Истина в твоем прикосновении

– Ты слишком строг к себе, Кево.

Вместо ответа он снова прижимается к моим губам поцелуем. Потом, медленно отстранившись, выпрямляется, но на мгновение замирает и делает глубокий вдох, прежде чем повернуться на бок и несколько неуклюже придвинуться к краю кровати.

– В чем?.. – начинаю я, но затем поспешно замолкаю, когда понимаю, в чем дело. И вдруг снова начинаю нервничать. Кево подарил мне невероятное блаженство. Невероятное, и совершенно бескорыстно. Я смотрю на его спину и тоже сажусь, натягивая футболку на голые бедра.

– Почему ты остановился?

Кево поворачивается ко мне и бросает на меня вопросительный взгляд:

– Что ты имеешь в виду?

Я краснею, но на этот раз просто игнорирую это.

– Ты остановился. После… ну, ты понял. Это было немного эгоистично с моей стороны.

На его лице расплывается поистине ошеломляющая улыбка. Кево кладет руку мне на шею, прислонившись лбом к моему лбу.

– Все это не было эгоистично с твоей стороны, Блум. И поверь мне, я хочу от тебя всего – хочу коснуться каждого сантиметра, каждой части твоего тела. Но завтра нам предстоит трудный день, и, возможно, лучше повременить с этой ночью, пока мы не перестанем быть мишенями, согласна?

Его ответ безупречен. Прямо-таки идеален, даже слишком. Я уверена, что, если бы Кево сегодня продолжил, я не стала бы его останавливать. Я хотела его, в полном смысле слова. Я бы не сказала «нет». Но Кево прав – может быть, нам все-таки стоит подождать с первым разом, пока мы не перестанем находиться в смертельной опасности и не будем чувствовать, что у нас, возможно, осталось уже не так много времени.

Но спали мы вместе или нет – это не имеет значения. Сегодня мы с Кево разделили нечто особенное, и я уже чувствую, что между нами что-то изменилось. Как будто мы разрушили стену, о которой я даже не подозревала.

– Кево, – говорю я, когда он встает и энергично потягивается. Он снова поворачивается ко мне. Когда наши взгляды встречаются, стая птерозавров в моем животе снова взлетает вверх. – Я люблю тебя.

На его лице расплывается невероятно счастливая улыбка.

– Я тоже тебя люблю.

Он и раньше говорил мне эти слова, но снова от них словно перехватывает дыхание. Как будто я слышу их в первый раз.

После того как Кево поднимает одеяло и накрывает меня, он еще раз целует меня в губы, а затем исчезает в коридоре. Надеюсь, он там ни с кем не столкнется, потому что явно видно, чем мы только что занимались: его волосы растрепаны, рубашка смята в тех местах, где я цеплялась за нее пальцами, и я уверена, что походка Кево немного неуклюжа.

Как только дверь тихо захлопывается, я укутываюсь в одеяло. Глупая улыбка никак не сходит с моего лица, точно приклеилась к нему. Часть меня до сих пор не может поверить в то, что я только что делала. Возможно, для кого-то это не имело бы большого значения, но для меня имеет. Раньше я такого не испытывала ни с кем. Я росла под защитой и частично под охраной, под строгим надзором семьи, которая считает нормальных людей почти неполноценными, и это не очень-то способствует развитию личной жизни, особенно любви. Я часто представляла себе, каково это – иметь парня. Пробовать все вместе, вместе продвигаться вперед. Но то, что происходит между мной и Кево, не было ни в одном из сценариев, которые я себе представляла. Я думала, это будет парень из школы или кто-то, с кем я познакомлюсь через своих друзей. Просто парень. Но уж точно не кто-то вроде Кево. Хорошо сложенный мятежник без настоящего дома, который страстно признается мне в любви, ни разу не представлялся мне в мечтах. Это ощущение почти сюрреалистично и в то же время похоже на истинное счастье. Полное безумие.

С тихим вздохом я вытягиваюсь под толстым одеялом. Ноги похожи на желе – будто я только что пробежала марафон. Дыхание еще неровное, сердце учащенно бьется при воспоминании о последних нескольких минутах. Я поворачиваю голову, и, когда смотрю на часы на стене, улыбка слегка сползает с моего лица. Сейчас почти три часа ночи, а это значит, что у нас едва ли будет четыре часа сна, прежде чем придется собираться на встречу с отцом. То, что мы с Кево только что пережили вместе, произвело на меня впечатляющий эффект. Это вытеснило из моей головы все мысли о завтрашнем дне и плане, и на какое-то время я действительно забыла обо всем на свете. Но теперь, когда адреналин начинает выветриваться, все это вновь обрушивается на меня. Я готова на все, чтобы жить в этом моменте вечно. Не позволить рассвету наступить и вечно представлять себе, что мы с Кево – единственные люди в целом мире.

Но это все равно что выдавать желаемое за действительное. Момент быстротечен, и завтра, едва проснувшись, мы снова будем подвергать свои жизни риску. И снова не будем знать, переживем ли этот день и увидим ли друг друга вновь, сможем ли повторить эту ночь. Чувство, прямо скажем, дерьмовое.

Когда Кево возвращается в комнату, он выглядит немного посвежевшим. От его вида мое сердце вновь подпрыгивает в груди, а щеки розовеют. Я не знаю, что было не так с рубашкой, которая была на нем раньше, но он ее снял. Кроме спортивных брюк, которые Кево явно коротки и точно ему не принадлежат, на парне нет абсолютно ничего. Это не первый раз, когда я вижу Кево с обнаженной грудью, но впервые мы так близко. Так что теперь это нечто совершенно иное.

Кево делает шаг к кровати, и снова мою кожу начинает покалывать. Пальцы дергаются, будто в них зародилась собственная жизнь. Мне хочется протянуть руку и погладить его обнаженный торс, но я сдерживаюсь. Быть может, намерения Кево и благородны, но уверена, даже у его самообладания есть пределы. Если он снова прикоснется ко мне, я уверена, что отброшу все причины ждать.

– У тебя грязные мысли, – говорит он низким голосом, изучая мои руки, которые плотно прижимают одеяло к груди.

Я качаю головой:

– Ты не можешь читать мои мысли.

– В этом случае мне и не нужно.

Когда он тянется к одеялу, я поднимаю брови:

– Что ты собираешься делать?

Взгляд, который он бросает на меня, отражает смесь неопределенности и подозрения.

– Спать! Ты на часы-то смотрела?

– Здесь?! – Невольно мой голос поднимается на несколько октав.

– Ты серьезно? – Он делает паузу. – После всего, что между нами было, ты не хочешь спать со мной в одной постели? Это же не в первый раз.

– Нет! – быстро говорю я, смеясь, когда он пристально смотрит на меня. – Но ты почти голый. И нам нужно поспать.

На лице Кево расплывается понимающая и в то же время веселая улыбка. Он наклоняется ко мне, очень медленно. Настолько медленно, что я могу следить за каждым его движением, и мой рот пересыхает.

– Одного твоего слова достаточно, – бормочет он, приближаясь ко мне настолько, что его лицо оказывается всего в пяти сантиметрах от моего. Я могла бы считать его ресницы, если бы постаралась. Его дыхание касается моего разгоряченного лица, и меня бросает в дрожь. – Одно слово, и я уйду в свою комнату, буду спать в собственной постели, и мы увидимся завтра за завтраком.

Конечно, я не хочу, чтобы он ушел. И этот сукин сын прекрасно это знает. Я вздыхаю и заставляю себя состроить спокойную мину, но почти уверена, что у меня ничего не выходит.

– Давай спать, – отвечаю я, демонстративно отодвигаясь в сторону, чтобы освободить для него место.

Улыбка Кево становится шире, когда он откидывает одеяло и ложится рядом со мной. Несколько секунд мы смотрим друг на друга, затем он поднимает руку. Это приглашение, от которого я не могу отказаться, независимо оттого, что его близость делает с моими чрезмерно разбушевавшимися гормонами. Мое сердце едва не выпрыгивает из груди, когда я прижимаюсь к Кево и прислоняюсь щекой к его теплой груди. Я слышу его сердце, которое, кажется, бьется еще быстрее моего. Одна рука парня начинает чертить небольшие круги на моей спине, другая расслабленно лежит на моем бедре.

К моему удивлению, близость Кево успокаивает. Она окутывает меня как тяжелое, теплое одеяло и дает чувство безопасности, которого я не испытывала уже несколько недель. Под аккомпанемент ровного дыхания Кево, биения его сердца и нежной ласки его пальцев я наконец-то засыпаю.

Прости меня

Кево

Я изучаю расслабленное лицо Блум, осторожно убираю руку с ее бедра и смахиваю со лба прядку волос. Эта девушка спит как убитая. Она не сдвинулась ни на дюйм с тех пор, как заснула. Если бы не ее медленное, ровное дыхание, можно было бы подумать, что она мертва.

Мои глаза горят, когда я отрываюсь от Блум и проверяю время. Через полчаса уже вставать, а я не спал ни секунды. Круговорот мыслей в голове никак не дает мне покоя. Я был настроен вполне серьезно, когда вчера вечером сказал Блум, что не позволю ей сдаться. Однако в тот момент я не ожидал того, что произошло между нами после. Это было… неописуемо. Эта близость, то, что мы разделили друг с другом, – это что-то изменило между нами. А как иначе? Мы столько всего пережили вместе, что я даже не могу описать, что чувствую к этой девушке. Может быть, это даже не совсем понятно мне самому.

Но это еще больше проясняет то, почему я должен защищать ее. Не только от Джозефа или от Уилла. Нет, прежде всего мне нужно защитить Блум от нее самой. Я не могу допустить, чтобы с ней что-то случилось. Это как задержать дыхание. В конце концов, тело берет свое и заставляет дышать. Как бы я ни пытался себя сдержать, что-то внутри меня противится тому, чтобы подвергать Блум опасности.

Прерывисто выдыхаю и поднимаю руку, чтобы снова коснуться пальцами ее лба. Понимаю, Блум будет ненавидеть меня за это. Но это не в первый раз. Она уже научилась меня ненавидеть, и я сам поражаюсь, что все это время она меня прощала. Однако на этот раз такого, скорее всего, не будет. Скорее всего, это наша последняя ночь вместе, последний шанс увидеть ее улыбку или почувствовать ее губы на моих. Одна мысль об этом заставляет мое сердце сжиматься так болезненно, что я невольно задыхаюсь. Но это риск, на который я должен пойти. Даже если больше никогда ее не увижу, по крайней мере буду знать, что Блум жива. Мир, в котором я не могу быть с ней, лучше, чем мир, в котором ее не существует.

Полный решимости, я призываю свою силу. Она течет по моему телу, спускается по руке и попадает в ладонь. Пальцы теплеют, как будто я держал их слишком близко к огню. Я уже делал это множество раз, но сейчас совсем другое дело. Потому что это Блум. До сих пор я не мог по-настоящему использовать свои силы на ней – ее собственные силы и блок, который она поставила, препятствовали этому. Влиять на Блум – другое дело. Это более интимно и обременяет значительно большим чувством вины.

Веки Блум слегка подрагивают, но затем она делает глубокий вдох и успокаивается. Я стискиваю зубы, чтобы не дать себе отступить. Это правильный поступок, хотя Блум, вероятно, сочтет иначе.

Когда я убеждаюсь, что она будет продолжать крепко спать, то медленно отстраняюсь от нее. Осторожно убираю руку из-под ее головы и отодвигаюсь в сторону, затем натягиваю ей одеяло до подбородка. Несколько секунд я просто сижу и смотрю на Блум. Ее длинные ресницы лежат на щеках, волосы разметались по белой подушке. Наклоняюсь к девушке и нежно касаюсь губами ее лба, затем встаю и выхожу из ее спальни. Каждый шаг кажется невероятно тяжелым, будто невидимая сила пытается удержать меня. Но я не останавливаюсь. Тихо закрываю за собой дверь и иду в ванную, чтобы принять душ. Мне нужно сосредоточиться.

Кэт, Матео и Кеннет уже сидят за обеденным столом, когда я спускаюсь вниз. Никто из них не произносит ни слова, в их глазах просто какая-то единодушная решимость. Так мы выглядели перед тем, как отправиться вчера в убежище повстанцев – и, как мы все знаем, все пошло наперекосяк.

Кивком приветствую их и наливаю себе чашку кофе. В голове поселилась тупая боль, которая не имеет ничего общего с тем фактом, что недавно я использовал свои способности. Это все от переживаний.

– Ну что, ребята, готовы? – спрашиваю я, поворачиваясь к троице. Я смотрю на Кэт, которая кивает, стиснув зубы. Под глазами у нее глубокие тени, и я уверен, что она спала так же мало, как и я. – Отправляться нужно прямо сейчас. К тому времени, как мы отправим адрес, мы уже должны быть на своих постах. Уверен, много времени им не понадобится.

Кеннет согласно кивает:

– Я поеду на мотоцикле. Так будет быстрее, и я смогу до вашего прибытия оценить обстановку.

– Хорошо. – Я смотрю на Матео, который кажется каким-то потерянным и задумчивым. – Ты знаешь, куда нужно идти? Место находится всего в нескольких минутах ходьбы от здания. Жди там моего сигнала.

– Где Блум? – спрашивает Кэт, поднимая ту самую тему, которой я пытался избежать. Не то чтобы я всерьез думал, что это удастся.

Делаю глубокий вдох, глотаю еще кофе, затем ставлю чашку на место и скрещиваю руки на груди.

– Блум спит.

Она хмурится:

– Тогда, может, стоит разбудить ее. Выспится как-нибудь потом.

– Блум не придет, – твердо говорю я. Как и ожидалось, все пялятся на меня: Кэт смотрит недоверчиво, Матео заметно смущен, а Кеннет со скучающей улыбкой. В любом случае он почему-то не выглядит удивленным.

Первой обретает дар речи моя сестра. Она выпрямляется:

– Что ты сказал?

Опершись руками на кухонную стойку, я смотрю на нее. Понимаю, Кэт заслуживает объяснений, но, если честно, я хочу покончить с этим как можно быстрее.

– Я не позволю ей сделать это. Блум скоро проснется, но мы к тому времени уже уедем. Она не знает, где именно находится здание. И будет в безопасности.

Матео поднимает руки, будто в стремлении остановить движущийся автобус.

– Стоп. То есть Блум не спит по своей воле?

Я наклоняю голову:

– Я не вырубил ее, если ты об этом. Просто погрузил ее в более глубокий сон.

– Ты повлиял на нее? – недоверчиво спрашивает Кэт. Когда я киваю, она качает головой: – Это невозможно. Силы Блум не позволяют…

– Барьеры исчезают, когда она засыпает. Очевидно, они активны только тогда, когда Блум бодрствует, – отрывисто объясняю я, желая поскорее закончить этот разговор. Не хочу разбираться с этим, не хочу думать о том, что подумает обо мне Блум, когда проснется и поймет, что произошло. – Я тоже этого не знал, пока прошлой ночью не почувствовал ее мысли. Очевидно, защитные стены ее разума разрушаются, когда она спит. Точно не уверен, но это и неважно.

– Неважно? – сердито повторяет Матео и резко встает, но если пытается произвести этим на кого-то впечатление, то он не в том месте. – Это не тебе решать, Кево!

– Слишком поздно для этой дискуссии. Я уже принял решение. И я его не изменю.

– Ты ненормальный. – Когда Матео поворачивается и делает шаг к лестнице, я прыгаю вперед, преграждая ему путь.

Встаю перед ним, и во мне пробуждается сила.

– Даже не думай! – рычу я.

Он возвращает мне взгляд, не дрогнув.

– Я разбужу ее.

– Ты не сможешь.

– Кево… – нерешительно вмешивается Кэт. Она также встала и обошла стол, чтобы оказаться рядом с нами. Когда я не поворачиваюсь к ней, Кэт осторожно кладет ладонь на мою руку. Я хочу стряхнуть ее, но беру себя в руки. – Матео прав. Она способна сама…

Я мотаю головой.

– Я слышал ее мысли, Кэт, – выплевываю я со смесью гнева и раздражения. – Она абсолютно готова сдаться. Без колебаний! Мы даже не представляем, что нас там ждет! Вчера мы думали, что у нас все под контролем, а теперь двое из нас исчезли. Я не могу позволить ей сделать это, зная, что она сдастся при первой же возможности.

– Она не дура, Кево.

– Ты думаешь, я этого не знаю? – Я сжимаю руки в кулаки так сильно, что становится больно. – Но в этом-то и проблема. Она слишком умна и слишком хороша для этого мира. Она винит себя во всем и считает, что ее задача – закончить эту войну. Независимо оттого, какой ценой. Я не рискну ее жизнью ради гнусной сделки Джозефа!

Кеннет, который до сих пор молчал, тоже встает и прислоняется к кухонной стойке. Он по-прежнему выглядит так, будто вся эта ситуация его как-то забавляет. Как будто он смотрит ситком и веселится над выдуманными проблемами персонажей.

– А ты подумал о том, что произойдет, когда Рапунцель проснется?

– Спящая красавица, – почти рефлекторно поправляет Кэт. – Рапунцель – это та, что с длинными волосами.

Я закатываю глаза:

– Когда Блум проснется, она будет жива и в безопасности. Это все, что меня сейчас волнует.

– Твой инстинкт защищать ее очень мил и все такое, но безопасность одного человека сейчас не должна быть нашим приоритетом, тебе не кажется? – Когда я не отвечаю, он делает жест в сторону окна. – Я не знаю, когда ты в последний раз смотрел на мир, но это апокалипсис. И последнее, что нам нужно, это любовная драма, которая внесет разлад в общее дело. Потому что, когда Блум проснется и увидит, что ты с ней сделал, она, скорее всего, просто уйдет. И тогда мы потеряем наш единственный шанс покончить с этой проклятой зимой!

– Ты эгоист, – сердито добавляет Матео.

Я пожимаю плечами:

– Когда дело касается ее, да.

Остальные обмениваются взглядами, которые я не могу точно интерпретировать. Но мне все равно. Блум будет спать еще некоторое время, а если мы в кратчайшие сроки не отправимся из дома, то пропустим встречу с Джозефом. Может, друзья и злятся на меня, но они не станут из-за этого упускать шанс спасти Анатолия и Зару.

Очевидно, Кэт приходит к такому же выводу. Она тяжело вздыхает и разжимает руки.

– У нас нет на это времени. Пора выходить.

Я киваю:

– Именно.

– Может, тебе стоит время от времени напоминать себе, что Блум сильнее тебя, – рычит Матео. – Она надерет тебе задницу, когда поймет, что ты натворил.

Не утруждаю себя ответом, потому что понимаю, что Матео прав. Если бы дело дошло до дуэли между мной и Блум, уверен, проигравшей стороной оказался бы я. В последний раз, когда мы сражались друг с другом – на Калинойе, – Блум была не совсем на высоте. Ее мать недавно умерла, и ей пришлось многое пережить. Но в обычных обстоятельствах я бы точно не хотел выводить из себя и злить полную сил Блум.

Мы собираем вещи молча. Неодобрение заполняет комнату, подобно ядовитому туману, но у моих друзей просто нет выбора. Этот план должен быть реализован. Прежде чем выйти из квартиры, я еще раз останавливаюсь в прихожей и смотрю в сторону лестницы. Мое сердце бешено колотится, угрызения совести терзают сердце. Часть меня – очень наивная, глупая часть – надеется, что Блум все поймет. Возможно, со временем.

Как только мы садимся в машину, Кеннет выезжает вперед на угнанном мотоцикле с шипованными шинами – настоящая удача, хотя для Норвегии не так уж и необычно. Он приедет первым, и я надеюсь, что у него не возникнет никаких глупых идей и он не уйдет в самостоятельное плавание. Я не очень хорошо его знаю, но он из тех сорвиголов, которые не любят, когда им указывают, что делать, и уж точно не любят следовать правилам.

Настроение в машине подавленное – пока веду угнанный внедорожник по почти очищенным улицам, я слишком ясно ощущаю затылком взгляды своих спутников. Гнев Кэт, в частности, почти осязаем, и несколько раз она пытается мысленно поговорить со мной, но я каждый раз отбиваюсь от нее. Я понимаю ее точку зрения, действительно понимаю. В ее глазах я ставлю под угрозу план освобождения Зары и Анатолия из плена Джозефа. Но для него они не важны, они лишь средство для достижения цели. Спасти их будет гораздо легче, чем Блум, если потерпим неудачу и Джозеф возьмет ее в плен.

Через десять минут дорога становится сложнее, и я крепче сжимаю руль. В городе дороги были чистыми, но чем дальше мы углубляемся в сельскую местность, тем толще слой снега на асфальте. То тут, то там на обочине дороги стоят брошенные автомобили – немые свидетели того, что есть люди, чье бегство не удалось. Мой взгляд задерживается на машине, которая, очевидно, врезалась в дерево. Передняя часть полностью вмята внутрь и напоминает скомканный бумажный стаканчик. Все четыре двери распахнуты, вокруг раскиданы развороченные чемоданы и разбросана одежда. Я даже не хочу представлять себе историю, стоящую за этой сценой. Из новостей мне известно, что эта зима уже унесла много жизней. И если этот несчастный случай произошел в период снегопада, ни одна спасательная служба не могла добраться до этого района. И непохоже, что пассажиры автомобиля остались невредимыми.

Когда перед нами наконец появляются указатели города, я еще больше снижаю скорость. Каждый новый город таит в себе опасности, особенно если ты никогда там раньше не был. Лиллестрем – муниципалитет среднего размера к северо-востоку от Осло. Здесь много лесов, болот и широких открытых пространств – идеально на случай, если мы не сможем добраться до машин и придется прятаться. Однако наш пункт назначения находится за городом, на аэродроме планеров, который, когда мир не сходит с ума, довольно популярен, особенно среди туристов. По словам Кеннета, на участке есть заброшенный, переоборудованный авиационный ангар, который вполне подходит для того, что мы задумали. Территория большая, но запутанная, если вы не ориентируетесь на ней. Кеннет работает на аэродроме уже несколько лет, он наш инсайдер. Единственное преимущество перед Джозефом и его людьми.

Поездка по городу проходит более-менее спокойно. Лиллестрем – промышленный город, который в последние несколько недель был полностью заторможен погодными условиями. Лишь иногда на пути встречаются автомобиль или пешеход. Через некоторое время перед нами появляется мотоцикл Кеннета, который проезжает последний отрезок пути, указывая нам дорогу.

Когда среди снегов показывается аэродром, Матео на заднем сиденье наклоняется вперед:

– Это здесь?

Я отрывисто киваю:

– Никогда не был здесь раньше. Но похоже, это то самое место. – Когда Кеннет делает короткий жест, я замедляю ход до минимума и наконец останавливаюсь. – Я припаркую машину. А вы выходите, держитесь поближе к Кеннету и ждите знака.

Кэт недоверчиво фыркает:

– Так это и есть новый план? Один пойдешь на встречу с Джозефом?

Я подавляю вздох:

– Мне нужно, чтобы ты была рядом с Кеннетом. Он единственный, кто знает местность, и мне нужно, чтобы ты передавала мне его инструкции. Матео тоже не стоит приплетать. Если я появлюсь там с ним, Джозеф будет точно знать, что у нас есть подкрепление.

Моя сестра медленно приподнимает бровь.

– Так, значит, ты все продумал? – с вызовом спрашивает она. – До, как усыпил Блум, я имею в виду?

В ярости стискиваю зубы.

– Слишком поздно обсуждать это снова, Кэт.

– Кто сказал, что Джозеф не убьет тебя на месте, когда поймет, что Блум с тобой нет? А заодно и Анатолия с Зарой? Может быть, они уже давно сидят за каким-нибудь контейнером и наблюдают, как мы расходимся? Это не первый раз, когда они располагают информацией, которую мы считали секретной.

– Это риск, на который нам придется пойти, – говорю я, начиная чувствовать себя как заезженная пластинка, потому что постоянно повторяю одно и то же. – Даже если бы Блум была с нами, они точно так же могли бы за нами следить.

Гнев в глазах Кэт превращается в нечто иное – настоящий, всеобъемлющий страх.

– Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, Кево, – в отчаянии шепчет она. – Они держат в плену Зару и Анатолия, и ничто не сможет помешать им схватить и тебя. Эта война и так принесла достаточно жертв, тебе не кажется?

Полные слез глаза сестры разрывают мне сердце, но в то же время еще раз дают понять, как срочно мы должны покончить с этим делом. Как отчаянно мне нужно покончить со всем этим. Больше никаких игр.

– Я не позволю им причинить вред Заре, Анатолию или мне, поняла? Я там буду не один. Наши друзья тоже там, и я уверен, они тоже в ярости. Просто придерживайтесь плана. Это лучшее, что мы можем сделать.

По лицу Кэт видно, что у нее есть свое мнение по поводу всей этой ситуации, но в конце концов она сдается. Она тянется к моей руке и стискивает ее, затем поворачивается на сиденье и выбирается из машины. Ни объятий, ни слез, ни трогательных прощаний. Узнаю свою сестру, и в этот момент моя грудь почти разрывается от гордости. Наши родители были храбрыми людьми, и я уверен, что они тоже безумно гордились бы нами. По крайней мере, ею точно.

Лиллестрем

Блум

Когда я просыпаюсь, в голове совершенно пусто. В первый миг я не понимаю, где я и кто я. Меня будто вытащили из глубины, и сон медленно стекает с моего тела, как холодная вода. Я сажусь, тру глаза, осматриваюсь. Воспоминания возвращаются постепенно – о мире на краю пропасти, о войне, о восстании, о Кево. Мы с Кево в этой постели, потом засыпаем, прижавшись друг к другу. Лицо снова горит, кожу покалывает.

Безумие. При ярком свете дня я с трудом могу представить, что прижималась к нему, шептала его имя, желала, чтобы Кево сделал следующий шаг.

Поворачиваю голову к окну. Яркий дневной свет. На улице совершенно светло, никаких признаков рассвета. И я одна в этой постели…