Вернись

Глава 17

Евгений и Алинка вернулись из Тайланда, загоревшие и отдохнувшие. Они привезли ей подарки, которые так и лежали не распакованными в шкафу. Поведение Варвары за неделю изменилось до неузнаваемости. Пропали её привычные невозмутимость и покорность, вновь появилась раздражающие Евгения независимость и желание поступать по своему. Она все время куда-то пропадала, избегая объяснений. Рано утром, не приготовив завтрак, Варя покидала квартиру, возвращалась поздним вечером, принимала душ и, пожелав спокойной ночи Алинке, падала в кровать и засыпала. Евгений заходил в комнату в тот момент, когда дочь выключала свет и готовилась ко сну. Женщина уже не реагировала на происходящее, мирно посапывая.

Варя старалась навестить Марину Сергеевну утром и вечером, доставляя Валентина Фёдоровича к супруге в первой половине дня и забирая его в свою московскую квартиру во второй. На четверг она попросила отгул, чтобы быть вместе с ним, пока супруге делают операцию. Спрятав своё волнение как можно глубже, Варвара успокаивала мужчину, отвлекая разговорами о своих жизненных перипетиях, о путешествиях по разным уголкам России. Единственная тема, оставшаяся под запретом, − это Борис и Испания. Валентин Фёдорович слушал её внимательно, следя за дверью операционной и ожидая результатов.

Однако первым событием, удивившим обоих, оказалось появление блудного сына. Он тихо подошёл к ним, не нарушая мирного течения, беседы. Варя, заметив рядом стоящего мужчину, окинула его задумчивым взглядом.

− Вы что-то хотели? − порывисто поинтересовалась она. Слова оборвались после узнавания. Её рука легко сжала ладонь Валентина Фёдоровича и указала в направлении сына. Отец поднялся, протягивая руку для пожатия. Однако Борис крепко сжал старика в объятиях.

− Как мама? – спросил он.

− Мы пока не знаем, − сдавленно прошептала Варя, желая оказаться на месте Валентина Фёдоровича. Она встала, прошлась по коридору, затем вновь присела на стул, напротив мужчин. Руки тянулись к нему. Она боялась не сдержать радость от встречи и кинуться в его объятиях. Женщина никак не могла вникнуть в их беседу. Волнение пробивалось сквозь порывистые движения. Варвара поправляла волосы, стянутые в тугой пучок, проверяла аккуратно застегнутые пуговицы черного пиджака. Она достала из сумочки книжку, открыла её, мучительно всматриваясь в расплывчатые контуры букв и силясь соединить их в слова, затем громко захлопнула и убрала обратно.

Борис бросал на неё короткие взгляды и отводил глаза, как только они встречались с её. Скованность движений выдавала сильнейшее напряжение. В волосах появились первые седые волоски. Лоб прорезала вертикальная морщинка. Волнение выдавали только серые глаза, в которые Варя старалась не смотреть, боясь утонуть и погибнуть.

− Марина Сергеевна пока в реанимации. Операция прошла успешно. Сегодня к ней нельзя, приходите завтра утром, − бросил на бегу врач.

Валентин Фёдорович хотел было поспорить, но затем поник и первым предложил разъехаться по домам и отдохнуть. Варя кивнула, приглашая мужчин в свою машину. Они заняли заднее сиденье и продолжили беседу, словно и не прерванную словами доктора. Отец отказался от проводов его до квартиры, желая побыть в одиночестве и предлагая сыну отдохнуть с дороги.

Борис пересел вперед. Варвара крепче вцепилась в руль, сдерживая прорывающуюся наружу тоску. Путь до гостиницы был чист от пробок.

− Нам надо поговорить, − тихо попросил Борис.

− Хорошо, − согласилась Варя и покачала головой, словно в опровержение своих слов. Противоречивые чувства прорывались наружу. Она боялась себя, боялась того, что могло произойти в пустом номере гостиницы.

Дверь за Борисом захлопнулась, отрезая пути к отступлению. Он подошёл к окну и открыл его. Комната наполнилась громкими звуками и суетой, нарушая атмосферу уединенности. Он стоял лицом к городу, отвернувшись от неё:

− Расскажи про маму, − попросил мужчина.

Варя, вышагивая по комнате, повествовала о произошедшем с Мариной Сергеевной. Слова находились с трудом. Благодаря его вопросам, бессвязный комок тихо разматывался.

− Перечисленной суммы хватит на лечение? Или нужно ещё? – уточнил он, поворачиваясь к ней.

− Я думаю, хватит, − прошептала растерявшаяся Варя.

− Ты изменилась, − неожиданно констатировал он, проводя по черным как смоль волосам.

− Стала похожей на офисную мышь, − констатировала женщина. Тело сотрясалось от мелкой дрожи.

− Повзрослела и слишком посерьезнела, словно тебя держали как птицу в клетке. Жар-птица, привыкшая к свободе, в неволе превращается в голубя, покорного и безропотного. Кто загнал тебя в клетку?

Слёзы пробивались наружу. Слова вскрывали невылеченные раны. Варина голова опустилась на его плечи. Ещё шаг и их тела переплелись бы в объятиях, но ни один не решался нарушить воздушную границу.

− Вероника перед смертью взяла обещание, что я позабочусь о её дочери, − с трудом сказала Варвара.

− Ты живешь под одной крышей с Евгением? − с ужасом уточнил Борис. − Ты сошла с ума! – воскликнул он после Вариного слабого кивка.

Схватив ее за плечи, он отодвинулся на шаг, заставляя посмотреть на него.

− Зачем ты убиваешь себя?

− Я устала жить без тебя, − еле слышно призналась женщина.

Мужчина покачал головой, отвергая признание.

− Я устала жить без тебя, − громче добавил женский голос.

Борис отпустил её и отошёл к окну, сжимая ладони в кулаки.

− Я устала жить без тебя! – раздалось ему вслед.

Он, пошатываясь, вышел из комнаты и прислонился лбом к закрытой двери. Оттуда доносился безумный крик «Я устала жить без тебя!», сопровождаемый рыданиями. С усилием оторвавшись, он двинулся к выходу. Шумная толпа уносила его прочь от человека, с которым ему хотелось остаться навсегда. Её крик души звучал в ушах, перекрывая сигналы машины и разговоры проходящих мимо пешеходов. Он был готов ответить тем же криком, но в Испании его ждали жена, дочь и расписка за взятую в рассрочку сумму на лечение матери. Сейчас первоочередной была жизнь родного человека, человека, подарившего ему жизнь. Чувства уже дважды удалось подавить, спрятать в дальний уголок души, получится и сейчас. Надо только Варю поддержать. Она на грани.

− Егор, привет!.. Да, я в Москве… У меня к тебе просьба будет… Да, не успел приехать и уже просьба… Варя… Именно Варя… Прошу помоги ей… Если что, я прикрою перед женой. Она в гостинице, у меня в номере… Я на улице… Ей очень плохо… Пиши адрес… Спасибо!

Борис убрал телефон в карман куртки. Отец сейчас тоже нуждается в поддержке, хотя и не признается. Сын отправился к нему. Почему-то о том, что Валентин Фёдорович живет в Вариной квартире, он вспомнил, только оказавшись перед дверью. Он позвонил, услышав знакомую веселую трель как много лет назад. Однако на пороге его встречал постаревший отец, а не черноволосая взбалмошная девчонка, забыть которую он так и не смог.

− Как ты, папа? – поинтересовался он.

Отец пропустил его внутрь. На кухне пахло вареной картошкой «в мундире». Борис почувствовал, как сильно соскучился по простой человеческой пище, по замаринованным мамой грибочкам, по домашнему варенью. Он скинул куртку и поспешил в ванну, смывая уличную грязь с рук.

Тяжесть в животе после ужина приятно грела. Они пошли в комнату, которую Варя называла гостиной. Борис улыбнулся при виде беспорядка с одной стороны комнаты и идеального порядка с другой. Противоречивость хозяйки говорила сама за себя! На полу лежали покрытые толстым слоем пыли фотографии. Мужчина нагнулся и поднял один из снимков. В груди появилось привычное давление. С цветной карточки глядели счастливые лица. Варя снимала их во время прогулки по Коста-Браво. Тогда они могли находится вдвоем как друзья, а сейчас − нет. Тогда он не мог простить ей предательство, отказ от любви. Ему легко удавалось держать её на расстоянии, общаться, не пуская в душу. Прощение пришло в ту ночь на берегу моря. Он готов был бросить всё и уехать в Москву. Позже пришла благодарность за ее твердое решение уйти и не возвращаться. Отчаяние сегодня было отражением его боли и страдания. Если бы ни расписка… Если бы не мама… Борис положил фото в карман и отмахнулся от подающего надежду «если бы». У него теперь есть только настоящее.

Глава 18

Варвара осела на пол. Отчаяние захлестывало её. Годы, проведенные вдали от него, − это годы тоски и одиночества. Вначале ей давали силы обида и боль от предательства, потом встречи с ним в Испании. После самовольного отказа от любви её ничего не грело. Внутри образовалась зияющая пустота. Она двигалась, дышала, говорила только потому, что дала обещание Веронике. Если бы не болезнь Марины Сергеевны, течение несло бы дальше по привычно бессмысленному руслу реки. Рыдания сотрясали её. Тело осело на пол, отказываясь выполнять привычные механические движения. Громкие крики переходили в тихие всхлипы.

Егор с ужасом наблюдал за женщиной в черном деловом костюме, лежащей на полу. Она что-то отчаянно бормотала, обращаясь к недавно ушедшему мужчине. Косметика растеклась по лицу черно-коричневыми разводами. От обрушившихся эмоций по щекам проступили красные пятна. Растрепавшиеся волосы неаккуратными прядями свисали на лицо. Егор подошёл к подруге и тихо тронул за плечо:

− Варюша, пойдем домой.

− У меня нет дома, − с надрывом произнесла она.

− Пойдем хотя бы прогуляемся, − не стал спорить он.

− Людей пугать? – послышался насмешливый ответ.

Друг помог встать и дойти до ванной комнаты. Почистив костюм от пыли и сполоснув лицо, он вывел её в коридор, прикрыв плотно дверь. Поддерживая за талию, друг аккуратно вывел на улицу и посадил в свою машину.

− Куда поедем? – спросил Егор. Ему нужно было увести Варвару как можно дальше, чтобы избежать новой встречи с Борисом.

− Ты домой, а я к племяннице, − заключила угрюмо она. – На своей машине. Иди домой. Тебя жена ждет. Я не хочу твоего развода.

− Варюша, давай завтра пообедаем. А то у нас с тобой встречи какие-то странные получаются. Друзья встретились спустя пять лет и поговорить по-человечески не могут.

− Ты прав. То напиваемся, то рыдаем. Хорошо. Завтра созвонимся.

Варя пересела в свой красный автомобиль, ярким пятном, выделяющимся на фоне грязного снега и черной массы соседей. Её верный конь кричал пять лет о том, что надо быть особенной, а она упорно продолжала стоять в одном ряду в черно-белым потоком и не выделяться.

Подъехав к ближайшему от дома супермаркету, она купила пачку пельменей и майонез. В квартире вкусно пахло жареной курицей и картошкой. Не обращая внимания на ароматы, Варя с торжественным видом поставила на плиту кастрюлю и выложила на стол покупки. Евгений молча выкинул обе упаковки в мусорное ведро. Женщина также тихо достала и положила на стол.

− Где ты была?

− Меня там уже нет, − упрямо задрав подбородок, ответила она.

− Не хами, − предупредил Евгений.

− Я отвечаю, согласно вопросу. Я тебе не жена.

− Где ты была? Посмотри, на кого ты похожа! По каким учреждениям ты шлялась!?

− Повторяю…

− Повторять ты будешь там, откуда пришла, а здесь четко отвечать на вопросы! В моей квартире все подчиняются МОИМ правилам!

Волна возмущения поднималась с нарастающей скоростью. Слёзы, нашедшие выход в гостиничном номере, выплеснули не только боль, но и покорность. Привычно для прежней Варвары нежелание действовать по чьей-либо указке вновь прорывалось наружу. Скинув пиджак на свободный стул, она подошла к кипящей кастрюле и отпустила туда полпачки пельменей. Евгений сделал попытку отобрать пакет.

− Если ты прикоснешься ко мне, я вылью на тебя кипяток, − жестко сообщила собеседница.

Мужчина отпустил. Очевидным стало, что перевоплощение было временным, она никогда не станет похожей на Веронику. Последнее время он часто задумывался о скреплении отношений узами брака. Варя превратилась во взрослую здравомыслящую женщину, научилась стильно одеваться и соблюдать семейные традиции. Путешествие в Тайланд задумывалось для их объединения, но в последний момент Варвара отказалась, ссылаясь на занятость.

Что произошло в течение недели? Сегодня она сама на себя не похожа. По черным чулкам тянулась тонкая стрелка. На юбке разводами сияло пятно. Растрепанные пряди выбились из пучка. Красные глаза и темные следы от черной туши свидетельствовали о пролитых слезах.

− Как дела у твоего любовника? – прозвучала мрачная догадка. Евгений внимательно всматривался в черты её лица, пытаясь по первой реакции понять истинность предположения.

Варя растерянно озиралась несколько секунд, а затем с силой прикусив нижнюю губу, отвернулась к кастрюле. Евгений почувствовал, как в нем закипает ревность. Вроде не жена и не любовница, а он настолько привык к ней, как к мебели в квартире или к портмоне. Удобно, привычно и надежно. Как можно делить с другими то, что по сути своей является твоей собственностью?

− Что же ты молчишь? – взвился мужчина.

− Пап, что случилось? – спросила озадаченная Алинка.

− Всё хорошо, дочка. Мы всё уже решили, − ласково пропел Евгений.

Варвара села за стол, поджав правую ногу. В тарелку с горячими пельменями опустилась изрядная порция майонеза. Блюдо с аппетитом поглощалось.

− Варя, у тебя стрела, − бросила замечание кузина, вставая из-за стола. Происходящие в семье изменения: странное поведение тёти, несдержанность папы – её явно не устраивали. – Спокойной ночи!

Женщина опустила взгляд на предмет разговора и с силой рванула тонкую линию, превратив в огромную дырку.

− Полегчало, − иронично подытожил Евгений.

− Точно, − мгновенно отреагировала Варя.

Мужчина сложил посуду в раковину и пошёл готовиться ко сну. Ироничная улыбка мелькнула на женских губах. Как быстро они привыкли к роли прислуги в этом доме. Пришла пора меняться! Варвара вымыла за собой кастрюлю, тарелку и вилку, оставив остальное на том же самом месте. Чулки полетели в мусорное ведро. Костюм нерешительно задержался в руках, а затем оказался в противоположной стороне – в стиральной машине.

Варвара включила холодный душ, резко изменила на горячий и вновь на холодный. По телу прошёл озноб, сменяясь ощущением жжения. Слёзы отчаяния высохли на щеках ещё в гостинице, а пустота в душе так и не заполнилась. Волосы тщательно намылились, пена стекала на плечи. Стремление стереть все мысли заставляло полоскать непокорные пряди вновь и вновь.

Тщательно вытираясь, Варя обнаружила, что забыла спортивный домашний костюм в комнате. Обернувшись в полотенце, женщина тихо пробиралась по темной квартире. Пальцы нащупали дверную ручку. В тот же момент мужские руки развернули её на сто восемьдесят градусов. Босые ноги скользнули по полу. Варя вцепилась в футболку рядом стоящего мужчины, стараясь избежать падения. Евгений теснее прижал её к себе:

− С кем ты была? – грозно прошипел он.

− С Борисом, − прозвучал тихий неуверенный ответ.

− Стоило нам уехать, как ты тут же обзавелась любовником?

− Он не… Он… Да, какая тебе разница, с кем я провожу время? – нашла в себе силы Варя, чтобы дать отпор. – Как же я тебя ненавижу!

− Взаимно. Но обманывать себя я не позволю!

− Отпусти или я закричу! Я не думаю, что твоей дочери захочется узнать, что её отец – насильник…

− Да я тебя! – Евгений размахнулся, желая дать пощечину.

Варя чувствовала его ярость через сбивчивое дыхание, однако не двигалась с места.

− … и трус, который бьет женщин, − ядовито завершила она.

Мужчина разжал руки и, нецензурно выругавшись, закрылся на кухне. Свет зажегся в то же мгновение. Женская душа восторжествовала при звуке льющейся воды и громыхании посуды.

Лежа на диване, она вновь и вновь перебирала вечерние события. Оставаться в этой квартире было небезопасно. Евгений явно имел на её счет какие-то планы. Она же желала только одного – свободы. И именно события прошедшего дня станут новой точкой отсчета.

Глава 19

Природа замерла в ожидании. Тучи с осторожностью двигались над городом, словно боясь встретить ветер, сметающий их с пути. Солнце ещё обжигало раскалённый асфальт, не желая уступать место дождю. Зеленые листочки молили о долгожданной влаге, стараясь не шевелиться. Любое движение в духоте городских улиц грозило остаться выжженным.

Варвара неторопливо двигалась вперед, притягивая за собой черный шлейф мыслей. Туча следовала за ней. Темная головка взглянула по сторонам и замерла в немом удивлении. Половина дороги сияла от солнечных лучей, вторая − заполнялась страшной тенью. Светлое и темное, добро и зло, любовь и ненависть, правда и ложь… Извечный вопрос: «Как быть? Куда идти?». Выбор был сделан. Задумчивый взгляд переводился с одной половины на другую. Волосы растрепались от нахлынувшего ветра. Женщина покачала головой, отметая последние сомнения. Решительный шаг вперед, и начинается новый жизненный виток! Туча освободила дорогу солнцу.

Вещи были собраны и перевезены в её квартиру. Вся черно-белая жизнь осталась в гардеробе Алинки. Тоскливым цветам не место в новой жизни. Съездив на работу, она написала заявление на увольнение. Начальник согласился отпустить без отработки при отказе от премии за текущий месяц. Варя с радостью согласилась. Офисная суета осталась позади. Ей не с кем было прощаться и нечего забирать. Пять пустых лет. Ни одной дружеской связи. Удивительно, но это было именно так.

Обед с Егором пришлось отменить. Перемены требовали сил, времени и сосредоточенности. Вечером предстоял тяжелый семейный разговор, который она не знала, с чего начать. В голове крутились различные варианты: от агрессивного и угрожающего до тихой отчаянной мольбы.

Вернувшись из своей квартиры, Варвара остановилась у подъезда, в двери которого заходила и выходила ежедневно в течение пяти лет. Окно кухни ярким пятном сияло на темном фоне здания. В его свете мелькали два силуэта. Варя, собравшись с духом, шагнула навстречу испытаниям на пути к свободе.

− Привет! – наигранно весело поздоровалась она.

Алинка с удивлением всматривалась в непривычно взволнованное лицо. Она уже успела заметить отсутствие некоторых вещей кузины, но пока не призналась отцу. В нетерпении она ожидала её прихода, чтобы посекретничать. Евгений демонстративно отвернулся к плите. Даже в домашней одежде он выглядел строго и неприступно, как на работе.

− Я переезжаю к себе, − не стала говорить долгих вступлений Варвара.

− К любовнику, ты хотела сказать, − иронично уточнил мужчина.

− К себе, − резко ответила женщина. На щеках заиграл нервный румянец. – Алинка, − прозвучало более мягко и спокойно, − я тебя очень люблю. Если твой папа будет согласен, ты всегда можешь прийти ко мне в гости. Но жить здесь я больше не могу.

− Что же тебе мешает? – Евгений повернулся к ней.

− Ты и твои правила. Я не подросток, чтобы мне диктовать, как жить, где работать, что есть и пить, как одеваться и куда ходить! Всё! Баста!!!

− Как ты заговорила!

− Я думаю, нам стоит остановиться, − Варвара глубоко вдохнула и медленно выдохнула. – Алинка, пока, дорогая. Вот мой новый номер. Звони, если хочешь.

Белая сложенная пополам бумажка оказалась в кармане кузины. Варя крепко обняла её, чмокнула и поспешила к дверям. Она чувствовала себя последней предательницей. Даже обещания, данного тёте, не удалось сдержать в полной мере!

Красная машина неслась по пустынной трассе. Из динамиков звучал перезвон гитарных струн. Подъехав к подъезду, она заметила Бориса, провожавшего отца до дверей. Облокотившись на руль, Варя прижала подбородок к прохладной коже. Как тяжело было его видеть и не обнимать, видеть и отпускать.

Всплыли грустные строчки, прочитанные в студенческие годы. Она поглощала испанскую литературу, совершенствуя знание языка. А стихотворение запомнилось своим настроением, очень схожим с тем, что испытывала сейчас.

Susana Marsh. Amor

Me dolerás todavía muchas veces.

Iré apartando sueños

y tú estarás al fondo de todos mis paisajes.

Tú con tu misterio

y tu extraña victoria.

Amor, ¿quién te ha dado esa fuerza de pájaro,

esa libre arrogancia

de mirar las estrellas por encima del hombro?

¿Quién eres que destruyes

mi corazón y puedo, sin embargo, existir?

¿Se vive en la muerte? Se vive

con el alma en desorden y la carne

desmoronándose en el vacío?

Nunca te tuve miedo

y, sin embargo, ahora te rehuyo

porque eres como un dios que me hace daño

cada vez que me mira.

Abandonaré todo lo que me estorba,

todo lo que dificulta la huida

y escaparé por la noche adelante,

temerosa de ti, temerosa

de esta grandeza que intuyo,

de este fulgor, de este cielo

que palpita en tus manos abiertas.

Me dolerás todavía muchas veces

y cada vez me extasiaré en mi daño.24

Борис нырнул в теплый салон такси и умчался в другой конец столицы. Она вновь оставалась одна…

В воскресенье вечером Валентин Фёдорович сообщил об отъезде сына. Варвара вновь почувствовала, как слёзы застилают глаза.

− Варюша, вы поругались? – нерешительно поинтересовался гость.

− Нет, − тут же последовал ответ. – Я… я… Мне трудно находится рядом с ним, − выдавила она.

− Ты любишь моего сына? – сочувственно похлопал по плечу мужчина.

− Я… я… − разрыдалась Варя на плече Валентина Фёдоровича. Он ласково поддерживал её.

− Ты знаешь, дочка, − проникновенно начал он. – Мне жаль, что когда сын был маленьким, мы не оказывали свою любовь к нему. Возможно, он бы не сбежал от нас так далеко и надолго. А теперь у меня осталось только Мариночка… и ты, − через паузу произнес собеседник.

− И вы у меня тоже есть, − согласилась Варя. Сейчас ощущение одиночества уходило прочь. В окружении появились люди, любящие её и нуждающиеся в ней. Валентин Фёдорович и Марина Сергеевна относились к ней как к дочери, невзирая на то, что она просто бывшая девушка их сына. Алинка тоже любила её, но в поведении уже начинали проступать нотки приказа, как и у отца. Они воспринимали её больше как домохозяйку, нежели как родственницу. Так уж получилось в жизни, что самыми близкими людьми оказались те, с кем она и не состояла в кровных связях.

Варя за ужином осторожно выяснила, когда состоится отъезд Бориса. Зачем ей эти сведения? Она и сама не догадывалась, пока не проснулась в пять утра. Решительно собравшись, Варвара тихо прокралась к двери, чтобы не разбудить Валентина Фёдоровича. В машине удалось протереть лицо влажной салфеткой и накраситься. Сунув в рот жевачку, она включила зажигание и с трудом выбралась с забитого автомобилями двора. Дороги радовали своей пустотой. Включив динамики громче, Варя помчалась провожать его. Машина остановилась рядом с входом в здание аэропорта. В зале ожидания Бориса не было. Женщина заняла столик в кафе, позволяющий видеть вход и остаться незамеченной. Минуты тянулись очень медленно. Стрелки часов несколько раз сверялись с цифровым табло.

Такси домчало Бориса довольно-таки быстро. В запасе оставалось как минимум полчаса. Закинув сумку на плечо, он спокойным шагом двинулся вдоль здания аэропорта. Сегодня ему вновь предстояло прощание с Россией. А улетать совсем не хотелось. Перед глазами стоял грустный мамин прощальный взгляд. Ладонь всё хранила крепкое рукопожатие отца. Здесь живет Варвара… женщина, которая ему небезразлична до сих пор…

Взгляд скользнул по ярко-красной иномарке. Проверка номеров подтвердила догадку. Быстрым шагом мужчина направился внутрь здания. Глаза перебегали с одной фигуры на другую, но той, которую он искал, не было. Объявили начало регистрации на рейс, а он ждал, пытливо вглядываясь в толпу. Разочарованно вздохнув, мужчина нерешительно прошёл к стойке регистрации. Очередь шумно обсуждала предстоящий полет. Борис безучастно рассматривал белые стены и темный       пол. Билеты выскользнули из рук. Развернувшись он поднял их. Внимание привлекла яркая фигура, двигающаяся к выходу.

− Варя! – крикнул он, сорвавшись по направлению к ней. – Вернись!!!

Женщина на мгновение застыла, а затем не обернувшись продолжила свой путь. Борис в отчаянии сжал кулаки. Какой вкус у расставания? Когда мы стоим на вокзале или в аэропорту, мы часто можем наблюдать провожающих, уезжающих и встречающих. Каких только эмоций здесь нет! А что происходит с ним? Наверное, прощание таким и должно быть − с горьковато-соленым привкусом.

Словно робот, Варя двигалась к машине. Руки и ноги с трудом приходили в движение. Тело рвалось к нему. Остановили её только слёзы. Желания предстать перед ним плачущей не возникало. «Бежать», − кричала голова. «Стоять», − приказывало сердце. Победил разум. Хорошо это или плохо? Жизнь покажет.

Варвара вытерла слёзы. За эту неделю она их пролила больше, чем за прожитые годы. Пора уже остановиться и научиться жить по-другому. Вновь обрести умение радоваться каждому прожитому дню. Вновь повернуться к людям и стать открытой.