(Не)мимолётный роман

 По негласному правилу, тему смерти Змея мы обходили стороной. Для подельника это была идея фикс, а для меня – странная грусть. Да, я не самая чувствительная девица на свете, но мысли о смерти близких не приносят мне радости. Пусть он тот ещё мерзавец. Только магическую связку маг-дух не выкинуть, и ближе него у меня никого нет.

 Когда-то он жил в почти безмагическом мире, но магия была в нём самом, что в тех реалиях проявлялось и в излишней привлекательности. Молодчик смекнул, как этим пользоваться, скрашивал скуку жены местного владетеля. А уже в свободное от основной работы время, приятно коротал его в компании местных красавиц. Сухая и чёрствая душа в привлекательном теле, с красивым лицом… страшно представить, сколько слёз из-за него пролилось, но ведь не только.

Не все девушки находят силы жить опозоренными и ненужными. Мы не знаем, что стало катализатором. Возможно в его мире нашлась ведьма, или покарало само мирозданье. Но душа парня, убитого ревнивым мужем, не ушла, зависла в безвременье.

 Без толку не болталась, приходила на зов тоскующих сердец. Чаще всего вдов, которые иссыхали от тоски по умершим мужьям, или уже не девиц, обманутых такими же как он красавцами. Давать им иллюзию утешения, взамен забирая их жизненные силы – проклятье жестокого ловеласа. Первое время это было даже приемлемо. Когда его затягивало в мир к сильной ведьме или магичке. Снопом золотых искр влетал Золотой Дракон в каминную трубу, принимая облик её любимого. Так сохранялась видимость жизни. Но в последнее время Змею всё опостылело, а в родном мире технический прогресс шагнул далеко вперёд. Даже о крупицах магии местные уже давно забыли. Когда он бывал там в последний раз, с его смерти минуло семьсот лет…

 Как итог, душа откликнулась на мой неумелый зов и радостно ко мне привязалась. Успешный эксперимент с фамильяром даст Змею прожить остаток моей жизни в теле животного, а с моей смертью тоже умереть. По крайней мере, я очень надеюсь на то, что потом мы не будем болтаться в безвременье, но уже вместе. Как бы ни была интересна мне “эта” сторона жизни, но утешать время от времени тоскующих по умершим жёнам вдовцов (мерзость какая!) я не готова.

 Возвращалась в крепость затемно. Редкие фонари жёлтым светом освещали замковый двор, приманивали мотылей. Целый день опытов не принёс ничего, но я и не надеялась на быстрый итог. Хотя то, что несколько вероятных составляющих мы отмели, тоже результат. Змей болтался где-то рядом, но не показывался и не раздражал болтовнёй. Дышать стало приятно, не свободно, до осени такой радости не жди, но солнце до утра перестало накаливать всё, чего ни коснётся… сил осталось ровно на то, чтобы через кухню (сунув там чего съестного в рот) доползти до спальни и, омывшись, завалиться спать. Не обязательно в кровать, сейчас меня устроит любая горизонтальная поверхность.

 Тишину замкового двора разряжают звуки из кузницы и плеск животных в пруду. Подойдя ближе к башне, я засомневалась, что лязг металла – вина кузнечного молота.

 И правда. Недалеко от крыльца танцуют двое мужчин.

 Именно танцуют.

 Меня всегда завораживал танец шпаг, когда сталь со свистом рассекает воздух, музыкой отзывается в ушах. Южный ветер вторит ей, четкие движения человека под лучшую симфонию гениального композитора.

 Отточенные движения клинков. Мерещится, или я чую резкий жжёный запах, который высекает сталь… быстрые выпады и мгновенные парирования.

 Четыре танцора: два стальных, два из плоти и крови. Что подтверждает налитая кровью царапина на животе у одного из офицеров. Второй невредим, его рубашка, так же как и менее удачливого партнёра, валяется неподалёку.

 Выпад, удар, скрестились, отбил. Выпад, удар, скрестились, отбил. Ни агрессии, ни поединка. Между фехтовальщиками нет неприязни. Просто тренировка. Отточка мастерства.

 Бронзовый торс одного искрит царапиной. Вот второй – другой…

 Кожа светлая, подобно моей, сухое тугое тело. Словно в нём нет ни капли влаги или жира. Мышцы-канаты обвивают жилистое тело, оживают в свете фонаря: то вздуваются, то опускаются. Крепкие руки надёжно держат оружие, а влажный живот едва заметно дышит… пальцы защекотало…

 Шагнула назад, любуясь зрелищем. Нельзя, чтобы герцогиню поймали за подглядыванием. Но не смотреть невозможно.

 Если женское тело подобно арфе, то это, мужское, как шпага. Такое же точное и быстрое, в нём нет ничего, только сталь.

 Выверенные движения, гул вытоптанной земли под сапогами.

 Я не помню как дышать. Стала оружием в мужских руках.

 Контратака. Резкий, обманный выпад, и вот уже шпага почти у горла стального. Доля секунды… Гибкое тело складывается вдвое и выбивает клинок из рук атакующего.

 Недавние противники пожимают руки, тихо переговариваются. А я, как заворожённая, смотрю на мокрую от пота грудь… Слилась с каплей, что скользнула с подбородка, медленно покатилась, но не впиталась в кожу, потекла по шее и упала на каменную плоть. Быстро пробежала, задела маленький сосок… живот с тонкой дорожкой волос… Завязки штанов не пустили меня дальше, а длинные пальцы провели по низу живота, затирая мой след…

 Дыхание сперло, а наваждение рассеялось, стоило мужчине отвернуться и, подволакивая за собой одну ногу, подхватить ожидающую его трость.

 Сделав несколько беззвучных шагов назад, я вышла навстречу офицеру. Поприветствовала его кивком. Хочется провалиться сквозь землю. А ещё сильнее хочется, чтобы нахальный гость увидел и меня так же, как я видела его только что. Чтобы так же смотрел, и не мог оторваться, боролся с желанием прикоснуться…

 Прошмыгнула мимо маркиза, согнувшегося над бочкой с водой, и стремглав понеслась к себе. Плеск воды и фырканье, как лошадиное, сопроводили моё бегство, без остановок, без задержек. Не нужно мне еды! Ничего не нужно! Холодный душ и крепкий сон, который принесёт забвенье.

 Только в спальне позволила себе выдохнуть, прижала ладонь к бешено бьющемуся сердцу – стучит, как отбойный молоток в руках нашего кузнеца.

 Слегка успокоилась и сняла платье, задержалась у зеркала, разглядывая себя в белоснежном белье.

 Зря я не наряжалась раньше! Уделяй я себе больше времени, скорее всего мне удалось бы избежать многих неприятных минут переживаний о собственной непривлекательности.

 Да худовата, но скорее хрупка и изящна.

 Не поскупилась на магию и зажгла ещё светляк над зеркалом. Высплюсь – резерв восстановится.

 Грудь, хоть и поздно сформировалась, думаю ещё немного подрастёт, пока же, можно её корсетом приподнять, так она выглядит посочнее.

 А вообще, эти новые дневные платья невероятно мне идут: лёгкие и воздушные, почти невесомые, они не делают мне фигуру. Лишь обрамляют имеющуюся хрупкость.

И кожа у меня хорошая: чистая и гладкая – провела по плечу, чтобы убедиться и провалилась в сны, которые затянули, как в омут.

 Стыдные и волнительные, они то погружали меня, то выпускали на поверхность. Я просыпалась вся в поту и, отнюдь, не от жары.

 Мужчина.

 У него не было лица.

 Жаркие объятия, поцелуи… я плавилась как воск и целовала его с таким пылом, о существовании которого и не подозревала. Лицо, прикрытые веки, слегка колючие щёки и подбородок. Крепкая, широкая грудь, тугой живот… Ни сантиметра кожи я не пропустила.

 Голос… его хрипы и стоны – никогда не слышала ничего прекраснее, чем мужской стон удовольствия.

 Запах…

 Если когда-нибудь увижу его наяву, если он существует, то я непременно узнаю его только по одному лишь запаху. Я вся пропиталась им. Такой горький и терпкий, аромат мужчины во сне смешался с моим и я уже не понимала, где заканчивается он и начинаюсь я… Никаких мыслей, никаких воспоминаний! Его руки сжимали и гладили. Пальцы входили в нутро, а я сходила с ума от потребности в большем. Кричала, стонала, скулила… Собственное поскуливание до сих пор откликается тянущим чувством внизу живота, и сразу встаёт его запах. И вкус – одинокой солёной капли по разгорячённой коже…

 Непередаваемое ощущение единения. Словно мы стали одним целым. Правильно и естественно, как будто так было и будет всегда. Я стала самой красивой, самой желанной на свете. Никогда ещё я не была так надёжно защищена от всех тревог и напастей, как сегодня, в его руках. Сухих, крепких, больших ладонях с длинными пальцами, каждый из которых мои губы теперь знают на вкус.

 Это не было просто близостью, самой близости и не было. Несмотря на то, что женщиной в полном смысле я ещё не считаюсь, но что такое мужские ласки мне известно. С Сибаиром мы заходили далеко, очень далеко, почти до самой грани, которую переступить можно только в крепости. Только этот запрет меня и держал.

 Это было примерно в половину так же хорошо, как сегодня, но откуда моему телу или подсознанию такое известно я не представляю, только если у меня когда-нибудь всё же получится добиться свободы, то к списку требований к будущему любовнику прибавился ещё один: он не должен быть слишком молодым (как Сибаир), и старым (как Дортконд). И с красивым телом, это обязательно!

 В последний раз хорошенько потянулась, выуживая из подсознания острый запах его кожи, чтобы никогда не забывать, позже узнать, когда встречу. Справилась с головокружением от нахлынувших образов, нашла глазами сорочку, которую скинула во сне, и отправилась в душ. Только на секундочку задержалась у зеркала.

 Показалось, или грудь немного подросла? Невольно вытянулась, шагнула ближе – определённо, не кажется, точно! Подросла!

 День обещает быть прекрасным, сковавшее вечером напряжение, долго не дававшее уснуть, полностью отпустило. Лёгкость, радость и необходимость свернуть горы вотпрямщас!

 Мурлыкая детскую песенку, я закончила нехитрый туалет, собрала влажные волосы в свободную косу, надела лёгкое голубое платье с кружевным вырезом, и корсетом не стала пренебрегать. Чушь, что это неудобно. Вовсе не обязательно затягивать его под завязку, грудь прекрасно поднимается и так.

 Шум моря из открытого настежь окна вторит звону в голове.

 Бабушкина настойка – ещё одна блажь моей старушки. Красная, почти бордовая жидкость в стеклянном пузырьке. Давным-давно, тогда я только начала созревать как девушка и узнала, что такое ежемесячные гости, бабуля вручила мне собственноручно сваренное зелье с наказом принимать его каждое утро. Не пропускать!

 Позже я разобрала его на составляющие и удивилась составу: вообще ничего особенного, витаминный сбор общеукрепляющий и, непонятно зачем, сок свеклы. Он, кроме чёрного окраса моим, без того всю жизнь тёмным волосам, вообще ничего не даёт, только обостряет тонкий травяной аромат.

 Я миллион раз могла уже сама себе сварить эту настойку. Ба тогда настояла:

– Милая, позволь мне, когда ты не дома, хоть в такой мелочи позаботиться о тебе.

 Я не стала спорить, рецепт для меня не самый интересный, тем более герцогиня любит стряпать, особенно зелья, так пусть.

 Как-то утром, примерно год назад я не приняла настойку. Не столько из забывчивости, сколько из любопытства “забыла”. Тогда Лиззи остановила меня у выхода из спальни с мягким, но не терпящим возражений напоминанием.

Бабулиным голосом. До сих пор мурашки по коже, уж чего, но эффектности герцогине не занимать.

Тогда бабушка вовсю экспериментировала с домашним духом, опытным путём и выяснилось, что говорить через Лиззи слишком энергозатратно. Слава Создателю, прибегает герцогиня к этому “гласу всея Эстесадо” крайне редко.

– Леди Эльташа, доброе утро, – проявилась Лиззи. Глаза в пол, тугие косицы, коричневое платье с кружевным воротничком. Дух всегда выглядит одинаково. Захотелось как раньше провести рукой сквозь эманации призрака, так, забавы ради. – Леди Элеонора желает вас видеть перед завтраком.

 И растаяла, не дождавшись ни ответа, ни моих шалостей.

 Точно, я больше не ребёнок. А она не живая.

 Глава 8. Чем древнее семья – тем страньше её традиции.

 “Букет из этих трав и цветов клади на могилу и отправляйся обратно. Иди, не оборачивайся. Будь уверена, этой ночью дух покойника выполнит твоё задание. Каждый покойник любит цветы больше других подношений”. Запрещённая книга неизвестного владельца.

 Планы грандиозные, энергии хоть отбавляй! Уверена, сегодняшний день принесёт гораздо больше результатов, чем вчерашний!

 Немного омрачает открытие природы старой книги, кто бы мог подумать, что под старой выморанной кожей прячется… такое!

 История ведьм уже так далека, многие сейчас вообще о них не помнят. Как может быть магия без магического резерва? Человек появляется на свет двух типов: бездарный или с магическим резервом, его размер у всех магов разный, и известен он с рождения. Его нельзя ни увеличить, ни уменьшить. Зельевар с большим резервом (ни один маг с большим резервом в здравом уме не пойдёт в зельевары) может сутки напролёт заклинать сложные зелья. Я могу заправить штук двадцать несложных эликсиров за подход, после я пуста, как дупло, и мне нужно восстановить резерв. Магия одна. Не бывает у человека только стихийной или ментальной магии. Просто, например, ба может с лёгкостью поднять свежесделанный вонючий труп и расспросить его, при этом даже не запыхается, а вот папа, водник, вряд ли и ритуал сумеет довести до конца. Не разработаны каналы. Обычно каждый в юности выбирает ту специальность, к которой тяготеет, и всю жизнь совершенствуется в ней. Ба начала упражняться с эманациями смерти в двенадцать лет, а своего первого духа смогла вызвать только через год, и только с помощью наставника.

 Ведьмы, по легендам, магического резерва не имели. Силу они черпали не как мы, маги, изнутри, а извне. Сам мир был для них силой, стихии, природа – пища для их магии. Именно поэтому в городах они ощущали себя чуть хуже, чем в деревнях. Если это и правда… Если эти женщины, а дар у них передавался только по женской линии, причём отцом мог быть и бездарный, у ведьмы матери всё равно родится дочь ведьма. Не то, что у нас. Почти каждый маг – аристократ, а даже если нет, но у него в метрике стоит отметка о наличии дара, то сочетаться браком он может только с высочайшего позволения. Только с магичкой, потому что нарушение этого закона карается огромными штрафами, отторжением имущества в пользу короны, лишением титула… Вариантов масса. Мало кто готов рискнуть землёй предков или титулом, который прадед получил мечом на поле боя, ради эфемерных привязанностей. Если хотя бы часть из этих сказок правда, то маги ведьм и истребили. Возможно, святоши помогли. Безграничная сила!

 Мурашки пробежали по коже. Даже представить такое сложно. Невозможно! Мне, которой приходится даже на элементарных светляках силу экономить. А там любые заклинания, любая магия, без оглядки на резерв!

 Похоже на сказку.

 Как бы то ни было, последнюю ведьму сожгли почти тысячу лет назад, вместе с королём, не пожелавшим отдавать инквизиторам жену. Да, там ещё у них какие-то тонкости были в отношениях ведьма – её мужчина-маг, но это я совсем не помню, как вовсе не интересное. Не удивлюсь, если окажется, что во время сношения ведьма давала магу какую-нибудь мистическую силу! Народ такие враки обожает.

 Умиляет байка, якобы каждая ведьма была рыжеволосой. Только подумать, что и сейчас рыжих женщин побаиваются, а некоторые дамы скрывают природную рыжину. Вспомнить, хотя бы миссис Эндден, мать Мелани. Время от времени я и ей варю белый краситель для волос…

 Покои герцогини, стук по гладкому дереву, словно вчера покрытому лаком, аромат сладких духов. А я вот никак не приучу себя к ним! Всё время вылетает из головы!

 Ба на террасе.

– Что-то случилось? – солёный свежий ветерок подхватил звук моего голоса, рассыпал над морем. Герцогиня, следуя своей старой забаве, набрала горсть зёрен, с дробным стуком они рассыпались по каменному полу. Стайка птичек тут же набросилась на угощение.

– Просто хотела поболтать, узнать, как твои дела, – с заминкой ответила моя старушка, и замолчала, словно прислушивается к чему-то, – как продвигаются твои занятия магией? Не нужна помощь? Если хочешь, впусти Лиззи за контур, так я всегда смогу быть на подхвате.

 Ах, вот в чём дело – хозяйку гложет её невездесущность!

– Бабушка, – тёплая улыбка скользнула по губам, и вновь быстрый ветерок. Он размазал солёный привкус моря. – Я не делаю там ничего, в чём мне могла бы понадобиться твоя помощь. Не беспокойся, лучше скажи, есть какие-то новости из столицы?

– Несущественные, пока всё сводится к тому, что он действительно не причастен, – герцогиня качнула головой, блики утреннего солнца засуетились в сегодня угольно-чёрных волосах. – Таша, меня очень беспокоит твой настрой. Отчего-то мне кажется, если наш человек найдёт доказательства невиновности Дортконда, тебя это не обрадует, – спокойно, сдержанно, но с немым требованием ответа. – Милая, я всегда на твоей стороне. Ты всё можешь мне рассказать, – небольшая пауза, после которой: – знаешь, я всё смотрю на тебя, и никак не могу поверить, что у меня такая внучка. Возможно, это болезнь берёт своё, не знаю… Нормально ли такое, но я так часто отождествляю себя с тобой, что иногда кажется, я знаю тебя, как себя. Даже чувствую всё то, что чувствуешь ты, мне кажется, только вчера я была тобой – восемнадцатилетней девчонкой, наследницей, – я упрямо молчу. Просто не знаю, что сказать. Схватилась за мраморные перила, что успели нагреться. Стараюсь угадать с ответом. – Леди в моём возрасте бывают двух типов: мудрая старая леди и просто старая леди. Разница в том, что первая умеет признавать свои ошибки, и я всё больше склоняюсь к выводу, что позволить тебе уехать учиться было моей ошибкой, –  не дала мне ответить, продолжила: – тебе сейчас так не кажется, но останься ты в Эстесадо, ты не узнала бы другой жизни. Готовилась бы к свадьбе с оговорённым женихом, принятию герцогской короны. Ты бы не допускала и мысли, что может быть по-другому, создатель всемогущий, это была моя ошибка, – короткий взгляд искоса и она продолжила: – если бы я была на твоём месте, то сейчас я хотела бы в мужья молодого и красивого лорда. Одного из тех блистательных и статных, которыми наводнена столица. И это было бы нормально в восемнадцать лет… я всегда считала тебя благоразумной, – не ты одна, бабуля, не ты одна… – Запомни пожалуйста: брак и любовь очень редко идут в одном комплекте. Умная молодая леди не должна смешивать их в одном котле. Семья, титул, дети – в одном, постельные радости и романтика, – в другом, – страдание во взгляде мне всё же не почудилось. – Подумай хорошо, если Дортконд окажется невиновен, то расторгнуть помолвку будет очень сложно. Я знаю его почти всю его жизнь. Вряд ли старый друг и наперсник твоего отца потребует отступные, но нам необходимо будет тщательно продумать легенду, чтобы он согласился, при его положении он слишком горделив и умён. А помолвку магов не расторгнуть в одностороннем порядке. И другого достойного кандидата, который согласится стать в тень герцогини, найти будет не легко.

– Ты знаешь его, бабушка? Какой он?

 Ба отряхнула руки, сосредоточенно свела идеальные брови.

– Я знаю его достаточно хорошо, чтобы стараться минимизировать общение с этим человеком. Одно точно: он человек слова и чести, и у него хватит влияния и власти, чтобы принять титул герцога Эстесадо.

 Море с террасы кажется так близко – только руку протяни. Сделала глубокий вдох, взяв с ним не только свежести кислорода, но и смелости, в равных частях с честностью.

– Мне кажется, что я заживо похороню себя в этом браке, только-только я выросла и начинаю нравиться себе. Я же никогда не была такой красивой как сейчас. Уже и не стану. Мне хочется… не любви, нет, но… не знаю, как сказать… Мне хочется узнать, каково это, быть с мужчиной, совсем…

– А не совсем, ты знаешь, что это? – абсолютно серьёзно и без доли упрёка спросила ба, только сильнее нахмурилась. В ответ я лишь кивнула, не в силах ничего выдавить из сухого горла. – Ташенька, возможно, тебе кажутся глупостями наши семейные традиции… Следуй им неукоснительно, – ещё одна горсть зерна и наглые бабушкины птицы, нисколько не опасаясь людей, слетелись на угощение. Я шагнула назад. – Поверь, это очень важно! Особенно, всё, что касается твоей дефлорации, сотни лет женщины нашей семьи свою первую брачную ночь проводили в замке. Поверь, это не прихоть сумасшедшей старухи. Даже если это случится не с мужем, не так страшно. Пусть хлопот мы с тобой всё равно не оберёмся.

– А папа? – сама не знаю, зачем спросила.

– Что ему станется, – отфыркнулась бабуля.

– Бабушка, но почему ты просто не можешь мне обо всём нормально рассказать?

– И на это есть причины, солнышко, создатель всемогущий, если бы я могла, то не только рассказала! Я закрыла бы тебя собой от всех напастей! – погладила меня по волосам, как в детстве, поцеловала в макушку. Минутка ласки, я руками обвила бабулю, не давая отстраниться. Хочется впитать в себя эту нежность, но и не заразиться сочувствием. Не я первая, не я последняя фигура в династических браках, а голос бабушки чуть дрогнул: – я почти прожила свою жизнь. Прожить твою не могу, но очень постараюсь помочь во всём.

 Если и было в этом дне что-то хорошее, то это утро. Время, проведённое в лаборатории, снова не дало весомых результатов. Вечер же, начавшийся с вестника от отца, в котором папа сообщил о приезде Дортконда, добил меня окончательно.

Глава 9. Традиционный ужин с нетрадиционной концовкой.

“Мальчика по самую шею закопать в землю, оставить пред ним пищу и питьё. Умирая от жажды и голода, его мозг и печень должны пропитаться неутолимым желанием. Они и пойдут в приворотное зелье”. Запрещённая книга неизвестного владельца.

 Чинно ковыряю вилкой и исподтишка разглядываю графа, сидящего напротив.

 Интересно, бряцание и скрежет приборов навевает меланхолию только на меня?

 Сколько себя помню, я всегда была очень влюбчивой… и очень разлюбчивой. Розовое облако часто окутывало меня ещё в первые минуты знакомства, но примерно так же быстро оно и развеивалось. Например, стоило собеседнику открыть рот. Бывало, возвышенное чувство длилось и подольше, пока на горизонте не появлялся кто-то посимпатичнее или поязыкастее, но никогда ещё моя эта слабость не доставляла мне неудобств. Максимум до чего доходило – кадра в голове: я с объектом нежных чувств у алтаря в храме создателя.

 Лет до… до недавнего времени именно так и выглядели мои мечты и влюблённости. С полгода назад изображения приобрели неожиданно-откровенный окрас, если покорректнее – моменты свадьбы опускались, сразу переходя к первой брачной ночи.

 По иронии судьбы, впервые я влюбилась именно в Дортконда. Тогдашней мне, восьмилетней девочке, он, друг отца, сорока одного года от роду, показался эталоном мужественности и красоты. И пусть я быстро забыла о первой привязанности, но не исключаю, что девять лет назад так оно и было.

 Возможно, кто его сейчас разберёт, особенно учитывая, что нынче передо мной сидит старик, его круглое лицо по-старчески провисает, что выглядит особенно мерзко в невольном сравнении с сидящим рядом Эукой. Маркиз вот красив. Даже презрительный взгляд его не портит, а рот, уголок которого вечно приподнят, хочется потрогать рукой. Высокий, идеально гладкий лоб прорезается складками лишь в задумчивости, не от возраста.

 И не рядится как франт. Только в поезде я видела его не по форме. Жених же предпочитает светский костюм: по всем статьям минус.

 Отправила в рот кусочек – всё же рыба сегодня у миссис Дродух не удалась. Пресно, безвкусно.

 Никто меня не трогает, ужин протекает светски-благородно: папа увлечён разговором со старым другом, улыбается так, что не видно глаз – искренне рад встрече, Дортконд с не меньшим упоением отвечает отцу своими тонкими губами.

 Не представляю, как можно целовать такие губы… Его кожа лоснится от жары, заставляя меня постоянно вытирать руки о салфетку…

 Карие глаза, кажется, ни разу и не взглянули на меня… создатель! Ну зачем ему невеста? Неужели такие старики, как он, могут ещё интересоваться девицами? Вот бы ты что-то сделал, чтобы он сам взял и передумал жениться на мне?!

– Леди Эльташа, позвольте сопроводить вас? – спокойный, уверенный, совершенно не соответствующий возрасту, сильный голос.

 Точно, ужин закончен и почтенная публика сейчас перекочует в гостиную для увлекательной беседы, партии в преферанс, или чем там ещё развлекают гостей.

 До меня донёсся ядрёный запах бабулиной сигары. Папа скривился, но промолчал, жених сдержанно придерживает мой локоток, даже не пытаясь дотронуться до голой кожи, и на том спасибо.

 По залу полились звуки музыкальной шкатулки, активированной бабушкой. Лёгкая, ненавязчивая мелодия, под которую меня сопроводили до диванчика. Остальная часть честнОй компании уселась за карточным столом. Я и забыла, у нас же ещё инженер ни разу не обыгранный. Боюсь, что сейчас будет первая и последняя его игра в этом замке.