Элохим

До дома Второсвященника было далеко: предстояло обойти крепость Антония и Храм с севера, пройти через всю Акру, затем через Средние ворота под Милло перейти в Верхний город, а оттуда по мосту над долиной Сыроделов выйти к юго-западному углу Храма и затем на площадь Офел. На улицах почти никого не было. Но на площади они издалека заметили знакомую женскую фигуру.

– Анна, посмотри, кто идет? – сказал Иосиф. – Не мать Иудифь?

– Кажется, она.

– Анна, по-моему, она стучит на вас Коген Гадолу.

– Откуда знаешь?

– Однажды случайно заметил, как она вышла из ворот Коген Гадола. Кажется, и теперь она идет оттуда.

Анна встревожилась. Вспомнила вопрос Иудифь. Наверно, завтра весь город будет говорить о ее беременности.

– Надо известить Элои.

Иосиф верно предполагал, что мать Иудифь доносит на них Первосвященнику. Но ни он, ни Анна не подозревали, что еще раньше, лет девять тому назад, она была завербована также людьми Ахиабуса.

39

– Нана, наконец-то пришла.

– Абба, прости, что сегодня так поздно.

– Ничего, родная. Сегодня особый день. «Ибо в этот день в полночь дщерь Аарона встретит в пурпурном наряде сына Давида у Шушанских ворот».

– Абба, как узнал, что я в пурпурном? – удивилась Анна и сняла с себя шаль и накидку.

– Мелхиседек, царь Шалема, сообщил, – ответил шутливо рабби Иссаххар.

– Абба, ты наверно никогда не перестанешь шутить. Как самочувствие?

– Лучше, доченька, лучше теперь. Знала бы как ты особенно красива сегодня. Позавидуешь Элохиму.

– Не завидуй, абба. Тебя я люблю не меньше. А даже больше. Ты моя первая любовь. А он вторая. Но, абба, я так соскучилась по нему. Жду не дождусь его.

– Теперь осталось ждать немного. Тоже жду его возвращения. Я бы хотел увидеть его завтра утром.

– Хорошо, абба. Утром мы придем к тебе. У Элои рука легкая. Он умеет благотворно влиять на других. Вот увидишь, тебе сразу же станет лучше. И скоро ты вовсе поправишься.

– Мне уже лучше, родная.

Постучав в дверь и получив позволение, в комнату вошел Йешуа бен Сий. Анна почувствовала, что отцу надо остаться с ним наедине.

– Абба, ел что-нибудь?

– Нет еще, доченька.

– Пойду посмотрю, что творится на кухне.

Как только они остались наедине, рабби Иссаххар сказал:

– Я уже переговорил с Коген Гадолом и членами Синедриона о тебе. Ты займешь мое место в Синедрионе и станешь Сагеном. И тогда никто не посмеет отобрать Зиз Аарона у тебя. Лишь жаль, что не удалось передать его тебе перед Парокетом.

Рабби Иссаххар достал золотую диадему, сделав короткую паузу, перевел дыхание и передал ее Йешуа бен Сию.

– Как войдешь в Храм, надень ее и снимешь только пред тем, как уйдешь из Храма.

40

Незадолго до полуночи Анна, Йешуа бен Сий и Иосиф в сопровождении телохранителей Элохима подошли к Двойным воротам. У Храма, построенного Зеруббаб-Элом, было восемь ворот. Четыре в западной, два в южной и по одному в северной и восточной стенах. Северные ворота были предназначены для нужд Храма. Через них загоняли жертвенных животных во двор Храма. Западными воротами пользовались священники, старейшины, члены Синедриона и левиты. Когда-то цари из дома Давида также проходили в Храм через западные ворота. Южные ворота служили проходом для жителей города и иноплеменных посетителей. Через Двойные ворота люди входили в Храм, а через Тройные ворота выходили из него.

Перед Двойными воротами их встретил Гебер.

– Рабби велел отпереть вам Шушанские ворота в полночь, – сообщил Гебер, – осталось мало времени. Следуйте за мной!

Шушанские ворота открывались в долину Кедрон. Они со времен построения Второго Храма оставались заперты в ожидании прихода Мессии и открывались лишь однажды в год на Йом Кипур для козла отпущения, предназначенного для Азаз-Эла. Над воротами высилась прямоугольная башня с помещениями для охраны. Двойные арки ворот напоминали размах птичьих крыльев. В ясный солнечный день с высоты горы Соблазна Элохиму казалось, что Шушанские ворота словно парят в воздухе.

Иосиф оставил телохранителей Элохима на площади перед Храмом, а сам вместе с Анной и Йешуа бен Сием последовал за Гебером. Йешуа бен Сий достал Зиз Аарона и надел себе на голову. Анна помогла ему завязать голубые шнуры на затылке.

Они прошли через весь двор к Шушанским воротам. Левиты, несущие охрану Храма, провожали их удивленными взглядами. До этой минуты, кроме Гебера никто из них не знал о встрече Анны и Элохима у Шушанских ворот.

Гебер их остановил перед воротами Эсрат Насхима.

– Лучше всем подождать здесь. А я пойду вперед, чтобы отпереть ворота.

Через несколько минут он вернулся и сообщил, что ворота уже открыты. Анна посмотрела на Иосифа и Йешуа бен Сия.

– Анна, иди одна, – сказал Йешуа бен Сий, – мы подождем тут.

Анна неуверенно направилась к Шушанским воротам. Никогда в жизни она не подходила к ним так близко. С каждым шагом она чувствовала, как все сильнее бьется сердце.

Ворота были распахнуты настежь. Но там никого не было, лишь гулял холодный ветер. Дрожь прошла по телу. Анна сильнее закуталась в шаль и остановилась в нескольких шагах от ворот. Элохима все еще не было. Прищурив глаза, она всматривалась в открытые ворота, но не могла увидеть ничего. Она закрыла глаза. И тут же услышала знакомый голос юноши с родинкой: «Анна, открой глаза. Он уже здесь». Открыв глаза, она увидела Элохима за воротами и поспешила ему навстречу. Ускорив шаги, она побежала. Шаль слетела с ее плеч. Элохим, поймав Анну в свои объятия, ощутил трепет ее стройного стана. Она обдала его своим жарким дыханием и прикоснулась губами к его уху и, приоткрыв рот, продолжала дышать прерывисто. «Так могла дышать лишь жена, истосковавшаяся по мужу после долгой разлуки», – впоследствии, намного позже, вспоминая этот миг, скажет себе Элохим, но теперь он испытал то редкое состояние, которое после разлуки в мужчине способна вызвать только и лишь только любимая и любящая женщина одним прикосновением, состояние, для которого нет в человеческом языке слова, состояние, при котором ты слышишь, как прямо тебе в ухо дышит сама жизнь.

– О, Элои!

– Жизнь моя!

Слезы радости лились по щекам Анны.

Внезапно ветер изменился, и ворота шумно захлопнулись за спиной Элохима. Они оглянулись и посмотрели друг на друга. И Элохим сказал:

– Я больше никогда тебя не оставлю!

41

Йешуа бен Сий, как только увидел Элохима с Анной, пошел им навстречу. Зиз Аарона тут же бросился Элохиму в глаза.

– Как абба? – спросил он Анну.

– Плохо. Ждет тебя. Я пообещала ему, что придем вместе утром.

– Непременно.

– С возвращением, Элохим! – сказал Йешуа бен Сий.

Йешуа бен Сий поклонился Элохиму. Он взял его за плечи и обнял по-родственному. И все вместе направились к Тройным воротам.

У ворот Элохим предложил Йешуа бен Сию пойти к ним домой.

– Переночуешь у нас.

– Нет, Элохим. Я останусь в Храме, увидимся утром.

– Тогда до завтра.

Элохим обнял Анну за талию, и они вместе с Иосифом вышли из Храма. В сопровождении телохранителей они медленно пересекли площадь перед Храмом, Иосиф несколько впереди, Анна и Элохим позади. На юго-западном углу Храма они свернули направо и пошли вдоль его западных стен. Вышли на главную улицу, и Элохим вспомнил, как месяц назад он шел по этой же улице один.

– Вот там впереди, на той улице, – Элохим рукой показал на перекресток улиц, – месяц назад Дура-Делла вышла мне навстречу.

– А мне в ту ночь приснился сон.

Анна рассказала свой сон. Как она видела его с мечом, как они были на маковой поляне с одиноким ветвистым дубом, как они встретили юную Анну и как потом юноша с родинкой известил ее о том, что она беременна. Элохим внимательно слушал и удивлялся все больше и больше, насколько их сны совпадают и дополняют друг друга.

– Я видел тот же сон, но как бы с другой стороны. Значит, и вправду ты ждешь ребенка?

– Да, вправду. У нас будет сын.

Элохим прижал ее к себе и поцеловал в темечко.

– Двадцать лет.

– Богу было угодно, чтобы мы ждали так долго. Я стала беременной в ночь на Хануку. Но узнала позже. Всего на один день. Почему он не приснился мне в ту же ночь? Тебе было бы тогда, чем ответить Рубену. Не ушел бы от меня на целый месяц. Не страдали бы зря.

– Анна, мы страдали не зря. Зря ничего не бывает. Каждое событие имеет свой смысл и свой час.

– Хорошо, Элои. Оставим все это в прошлом. Теперь у нас другие заботы. Забудем все. Забудем Рубена. Забудем все неприятное.

– Оставим все в прошлом? Но Рубена не оставишь в прошлом одними словами.

– Почему нет? Можно! Вот только позавчера встретила Асю. Случайно, на улице. Когда ходила к аббе. Она шла с рынка. Вместе с дочерьми. Подошла, обняла и поцеловала меня. Сказала, как муж сильно кается. Просила меня поговорить с тобой, чтобы ты простил его.

– Рубен не достоин Аси.

– Элои, все уже забыли про тот день. У всех, знаешь, свои заботы. Забудь, пожалуйста, и ты.

– Анна, это только кажется, что забыли. Но как только люди увидят меня, у них сразу все всплывет в памяти.

За разговором они не заметили, как оказались в Вифезде перед домом. В окнах горел свет. Подошли к воротам. Элохим всех пропустил вперед во двор. Но сам не вошел.

– Анна, я скоро вернусь.

– Не уходи, пожалуйста, – сказала Анна и заплакала.

– Не плачь, я вернусь. Очень скоро.

Анна знала, что Элохим редко повторяет одно и то же. Но если повторяет, то уже ничего не изменишь.

– Иди в дом. Я еще не могу войти. Но скоро все кончится.

Элохим закрыл за ними ворота. Были слышны его быстро удаляющиеся шаги.

– Иосиф, умоляю, возьми людей, бегите за ним.

– Ему это не понравится.

– Я боюсь за него. Рубен не один. У него двое взрослых сыновей. Ой, какая я дура! Сама напомнила ему о Рубене.

– Анна, не вини себя. Он решил это давно.

– Они убьют его. Их трое. Он один. Беги за ним. Скорее!

42

Ася всегда спала чутко, могла во сне услышать любой шорох. Рубен лежал рядом и громко храпел. Девочки спали в смежной комнате, а сыновья внизу на первом этаже.

Ася проснулась от какого-то шума во дворе. Похоже было на то, что кто-то перепрыгнул через забор. Так обычно среди ночи через забор перелезали соседи в случае крайней нужды.

Она стала прислушиваться. Услышала слабый стук в дверь. Точно, соседи, подумала она, не хотят поднимать весь дом. Она локтем слегка подтолкнула мужа.

– Рубен, вставай, стучатся!

Рубен спал крепко. Ася подтолкнула его сильнее.

– Проснись же! Соседи стучатся.

– Что!? Что такое?

– Вставай! У соседей что-то случилось! Стучатся.

Рубен лениво встал и вышел из комнаты. Спустился вниз. Подошел к двери.

– Кто там?

И он услышал голос Элохима.

– Бери свой меч и выходи!

Рубен побледнел. Спросонок сразу не сообразил, что делать. Бросился сперва за мечом. Остановился. Понял, что не одет. Побежал к лестнице. Вновь остановился. Надо сначала будить парней, мелькнуло в голове. Побежал в их комнату.

– Авир! Ахар! Вставайте! Быстро!

– Что, абба? Зачем? Что случилось?

– Элохим пришел. Быстро одевайтесь, берите свои мечи!

И он выбежал из комнаты. Побежал по ступенькам вверх. Ася уже встала.

– Что случилось? Кто пришел?

– Элохим!

– Элохим?!

Она схватила Рубена за локти.

– Беда пришла. Боже мой! Беда пришла!

– Да не мешай одеваться! Иди к девочкам!

– Как же так!? Что же будет! О, Рубен! Рубен! Язык твой – враг твой!

– Молчи, дура! Не время для разговоров!

Наконец, Рубен оделся и спустился вниз. Ася побежала за ним. Сыновья уже ждали его в прихожей. Рубен сорвал со стены свой меч. Подошел к дверям и открыл. Элохим стоял прямо напротив во дворе.

Рубен вышел на крыльцо. Но в этот момент Ася выскочила из-за его спины, сбежала по ступенькам вниз и упала к ногам Элохима. Она обвила руками его колени и громко зарыдала.

– Элохим! Умоляю, пощади нас!

Элохим неотрывно смотрел на Рубена. Сыновья Рубена также вышли на крыльцо.

– Элохим, прости его! Умоляю, прости нас!

К Асе подбежали дочери, одна за другой.

– Имэ! Имэ! Имэ! – кричали они в один голос.

– Прости его! – умоляла Ася. – Ради Бога! Ради девочек!

Девочки, прижавшись к матери, громко плакали.

Защемило сердце. У Элохима выступили слезы. Он продолжал неотрывно смотреть на Рубена. Рубен по его взгляду понял, что решение Элохима уже ничто не изменит.

– Отведите девочек и мать в дом! – приказал он сыновьям.

Ахар и Авир спустились во двор, помогли Асе подняться. Девочки поплелись за ней, ухватившись за подол ее юбки. Вскоре все они скрылись за дверями. Элохим и Рубен остались один на один. Рубен вынул свой меч из ножен.

– Лучше не здесь! – сказал Элохим. – Выйдем за город. Пойдем в каменоломню.

– Пойдем, – ответил Рубен.

Элохим отвернулся и направился к воротам. В этот момент Рубен прыгнул сзади на него с высоко поднятым мечом, но Элохим, предугадав его намерение, успел уйти из-под удара. Меч Рубена вонзился в землю. Элохим не дал ему вытащить его. Вмиг он вынул свой меч из ножен и слету сразил Рубена. Тот упал на колени. В этот момент дверь открылась, и вся семья увидела, как Рубен рухнул на землю, и как его голова скатилась с плеч. Сыновья моментально обнажили мечи. И с воплем напали на Элохима. Элохим тут же пронзил Авира насквозь. Меч Ахара в это время наткнулся острием на камень, подаренный Габри-Элом, скользнул по груди Элохима и зацепил его правое плечо. Элохим вынул меч из живота Авира и тотчас опустил его на Ахара. Меч рассек ему голову. Сыновья замертво упали рядом с телом отца. Все это произошло за считанные секунды.

Ася издала душераздирающий крик. Элохим поймал ее безумно-дикий взгляд. Отвернулся и поспешно вышел за ворота.

43

Утром весть о возвращении Элохима и учиненной им резне быстро облетела город. За подробностями некоторые горожане специально ходили на рынки Вифезды. На улицах и площадях люди останавливали друг друга и делились своим мнением о случившемся.

Высказывались самые разные соображения. Одни, а их было большинство, считали, что Рубен получил по заслугам. Хотя при этом никто не одобрял убийства его сыновей. «А за что они-то поплатились?» Другие, а их было меньшинство, сурово осуждали жестокость Элохима: «Как он мог ворваться среди ночи в чужой дом и зарезать спящих людей? У него не сердце, а камень!». Но все без исключения были тронуты и испытывали жалость к Асе и ее дочерям. «Бедные сиротки!»

Между тем Элохим проспал до полудня.

От Рубена он вернулся еще до рассвета. Вместе с Иосифом, которого он встретил на полпути. Анна и Иудифь тщательно промыли и крепко перевязали его рану на плече. При этом Анна старалась не задавать ни одного лишнего вопроса. Иудифь тоже. Молча помогала Анне. Кровотечение удалось остановить.

Рана на плече была не очень глубокой. Элохим не сразу заметил, что ранен. Лишь на обратном пути домой он почувствовал, как теплая кровь сочится по правой руке.

Элохим открыл глаза. Анна сидела рядом и грустно смотрела на него.

– Выспался?

– Да, выспался. Долго спал?

– Скоро полдень.

– Надо было разбудить меня еще утром. Абба же ждет.

– Я уже известила его, что придем позже или завтра утром. Как рана? Не болит?

– Немного ноет. Но это пустяки. Надо собираться.

– Может, завтра пойдем? Отлежись.

– Нет, Анна, ты обещала. Нельзя откладывать до завтра. Иди соберись.

Через час Анна была готова. Тем временем Элохим позавтракал вместе с Иосифом. Перед тем как уходить, он обернул свой меч в ту же старую одежду и взял с собой.

По пути к рабби Иссаххару люди почтительно здоровались с ним, но при этом старались не смотреть ему в глаза. Элохиму стало ясно, что никто не одобряет случившееся.

Рабби Иссаххар встретил их со слабой улыбкой.

– Наконец-то пришли, родные мои!

– Абба, простите, – сказал Элохим. – Это я виноват. Проспал.

– Ничего, ничего.

– Как себя чувствуете?

– Хорошо. Теперь хорошо.

– Я же говорила, что у Элои легкая рука, – обрадовалась Анна. – Вот тебе уже лучше. Теперь мы вместе.

– А как твое самочувствие, родная? – спросил рабби Иссаххар.

– Отличное. Иногда я ощущаю его шевеление.

– Это очень хороший признак.

Наступило безмолвие. Так безмолвствуют близкие люди после долгой разлуки, когда накопилось много, что сказать, но не знаешь, с чего начать. Тишину внезапно нарушил стук в дверь. Вошел Никодим и доложил о приходе царя Ирода. Все удивленно посмотрели друг на друга. Анна и Элохим встали.

– Нет, не уходите. Элохим, мне надо с тобой еще поговорить. Странно, никак не ожидал его прихода. Никодим, пригласи его.

44

Царь Ирод вошел не один, а вместе с Ольгой. Поздоровался и представил Ольгу Второсвященнику.

– Моя невеста, рабби. Показывал ей город. Побывали в Храме. На обратном пути решил проведать Вас.

– Как тебя зовут, доченька? – спросил слабым голосом рабби Иссаххар.

– Ольга, – ответила та смущенно.

– Ольга! – четко произнес рабби Иссаххар. – Необычно красивое имя.

– Только трудно выговорить, – вмешался царь. – Я зову ее Лоло.

– А это, Ольга, моя дочь Анна и ее муж Элохим.

Ольга подошла к Анне и пожала ей руку. Анна обняла ее и поцеловала в щечку. Ольга еще больше смутилась и растерянно протянула ручку также Элохиму. На миг их взгляды встретились. Элохим, взяв ее руку в свою, ощутил необычную нежность ее кожи и неожиданно для самого себя тоже поцеловал ее в щечку. Царь Ирод взглянул на Элохима и в ответ чмокнул Анну в губы. Анна побледнела. Возникла неловкая ситуация. Рабби Иссаххар поспешил разрядить обстановку и пригласил всех сесть.

Царь сел на тахту у стены и посадил Ольгу рядом с собой. Элохим с Анной сели на стулья напротив.

– Наконец-то встретились, – сказал царь Элохиму. – Когда вернулся?

– Вчера.

– Долго же тебя не было!

– Ездил по делам.

– А мы тут думали, что готовишь заговор против меня, – рассмеялся царь и посмотрел на Анну. – А я, рабби, не знал, что у вас такая красивая дочь. Во сто раз красивее Мариамме. Знал бы раньше, женился бы на ней, а не на дочери Симона.

Анна вспыхнула.

– Очень завидую тебе, Элохим, – сказал царь.

Анна резко встала, взглянула на Элохима и вышла из комнаты.

– А что с ней? Что такого сказал? Почему она вышла? А, понял! Она должна быть теперь очень щепетильной. Совсем забыл, что в положении.

Рабби Иссаххар и Элохим удивленно посмотрели друг на друга.

– Не удивляйтесь, рабби. Царю все известно. На то он и царь.

Рабби Иссаххар попытался сменить разговор и обратился к Ольге.

– Понравился город тебе, доченька?

– Рабби, она еще не говорит по-нашему. И зря меняете разговор. Вот меня интересует такой вопрос. Может ли Мешиах быть, так сказать, женского пола?

– Нет, нет не может.

– Тоже так думаю. Мешиах – сын Давида. А не дочь Давида. Не так ли, Элохим?

– К чему этот вопрос?

– А я скажу к чему. Вот у меня родился сын. Но никто не знал, что родится именно сын. Вы все тут уверены, что Анна родит сына. Сына Давидова. Мешиаха. Откуда такая уверенность? Может, у тебя будет не сын, а дочь. А!? Элохим?

Вопрос озадачил не только Элохима, но и рабби Иссаххара.

– Это так, – сказал рабби Иссаххар. – Заранее никто не может знать то, что известно одному Богу.

Царь встал. Ольга тоже. Элохим поймал ее застенчивый взгляд.

– Мидийские маги уже в пути. Как прибудут, рабби, я их сразу же пришлю к вам.

– Премного благодарен.

– Кстати, Элохим. Через три дня обрезание моего сына. Рабби очевидно не сможет присутствовать, о чем очень жалею. Но ты-то, наверняка, сможешь. Буду очень рад. К тому же нам есть о чем поговорить. Сядем вдвоем или даже лучше втроем: я, ты и Сарамалла, обсудим строительство нового Храма и вообще поговорим по душам. А!? Как думаешь!?

– Завтра я уезжаю из города на пару дней. Проведать свои стада за Масличной горой. Постараюсь вернуться к тому дню.

– Вот и отлично. Увидимся тогда во Дворце.

Царь и Ольга попрощались. Пройдя мимо, Ольга подняла длинные ресницы. Элохим вновь поймал ее взгляд, но на этот раз не столько стеснительный, сколько волшебно-обворожительный. И он ясно заметил, что в ее голубых глазах, как и у Анны, весело играют чертики.

45

– Элохим, будь осторожен, – сказал рабби Иссаххар, как только они остались наедине. – Ирод что-то замышляет против тебя.

– Небось, меня также хочет отравить.

– Нет, не думаю. А почему «также»? Кого еще он отравил?

– Абба, не скрывайте от меня. Что с вами произошло во Дворце?

– Элохим, теперь слишком поздно. Никто, ни ты, ни мидийские маги уже мне не помогут. Я знаю, что со мной. И этого вполне достаточно. Тебе знать излишне. Только не забудь, что Ирод очень умный и коварный враг. Он, как хороший охотник, любит и умеет одной стрелой «убивать двух зайцев».

– Абба, вы имеете в виду обновление Храма?

– Да. Он намерен втянуть тебя в него, а через это разорить.

– Но вряд ли я смогу остаться в стороне.

– Знаю. Потому и предупреждаю. Еще тебе надо знать, что Ирод враг тебе, а не нашему народу. Народу даже повезло с ним. Лучшего царя в нынешней ситуации трудно себе представить. Не все это понимают. Особенно такие горячие головы, как бене Бабы. Знай, что тебе с ними не по пути.

– Я с ними воевал плечом к плечу против римлян, но не за Антигона или против Ирода.

– Ирод никто, слишком незначителен, чтобы быть врагом нашему народу. Наш враг – римляне, хозяева Ирода и хозяева всего мира. Не «мы и Ирод», а «мы и римляне». Вот главное противостояние. Ирод всего лишь временное решение этого главного вопроса, которое пока устраивает обе стороны. Но кардинальное решение придет, и оно придет с Мешиахом.

– Значит, Всевышний посылает Мешиаха против римлян?

– Против римского владычества над миром. Никому не позволено стать Владыкой мира. Нимрод был первым и последним, кто по-настоящему восстал против Всевышнего и вознамерился стать Владыкой мира. Один язык и один народ. Один мир и один царь. Вот чего он хотел. Занять место Всевышнего. Даже в буквальном смысле. Начал строить великую пирамиду в Вавилоне, чтобы достичь небес.

– Вавилонскую башню?

– Мигдал Бабел был только по названию башней. Башню слишком высоко не построишь. Упадет. На самом деле он строил Пирамиду. Первую в мире. Египтяне начали строить свои пирамиды – mer’ы – намного позже. Но это другой вопрос. Всевышний тогда смешал языки, и люди перестали понимать друг друга. Бросили строительство и разошлись в разные стороны. Пошли разные народы по земле. И вот тогда Всевышний избрал нас как свой любимый народ и как святого хранителя его интересов на земле. Мы никому в мире не позволим восстать против Всевышнего, как это пытался сделать Нимрод.

Элохим вспомнил, как Азаз-Эл высоко отозвался о Нимроде, и теперь яснее понял, почему тот боролся против прихода Мессии. Между тем, рабби Иссаххар продолжал:

– После Нимрода лишь двое, эллин Александр и римлянин Юлий Цезарь осмелились стать владыками мира, но оба погибли не своей смертью. Греки умеют мыслить глобально. А римляне – действовать локально. Мы единственный народ в мире, который умеет, как говорит Учитель Йешуа бен Сия, «мыслить глобально и действовать локально». Теперь в Риме нет крупной личности масштаба Юлия Цезаря. Теперь Рим безлично, как народ, претендует на владычество над миром. Мешиах есть наш ответ Риму.

Тут Элохим вспомнил сомнение Ирода о рождении у них сына.

– Абба, а вдруг, на самом деле, Анна родит дочь?

– Элохим, это тот вопрос, о котором как раз я хотел с тобой поговорить. Боялся, что умру раньше, не дождусь твоего возвращения.

– Значит, и вам неизвестно, кто родится у Анны? Что же сказано в Великом Тайном Предсказании?

– Великое Тайное Предсказание тут молчит.

– Стало быть, и вы не уверены, что Мешиах придет.

– Нет, приход Мешиаха предопределен и неотвратим. Но тайна его рождения не известна никому. Быть может, она не была известна также самому Мелхиседеку. Он лишь сказал Аврааму, что «тайна рождения Мешиаха откроется непосредственно двоим».

– Кому это «двоим»?

– Тебе и Ей.

– Кто она?

– Женщина, которая будет хранить в себе наивеличайшую в этом мире тайну. И она прошепчет ее только тебе на ухо.

– Не Анна?

– До сих пор я думал, что это Анна. Но теперь не уверен.

Элохим оцепенел. Дверь открылась. Вошла Анна. Элохим посмотрел на нее, словно ища ответ на только что возникшую загадку.

– Почему вы так сидите? Как на поминках.

– До поминок еще далеко, – пошутил рабби Иссаххар.