Мир иллюзий мистера Редфорда

– Я кое-что поменял в эскизах, – предупредил он, протягивая мне альбом. Я была несколько удивлена и растеряна, так как не ожидала, что он будет вносить правки. Раскрыв альбом, я заметила, что он весь в карандашных пометках, кое-что перечеркнуто и предложен другой вариант. Чтобы рассмотреть и вникнуть во все детали, мне понадобилось не менее получаса. Я села на диван и погрузилась в изучение комментариев Редфорда, в то время как он молча наблюдал за мной со стороны.

Главное, на чем он настаивал в своих заметках и предлагал даже эскиз, – это его финальный костюм, брюки которого, на его взгляд, должны быть выполнены из новой джинсовой ткани, выкрашенной в черный цвет, и непременно рваные по всей длине, включая неровные края штанин. Вместо рубашки с манжетами Редфорд предлагал блузу с V-образным вырезом и укороченными на треть рукавами. Что же касается грима, то волосы он хотел сделать с пепельными прядями, торчащими в разные стороны, благодаря объемной укладке. Под глазами предлагал положить темные тени, подвести верхнее веко, а губы накрасить черным, как у Пьеро. В моем же варианте лицо было мертвенно-бледным с серыми тенями, без ярких красок.

Остальные костюмы не претерпели значительных изменений.

– По поводу грима я сомневаюсь, – честно призналась я. – Остальное мне нравится. Джинсовую ткань постараюсь найти.

– А что вам не нравится в гриме? – поинтересовался Редфорд. – Он как раз соответствует этим костюмам.

– Герой подавлен, он умирает. Скульптор не злой гений…

– Как раз напротив! – оживленно подхватил Редфорд. – Для примы он стал злым гением! Во втором акте он безумен.

– Тогда, быть может, стоит взять ваш вариант на второй акт, но финал оставить с моим гримом? А то непонятно, что он умирает, если такой яркий образ…

– Согласен, – Редфорд улыбнулся. – Мне нравится ход ваших мыслей и ваши идеи. Думаю, мы сработаемся. Остальное все устраивает?

– Да, там несущественные изменения, – ответила я, польщенная его словами.

– Что ж, мистер Линн предоставил мне полную свободу и не возражает против смены костюмов, благо, персонажей в пьесе немного. Так что мы можем ознакомить труппу с нашими идеями. Я говорю «нашими», вы не против? Там есть и мой вклад.

– Да, конечно, – с улыбкой согласилась я.

Мы прошли в женскую гримерную, где нас ждали остальные участники спектакля.

Редфорд фактически поставил участниц перед фактом смены костюмов, но, как видно, они были им заранее предупреждены.

Танцовщицы Камилла и Ева с вниманием рассмотрели эскизы балетных пачек и нашли их более интересными, нежели прежние. Оперная дива Кэтрин Бланш взглянула на страницы альбома и внимательно ознакомилась с новой идеей своего сценического образа. В целом, она не возражала, но и особого восторга не выказала.

По итогу разговора мне было поручено приступить к пошиву костюмов. Снимая мерки с Редфорда, я поразилась тому, насколько он худой, особенно в сравнении с Питером. Надеюсь, он не заметил, как у меня дрожали руки. Я тогда впервые прикоснулась к нему и испытала неловкость и смущение.

Танцовщицы с гордостью подставили мне свои тонкие талии. Оперная дива же молча наблюдала за нами. Она отчего-то всегда выглядела очень серьезной. Я ни разу не видела, чтобы она улыбалась, но при этом меня она заинтересовала больше всех. Такая красивая, без какого-либо макияжа, с темными волосами и большими выразительными глазами. Она одевалась со вкусом: в платья приглушенных тонов с элегантными накидками и непременно с искусно вшитыми в орнамент кружевами. Миссис Бланш я обмеряла последней. Мне удалось убедить мистера Редфорда изменить первоначальный образ дивы и сделать ей полупрозрачную накидку на платье, которая, развеваясь, подчеркивала бы ее бестелесность, ведь она выступает в спектакле как высшая сила из античных трагедий или же призрак, может даже, как сама Смерть. У Редфорда изначально не было таких ассоциаций, но, услышав мою версию, он согласился.

– Должен признаться, – заметил он, – ваши идеи меня вдохновляют, как и идеи вашего отца. – Редфорд наконец вернул мне альбом. Он проводил меня до выхода, напомнив, что в запасе у меня не более двух недель. Что поделать, я должна была уложиться в этот срок, а потому, вернувшись домой, до поздней ночи просидела над выкройками.

Из-за сильной загруженности я переживала, что не успею сделать костюмы в срок или же они не понравятся и не подойдут. Меня терзало чувство вины, что Питер с отцом уже вовсю обсуждают новые фокусы, а я не могу в достаточной мере им помочь. Ко всему прочему, через несколько дней отец сообщил мне, что отправляется на неделю в Париж посмотреть новые идеи для представления. Питер же оставался в Лондоне и по поручению отца должен был иногда меня проведывать.

Как-то раз, уже ближе к вечеру, я сильно утомилась, работая над пачкой Камиллы, и была малость раздражена. Питер, как назло, начал что-то долго и громко рассказывать мне, машинально теребя линейку, которая, ударяясь об стол, издавала раздражающий стук.

– Перестань! – воскликнула я, шлепнув его по руке.

Питер удивленно взглянул на меня и отошел в сторону.

– Ты видишь, что я устала. Зачем раздражать меня? – Мне уже было стыдно за поступок, но я решила идти до конца.

– Тебе и в самом деле стоит отдохнуть, – сдержанно произнес он. – Доброй ночи. – Питер чуть заметно кивнул головой и вышел из комнаты.

Я была раздосадована на себя. Как я могла ударить его? Понимаю, я совсем не сильно ударила, ему не должно быть больно… Я просто хотела, чтобы этот неприятный звук прекратился! И все же совесть сильно мучила меня весь вечер. До чего я дошла, что позволила себе подобное?

Сил и настроения работать не было. Я легла спать, но еще долго не могла простить себе этот поступок. «Надо было сразу извиниться, тогда бы я так не переживала», – думала я про себя. Интересно, догадывается ли Питер, какие душевные переживания вызвала во мне эта ситуация?

Питер не пришел ни на следующий день, ни через день. Работа у меня не шла. Вернее, я выполняла ее, но без энтузиазма и весьма медленно. Переборов свою гордость, я отправила Питеру записку с извинениями.

Утром следующего дня, около десяти раздался долгожданный перезвон дверного колокольчика. Я с радостью бросилась открыть дверь. «Наконец-то Питер вернулся!» – думала я. Однако на пороге стоял вовсе не Питер – в то утро мне впервые нанес визит Дэвид Редфорд.

– Доброе утро, мисс Палмер, – поздоровался он.

– А, это вы… – невольно вырвалось у меня.

– А вы ждали кого-то другого?

– Просто я думала, что это Питер, – призналась я.

– Разочарованы? – Редфорд скептически посмотрел на меня.

– Нет, нет, проходите, прошу вас, – поспешила ответить я, пропуская его вперед и закрывая дверь.

– Правда, что ваш отец уехал в Париж, мисс Палмер? – поинтересовался Редфорд, проходя в гостиную.

– Да, откуда вы знаете?

– Слухи распространяются быстро, – Редфорд улыбнулся и осмотрелся кругом. – У вас тут довольно уютно. Впрочем, я ведь уже бывал здесь, просто не имел возможности видеть вас. К слову сказать, а где вы были в тот вечер? – Редфорд передал пальто горничной.

– Рисовала эскизы наверху, – ответила я, думая, что не мешало бы предложить Редфорду чашку чая.

– Забавно. В этом есть какая-то ирония, не находите?

Я пожала плечами, не зная, что ответить.

– Я, собственно, пришел спросить, как продвигается работа. Меня немного беспокоит наша авантюра. Так мало времени осталось. Надеюсь, вы не сочтете дурным тоном, что я вынуждаю принимать меня в отсутствие вашего отца.

– Нет, нет, я все понимаю, – поспешила заверить я. – Пройдемте, я покажу, что успела сделать.

Мне было совестно, что за последние два дня я заметно отстала по графику, но все же справедливо, что Редфорд должен быть в курсе всего. Мы поднялись на второй этаж. Хорошо, что я утром убралась и все выглядело более-менее аккуратно, но все же было волнительно осознавать, что Дэвид Редфорд находится в моей комнате. Это казалось чем-то невозможным. Теперь я смотрела на все предметы как бы его глазами и пыталась понять, какое впечатление они производят на него. Он, в свою очередь, с любопытством осмотрелся по сторонам и, подойдя к туалетному столику, поглядел в зеркало, поправляя пряди своих прямых черных волос. Внезапно взгляд Редфорда упал на фотокарточку с его изображением, вставленную уголком в раму зеркала. Я покраснела до корней волос.

– Это я? – На губах Редфорда заиграла улыбка оживления. Он взял фотокарточку и, перевернув, заметил на ней свой автограф.

– Ах да, я ведь подписывал ее… Постойте, так мы встречались прежде?

– Да, всего один раз. Я подходила к вам, – тихо добавила я, тщетно пытаясь подавить смущение.

– Кажется, теперь припоминаю. Да, я вспомнил вас, – Редфорд с любопытством устремил на меня взгляд своих больших серо-голубых глаз. – Как забавно!

Он положил фотокарточку на место и решил осмотреть и книжный шкаф, и письменный стол.

– Просто так интересно. – Он с любопытством разглядывал мои книги и, найдя свои пьесы, тут же достал их. – Хотите, я подпишу их вам? – предложил Редфорд. – Дайте перо.

Я с готовностью протянула его.

– Как мне подписать? – задумался он. – Вас зовут Эмми, не так ли? – Редфорд улыбнулся и довольно много написал на первой странице, после чего быстро захлопнул книгу и спрятал обратно в шкаф. – Обещайте, что прочтете только после премьеры! – с хитрой улыбкой попросил он.

– Вы меня заинтриговали, что там?

– Узнаете, – Редфорд вновь широко улыбнулся и обвел взглядом комнату. – Ну, так где же костюмы, выкройки?

– Они в смежной комнате, прямо за дверью, – пояснила я, провожая гостя следом за собой.

Здесь было что-то вроде кладовой, совсем маленькая комнатка, где стоял один стол и швейная машинка. Сбоку на длинной вешалке коротала свой век сшитая мною одежда, в том числе и белый костюм Дэвида Редфорда для первого акта и накидка оперной дивы. На столе у меня лежали еще неподшитые черные брюки и почти готовая блуза, чуть в стороне – пачка Камиллы, у которой еще предстояло расшить корсаж. Наряд Евы был только вырезан по выкройке и еще даже не сметан. Редфорд быстро окинул взглядом комнату и, увидев свой костюм на столе, в первую очередь осмотрел его со всех сторон.

– Здесь совсем немного подшить осталось, верно? – заметил он. Я подтвердила.

– Тогда, быть может, вы прямо сейчас доделаете, а я примерю?

– Это займет около получаса, вы готовы подождать?

– Да, разумеется.

Я села за стол. Машинка была уже заправлена, я как раз остановилась вчера на середине работы и сейчас без труда продолжила ее. Редфорд между тем осмотрел все остальное и пока решил примерить готовый костюм для первого акта, удалившись для этого в мою спальню. Для меня это, пожалуй, был самый волнительный момент: что, как Редфорду не подойдет костюм или не понравится? Времени исправить уже нет, а, откажись он теперь от него, это значило фактически отказ от моих дальнейших услуг и разочарование во мне как профессионале своего дела.

Когда же мистер Редфорд вошел, я с волнением устремила на него взгляд, пытаясь по лицу считать эмоции, и лишь потом обратила внимание на костюм. Конечно, в новом образе Редфорд смотрелся очень элегантно, но ему абсолютно не шел белый цвет из-за светлого тона кожи.

– Вы очень бледный в этом, – сказала я, закусив губу от досады. – Быть может, дополнить черным жилетом или накидкой без рукавов?

– Вы уверены, что успеете ее сшить? – недоверчиво спросил Редфорд.

– У меня уже есть нечто подобное… – Я встала и подошла к вешалке, где хранились ранее сшитые мною наряды. Среди них был и черный жилет, расшитый серебряными нитями в виде ветвей деревьев с голубыми птицами на них. Я шила этот жилет для себя, когда хотела сыграть мальчишку в одном из номеров представления, но он не пригодился мне, ибо отец нашел ассистента. Так этот жилет и висел без дела.

– Примерьте, вам должно подойти, – предложила я, протягивая жилет.

– Это безумно красивая вещица! – в восхищении произнес Редфорд. – Вы тоже сами это сшили? И вышивка…

Я молча кивнула, расплывшись в улыбке. Жилет оказался Редфорду как раз в пору.

– А для кого вы его шили? – полюбопытствовал мой гость, оглядывая себя со всех сторон. – Зеркало только в той комнате?

– Да, только там, – ответила я, пропустив первый вопрос.

Редфорд прошел в соседнюю комнату и, убедившись, что жилет сел идеально и очень ему к лицу, в частности, подчеркивает его серо-голубые глаза, вернулся ко мне.

– Так для кого вы его сшили? Питеру, пожалуй, этот жилет будет мал.

– Для себя, – вынуждена была признаться я, – но вы вполне можете носить его.

– А вы носили его прежде?

Я отрицательно покачала головой.

– Мне повезло, что у нас с вами настолько схожи мерки. – Тон и легкая улыбка мистера Редфорда успокоили меня. – Я согласен взять этот жилет. Он очень красив.

– Тогда я сейчас дошью второй костюм, и вы уже можете быть спокойны за свой образ, – с готовностью заверила я.

– Да, хорошо, – кивнул Редфорд. – Значит, осталось расшить корсаж для Камиллы и полностью сшить пачку Еве?

– Да, совершенно верно.

– Думаю, мы укладываемся в срок. – Редфорд был доволен и спокойно ждал, пока я дошью костюм.

Сказать по правде, я не люблю, когда кто-то наблюдает за моей работой, у меня сразу выходят кривые строчки, я начинаю нервничать, что ничего не выйдет. Но сразу сказать об этом Редфорду я не решилась и продолжала терпеть на себе его внимательный взгляд. В итоге я уколола палец, наверное, впервые за всю работу над этими костюмами.

– Я, должно быть, отвлекаю вас, – виновато произнес Редфорд. – Вы не спешите. С вашего позволения, я пока рассмотрю то, что вы шили для себя. Не буду больше вас смущать.

Я молча кивнула и, перевязав палец лоскутом ткани, продолжила работу. Редфорд внимательнейшим образом рассмотрел все, что у меня висело из готовых изделий, и заметил мне, что он бы не отказался от такого художника по костюмам, как я. Мне оставалось шить еще минут пятнадцать, и Редфорд спросил, может ли он пока посмотреть еще какие-нибудь мои эскизы.

– О, у меня несколько законченных альбомов, – вспомнила я. – Пойдемте, – и я провела его в свою комнату, где, открыв перед ним нижнюю полку тумбочки, указала на хранящиеся в нем альбомы и отдельные листы с моими акварелями.

– Вы пока смотрите, а я дошью, – предложила я и вернулась к работе.

В моих альбомах было много рисунков с «Игрушки теней» и других спектаклей, где участвовал Дэвид Редфорд, был и альбом с работами, которые просто являлись моей фантазией, а что-то я рисовала для наших номеров. К счастью, схемы передвижения декорации и постановки фокусов были все в кабинете отца.

– Мисс Палмер, – окликнул меня Редфорд из соседней комнаты, – я хочу взять себе несколько своих портретов, можно?

Я оставила шитье и тут же вошла в комнату.

– Если честно, мне так неловко, мистер Редфорд, – призналась я, мучительно покраснев.

– Да полно вам! Очень красивые работы, и я на них даже лучше, чем в жизни. Подарите их мне, – стал уговаривать он.

– Они ваши, – почти сразу сдалась я.

Редфорд расплылся в улыбке.

– Хотите, я вам тоже что-нибудь подарю? – предложил он.

Я растерялась, не зная, что ответить.

– Да мне ничего не нужно, спасибо, – ответила я наконец. – Вы и так для меня очень много сделали, согласившись доверить костюмы к вашей постановке.

– Я подумаю, что подарить вам, – задумчиво ответил Редфорд. – Ах, я снова отвлекаю вас! – спохватился он. – Дошейте, пожалуйста, костюм, и я примерю его.

Я вновь вернулась к работе. На этот раз мне удалось ее закончить, и я наконец вынесла Редфорду готовый костюм.

– Мне нравится, – удовлетворенно произнес он. – Тогда, с вашего позволения, я примерю его.

Редфорд принял из моих рук костюм, а я вышла из комнаты, дабы дать ему возможность переодеться. Когда же он позвал меня и я вернулась, стало понятно, что на этот раз ничего переделывать не нужно, цвет ему очень шел, но все же…

– Чего-то не хватает, – заметила я. – Сюда бы какую-то пепельно-серую накидку из мягкой ткани, быть может, сделанную из лоскутков, чтобы добавить нечто… как бы сказать… Чтобы дополнить образ: рваные брюки и эти лоскутки на накидке, – я никак не могла сформулировать мысли, но Редфорд понял меня.

– Но у вас нет ничего похожего, – заметил он, рассматривая себя в зеркале.

– Я успею сделать, – с готовностью отозвалась я.

Редфорд внимательно посмотрел на меня и потом снова в зеркало на свое отражение.

– Осталось меньше недели, и я не уверен, что здесь нужна накидка. Маленький черный силуэт посреди огромной сцены. Эта одежда подчеркивает мою фигуру, и я не хочу никаких объемных накидок. Мне нравится так, как есть. Единственное, можно немного испачкать серой краской или же пудрой какие-то места для большей фактурности, чтобы лучше перекликалось с гримом. Быть может, вы нанесете мне его сейчас? Я хочу посмотреть, как будет выглядеть. У вас здесь есть все необходимое?

– Да, конечно.

Честно говоря, я хоть и мечтала самолично нанести ему грим, но делать это наедине в моей комнате казалось мне странным. Но все же я заставила себя сделать вид, словно мне это ничего не стоит. Я усадила Редфорда перед зеркалом и, положив перед собой эскиз с прорисовкой грима, принялась за работу. Наклонившись к Редфорду, я почувствовала древесный и горьковатый аромат ветивера. В воздухе витали землистые, сухие нотки, словно подуло ветром откуда-то с полей. В этот момент мне подумалось, что Редфорд, наверное, очень любит бывать где-нибудь на природе, вдали от городской суеты. Удивительно, как сочетается с ним этот аромат, словно был создан для него.

Взявшись за кисть, я почувствовала неуверенность и дрожь в руке: я немного нервничала, мне было неловко прикасаться к его лицу. Надо заметить, у него очень тонкие черты: и губы, и нос, и довольно острый, почти женский подбородок. Большие глаза становились ярко-голубыми, когда их подчеркивали черной линией по нижнему веку.

– Мы сперва сделаем грим ко второму акту, а потом к финалу, – сказала я, нанеся светлый тон на кожу и взяв в руки тонкую кисть для век.

– Да, хорошо. – Редфорд следил взглядом за каждым моим движением, предугадывая все мои просьбы повернуть голову, закрыть глаза и тому подобные.

– Так зачем к вам должен был зайти этот Питер? Тоже примерка костюма? – неожиданно спросил он.

– Нет, он друг нашей семьи. Он часто бывает здесь, – ответила я.

– И он должен сегодня прийти?

– Нет, просто я надеялась, что он придет, – призналась я.

– Надеялись? – переспросил Редфорд, внимательно посмотрев на меня.

– Ох, дело в том, мистер Редфорд… Я обидела Питера, когда он приходил, и теперь меня ужасно мучает совесть. Я очень переживаю из-за этого. Даже написала ему записку с извинениями, но, как видно, он еще меня не простил.

– И давно он в обиде на вас? – поинтересовался Редфорд.

Я взяла кисть, чтобы накрасить ему губы, но, прикоснувшись к ним, ощутила неловкость и, поймав на себе взгляд Редфорда, смутилась окончательно.

– Быть может, вы сами справитесь с этим? – пробормотала я, протягивая ему кисть.

– Возможно, но я бы посоветовал вам преодолеть смущение, если вы планируете дальше быть моим гримером. – На лице Редфорда появилось заискивающее мягкое выражение. Думаю, он нарочно пользовался такой манерой поведения, чтобы добиваться своего. – Сейчас самое время, потом перед спектаклем уже такой возможности не будет.

Я понимала, что он прав, и, глубоко вздохнув, молча кивнула.

– Смелее, – подбодрил меня Редфорд, мягко улыбнувшись. Он слегка приподнял подбородок и приоткрыл губы. Я продолжила наносить грим, время от времени чувствуя на себе внимательный взгляд, заставлявший трепетать мое сердце.

– Так, о чем мы говорили? Питер давно в обиде на вас? – Редфорд напомнил свой вопрос, когда я перешла к завершающим штрихам грима.

– Сегодня уже третий день, – с горечью отозвалась я. – Быть может, стоит поехать к нему…

– Я не знаю, какие вас связывают отношения, чтобы советовать… И чем вы обидели вашего друга, мне тоже неизвестно, но почти уверен, что это какое-то недоразумение, мелочь. Я не прав?

– Мне очень стыдно это признавать, но я ударила его.

– Ударили? – переспросил Редфорд, удивленно взглянув на меня. – Знаете, после ваших слов в голове представляются неблаговидные причины, из-за чего женщина может ударить мужчину, если еще учесть, что вы были здесь совсем одна. И вы действительно извинялись перед ним?

– О, нет, вы не так поняли, – смутилась я, – дело совсем не в этом. Просто Питер, рассказывая что-то, машинально ударял краем линейки об стол, и это очень раздражало. Мне хотелось, чтобы он перестал, я была немного раздражена, вот и ударила его по пальцам, – слова мои прозвучали тихо, я смешалась, все еще досадуя на себя.

– Чем ударили? – уточнил Редфорд. В тоне его голоса звучала ирония.

– Рукой, – ответила я, удивляясь вопросу. Изобразив этот жест, я слегка ударила себя по пальцам.

– Но ведь это смешно, мисс Палмер! – Редфорд пожал плечами. – Это такая мелочь, стоит ли вообще переживать по этому поводу?

– Но Питер обиделся, и я была резка с ним в тот вечер.

– Глупости, выбросьте это из головы, – посоветовал он. – Лучше скажите, что вы думаете по поводу грима? Мне подходит?

Я уже успела накрасить его, и теперь Редфорд внимательно осматривал себя в зеркале. Ему была присуща некая доля самолюбования.

– Так непривычно, – призналась я. – Но выглядит эффектно. А вам как кажется?

Редфорд с довольной улыбкой Пьеро обернулся и несколько мгновений задумчиво смотрел на меня.

– Знаете, это большая удача – встретить такого талантливого человека, как вы. Образ скульптора теперь безупречен. Спасибо!

– Я рада, что вам нравится, мистер Редфорд, – я расплылась в улыбке.

– Могу я сразу забрать костюмы в театр? – спросил он, вставая.

– Да, конечно.

– И такой вопрос… – Редфорд слегка замялся. – Сколько я буду должен вам за работу?

– Я даже не думала об этом, – растерялась я, пожав плечами.

– Хорошо, тогда я сам решу этот вопрос. Только, если будет мало, вы так и скажите, – попросил он.

– Быть может, вы оплатите только покупку тканей? Я делала это не ради денег.

– Ни в коем случае, я ценю ваш труд и время, – категорично возразил Редфорд. – Вы же не благотворительностью занимаетесь, не стоит так недооценивать свою работу.

– Хорошо, хорошо, – поспешно согласилась я.

Редфорд переоделся и смыл грим, а я между тем упаковала ему костюмы. Спустившись вниз, я вдруг вспомнила, что так и не предложила мистеру Редфорду чая.

– Я ничем не угостила вас, – виновато заметила я. – Быть может, выпьете кофе или чай?

– Нет, нет, – поспешно ответил он. – Я и так задержался, спасибо вам за уделенное время. И я надеюсь, вы не станете винить себя за то, что не угостили меня чаем. – Редфорд мягко улыбнулся и, слегка пожав мою руку, покинул дом.

Я вернулась к работе, уже вдохновленная и счастливая. Пока я вспоминала время, проведенное в компании мистера Редфорда, с моих губ не сходила счастливая улыбка. Я припоминала все его слова, вспоминала, где он стоял, пока я шила… Сама того не заметив, я просидела за пачкой Камиллы до шести часов вечера. Когда же я собралась ужинать, снова раздался звонок в дверь. На этот раз пришел Питер. С цветами и извинениями. Мы проболтали с ним до позднего вечера и расстались очень довольные друг другом. Засыпая, я поймала себя на мысли, что этот день был самым прекрасным и сегодня я была по-настоящему счастлива.

Глава 6. Премьера

Через пару дней вернулся отец. Он был очень доволен поездкой и рассказал нам с Питером о представлении одного французского иллюзиониста, который мог делать так, что предметы бесследно исчезают со сцены на глазах у публики, а розы меняют цвет. Некоторые фокусы отец без труда мог объяснить, но были и те, над которыми они с Питером потом не один месяц ломали голову.

Из своей поездки отец привез мне шляпку и очень красивое модное платье из золотого атласа с тонким кружевом, которые я потом надела на премьеру «Скульптора».

Я все же успела дошить костюмы, и на генеральной репетиции они уже были задействованы. Редфорд остался доволен моей работой и заплатил довольно крупную сумму денег, предложив работать у него гримером на постоянной основе. Я, разумеется, согласилась. К тому же, речь шла исключительно о «Скульпторе», а спектакли планировалось давать не чаще раза в месяц.

В день премьеры я приехала в театр к началу прогона, около пяти часов. Стоя за кулисами, я с восхищением следила за талантливой игрой актеров, особенно за игрой мистера Редфорда. Еще меня до слез трогало пение хора и соло Кэтрин Бланш, исполняющей реквием.