воздействие этого излучения в данном случае. Ну, если и это не получится, тогда остаётся крайняя мера.

– Хочется верить, что мой вариант и скорее, и лучше.

– Да, конечно. Скажи, что выяснилось относительно празднования самой свадьбы. Не исключено, что они там будут раскрывать пакет.

– Над этим у меня работали помощники. Узнали, что ресторанов поблизости они не заказывали.

– А на работников «Московской вральки»?

– Проверили. Их фамилии тоже нигде не фигурируют.

– Ну, значит, на публике не хотят праздновать. Понятно, что с их защитной оболочкой не совсем удобно быть в обществе. Как в таком положении жить с людьми?

– Но это их дело.

– Пока их, – уточняющее поправил генерал. – Короче, кажется, всё обговорили. Давай, действуй.

– Есть действовать!

Следующим утром в пятницу генерал позвонил Иволгиной Надежде Тимофеевне узнать, идёт ли она на свадьбу, хотя не сомневался, что идёт. Телефон хозяйки не отвечал. Либо она не хотела брать трубку, либо её не было дома. Но дежурившие у подъезда офицеры сообщали, что Иволгина дом не покидала.

Дотошкин выругался про себя, догадавшись, что Иволгина с внучкой давно сидят на своей поляне, но приближалось время, назначенное для регистрации. Скориков уже успел доложить о полной готовности к встрече. По обычаю оперативной работы такого плана весь район был оцеплен сотрудниками ФСБ в штатском. Генерал вызвал машину и направился ближе к месту ожидавшихся событий. Проезжая по набережной и не останавливаясь у ЗАГСа, недовольно хмыкнул. Как и ожидал, журналисты пронюхали о предстоящей свадьбе и уже забили своими телами и техникой все подходы к зданию.

«Ну и ладно, – решил мысленно генерал, – так, может, даже лучше. Зивелеосу труднее будет распознавать наших». За мостом и на улице, идущей параллельно набережной, дежурили на всякий случай машины скорой помощи. Неподалеку от них стояли крытые брезентом грузовики. Никому не было видно за укрытием, но там сидели в полной боевой готовности группы ОМОНа. Операция, как всегда, была тщательно продумана. Мало ли кто мог вступиться за нарушителей спокойствия. Генералу хорошо было известно о восторженных посланиях, отправляемых по Интернету на сайт Зивелеоса. Узнавая о них из докладных записок, Дотошкин скрипел от злости зубами, говоря:

– В прежние времена я бы скрутил их всех в бараний рог, а теперь ничего невозможно сделать с этими компьютерными писаками – пишут, кто что хочет, куда хочет и как хочет.

Возмущало, что пока найдёшь одного зарвавшегося анонимного автора, сотня других появляется. Но и службы безопасности не сидят, сложа руки. На всякий яд находится противоядие. Это генералу тоже было хорошо известно. Поэтому он злился, но в панику не впадал. Жизнь не стояла на месте.

Машина генерала по его команде развернулась подальше на набережной и стала в ожидании информации от Скорикова. Дотошкин издали смотрел на то, как к причалу подходит двухпалубное прогулочное судно.

«Только этих нам здесь не хватало», – подумал он.

Сентябрь был ещё приятным месяцем для катаний. Москву и всю центральную часть европейской России захватило бабье лето. Температура воздуха поднялась выше двадцати. Солнце улыбалось, как летом. А тут пятница. Хоть и рабочий день, а к концу идёт. Куда же людям отправляться, как не на дачи и поближе к реке полюбоваться на отражения и подышать речным воздухом.

Генерал посмотрел на часы.

– О-го! Без пяти два, а никакой информации.