Эсхит. Нерыцарский роман. Роман без злодея

– — Я не могу, не хочу и не обязан принимать всё как есть, – - горячо сказал Этьен, – - я желаю идти против обстоятельств, я должен сам и исключительно своим желанием менять то, что открывает нам действительность.

– — Так почему же вы стали странствующим рыцарем, да ещё с именем Отвергнутого, или действительность и предоставленные обстоятельства оказались сильнее вашего желания, или желание было не достаточно сильное?

– — Моё личное дело и я бы не хотел сейчас говорить об этом, – - сердито сказал Этьен и, сжав кулак, смял оловянный бокал, который, уродливо сплющенный, с неприятным стуком упал на угол камина – - хорошо, пусть будет по-вашему. Что у вас за тайна и так ли обязательно передавать её первому встречному, то есть мне?

– — Может быть, вы и первый встречный, но вы же и последний…

XXI глава.

Дист Доуриг поставил на стол свою серую сумку, потом через голову что-то снял с шеи и положил рядом с сумкой.

– — Мне всего 49 лет, – - начал он, – - и я не собирался умирать… Хранители Тайны всегда жили долго. Мой наставник умер в возрасте 121 год, а его учитель вообще дожил до 137. Но никто не ведает своего предела. И вот я подошёл к своему, а последователя, ученика у меня нет. Вроде было пока рано им обзаводиться, обычно Хранители находили себе учеников только тогда, когда им исполнялось сто лет, и в качестве подопечного брали мальчишку не старше 9 лет. Я, к примеру, стал им в 8, и потом 21 год находился при учителе, до самой его смерти, после которой принял звание Хранителя. Теперь вы понимаете, что я не собирался делать из вас своего преемника, ведь ни ваш, ни мой возрасты не соответствует нужному количеству лет: вам слишком много, чтобы идти в обучение, мне слишком мало, чтобы искать себе подопечного. Но, не смотря на это, вам всё-таки придётся возложить на себя обязанности Хранителя Тайны Меча Победы.

– — Меча Победы?! – - Усмехнулся Этьен, – - легендарный, сказочный Меч. Он же давно утерян, если конечно существовал вообще.

– — Он и существует и сейчас, как и Ключ Любви.

– — Да, о Ключе я слышал, он хранится у какого-то барона Эсхита, – - сказал Этьен.

– — Не хранится, а скорее лежит как большой кусок железа – - громоздкий и бесполезный. Он был увеличен от своего обычного размера в 909 раз, а Меч наоборот – - уменьшен в 10 раз и вдобавок Меч спрятан так хитро, что не зная где и как, никогда не найдёшь его. З93 года назад Великий Меч Победы был принесён уже сильно постаревшим, смертельно уставшим и больным Великим Воином своей неверной возлюбленной королеве Гиноре, чтобы бросить Меч к её ногам, а самому тут же умереть. И Чёрная Королева поклялась на трупе Воина, что Меч никогда и никому не будет принадлежать. Но уничтожить его оказалось не в её власти, и она сильно сократила Меч в размерах, сделав клинок маленьким, словно игрушечным и заключила его в кристалл горного хрусталя, а Ключ превратила в огромный и неподъёмный кусок металла. Гинора силой страшного заклинания разрушила горы, полностью завалив своё королевство камнями, чтобы никто не знал пути к Мечу – - на развалинах нашли лишь Ключ. Единственный кто знал, где хранится Меч, был верный паж королевы Долен – - первый Хранитель Тайны. По-прошествие ста лет Хранителем стал его ученик, потом пришёл срок третьему Хранителю, мой наставник, Ларпан Тог, четвёртый, а я, естественно, пятый. Вам, господин рыцарь, предстоит стать шестым, только неизвестно, каким вы будете Хранителем, ведь вся жизнь, весь способ его существования подчинён служению Тайны Меча, поэтому и должен ученик жить с наставником много лет, чтобы перенять от него образ жизни Хранителя. Но вы, Этьен Планси, юны, у вас чистое сердце, правда, уже слегка отравленное сомнениями, но это же из благих побуждений, вы, по вам видно, не склоны делать зла никому сознательно, а если и совершите какую-нибудь ошибку, то лишь по незрелому недомыслию и не ради собственной выгоды, и вы всё сделаете, дабы исправить то, что свершили. Я чувствую, что если и нарушится равновесие между правдой и ложью, и вы как-то будете причастны к этому, то вы же и предпримете всё, что всё снова вернулся прежний порядок…

Дист Доуриг поднялся на ноги и стал вынимать из серой сумки разные непонятные предметы, выкладывая их в цепочкой в ряд. Первыми он положил четыре крупные жемчужины, потом – - тонкую смотанную кольцом верёвку с крюком на конце, небольшой кусок тёмного грифеля, факел с короткой ручкой, ярко вспыхнувшую на свету рубиновую звезду и скрученный в свиток пергамент.

– — Если двигаться точно на восток, то после трёх месяцев пути вы достигнете Серого Леса, – - сказал Дист Доуриг, – - на самом отдалённом его краю стоит Красная Гора, в теле Горы на одной из её отвесных, неприступных стен расположена неглубокая пещера, в пещере – - кованая в пять толстых листов железа заколдованная дверь, за дверью – - небольшая узкая ниша, в нише – - вырубленное из камня возвышение в виде стола, на столе – - кристалл горного хрусталя, в хрустале – - застывший Меч Победы. И только Хранитель Тайны Меча знает, как пройти через всё – - пересечь непроходимый Лес, взобраться на немыслимую гору, открыть неподъёмную дверь. Здесь в пергаменте, – - Дист Доуриг указал на свиток, – - записано всё, что необходимо делать, чтобы добраться до цели. Но получив Кристалл с Мечом, заключённым внутри ещё не будет означать, что Хранитель овладел Мечом – - Кристалл необходимо ещё расколоть. А для этого нужно будет отыскать Великан-Гору, в её чреве, в огромной пещере расположена кузница, там много веков трудится бессмертный кузнец Далдаф. Он обладает силой равной силе 12 кузнецов, он одним ударом расплющивает обычные наковальни, поэтому его наковальня сделана им самим из особого сплава, известному только ему одному, его молот весит столько, сколько смогут увезти груза 7 лошадей тяжеловозов. Лишь ему – - кузнецу Далдафу под силу разбить Кристалл. Меч, когда он будет извлечён из Кристалла, вставляется сюда, – - Дист Доируг показал то, что снял с себя, это был талисман, изображавший извивающуюся, с сужающимися к хвосту кольцами серебряную змею, – - что-то наподобие ножен… А чтобы вернуть Мечу его нормальные состояние, необходимо соединить его как воплощение мужского начала с воплощением женского начала, то есть, с Ключом Любви. Когда мужское войдёт в женское, когда яркое и раскалённое сольётся с безжизненным и ледяным, а страждущий Меча не одёрнет руки и пересилит нестерпимое пламя, зажатое в ладони, а страждущий Ключа не уберёт руки, возложенную на омертвелое и замёрзшее, бессмысленная мощь, заключённая в Ключе перетечёт в Меч, он вернётся к своему истинному размеру, а Ключ снова превратится в обычный маленький Ключ Любви и им можно будет пользоваться как источник власти над сердцем женщины…

Пока Дист Доуриг говорил, голос его ослабевал с каждым словом, под конец он произносил фразы, казалось, лишь одним дыханием, помолчав немного, он снова заговорил:

– — Этьен Планси отныне как посвящённые в одну Тайну мы равны, возьми в правую руку Талисман и держи его так, будто ты держишься за жизнь, веся на краю обрыва, и не смей разжимать руки, чтобы не происходило и слушай внимательно, ибо сейчас тебе предстоит пережить обряд посвящения в Хранители Тайны Меча.

Этьен взял Талисман в руку и вытянул её перед собой, Дист Доуриг Пятый Хранитель Тайны Великого Меча Победы поднялся со своего места, стал напротив Этьена и начал говорить и не слабым, едва слышимым голосом, как он говорил только что, но сильным, громким и уверенным:

– — Этьен Планси Рыцарь Гордо Отвергнутый отныне, с этого самого мгновения нарекаешься ты Хранителем Тайны Меча и превращаешься в него по сути…

Этьен ощутил, как его вытянутая рука стала тяжелеть, словно по её венам растекалась расплавленная бронза, превращаясь в чужеродную часть тела, она, рука от чудовищно нарастающего веса начала опускаться вниз, приближаясь к тёмной поверхности стола, а когда она коснулась холодных досок, раздался хруст ломающихся костей: кисть руки, прижатая и сплющенная непонятной силой, раздроблялась прямо на глазах, кровь бойкими струйками текла между пальцев, державших Талисман. Но кулака Этьен не разжимал.

– — Хранитель, – - продолжал Дист Доуриг, – - должен свято сохранять Великую Тайну, он не смеет разглашать её, не смеет упоминать о ней и намекать на то, что владеет ей, не смеет пользоваться знанием Тайны для собственной выгоды, Хранитель имеет право явить миру Меч только тогда, когда мир дойдёт до крайнего предела своего существования и иного способа спасения мира больше не может быть найдено. Помни, Хранитель Тайны, в твоей власти спасти или погубить мир…

…Дист Доуриг умолк, опустил взор. Этьен ясно и отчётливо слышавший каждый звук, замер, как зачарованный отрок, впервые увидевший купающуюся девушку, его рука, державшая Талисман превратилась в кусок раздавленной плоти, походивший на размякшую слизь в чёрной кровавой луже. Ни единой мысли не трепыхнулось в сознании Этьена, он смотрел на то, во что превратилась кисть его руки, и казался посторонним наблюдателем, словно происходящее представлялось ему крайне интересным, но не касалось лично его. Дист Доуриг бесшумно приблизился к новопосвящённому Хранителю и, достав белое покрывало, накрыл им его изуродованную руку – - девственная ткань зашевелилась, будто живой организм, обволокла и запеленала кисть, мгновенно пропитавшись алой кровью, потом она быстро почернела, как сажа, но так же скоро снова побелела и, свободно расправившись, будто её лишь сейчас бросили на руку, осталась лежать неподвижно.

– — Ты с достоинством и по-мужски выдержал испытание, – - сказал Дист Доуриг.

Он неторопливо, как усталый воин после боя, свернул покрывало, и Этьен увидел, что кисть, как прежде, цела, здорова и не покалечена.

– — Разожми кулак, – - произнёс его наставник весело.

Этьен разжал: Талисман лежал на ладони, тускло поблёскивая серебром, его тяжесть вообще не ощущалась, словно он был не из металла, а из невесомого пуха.

– — Как я уже говорил, – - сказал Дист Доуриг, – - Талисман нужен для того, чтобы вложить в него Меч, а когда Меч обретёт свой прежний вид, сюда вставишь уменьшившийся Ключ Любви. Но пока змеиное тело обвивает Ключ, он бесполезен, чтобы Ключ действовал, необходимо вынуть его, освободив от объятий серебряной змеи, и спрятать его в потайной карман возле сердца, откуда он начнёт испускать невидимые волны – - волны притягательности, но воспринимать их будут только те, кого пожелает видеть своей возлюбленной обладатель Ключа Любви.

XXII глава.

Этьен повесил Талисман на шею, взял серую сумку и сложил в неё все предметы, лежавшие на столе.

– — Теперь прощай, – - сказал Дист Доуриг глухо, – - навсегда…

– — Прощай, – - как можно бодрее попытался сказать Этьен, но его голос дрогнул, он понял вдруг, как нестерпимо дорог стал ему этот чужой человек, Дист Доуриг, возможно тот, с кем он смог бы провести рядом как ученик, как друг, как товарищ всю свою жизнь, и никого другого уже не надо было.

Больше они не произносили слов, Этьен вышел из дома, привязал сумку к седлу, сел на коня и поскакал так стремительно, словно он свершил непростительное святотатство и теперь спасался бегством от суда толпы. Он желал как можно скорее и как можно дальше убежать от этого дома, ему всё время чудилось, что он не отъехал ни на шаг от его тёмных стен, что они по-прежнему возвышаются за его спиной, что высокая дверь приоткрыта и сейчас из неё выйдет усталый хозяин, и Этьену всё-таки придётся оглянуться, чтобы напоследок увидеть смертельную тоску в его глазах. И только через много часов беспрерывной скачки, когда конь просто остановился, не в силах идти дольше, Этьен опомнился, он выпрыгнул из седла и, поняв что он выехал из леса и очутился на дороге, пошёл пешком, ведя за собой тяжело дышавшего коня.

«Свобода действительно невозможное явление: сколько бы ты не бился, чтобы ты ни делал, всё ведёт к уменьшению количества свободы, – - размышлял Этьен – - даже ничего не делая, существуя в своём закрытом панцире, заковав себя в глухие латы невозмутимости, оставаясь в добровольном одиночестве, заперев ото всех и ото вся двери, всё равно не добьёшься свободы, ты будешь рабом собственной воли, твоё желание станет твоим тюремщиком. Невозможно быть совершенно свободным от своего желания, и, скорее, желание владеет тобой, нежели ты желанием. И только воля способна бороться с желанием или, наоборот, осуществлять его. А моё желание быть с Изабель, и оно пересиливает всё, что можно ему противопоставить: долг, обязательства, высокие слова, совесть… Я ведь тоже имею право быть, то есть, не существовать, не чувствуя, что» я, не помня, кто» я и для чего я, а существовать, ощущая самоё себя, своё неповторимое Я и осознавая, что я, какой я есть, единый и единственный, никогда больше не буду, и что лишь сейчас, в этой жизни, моей жизни, которая может длиться только один раз, Я обязан сделать всё, чтобы оставаться тем, ради чего я создан. А я создан для Изабель, и я обязан сделать всё, чтобы быть с ней, а сейчас я имею шанс получить то, при помощи чего я завоюю её любовь – - Ключ Любви. А чтобы овладеть Ключом, надо добыть Меч Победы… Да, Дист Доуриг сказал, что Меч разрешено извлечь исключительно ради спасения мира, но сказано же, что каждый отдельный человек есть целый мир, значит, спасая себя, спасаю мир. И вообще, какое мне дело до остального мира, если он легко обходится без меня, и если я исчезну вдруг, мир, как был, так и останется, будто и не существовало меня, а, значит, сейчас я обязан делать всё для себя и ради себя. Ведь никто ничего не даст – - надо брать самому, тем более что представилась возможность взять то, что лежит как предназначенное мне одному, и никто, кроме меня, это не возьмёт. Я не беру чужого – - я беру своё. Ключ Любви предназначен мне, без него – - вечное уныние, отчаяние, безысходность, смятение, гибель. А не хочу погибать – - я хочу быть живым и со своей любовью. Пусть в том, как я намерен завоевать свою любовь, заложено колдовство, но не зла же я желаю, но любви, счастья и не одному себе, а нам двоим. От того, что два маленьких незаметных человека – - я и Изабель, закрывшись ото всех в своём отдельном мирке, будут счастливы, что может произойти такого, из-за чего рухнет мир? Ничего. А значит, я волен делать то, что намерен делать: я достану Меч Победы, освобожу его от заточения и передам барону Эсхиту в обмен на Ключ. Вот только бы найти этого барона, узнать бы, где он обитает…»

Этьен продолжал идти пешком по дороге, когда услышал за спиной нарастающий топот копыт. Он быстро сошёл на обочину, подтянул за собой захрапевшего коня и оглянулся: к нему приближалась вереница из двух десятков всадников по двое в ряд, возглавлял их очень плотный, широкоплечий, но не высокий рыцарь, над ним развевался белый флаг, с лиловой каймой по краям и с ярко-красными губами в центре, изображавшие улыбку. Все всадники скакали на одинаково чёрных лошадях и были одеты в белые атласные плащи. Они лёгкой рысью проехали мимо одинокого путника, никак не показав, что заметили его. И стоило им только скрыться за поворотом, как Этьен услышал почти у самого уха негромкий голос:

– — Бравые ребята, среди них мой сын.

Этьен обернулся: возле него стоял седой, но моложавый человек, небогато и просто одетый, как одеваются обедневшие дворяне, а рядом с ним – - невысокая смирная лошадка.

– — Мой единственный сын, – - повторил человек, – - наш род обеднел, мы утратили право на земельный надел, мне нечего передать ему в наследство, нет ни замка, ни угодий, ничего. Вот пошёл на службу, может, станет рыцарем, получит лен, вернётся в дворянское сословие. Барон обещал, что все, кто будет верно ему служить не останется обделённым, каждый получит, что ему причитается. Поэтому к нему и тянется вся молодёжь.

– — Барон?! – - Удивился Этьен, – - как может барон раздавать земли и титулы, он не король, не князь и даже не герцог?

– — Наш барон не обычный барон, – - сказал человек, – - он непременно станет королём. Великим королём! У него сейчас столько земель, сколько нет и у трёх графов. Он уже завоевал пять мелких баронств, два немаленьких графства и даже отторг половину одного маркизата. Наш барон – - велик в своих воинских подвигах, он непобедим. И у него служат самые доблестные и отважные воины. И мой сын там…

– — А как имя вашего барона? – - Спросил Отвергнутый Рыцарь, садясь в седло.

– — Его имя Харгрив барон Эсхит!

XXIII глава.

Небо и земля поменялись местами, окрылённый всадник гнал коня по голубой тверди неба мимо всклоченных и потревоженных облаков, и счастливое солнце, манящее нестерпимо желанным светом сияло впереди, казалось, ещё мгновение, и он въедет в золотые ворота, за которыми его ждёт беспрерывное блаженство.

И в миг всё перевернулось, земля снова упала под ноги, а небо поднялось так высоко, что пока не поднимешь головы, не увидишь. Этьен очнулся: он находился на той же дороге, а на его пути стоял высокий незнакомый рыцарь. Этьен едва не наскочил на него.

– — Господин невнимательный рыцарь, – - весело сказал неизвестный, – - вы настолько поглощены собственным величием, что не замечаете мелких препятствий в виде бедного странника, сидящего на коне. Меня зовут Ирвин Ззог Рыцарь Красного Оленя, и я вызываю вас на поединок. Моя дама сердца, неразделённая любовь к которой отправила меня в бесконечные странствия, потребовала, чтобы я бился с каждым встреченным мною рыцарем.

– — Господин Ирвин, – - произнёс Этьен, дрожа от нетерпения из-за глупой и бессмысленной задержки, – - я вынужден отказаться от поединка. Вы влюблены, вы поймёте меня: ради своей любви я не вправе медлить ни секунды, я должен спешить.

– — Одиннадцать лет брожу, как бездомный пёс, по прихоти возлюбленной, – - вкрадчиво сказал Рыцарь Красного Оленя, – - а вы, юноша, странствуете, по вам видно, всего-ничего. Так что отложите ваше несолидное нетерпение на полчасика и сразитесь с достойным противником, то есть со мной. Или, дорогой мой, вы не храбрец, да и рыцарем после этого назвать вас будет неловко.

Этьена взбесило выражение «дорогой мой», да и вся манера слащавой иронии, с которой произносил слова Рыцарь Красного Оленя, вызывала отвращение. Этьену захотелось сразу же его проучить, он принял вызов и, назвав своё рыцарское имя, поставил копьё наизготовку.

– — Господин Отвергнутый Рыцарь, – - улыбаясь, произнёс Ирвин Ззог, – - похоже, вы оказались недостаточно настойчивы, раз вас отвергли. Зачем служить той даме и прославлять её имя, которая не приняла вашу любовь. Добейтесь взаимности, а потом и странствуйте, возвеличивая имя своей возлюбленной, а так ей дела нет, славите вы её или нет. Скорее всего, она вас давно забыла…

– — Не забыла, я не позволю, чтобы забыла, – - сказал Этьен, – - и после того, как я вас выбью из седла, поймёте почему. Где ваше копьё, доставайте его пора кончать со словами.

– — Извините, господин Отвергнутый, – - отведя глаза в сторону, сказал Рыцарь Красного Оленя, – - но моё копьё сломалось в прошлом поединке, а нового я не успел заказать. Поэтому, могу биться только на мечах.

– — Хорошо, пусть будут мечи, – - согласился Этьен.

Он отбросил копьё, спешился и обнажил меч, у него в мозгу сама собой мелькнула предательская мысль, что быстро, одним ударом покончит с противником, долго с этим жеманным рыцарем возиться не придётся. И Этьен, словно голодный ястреб на убегающую добычу, ринулся на соперника, и холодная молния клинка блеснула на головой Рыцаря Красного Оленя – - Отвергнутый Рыцарь направлял свой меч в середину его овального шлема – - но меч и не задел, даже не чиркнул по начищенной стали вражеского шишака и просвистел мимо, а Этьен, разрубив прошуршавшую невидимой змеёй пустоту, опустился всем телом почти до земли, будто он кому-то поклонился. И тут же получил мощный удар в спину чем-то тупым, из-за чего не устоял на месте и упал на землю.

Этьен пружинисто вскочил на ноги и попытался поднять выроненный меч, чтобы продолжить бой, но немилосердная боль неожиданно резанула правую руку, словно кто-то невидимый с чудовищной силой дёрнул её. В его глазах запрыгали яркие слепящие пятна, в мозг как будто воткнули трёхгранный стилет, а сердце обняла смертельная тоска. Меч остался валяться на земле, бесполезной палкой.

Ирвин, сбросив на ходу шлем, подбежал Этьену.

– — Господин рыцарь, – - закричал Рыцарь Красного Оленя, – - что с вами?

– — Рука, наверное, сломана, – - с трудом выдавил из себя Этьен несколько слов.

– — О, ужас, не может быть, у меня никогда такого не случалось, чтобы кто-то покалечился, – - искренне пробормотал Ирвин.

– — Довольно причитать, помогите снять перчатку.

Её осторожно стянули, и кисть руки буквально за минуту посинела и разбухла.

– — Господин Отвергнутый Рыцарь, – - елейным голосом сказал Ирвин, – - приглашаю вас в свой замок, у меня имеется весьма искусная знахарка, она быстро вылечит вашу рану.

Этьен, чувствуя, что боль сильна, и он в любую секунду может потерять сознание, согласился.

XXIV глава.

Возлюбленная Ирвина Ззога оказалась на самом деле его законной женой, рыцарь безумно обожал её, потакал всем её прихотям и капризам, и она вертела любимым мужем, словно жонглёр кольцом, во все возможные стороны: не существовало его воли – - имелось лишь её желание. Стоило ей увидеть, какого гостя привёл муж, как она откровенно обрадовалась и, звонко засмеявшись, сказала:

– — Такой чудный красавчик наш дом ещё никогда не посещал. Но что с вами, вы бледны, как лист лопуха с изнанки и валитесь с ног, точно с перепоя? Вот садитесь в кресло, вам будет удобно.

Этьен с облегчением сел, куда ему указали и немного забылся.

– — Эмма, наш гость, кажется, сломал руку, – - с нескрываемой радостью сообщил Ирвин, – - позовите Пиринелу, они живо поможет нашему другу.

Он вкратце рассказал о том, что произошло.

– — Вы чудовище, – - немного растягивая слова, сказала ему жена, – - кто разрешил вам быть грубым и неучтивым по отношению к такому нежному, кроткому, белокурому мальчику…

«Лучше бы было потерять сознание и остаться лежать в высокой траве возле дороги, – - пронеслось в голове Этьена, – - кто-нибудь да помог бы, чем ехать сюда…»

Появилась старая согбенная знахарка, она осмотрела повреждённую руку и нашла, что перелома нет, только вывих, она ловко, почти незаметным движением вправила выбитую кость и, наложив примочки, тихо ушла.

Этьен сразу почувствовал, что стало значительнее легче и не только руке, но и на душе. «Ранним утром снова в седло – - подумал он, – - оставаться тут, чего-то ждать нельзя».

…За ужином хозяйка много говорила, особенно о своём муже:

– — Вы знаете, мой муж, Рыцарь Красного Оленя непобедим. На мечах ему нет равных, а всех, кого он побеждает, отправляет к своей любимой жене, то есть ко мне. И все как один обязаны прославлять мою удивительную красоту. Необыкновенная любовь, верно? На месте дамы сердца – - дорогая жена. Разделённая любовь стала причиной воинских подвигов. Заурядный странствующий рыцарь сохнет, как увядший лист, по своей неразделённой любви и, чтобы не помереть от тоски по неблагодарной возлюбленной, заливает рану своего сердца кровью ни в чём не виноватых врагов. А мой рыцарь никого не убивает, он милостив, ради торжества любви.

– — Ваш рыцарь побеждает не воинским умением, а какой-то хитростью, – - устало сказал Этьен.

– — Но он же никому не причинят вреда, – - возразила Эмма, – - вы первый кто пострадал. Я так сожалею…

– — Господин Ирвин, – - обратился Этьен к молчавшему до сих пор хозяину, – - разъясните, каким образом вам удалось увернуться от моего удара?

– — Я никогда не рассказывал, но вам скажу, – - ответил Ирвин, – - копья у меня нет не потому, что я его якобы сломал, а потому, что бьюсь только на мечах. Всё дело в шлеме, – - вроде на вид невзрачный шишак, но это – - Шлем Неуязвимости. Если биться верхом и на копьях, понятно, никто не станет стараться попасть в голову. А на мечах, всё наоборот – - голова самая незащищённая, и рубить по ней проще и надёжнее именно мечом, и как бы ни старался противник поразить её, он всегда будет промахиваться. А промахнувшись, как правило, он на какое-то время попадает в очень неудобную позу, и в этот момент я мгновенно, словно куница, разворачиваюсь и наношу достаточно чувствительный удар в спину соперника рукояткой меча. И тот, находящийся в неудобном положении, как приговорённый падает, на землю, ну а я, естественно, остаюсь победителем. Но ваш замах и какая-та немыслимая скорость удара – - я же просто не успел ничего понять и увидеть – - оказались убийственной: будь я без Шлема, я был бы сейчас без головы. Видимо ваша беспредельная мощь и стала причиной вашей травмы: сила, вложенная в удар и повредила вашу руку, должна же она была куда-то деваться.

Этьен не стал напоминать своему собеседнику о рыцарской чести, о правилах ведения поединка, он сразу спросил о главном:

– — Вам знаком некий барон Эсхит?