Море и небо лейтенанта русского флота

Вскоре после этих диких похорон, 12 декабря 1917 года произошло убийство офицера, на борту миноносца «Фидониси», находившегося в море. Кочегар Коваленко выстрелом в спину убил мичмана Скородинского. Вакханалия убийств прокатилась по всему Севастополю. Матросы требовали отмщения за убитых – «красу и гордость революции». Похороны мичмана Скородинского состоялись 14 декабря. Как свидетельствуют очевидцы: «За гробом через весь город шла процессия примерно в тысячу морских и армейских офицеров, молчаливых, печальных, мрачных. У матросской массы эта смерть не вызвала сочувствия. Процессию сопровождали крики: «Собаке собачья смерть!», «Всем им скоро конец!»

13 декабря 1917 года командующий Черноморским флотом контр-адмирал А.В. Немитц убыл в Петроград, оставив порученный ему флот. Вечером 15 декабря на эсминце «Гаджибей» по распоряжению комиссара Черноморского флота В.В. Роменца были арестованы шесть из семи офицеров корабля, включая командира эсминца капитана 2-го ранга В.М. Пышнова. Арестованных офицеров отказались принять в городской тюрьме, тогда революционные «братишки» просто расстреляли своих офицеров на Малаховом кургане. В ту же ночь там были расстреляны начальник штаба командующего флотом Черного моря контр-адмирал М.И. Каськов, главный командир Севастопольского порта вице-адмирал П.И. Новицкий, начальник школы юнг контр-адмирал А.И. Александров, председатель Севастопольского военно-морского суда генерал-лейтенант Ю.Э. Кетриц, бывший командир линкора «Императрица Мария» капитан 1-го ранга И.С. Кузнецов, командир судна «Орион» А.Ю. Свиньин, старший инженер-механик лейтенант Е.Г. Томачевич, трюмный инженер-механик подпоручик Н.А. Дыбенко, ревизор мичман Иодковский. Всего было убито более тридцати офицеров. События этой страшной ночи позже были описаны в журнале «Барабан»:

«Над офицерами, приговоренными к казни, матросы страшно издевались. Так, например, к смертной казни был приговорен б. (бывший) начальник порта адм. Новицкий, больной старик, с ним от пережитого страха сделался паралич, и он не мог двигаться. Караул же, пришедший конвоировать его на место казни, заставлял его ударами штыков идти, но тот никак не мог даже двинуться с места, тогда находившийся с ним в камере адм. Александров сжалился над ним, взвалил на себя и на своих плечах донес его до Малахова кургана, где и были оба расстреляны».

В ту ночь охота на офицеров шла по всему городу, но особенно в районе Чесменской и Соборной улиц, на которых традиционно располагалось много квартир офицеров, а также на железнодорожном вокзале, откуда офицеры пытались вырваться из города.

Озверевшие матросы расправлялись не только с флотскими, но и с армейскими офицерами и жителями города. Очевидец вспоминал: «Вся небольшая привокзальная площадь была сплошь усеяна толпой матросов, которые особенно сгрудились правее входа. Там слышались беспрерывные выстрелы, дикая ругань потрясала воздух, мелькали кулаки, штыки, приклады… кто-то хрипел, кого-то били, по сторонам валялись трупы… Вдруг среди беспрерывных выстрелов и ругани раздался дикий крик… Миг – несколько штыков воткнулись в спину лежащего, послышался хруст, какое-то звериное рычание…» Матросы убивали офицеров без суда и следствия. Убивали с особой жестокостью. Убивали, наслаждаясь полной безнаказанностью.

И снова воспоминания очевидца: «Мы бросились на балкон и совершенно определенно убедились, что стрельба идет во всех частях города… Кто-то кричал: «Пощадите, братцы, голубчики!»… кто-то хрипел, кого-то били, по сторонам валялись трупы – словом, картина, освещенная фонарями, была ужасна…»

Очевидец происходившей в Севастополе в декабре 1917 года трагедии записал в своем дневнике: «Никто не думал, что живя в Севастополе, мы находимся в клетке с кровожадными зверями. Мы не могли себе представить того кошмара, какой был в Севастополе…»

Петроградский Совет Народных Комиссаров, подстрекавший матросов на расправу с офицерами, похвалил черноморских моряков телеграммой: «Действуйте со всей решительностью против врагов народа, не дожидаясь никаких указаний сверху… Переговоры вождями контрреволюционного восстания безусловно запрещены».

До сих пор нет точной цифры погибших. Историки говорят о 128 убитых только офицеров. Тела замученных бросались в воды Южной бухты Севастополя. В те дни были убиты командир минной бригады капитан 1-го ранга Ф.Д. Климов, капитан 2-го ранга Н.С. Салов, командир эсминца «Живой» капитан 2-го ранга Н.Д. Калистов, командир «Пылкого» капитан 2-го ранга В.И. Орлов, старший офицер крейсера «Прут» В.Е. Погорельский.

В час ночи 16 декабря 1917 года Черноморский «Центрофлот» создал Временный Военно-революционный комитет. Севастопольский Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов революционные «братишки» накануне разогнали. 18 декабря был избран новый Севастопольский Совет под председательством большевика Н. Пожарова. С этого времени Севастополь, принявший кровавую эстафету от балтийских матросов, которые в начале марта 1917 года с патологической жестокостью убили более двухсот офицеров флота, начинали называть «Кронштадтом Юга».

О жутких событиях на Балтике я подробно писал в книге «Терновый венец офицера русского флота».

17 декабря 1917 года Севастопольский комитет большевиков выпустил лицемерное воззвание «Против самосудов!». Но бессудные расправы продолжались. Раз пролив безвинную кровь, матросы уже не могли остановиться. В ночь с 19 на 20 декабря был убит настоятель военной СвятоМитрофаньевской церкви на Корабельной стороне отец Афанасий (Чефранов), надворный советник доктор В. Куличенко и другие. Современные историки считают, что всего в те дни было убито 128 офицеров, из них флотских – 120 человек, армейских – 8 человек. Но это, как оказалось, было только начало…

В середине декабря 1917 года в Бахчисарае на заседании крымско-татарского парламента – Курултая, была провозглашена Крымская демократическая республика и образовано Крымско-Татарское правительство во главе с Челобиевым, что в дальнейшем привело к вооруженным столкновениям с татарскими националистами.

В конце года приказом по армии и флоту № 4 от 20 декабря во главе Управления Воздушным флотом стала коллегия в составе представителей: Наркомата по военным делам, Наркомата по морским делам, Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов Рабочих и Крестьянских депутатов, Центрального Совета фабрично-заводских профсоюзов, Всероссийского совета авиации и воздухоплавания и рабочих авиационных заводов. Коллегии поручили общее руководство делами воздушного флота.

По состоянию на декабрь 1917 года Воздушная дивизия Черного моря располагала сто четырьмя летающими лодками, из них: двадцать четыре гидроаппарата «М-5», шестьдесят гидро «М-9», четыре морских истребителя «М-11» и девять колесных истребителей «Ньпор-17».

В начале декабря Советское правительство во главе с Ульяновым-Лениным заключило в Брест-Литовске соглашение о 28-суточном перемирии на всем Восточном фронте. Перемирие распространялось и на Черное море. Боевые действия на нем прекратились. Через трое суток перемирие состоялось и на Кавказском фронте. Как подытожил в 1932 году С.Э. Столярский в «Кратком очерке развития и организации морской авиации в России с 1911 до начала 1918 года»: «На Черноморском побережье с момента Октябрьского переворота Румынское командование занимает враждебную Советской власти позицию. Вскоре Румынские части вторгаются в Бессарабию и захватывают ее, продвигаясь на линию реки Днестр… Таким образом, с гибелью Черноморского флота и захвата всего побережья румынскими, германскими и турецкими частями полностью гибнет и Воздушная дивизия Черного моря».

В наступившую зиму 1917–1918 годов продолжился развал и «стихийная демобилизация», а проще сказать – повальное бегство с фронта солдат старой российской армии. Но корабли и транспортные суда Черноморского флота продолжали заниматься эвакуацией из Трапезунда в русские порты большого количества войсковых частей с вооружением и имуществом бывшего Кавказского фронта. Так закончился кошмарный и кровавый 1917 год…

Глава 6. Сломанные крылья. 1918–1920 годы

В наступившем 1918 году в России рухнула сложившаяся за несколько столетий организация армейской службы, после того как большевистский Совет Народных Комиссаров объявил об отмене с 1 января 1918 года звания офицера, ношения орденов и прочих знаков отличия. Декреты об упразднении сословий, об отмене званий и орденов, об отделении церкви от государства и школы от церкви, – все скороспелые большевистские декреты, – морской летчик С.Я. Ярыгин понимал это – порождали в народе миллионы противников. Как ни размышлял Сергей Ярыгин над событиями последних месяцев, он никак не мог понять логики действий большевиков: придя к власти, они первым делом приняли «Декрет о мире» и «Декрет о земле». Декреты на первый взгляд громкие, действующие на сознание народных масс наверняка. Но «Декрет о мире» провозглашал выход России из войны и «мир без аннексий и контрибуций», а это означало – как военный человек лейтенант Ярыгин это понимал, – что, несмотря на потери миллионов человеческих жизней, Россия отказывается от любых результатов победы. Но ведь это несправедливо и неприемлемо, как для него – кадрового офицера, так и для десятков тысяч других боевых офицеров и рядовых, проливавших свою кровь за победу России.

Теперь «Декрет о земле», – рассуждал дальше Сергей, – декрет предусматривал «полную национализацию» всей земли в стране. Но ведь это полнейший абсурд! В России землей уже владели десятки миллионов людей. Кто огромным имением, кто землей, которую сам обрабатывал, а кто большим или меньшим участком для дома или дачи. Все они являлись собственниками своей земли и теперь, этим декретом лишались своей законной собственности. Таким образом, понимал Ярыгин, «Декрет о земле» вынуждал собственников земли браться за оружие и с этим оружием в руках бороться с теми, кто эту землю у них отнимал.

Гнетущие мысли о прошлом и полное бессилие что-либо изменить сейчас, нынешней зимой, душили лейтенанта Ярыгина, не давали ему вздохнуть полной грудью и вгоняли в еще большую тоску. Одна надежда была на весну, на грядущие перемены… С кем из офицеров, своих сослуживцев, ни говорил Сергей в эту зиму, все сходились в одном – надо перетерпеть, надо дождаться весны. С весной, думали многие, наступит и определенность. Говорили с надеждой: «Может быть, нынешний большевистский режим и не протянет дольше…» Но большевики не унимались. 6 января 1918 года в Петрограде они разогнали Учредительное Собрание, которое волей народа должно было решить вопрос о форме правления в России в виде Всероссийского Земского Собора. Хотя до середины осени 1917 года партия большевиков жестко критиковала Временное правительство за затяжку с созывом Учредительного Собрания и торжественно заверяла о своем намерении безотлагательно передать ему всю власть в стране, ибо формально власть большевиков после Октябрьского переворота носила временный характер, а Совет Народных Комиссаров («Совнарком») именовался Временным рабоче-крестьянским правительством. Но когда по итогам выборов, проходивших по всей стране с 12 ноября 1917 года, большевики получили лишь 175 мандатов, а правые эсеры и центристы получили 370 мандатов, большевистские лидеры резко изменили тактику. Понимая, что при таком раскладе шансов получить легитимную власть у них нет, большевистское руководство во главе В.И. Ульяновым (Лениным) сделало все возможное, чтобы отсрочить созыв собрания, которое первоначально было намечено на 28 ноября 1917 года, продолжая порочить и дискредитировать другие партии. Когда 5 января 1918 года Яков Свердлов открыл первое заседание Учредительного Собрания и предложил принять написанную Лениным «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа», в которой 1-й пункт объявлял Россию «Республикой советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов», Собрание большинством в 237 голосов против 146 отказалось обсуждать большевистскую «Декларацию». В третьем часу ночи в знак протеста большевики покинули зал заседаний. Матрос А. Железняков, возглавлявший охрану Таврического дворца, вынудил председательствовавшего на собрании эсера В. Чернова прекратить заседание фразой – «Караул устал». После разгона большевиками Учредительного Собрания во многих городах – Петрограде, Москве, Калуге – прошли мощные демонстрации в его поддержку, в которых участвовали рабочие крупных заводов, но эти демонстрации были расстреляны вооруженными отрядами большевиков. Сотни людей были убиты и ранены. Граждане по всей стране не приняли этого, сочтя отходом от обещанных демократических изменений, после чего со стороны российского общества, в том числе рабочих и крестьян, противостояние с большевиками стало неизбежным. Все шло к вооруженному противоборству внутри России, к открытой Гражданской войне.

В январе Совет Народных Комиссаров большевистского правительства объявил демобилизацию царского военно-морского флота.

«Все, служба закончена, – понимал морской летчик лейтенант Сергей Яковлевич Ярыгин. – Нет ни погон, ни званий, ни самой службы!» Жить он будет, жизнь на этом не закончилась, но служить большевикам – нет, увольте. Никогда! Никогда он не будет служить в социалистической рабоче-крестьянской красной авиации! Да и будет ли вообще у большевиков морская авиация?

В это время в Севастополе для борьбы с «контрреволюцией» большевики создали Военно-революционный штаб, который выпустил резолюцию: «Севастополь не остановится ни перед какими средствами для того, чтобы довести дело революции до победного конца». И не остановились… Черноморские матросы продолжили «триумфальное» шествие советской власти по полуострову. Через два дня после принятия Военно-революционным штабом этой резолюции, 14 января 1918 года из Севастополя в Евпаторию пришли два корабля революционного Черноморского флота – гидрокрейсер «Румыния» без летчиков и аэропланов и транспорт «Трувор». Гидрокрейсер «Румыния» обстрелял Евпаторию из орудий и высадил в городе десант в полторы тысячи революционных матросов-«братишек», устроивших настоящую охоту на офицеров, после чего евпаторийский рейд стал местом жесточайших по своей сатанинской лютости казней. Архивы сохранили воспоминания очевидцев:

«…Арестованные офицеры со связанными руками были выстроены на борту транспорта «Трувор», и один из матросов ногой сбрасывал их в море, где они тонули. Эта зверская расправа была видна с берега, там стояли родственники, жены, дети… Все это плакало, кричало, молило, но матросы только смеялись…».

«…К открытому люку трюма подходили матросы и по фамилии вызывали на палубу жертву. Вызванного под конвоем проводили через всю палубу… вели на так называемое «лобное место» (место казни). Тут жертву окружали со всех сторон вооруженные матросы, снимали с жертвы верхнее платье, связывали веревками руки и ноги и в одном нижнем белье укладывали на палубу, а затем отрезали уши, губы, половой член, а иногда и руки и в таком виде жертву бросали в море…».

«…Двух офицеров сварили в котле машинного отделения, а одного офицера сожгли, заставив при этом другого его товарища смотреть на горящий факел, и от этого страшного, мучительного зрелища он сошел с ума…»

За три дня – 15, 16 и 17 января 1918 года на транспорте «Трувор» и гидрокрейсере «Румыния» большевики без суда и следствия зверски убили и утопили до 300 офицеров…

Впоследствии белые власти в Крыму провели расследование этих преступлений, и те из виновных, которых удалось задержать, в марте 1919 года были расстреляны. Жалкое утешение семьям безвинно погибших русских офицеров, но хоть какое-то возмездие «революционным» негодяям и садистам!

После прихода к власти большевиков на полуострове подняли головы татарские националисты из числа крымских татар. В Феодосии и других селениях полуострова они совершили несколько убийств агитаторов-большевиков. А во второй декаде января 1918 года в Крыму вспыхнуло «татарское восстание», немалую роль в котором сыграли так называемые «эскадронцы», то есть вернувшиеся с германского фронта кавалерийские части, сформированные исключительно из татар. Основной целью восставших был захват Севастополя. 11 января татарская конница атаковала Севастополь, однако татарские националистические формирования, а вернее сказать банды, через два дня были разгромлены красногвардейцами и матросами, которые двинулись на Бахчисарай и далее на Симферополь. 14 января большевики окончательно разбили татарских националистов и взяли Симферополь. Лидер татарских националистов Джафер Сейдамет и часть руководства Курултая бежали в Турцию, а большую часть «эскадронцев» арестовали, после чего татарское националистическое движение ушло в подполье.

Единой власти в Крыму не было, сельское хозяйство и промышленность пришли в упадок, что вызвало финансовый кризис на полуострове и в Севастополе. Казна была пуста. Заработную плату матросам, рабочим и служащим платить было нечем, не на что было закупать продовольствие. Тогда большевики применили чудовищные, варварские «контрибуции» – громадные суммы денег, которые в короткий срок должны были внести в пользу большевистских советов отдельные лица, социальные группы – «буржуи» и целые административные единицы. Севастопольская буржуазия была обложена «оброком» в 10 миллионов рублей. Внести такую огромную сумму было физически невозможно, поэтому большевики брали заложников, как гарантов исполнения контрибуции, из родственников тех, кто должен был ее вносить, угрожая им расстрелом.

1 февраля 1918 года большевистское правительство ввело по всей России новое летоисчисление: за 31 января сразу наступило 14 февраля. Ломая веками сложившуюся историческую традицию летоисчисления, большевики меняли и уничтожали в народе саму историческую память!

Германская армия, воспользовавшись срывом большевиками во главе с Троцким, мирных переговоров в БрестЛитовске, в феврале двинулась на восток. К тому времени в результате агитационной работы большевиков от русско-германского фронта остались только занесенные снегом пустые окопы. Наиболее сложная и запутанная обстановка сложилась на Юго-Западном и Румынском фронтах. Не только германская армия, но и набиравшие силу украинские националисты были не прочь поживиться российским военным имуществом. Наступавшие совместно с австро-германскими войсками «козакi» воссозданной Центральной Рады беспрепятственно двинулись на территорию Украины…

21 февраля 1918 года в связи с началом германского наступления на Восточном фронте декретом Совета Народных Комиссаров «Социалистическое отечество в опасности!» в стране была возвращена смертная казнь, отмененная II съездом Советов. Следом был получен приказ Главковерха Н.В. Крыленко о всеобщей мобилизации, и пришла телеграмма Ф.Ф. Раскольникова, которая требовала «искать заговорщиков среди морских офицеров и немедленно задавить эту гидру».

Все это спровоцировало новую волну вакханалии убийств, длившуюся в Севастополе трое суток. На кораблях флота шли матросские митинги, требующие «поголовно истребить буржуазию». Митинг на линкоре «Воля» выбрал комиссию во главе с анархистами Романовским, Шмаковым и Басовым, которые собрав до трех тысяч вооруженных матросов и разбив их на отряды, под лозунгом «Смерть контрреволюции и буржуям!», двинулись в город, с облавами, под видом проверки документов, обыскивая, грабя и убивая. Жертв забирали из домов под предлогом вызова в Севастопольский Совет. Убивали целыми семьями. Убийства сопровождались грабежом и мародерством. 23 февраля жертвами террора стали заложники, не сумевшие выплатить контрибуцию. Всех их собрали в помещении Севастопольского Совета. Из матросов образовали «Организационно-сортировочный комитет». Те из числа заложников, кому не посчастливилось быть судимыми «комитетом», а кто был выдан матросам, все были убиты. В ту жуткую ночь в Севастополе убивали везде, даже в тюрьме. Матросы, явившись в Севастопольскую тюрьму, забрали у тюремщиков около восьмидесяти заключенных, в том числе контр-адмирала Г. Львова и других офицеров, с которыми зверски расправились, убив и татарского муфтия Ч. Челеби.

Цифры убитых в те жуткие дни большевистскими «братишками» до сих пор точно не установлены и доходят до 800 человек. По архивным данным, среди убитых за три ночи террора: «… в том числе по Флоту, включая уже находившихся в отставке – 6 адмиралов, 5 генералов, 15 штаб – и 42 обер-офицеров. Ввиду столь чудовищных профессиональных потерь Черноморский флот прекратил свое фактическое существование в качестве флота как цельной боевой единицы».

«…Вооруженная толпа матросов … сначала собралась на Каменной пристани, а затем, разделившись на отряды, под лозунгом «Смерть контрреволюции и буржуям!», «Да здравствует Социалистическая революция!» двинулись в город грабить и убивать. В эту ночь матросы умертвили 250 человек».

«…Матросы вытаскивали сидящих в севастопольской тюрьме, брошенных туда ранее, и зверски умерщвляли их не так далеко от тюрьмы в Карантинной балке. По дороге избивали прикладами, кулаками, кололи штыками. А уже расстреляв – били трупы еще и камнями. С убитых снимали верхнее платье, ботинки, кольца, кошельки…».

«А потом тела складывали на платформы, бросали в автомобили и свозили на Графскую пристань. Матросы не позволяли родственникам похоронить убитых. На барже их вывозили в море и там, привязав груз, топили. Море все скроет… Но еще долго, в штормовые дни, трупы прибивало к берегу…».

Как писал очевидец утром 24 февраля 1918 года: «…пораженные жители Севастополя услышали… торжественную музыку. Играл оркестр. Матросы шли под знаменами стройными рядами… Более ужасных минут Севастополь не переживал… Перед этим шествием торжествующих убийц, перед этими радостно громкими звуками победного марша померкли ужасы ночи и заглохли выстрелы расстрелов…»

II Общечерноморский съезд, состоявшийся в дни этого чудовищного террора, вынес осуждающую расстрелы резолюцию, но наказания никто не понес, лишь был отстранен от должности председатель «Центрофлота» С.И. Романовский.

Через три дня, 6 марта большевистский Наркомат по морским делам издал приказ № 183, в котором авиации Черноморского флота предписывалось эвакуироваться, ввиду угрозы вторжение австро-германских войск. На следующий день 7 марта в Симферополе начал работу 1-й Учредительный съезд Советов рабочих, солдатских, крестьянских, поселянских и батрацких депутатов. На съезде губерния была провозглашена Республикой Тавриды. Был избран Таврический Центральный исполнительный комитет из десяти большевиков и четырех левых эсеров. В условиях германо-австрийского наступления было принято решение о том, что Крым не станет оказывать сопротивления, соблюдая подписанные большевиками условия Брестского мира.

22 марта 1918 года по предложению Совнаркома РСФСР был опубликован декрет о создании в составе РСФСР Таврической Советской Социалистической республики в границах Крыма, без Северной Таврии, которая к этому времени уже была оккупирована германскими войсками. В этот же день был создан Верховный военно-революционный штаб, преобразованный 26 марта в народный Комиссариат по военно-морским делам, занимавшийся формированием вооруженных сил Таврической ССР. Однако просуществовала Таврическая ССР совсем недолго.

В конце марта Германия, по соглашению с Австро-Венгрией, включила Крым в зону своих интересов, а уже в середине апреля германские войска под командованием генерала Роберта фон Коша в составе трех пехотных дивизий и конной бригады в нарушении условий Брестского мира вторглись в Крым. Их поддержали татарские националисты, вышедшие из подполья и радостно приветствовавшие оккупационные германские войска.

То же самое произошло и в годы Великой Отечественной войны, когда немецко-фашистские войска после героической обороны Севастополя все-таки заняли Крым. Татарские националисты тут же стали сотрудничать с фашистскими оккупантами, выдав по сути партизанское движение в лесах Крыма гитлеровцам.

При поддержке немцев на полуострове вспыхнуло националистическое татарское восстание, сопровождавшееся жутким террором и зверскими истязаниями с отрезанием ушей, грудей, пальцев христианского, то есть русского, армянского и греческого населения Южного Крыма. Массовый террор со стороны татар, на религиозной мусульманской почве, привел к созданию отрядов самообороны христиан и породил ответный террор, уже в отношении татарского населения. Антитатарские погромы прокатились по городкам Крыма. В Ялте, Алупке, Алуште татарское население бежало в горы.

19 апреля германские войска вошли в Джанкой, 22-го – в Евпаторию и Симферополь, 30-го апреля – в Феодосию.

22 апреля Народный комиссар иностранных дел РСФСР товарищ Г.В. Чичерин направил германскому правительству ноту протеста в связи с оккупацией германскими войсками Крыма и вторжением их в пределы Советской России. Но никакого эффекта эта нота не возымела. Ничтожная попытка большевиков остановить германские войска, а может быть, демонстративная попытка изобразить активную антигерманскую политику людей, бравших деньги у Германии на революцию. Но это ни к чему не привело. Германия оккупировала Крым.