Эсхит. Нерыцарский роман. Роман без злодея

– — Вы произнесли «сейчас»? – - Переспросила Изабель, – - он что, сохранился до наших дней?

– — Конечно. Он в собственности барона Эсхита. Да, и ещё, как принято считать, при помощи Ключа Любви возможно обрести Меч Победы. Только как обрести то, чего нет, не знает никто: Эсхит уже несколько лет хранит Ключ в своём замке, но что делать, дабы найти Меч он не понимает…

– — Эсхит? – - Сказал Александр, – - странный, загадочный барон.

– — Об Эсхите мало что известно, – - добавил второй безымянный молодой человек, – - например, он не отмечен ни в одном списке участников турниров за последние 15 лет, он не числился в составе ни в какой, даже самой малочисленной армии, его никогда не видели участником какого-либо сражения. Он как будто удалился от мира, но отшельником назвать его нельзя: за те годы, что он обладает Ключом, он сколотил небольшой, в сотни три отряд молодых искателей приключений, в основном младших сыновей больших родов, не имеющие прав на наследство и поэтому жаждущих ратной славы. Видимо, они попали под воздействие силы Ключа Любви…

– -Господин Планси, – - раздался слегка осипший голос Изабель, – - вот вам рыцарский подвиг: добудьте Ключ Любви, отнимите его у барона Эсхита. И тогда, благодаря волшебному Ключу, все девушки, какие захотите, станут вашими.

Этьен молчал: нужные и лёгкие слова ускользали от него, как маленькие прозрачные рыбки в быстротекущем ручье, а звучание собственного голоса казалось мучительным и чужим.

– — Господин Планси, – - вступил в разговор Александр, – - ещё не оправился от последствий падения, он пока не совсем хорошо владеет собой.

– — Лошадью Господин Планси владеет ещё хуже, – - сказала Изабель, – - наш доблестный рыцарь в совершенстве изучил лишь одно искусство – - искусство тягостных вздохов.

XI глава.

Старая знакомая – - безликая, как небелёное полотно, бессонница разделила с ним следующую ночь, измученный её назойливым присутствием, он, как только стало светать, сбежал из застойной духоты маленькой комнаты в прохладу утреннего сада. Этьен решил, что сегодня же уедет домой, он уехал бы прямо сейчас, ни с кем не прощаясь, но не мог же он уйти пешком, и ему оставалось только досадовать на себя, что ещё вчера не догадался послать слугу в Планси за лошадью, а брать животное из конюшни негостеприимной хозяйки замка представлялось ему постыдным и унизительным, сдаваться, выказывая позорную слабость, недостойную настоящего рыцаря он больше не желал, итак достаточно насмешек и презрения получил от прекрасной маркизы Ротанги. Он установил для себя, что общаться с ней, видеть её, думать о ней он никогда больше не станет.

Этьен, совсем отрешившись от понятия времени, бродил среди старых деревьев, когда ненавязчивая усталость слегка овладела его телом, он понемногу начал успокаиваться. В дальнем конце сада ему попалась на глаза уютная беседка, густо заросшая молодым плющом. Он заглянул внутрь – - оттуда повеяло сумеречной свежестью, а едва слышимый шелест мелких листочков отдалённо напомнил ему гул роя лесных пчёл, летящего где-то не близко за толстыми стволами деревьев. Он, не ступив даже на порог беседки, обошёл её с обратной стороны – - там росли три густых и невысоких куста шиповника: два чуть поодаль друга от друга, как раз совпадая с краями живых стен беседки, а третий – - точно посередине между двумя первыми, но не вплотную, а немного на расстоянии, из-за чего за кустами и задней стенкой беседки образовалась крошечная полянка. Этьен, заметил её, глянув поверх листьев, и, сам не понимая зачем, прошёл между кустами сквозь неплотно переплетённые ветви и лёг на невысокую зелёную траву, оказавшись полностью скрытым от взоров тех, кто шёл бы по тропинке мимо беседки. Одни только пролетающие сверху птицы могли видеть лежащего человека с широко раскрытыми глазами.

…Он лежал и смотрел на чистое, без единого клочка или обрывка какого-нибудь одинокого облака, небо, его однородная синева притягивала непостигаемой глубиной, хотя Этьен понимал, что дном той бездны, которая есть небо, служит земля, где он – - ничтожный и бессмысленный – - существует, поглощённый вселенски важными, как ему кажется, заботами. «Вот так бы и лежать тут всю жизнь, – - думал он, – - погружённый в личный покой, в отрезвляющей тишине. Без движения, без мыслей, без чувств. Ничего не нужно более, всё, что нужно – - здесь, в пределах этого маленького кусочка земли. Здесь я – - всё».

Но тишину как-то незаметно разбавили сначала отдалённые, а потом более явственные, совершенно ненужные звуки торопливых шагов и женских голосов. Этьен попытался быстро встать и незаметно уйти, или даже, пусть будет это выглядеть смешно, потихоньку уползти, или как-нибудь колдовским образом просто исчезнуть. Но он сразу же понял, что стоит появиться из кустов, как ему просто некуда будет деться, он не сумеет остаться незаметным. А голоса слышались уже совсем близко, словно они говорили не только между собой, но и с ним тоже.

– — Зайдём сюда, – - он узнал резковатый, жёсткий, с лёгкой сипловатостью голос Изабель.

Этьен сообразил, что собеседницы зашли в беседку и сели буквально возле него – - их разделяла лишь тонкая плетёная перегородка, увитая плющом. «Я подслушиваю?! Надо выйти. Но как? Я же не могу невидимкой пройти по дорожке, в какую бы сторону я не пошёл. А если полезу через заросли кустарника, они услышат шум и выйдут поглядеть, что там шуршит. Они меня узнают и со спины. Смеяться, наверно, потом станут до вечера. А Изабель вообще возненавидит меня. Уничтожит, как нечистое и отвратительное насекомое. Станет думать обо мне как о самом подлом и бесчестном человеке. Лучше бы они скорее ушли. Сами…»

Он так и не придумал, как исчезнуть незаметно, а разговор, видимо начатый ещё по дороге, продолжался с полуслова:

– — Изабель, – - Этьен угадал мелодичный голосок Матильды, – - он же любит тебя по-настоящему. И ты, чего не скроешь, тоже испытываешь к нему чувства. Брось противиться тому, что предназначено тебе природой, это неправильно и жестоко – - жестоко по отношению к нему и к себе самой. Зачем вам обоим мучиться неизвестно из-за чего, ведь погубишь любовь?

– — Не произноси таких пустых и глупых слов: чувства, любовь, – - рассерженно ответила Изабель, – - нет никакой любви. Она – - предмет литературы. И всё. В романах, в песнях и стихах она да, приятна и необходима. В жизни – - любовь лишняя. В жизни нет её. Точнее, не должно быть: мешает только. Мешает казаться нормальным человеком. Мешает просто быть человеком. А не какой-то там женщиной.

– — Неправда! Как может любовь и взаимные чувства кому-то мешать, ведь это естественно, если люди нравятся друг другу? А то, что ты женщина, так это же прекрасно. И не надо злиться, ты же не сможешь изменить свою природу. А каждая женщина, девушка когда-нибудь влюбляются, рано или поздно ты должна была встретить своего мужчину. Вот ты и встретила Этьена… Изабель, ты просто предназначена ему, а он тебе. Признайся хотя бы себе…

– — Признаться? Матильда, ты хочешь признания? Так слушай: да, этот треклятый Этьен Планси словно наваждение. Когда его нет рядом, и нет никакой возможности смотреть на него, я до обмирания души желаю видеть его. Кажется, не появись он сию минуту, сойду с ума или впаду в чёрную меланхолию. Его образ имеет странную, непонятную власть надо мной. Скажи, это нормально? Я не хочу быть зависимой от каких-то там чувств. Я обязана сама управлять всем тем, что я есть, что на самом деле я представляю себя как человек. Моё противодействие, скорее противодействие не ему, как другому, но тому другому, точнее, той другой, которая сидит во мне и которая мне ненавистна. Она существует как бы помимо моей воли. И я намерена избавиться от неё. Я не желаю быть зависимой ни от кого, даже от самой себя. Всё должно быть подчинено только моей воли и моему разумному желанию. А не каким там природным инстинктам, пусть даже и моим собственным. А значит, этот Этьен никогда и ничего, кроме злой издёвки и язвительной насмешки не услышит от меня.

– — И тебе его не жалко, Изабель?

– — Нисколько. Он имеет необъяснимую власть над всем моим существом и ничего не сделал для того, чтобы эта власть была. Она как бы сама исходит от него. Я ненавижу его, но больше – - себя. За то, что с трудом справляюсь со всем этим. Но ведь как-то надо справляться. Поэтому, я уничтожу его, или он поработит меня. И иного пути я не знаю. Никогда ни один мужчина не станет главной целью моей жизни. И почему, Матильда, он не влюбился в тебя, вы были бы идеальной парой…

– — А я бы не прочь, он такой красавчик…

– — Гусыня ты. Выйдешь замуж, нарожаешь с десяток детишек. Вот и вся твоя судьба и твоё женское счастье.

– — А что здесь дурного, Изабель?

– — Я как представлю себе: большое семейство, куча детей, замкнутый мирок, где всегда одно и то же. Тоска. И почему девушке надо обязательно выходить замуж и во всём зависеть от мужчины? Почему нельзя оставаться навеки свободной и распоряжаться своей судьбой самостоятельно?

– — Родилась бы ты мужчиной…

– — Чего зря говорить. Ладно, довольно сидеть без дела. Пошли: узнаем, как там наш бедный влюблённый…

И через секунду Этьен услышал суетливое шуршание женских платьев и лёгкий стук двух пар каблучков маленьких туфель, быстро удалявшихся в глубину сада. Те несколько долгих минут, что он провёл за кустами, невольно подслушивая разговор, предназначенный совсем не для него, показались ему адски мучительным уроком, полученный им в качестве назидания за проступок, которого не совершал. Он, словно бы невинно приговорённый за чужое преступление, который с болезненной радостью согласился взять всю тяжесть наказания на себя и был готов к самой жестокой каре. С неимоверным трудом, будто старый каторжник, он поднялся и, не выйдя, а как-то вывалившись всем телом из-за кустов, побрёл по дорожке, выложенной белым камнем. Иногда он спотыкался, цепляясь ногами за края едва выступавших камней, собственное тело он тащил как навалившуюся непонятно откуда обузу, его лицо, словно раскалённое, горело, и в голове то нарастал, то притихал, накатываясь волнами, шум.

«Я самый ничтожный и жалкий человек на свете, – - думал Этьен, – - обычный подлец. Впрочем, героев, рыцарей много. И нет среди них подлецов. Разве вероятен рыцарь-подлец? Так вот я первый и единственный. Один такой. Можно сказать: неповторимый. Но виноват ли я? Всё произошло случайно, не мог же я знать, что они появятся там. Я хотел одиночества и покоя, а вышло наоборот. Теперь будет ещё больше беспокойства на душе и в мыслях. Но главное: точно и определённо я убедился в том, что она любит меня. Наверное, не напрасно занесло меня за кусты. Случай оказался не случай, а предопределение судьбы. Чтобы я узнал, и стал решительней. Надо бежать и брать эту крепость стремительным натиском. Я рыцарь, я воин. Я мужчина».

Он повеселел и пошёл быстрее и увереннее. А когда он подходил к замку, то почти уже бежал и в малую гостиную не вошёл, а влетел. Там, уединившись в углу на диване, сидел один Александр, осторожно и мягко трогавший струны лютни.

– — Александр, – - вскричал Этьен, – - я знаю наверняка, что Изабель любит меня.

– — Поздравляю… – - сказал Александр. – - И что из сего следует?

– — Пойду, как ты советовал, на штурм этой неприступной крепости, – - ответил Этьен.

– — Как полководец стотысячного войска? – - Добавил с улыбкой Александр.

– — Я буду по-мужски твёрд в словах. Сейчас я понимаю, как надо с ней разговаривать правильно, – - горячо сказал Этьен, отмахнувшись от дружеской иронии Александра, – - и всё будет так, как я пожелаю. Изабель станет моей.

– — Ну что ж, мальчик изгнан мужем. Давно бы так…

– — Прошу, Александр, не называй меня больше мальчиком. Да, ты почти на два года старше и гораздо опытней в любви. Но во всём остальном мы равны. И я, может быть, даже в чём-то превзошёл тебя. Ведь у меня есть единственная, а ты свою пока не нашёл.

– — Я полностью с вами согласен, господин Планси. Удачи на турнире любви!

XII глава.

…За обедом Этьен старался как можно чаще смотреть на Изабель, ему казалось, что его прямые взгляды полны благородного мужества, он отводил глаза только, если к нему кто-то обращался, чтобы не прослыть невежливым и неучтивым по отношению к прочим участникам застолья. Правда, он не мог определить, как его новое поведение отразилось и повлияло на поведение Изабель – - она всё так же улыбалась, тонко и по делу шутила, её речь оставалась ровной и привычной, а Этьена она как будто и не замечала, словно он был никому ненужной, забытой всеми вещью, занимающее за ненадобностью положенное ей место последние лет сто.

По окончании обеда Александр ловко и ненавязчиво под тем предлогом, что споёт новую, сочинённую им сегодня утром песню увёл Матильду и всех остальных в большую гостиную, и Этьен смог остаться наедине с Изабель.

– — Госпожа Ротанги, – - начал Этьен, – - я обязан с вами объясниться. Вы прекрасно знаете, что я не могу жить без вас. Я люблю вас. Вы тоже, что не секрет, неравнодушны ко мне. Изабель, зачем же идти против самой себя, против своих чувств? Мы сведены вместе судьбой, и противиться ей грех. Забудьте всё, что вы напридумывали себе о какой-то мифической свободе. Нет и быть не может никакой свободы ни для кого. Ни для мужчины, ни для женщины. У каждого пола, у каждого отдельного представителя своего пола определённое предназначение. Кто кем рождён, тот тем и должен быть. Женщина не мужчина, а мужчина не женщина. Если они будут меняться положениями, стараться стать не тем, что они есть, рухнет мироздание. Мужчина – - воин, охотник, правитель. Женщина – - хозяйка, хранительница, мать. И никак по иному. Гармония и покой возможны только тогда, когда всё – - предметы, явления, понятия – - находится на своём привычном месте. Изабель, вы потрясающе красивая девушка, и вы созданы для любви. Выпустите своё сердце из искусственно придуманной клетки. Очистите разум от ненужных и вредных идей. Будьте проще, женственнее. Знайте, никто не полюбит вас так же сильно и страстно как я. Мы должны быть вместе. Врозь нам уготованы страдание, боль и тягостное одиночество. Почему надо отказываться от счастья, от блаженства? Я настаиваю: покоритесь, откажитесь от всего чуждого и противоестественного. Зачем необходимы сложности там, где без них можно обойтись? Когда дело идёт своим ходом, нет смысла вмешиваться и что-то менять. Не нами запущен тот вечный механизм, и не нам дано заставить его крутиться в обратную сторону. Все расхождения, куда бы они ни были направлены, рано или поздно, сойдутся в общей точке, все противоречия сольются в едином мнении, а от многочисленных заблуждений останется лишь голая истина. Поэтому, сколько бы мы ни отрекались от самих себя, от своей природной сущности, мы всегда возвратимся снова к ней. Изабель, сейчас ничто не мешает нам воплотить то, ради чего мы с вами взаимно созданы. А созданы мы исключительно друг для друга. В общем, говоря просто, идите за меня замуж.

– — Вы закончили? – - Спросила девушка, подавляя зевоту, – - Как вы ловко от пустых, чисто мужских разглагольствований перешли к банальному «идите за меня замуж». Вот, на самом деле, истинная цель всей вашей псевдофилософии. Не думала, что вы так изощрены, какие тонкости подметили, а поначалу выставились этаким простаком. Заявили бы сразу «идите, глупая женщина, замуж» и знайте своё место. Так знайте, неуважаемый господин Планси, я вас не люблю… Впрочем, какая разница: «люблю – - не люблю»? Я в любом случае никогда не выйду за вас замуж! Пусть мне будет плохо, я готова и страдать и мучиться, но вместе мы не будем ни за что. Чтобы я превратилась в вашу невольницу? Как вы сказали, очистите разум от вредных идей, а может, благодаря только тем идеям я и живу. Как вы собираетесь брать в спутники жизни (как это смешно звучит!) человека, которого не понимаете и даже не удосуживаетесь воспринимать его идеи и считаться с его жизненной позицией. Я безразлична вам как личность, вам нужно лишь одно моё тело. Так вот запомните, теперь, после всего, что вы тут наговорили, я вас ненавижу, как законченного негодяя и подлеца. Убирайтесь из моего дома навеки и никогда впредь и близко здесь не появляйтесь! Я имени вашего убогого слышать не хочу.

Она умолкла и, не поворачиваясь, стала отступать к дверям, глядя Этьену прямо в глаза. Ему показалось, что уходя отсюда, она желала здесь остаться, и скажи он какие-то правильные, нужные слова, и она никуда не уйдёт, а наоборот, бросится в его объятия, но он не знал таких слов, любое слово, произнесённое сейчас, думал он, пойдёт во вред, настроит девушку против него ещё сильнее. Этьен стоял неподвижно, как копьё, торчащее из трупа павшего в битве воина, он совсем не чувствовал своего тела, у него осталась лишь одинокая душа, безмолвно кричавшая словно лебедь, потерявший подругу. А Изабель уходила: она дошла до стены, коснулась её плечом, развернулась, ухватилась судорожным движением за ручку двери, распахнула её и, выходя из комнаты, снова оглянулась на Этьена. И он не разобрал, что было больше в её взгляде – - любви, ненависти или простого презрения.

Он, наверное, так бы простоял, не двигаясь, как загипсованный, на одном месте до смерти, если бы кто-то не тронул его за плечо:

– — Едем домой, – - Этьен сквозь какое-то плотное марево услышал голос Александра, – - мы тут лишние, лошадь уже прислали.

Этьен обернулся и виновато, совсем по-детски улыбнувшись, чуть качнул головой. Александр аккуратно взял его за руку и повёл, словно незрячего, к выходу, Этьен едва перемещал вдруг одеревеневшие ноги, он и не заметил, как друг вывел его из комнаты, как они с трудом спустились с лестницы, как вышли из дворца во двор. Он опомнился лишь тогда, когда к нему подвели новую, незнакомую лошадь, фыркнувшую ему прямо в лицо, он отпрянул, но тут же твёрдо ухватился за поводья и силой удержал животное на месте. «Всё кончено. – - Думал он. – - С прежним кончено. Я – - рыцарь. Теперь – - только рыцарь. И больше никто». И он как опытный всадник одним движением запрыгнул в седло и направил лошадь сразу к воротам, давно распахнутые по приказу маркизы. Александр поскакал следом и, нагнав на дороге Этьена, пристроился рядом. Но ничего не стал говорить, и весь путь до дома они проехали молча.

XIII глава.

Наутро вернулся от короля отец, и они втроём встретились за завтраком. Граф что-то рассказывал, отвечая на вопросы Александра, а Этьен хоть и слушал внимательно, но разговор не поддерживал. Граф поведал о том, что государь вызывал для того, чтобы предупредить его и всех наиболее влиятельных пэров – - король собрал всю элиту страны – - о неком Эсхите, который, будучи мелким второразрядным бароном, сколотил вокруг себя маленькую армию, и, попирая все законы рыцарства, занялся не просто обыкновенным разбоем, как это бывало в давние времена, а чем-то вроде завоеваний чужих земель. Он делает набеги, точно дикий кочевник, на соседние владения, захватывает их и объявляет себя без всяких на то оснований их правителем, присоединив к своему небольшому лену. Пока эти обстоятельства касаются отдельных северных государств, и события ещё достаточно далеко от нас, но кто знает, какие планы у этого Эсхита, и, главное, непонятно почему к заурядному, крайне ничтожному и до недавнего времени совершенно неизвестному барону идут в таком количестве разные отщепенцы. Его войско растёт буквально из ничего, словно пена над пинтовой кружкой эля.

– — Ключ Любви, – - неожиданно громко произнёс Этьен.

– — Не понял… – - сказал отец, – - ты о чём?

– — Эсхит завладел Ключом Любви, – - ответил сын, – - сила Ключа и притягивает к нему новых людей.

– — Этьен, – - улыбнулся отец, – - ну зачем тут нам детские сказочки…

Этьен ничего не ответил, но после паузы, вдруг сказал:

– — Отец, я решил стать странствующим рыцарем.

– — Ты серьёзно? – - Удивился граф, – - так в один момент и совсем нежданно?

– — Да, серьёзно. И у меня нет иного выбора.

– — Но должна же быть причина, – - сказал граф, – - в странствующие рыцари просто так не идут. И вообще, в странствующие рыцари давно уже не идут: это деяния далёкого и легендарного прошлого.

– — Причина существует, – - ответил Этьен, – - но я не могу говорить о ней… Слишком личное.

– — Этьен, извини, но то, что ты надумал, грубо говоря, ребячество, а ты вроде вышел из детского возраста, – - строго сказал отец, – - нет и не может быть ни причины, ни повода, чтобы в одну секунду сорваться с места, забыв об обязательствах и долге. Мы люди свободные, но принадлежим не себе, существует вещи и обстоятельства, с которыми мы должны согласовывать свою волю и ради которых вынуждены ограничивать свою свободу. Такова жизнь, и мы все не персонажи вымышленной истории, а реальные люди, и здесь не рыцарский роман, а действительность. А о причине я могу догадаться и сам: всегда, о чём повествует любое предание, рыцарь отправлялся в странствия из неразделённой любви. Кто она, мальчик мой?

– — Я бы не хотел произносить её имя, – - пробормотал Этьен, отвернувшись к стене.

– — А я, наверное, знаю, Изабель Ротанги? – - Сказал граф и глянул на Александра, тот едва заметно кивнул, – - но ты по полному праву первый претендент на её руку: я ж опекун. И как не родному сыну опекуна стать женихом его подопечной?

– — Она ненавидит меня. Да и вовсе не желает быть чьей-то женой. Она хочет оставаться свободной.

– — Да, я помню, нрав у неё достаточно своеобразный, можно определить его как несколько жёсткий, – - согласился отец, – - есть в ней, как ни удивительно это звучит, некая мужественность. Странно: молоденькая девушка, почти ещё девочка и такие замашки…

– — Как бы там ни было, отец, но я отправляюсь странствовать, – - произнёс Этьен глядя графу прямо в глаза, – - таково моё последнее слово. Меня не удержать: я такой же рыцарь как все, обладаю теми же правами, как каждый рыцарь, а в законе о рыцарстве чётко записано, что любой совершеннолетний, посвящённый в рыцарское достоинство имеет право странствовать ради стяжания славы себе и своему роду, а также ради возвеличивания имени той, которую он изберёт себе в дамы сердца. И никто закон не отменял.

– — Хорошо, мой сын господин Планси, – - с оттенками гордости в голосе сказал граф Деблак, – - пусть будет по-твоему. Я не имею возможности тебе запретить ехать, да и не хочу. Так тому и быть.

– — Этьен, – - вмешался в разговор Александр, – - сейчас ты меняешь совершенно не только жизнь, но и свои взаимоотношения с высшими сферами: теперь не судьба будет зависеть от тебя, а ты полностью от судьбы, твоя личная воля окажется в подчинении воли случая, отныне все твои действия равнозначны роковым деяниям.

– — Я избрал свою судьбу, и пусть она делает со мной всё что угодно. Я ко всему готов. – - Серьёзно ответил Этьен. – - Меня ждёт путь. А на пути я стану избегать изъезженных дорог. Я выберу для своих странствий глухие места, дремучие, как предание о Великом Воине, леса, малоприступные горы и безлюдные пустыни. А когда с кем-то из рыцарского сословия повстречаюсь на дороге, то вступлю с ним в честный поединок. И с каждого побеждённого мной – - конечно, если я окажусь сильнее – - возьму обет, что тот прибудет в замок Ротанги, явится к ней и скажет, что рыцарь, безжалостно ею отвергнутый, никогда не забудет её и все свои подвиги он совершает ради своей любви к ней. Назад я никогда не вернусь, мои странствования прекратит одна только смерть.

– — Когда ты намерен выступить? – - Спросил негромко отец.

– — Завтра, как только взойдёт солнце, – - ответил сын.

Этьен встал из-за стола и пошёл к себе, пожелав скоротать благодатным одиночеством последние часы перед отъездом. В своей комнате он ни чем не занимался, даже особо ни о чём не думал, и он не заметил, как очутился возле зеркала прямо перед своим отражением. Он поднял праву руку и сжал её в кулак, потом быстро разжал и прикоснулся тыльной стороной пальцев к своей щеке, ощутив какая у него нежная кожа – - Этьен ещё никогда не брился.

– — Несчастный я, – - вслух сказал он, – - у иных борода начинает расти в 16 лет, а у меня до сих пор лишь жалкий пушок над верхней губой. Волосы длинные, светлые, мягкие. Изабель права, я словно девушка.

Он отыскал старые ножницы в ящике дедовского шкафа и, терпеливо, стоя твёрдо, как бдительный стражник у ворот, прямо напротив большого зеркала, медленно, не прерываясь, пока полностью не закончил, где только смог достать и насколько получилось коротко, обрезал все волосы вокруг головы – - сзади и спереди.

XIV глава.

С восходом уже по-осеннему вальяжного солнца Этьен и Александр, чуть задержавшись, пережидая пока опустят откидной мост замка Планси, выехали на дорогу.

– — Друг мой, – - хрипло сказал плохо выспавшийся Александр, – - ты едешь один, без оруженосца, взял бы с собой какого-нибудь мальчишку, нельзя ж совсем вот так без спутника…

– — Нет. – - Сказал Этьен, – - мне не нужен никто. Одиночество как спасение.

– — Кто тогда узнает о твоих подвигах, – - без выражения сказал Александр, – - один, без свидетелей… и герб зачем-то закрыл…