Возрождение, или Граната в руках обезьяны

– Жаль, Спаса нет с нами, он нам бы такие дороги топтал, – вспоминали о зубре за костром вояки.

На днях пропал Джон, охотники часто пропадали на недельку-вторую, но это летом, зимой больше суток опасно, хищник ходит голодный и мороз.

– Поищите, други-воины, своего собрата. Трое суток отсутствует в селении, не случилась ли беда? Надеюсь, жив еще, и помощь ваша окажется вовремя, – с такими напутствиями старейшина отправил отряд на поиски Джона.

Ближе к вечеру отряд явился, не запылился.

Джон, выслеживая стаю косуль, в ельнике наткнулся на раненого лосенка. Поодаль снег окрасился кровью, видно множество волчьих следов, по-видимому, мать-лосиху разорвала стая и растащила кто куда, молодого нашел старый волк-одиночка, который бродил за стаей, подбирая остатки. Привести в исполнение закон природы не успел, помешал появившийся невовремя Джон, спугнул его. Охотник присел, достал нож, все равно не выживет. Лосенок был не очень крупный, видно, родился не весной, как обычно, а ближе к концу лета. Когда провел по бархатистой шерстке рукой, теленок поднял голову и положил морду в ладонь, прося защиты. Дрогнуло сердце воина, в сознании перед глазами всплыла картинка резвившегося Спаса, только в беде его смогли приручить. Прощупал все кости, осмотрел раны, все вроде несерьезно, видно, клыки у отшельника изрядно обломались. Разрезал рубашку на полосы, перевязал раны, помог ему встать на ноги. Не спеша, протаптывая тропу, а где и разгребая снег снегоступами, процессия двинулась в обратную дорогу. Лосенок то ли узрел заботу и доброту человека, то ли оказался в безвыходной ситуации, шатаясь, неловко переставляя ноги, плелся сзади. К вечеру Джон подстрелил волка, шедшего следом, наверняка его добыча. Достал стрелу и снял шкуру хищника, на морозе самая ценная вещь.

Наутро лосенок не поднялся, пришлось уложить на шкуру врага, привязать к ней веревки и тащить за собой.

– Во блин, везет же мне, они на Спасе верхом приехали, а мне приходится на себе везти, – с улыбкой на лице выругался воин.

Обессилев в край, самому добычей впору становиться, вышел в поле. На другом конце деревня, сил нет, бросить нельзя, позади послышался вой стаи.

– Влип, напрасны все старания (дальше последовали слова для особых случаев). Врешь, не возьмешь, – словно матерый волк, взвыл Джон, сотрясая басом снег с ветвей.

– Правильно говоришь, – послышалось в ответ.

Следом на опушку вышли друзья-односельчане.

Спустя неделю к лосенку вернулись силы, привык к угощениям, он сам залезал во все землянки по очереди, выгнать практически невозможно. Бегает по жилищу, как дома, разрушая порядок и спокойствие, приходилось выманивать хлебом.

Зимой совет старейшин собирали редко, но Светлич в свете последних событий не преминул толкнуть речь.

– Воины, все вы видели, на что способен зубр. Обязываю вас по возможности с весны приводить телят лося. Пора заняться одомашниванием зверя, как нарисовано в книге древних. Племена наши возрастают, и охотиться приходится чаще, и уходить дальше за непуганным зверем. Имея ездовых животных, мы сможем дальше исследовать территории, вдруг еще есть племена, где сохранился разум? Недавно пришедшая к нам Эврика принесла умение читать и посмотрите, что она с Мастером Сталь придумала: наподобие их каменных домов строить деревянные.

Он достал макет дома, изготовленного Эврикой, и пустил по рукам.

– Вот как просто, и никакой сырости, вечный враг здоровья. С весны по возвращению Спаса приступим к строительству новой деревни. Жду предложений, в каком месте расположимся, это будет поселение на века. В развитии ремесла также необходима сила зверя.

Покидали совет шумно, обсуждая услышанное. Охотники, отдельно собравшись, горячо спорили, как лучше отловить молодняк.

Как-то раз, помогая деду ковать скобы для будущих домов, я зацепился за проволоку и вырвал провода из жужжалки. Принес домой, усевшись поудобнее, открутил крышку, и в глаза бросились знаки (+), (-).

– Где-то еще я это недавно видел? – озадачил себя.

– Это? Здесь, – хлопнула себя по груди Эврика.

– Хватит прикалываться.

– Да здесь же, говорю, – и с этими словами она сняла амулет, подаренный мною.

– О балда, забыл, я и не придумал, для чего он. Давай скоренько.

– Осторожно, не разбей.

– Не боись.

Провода оказались толстоватыми, чтобы прикрутить, просто прижал штырьки рукой, другой медленно покрутил за ручку – ничего.

– Эврика, ну-ка, крутани, трудно удержать провода одной рукой.

Со страхом в глазах она резко дернула ручку. Произошла вспышка, почудилось, будто молния ударила в землянку, не хватило раската грома. Мы с Эврикой сидели, как слепые котята, боялись шелохнуться, постепенно зрение вернулось, с ним и дар речи.

– Что это было? – дрожащим голосом спросила Эврика.

– Свет молнии. Ты сильно крутила?

– Не знаю, просто оперлась, я боялась.

– М-да, всем весом, наверное, спалила. Дубль два, крути еще, тока начинай медленно.

– Боюсь.

– Прекрати, это не опаснее, чем Задира, может, ты и не дралась с варваром? – надавил на мозоль девчонке.

– Вот еще, я правда дралась, держи свои провода, – зло крикнула на меня.

Приложил, и снова медленно Эврика за вертела генератор – ничего, немного быстрее – и о чудо, вспыхнул свет, яркий, ровный, не слепящий. Эврика снова отпустила ручку, свет погас.

– Крути, она не кусается, – весело подбодрил ее.

Снова вспыхнул свет. Эврика крутила, заливаясь смехом. О бабы, доверь богу молиться, так она и лоб расшибет, блеснула молния, и тьма покрыла землянку, не заметила, как раскрутила жужжалку на большие обороты.

– Что у вас горит? – в дверях стоял, запыхавшись, Мастер Сталь.

Мы, перебивая друг дружку, рассказали о Великом Свете.

– Ну продемонстрируйте.

Сколько не крутили, свет не появлялся.

– Сожгли, – констатировал факт я.

– Я не хотела давать тебе амулет, теперь он черный не красивый, – не обращая внимание на мой факт, смуглянка примеряла светлячок на груди.

– Сама виновата, крутила как бешеная, дура.

– Сам дурак, послушала идиота.

– Успокойтесь быстро. Так это светилась эта штучка, интересно. Я думал, пожар.

– Она так ярко светит, как днем. Как хорошо было бы разбираться с книгой.

– Если это вас утешит, я знаю, где они есть.

– Где?!– хором сорвалось с наших языков.

– В пещере, где ваша бабушка нашла книгу.

– Деду, пока морозы отвалились, давай сходим.

– Далековато для зимы, и снег глубокий, вряд ли найду, весны будем ждать.

– Мастер Сталь, – заливаясь краской, произнесла Эврика. – Дедушка, можно я буду вас так называть? У меня не было его, то есть я не знала своих дедушек и бабушек.

– Да-да, конечно, внученька, – погладил старик по голове Эврику.

– Дедушка, миленький, уже на дворе весна, просто очень ранняя, и снег слежался, не проваливается. А вдруг еще сохранились книги? Пока зима, мы с Архимедом попробовали что-нибудь почерпнуть, откопать идейку, – Эврика взяла руку деда и прижалась головой к его груди.

– Ну хитрая лиса, то у нее весна, чтоб идти, то зима для чтения, – рассмеялся дед. – Ладно, посоветуюсь со старейшинами. Путь не близок, понадобятся воины, а их свободных нет, тяжела охота.

– Так по дороге и постреляем на чужой территории, – подхватил тон я.

– Хватит меня уговаривать, я сказал, завтра пойду к Светличу.

Назавтра дед сдержал слово, чуть свет громогласно вернул меня из царства Морфея.

– Подъем, лежебока, Эврика с женщинами хлеба печет, а воин спать изволит. Идем догонять твою стаю косуль, что видел в стороне пещер, и покажи ту штучку со светом старейшине.

– Что?.. А-а-а, а если не догоним, – с трудом сообразил, в чем подвох, рядом с Мастером стояли Светлич и Джон.

– А ты на что? Будешь бегать, пока не найдешь, а то тебя в жертву принесем, – сострил Джон.

Нашли место довольно легко. За леском появилась поле-поляна, то есть поле, слившееся с замерзшим озером, гладь ровная без взгорков.

– Ну и где этот взгорок искать средь холмов? Говорил же, что весной надо идти. Во-ка, скоко снега нанесло, – с досадой пробурчал дед.

Джон посмотрел на поле, покрутил головой.

− Он что, посреди поля находился или в озере? – съёрничал я. – Охотник свои места никогда не забывает.

− Я уже двадцать лет, как не охотник, а место было аккурат за озером меж высоких холмов.

– Туда, – перебил нас Джон, указав точно направление, где вскоре обнаружили вход.

– Скорее всего, это здесь. Косуль, как я полагаю, не было и не предвидится, но здесь есть не менее ценное. В пещеру лучше не ходить, место под надежной защитой.

– Это какой еще? – удивился дед. – Следов волка не вижу.

– Хи-хи. Медведь – хозяин вашей пещеры.

– М-да, не в том возрасте уже тягаться, – вздохнул Мастер.

– Осилим, где наша не пропадала, все подберем зимой холодной. Ты, – обращаясь ко мне. – Станешь сверху, целься из лука ему в шею. Мастер Сталь со своим тесаком слева возле самого входа, сразу рубите, ну а я приглашу его на банкет, в качестве деликатеса предложу себя.

– Лучше справа, я левша, – улыбнулся старик.

– Без разницы, главное – не промахнись.

Джон встал на колено и снегоступом приступил к очистке прохода.

– Внучек, сдвинься немного в сторонку, стоим в одну линию, как бы меня не задел.

Зашел наверх пещеры, позиция оказалась не совсем удачной, и я решил перейти вперед входа, сверху куда я бы смог попасть? В жопу, что ли. Отшагал двадцать метров, раскопал ямку в снегу, положил нож возле себя.

– Я готов к встрече Хозяина леса.

– Не реви, раньше времени разбудишь.

В воздухе повисла тревога, вход наполовину раскопан, и Джон, отступив назад, бросил в пещеру снежок. Тишина. Не выдержав напряжения, он шагнул в проем и громко свистнул. Медведь не заставил больше повторять приглашение, возник из темноты, воин еле успел прилечь на снег, резанув ему пах, как громада мяса проскочила вперед. Мастер Сталь рубанул с плеча и попал по лопаткам зверя, он споткнулся на поврежденные передние лапы, кувыркнулся, но быстро поднялся на задние. Исполин в два метра ростом, увидев меня перед собой, с ревом расставив лапы, быстро шел ко мне.

– Стреляй!

– Ложись!

Услышал голоса друзей, неосознанно, наверное, от страха, я выпустил три стрелы подряд за пару секунд. Косолапый, получив первый подарок, замешкался, это дало мне фору. Сзади уже насел Джон, но его удар опоздал, зря шкуру попортил, две стрелы вошли в область сердца.

Оставив воина потрошить добычу, мы с дедом спустились в пещеру. В свете факелов открылась ужасная картина, везде валялись кости животных, средь них обнаружили череп человека. В углу лежала груда хвороста и мха.

– Вот еще чего не хватало, – горько вздохнул дед, подойдя ближе.

На сухой подстилке копошились медвежата.

– Возьмем с собой.

– Зачем нам хищник и как ты все это дотащишь?

– Светлич говаривал молодняк собирать, вон в северном селении есть свой охранник, – предложил я.

– Что он говорил? Ездовых приводить, а на них не поедешь, а охранник нам не нужен, с лосями не уживутся. Да кормить чем будешь, грудью?

Последний довод меня добил.

– Жаль, умрут без матери.

Внутри в принципе искать особо нечего, в следующее помещение проход засыпало кусками бетона с песком, видимо, рухнул потолок.

– Блин! Полный завал, светящий амулет в бардаке не найдешь, – досада навалилась с новой силой.

– Не вешай нос, лучше подыми вверх, солнце откуда светит? То-то. Достать не получится, четыре метра мы не осилим, если даже встанешь нам на плечи.

Подняв голову, заметил над проходом единственную сверкающую в лучах тусклого огня факела каплю росы-светлячка.

– Зря Эврику не пригласили, а сколько обиды добавится, что и не смогли достать, – позлорадствовал я.

– Помоги Джону, я скоро вернусь, хочу исправить ошибку.

Мастер Сталь ушел наверх. Я прошел к проходу в соседнее помещение, взобрался по насыпи и головой уперся в потолок, к моему счастью, обнаружил еще один артефакт. Подковырнул его ножом, он выпал вместе с креплением, завис на проводах. Вдохновленный удачей, я немного откопал проход, потолок оказался цел, протиснулся в щель. Свет факела утонул в бездонной пустоте огромного помещения, дотянулся еще до одного артефакта. Вдоль стен находились проржавелые стеллажи. Побродив минут пять, пока факел не стал чадить, подняв с пола черный прямоугольник металла, вылез назад.

Бормоча себе под нос, дед приволок суковатую макушку сухой елки и поднял ее вертикально под светлячком.

– Вперед, полезай, я подержу.

– Не выдержишь.

– Проверим, – улыбнулся старик.

– Не, погодь, я Джона позову. Джонни, загляни на минутку.

– Ну че надо? – проворчал воин. – Шкура дубеет, сами помогли бы мне.

– Архимед летать не хочет. Хи-хи.

Я вначале залез на плечи Джону, затем по сукам добрался до потолка. Амулет был немного плоский и не хотел выколупываться ножом, вспомнил про резьбу на винтиках, надавил пальцами и прокрутил, он легонька вышел из гнезда и упал на пол.

– Раззява, разбил небось, бросаем его, – подмигнул дед.

– Да какая с него польза, зря тащились, – Джон тряханул жердь.

– А-а-а, я с медведем помогу!

– То-то.

Быстренько слез, поднял «солнышко».

– Вроде цела. Как обещал, займусь наверху медведем. А тебе еще работа прилагается там, в углу, – обидевшись, произнес я.

– О блин, придется отправлять к матери, – с этими словами воин поднял за лапу малыша и полоснул ножом.

– Изверг.

– Я еще гуманно поступаю, не оставляю их умирать долгой и мучительной голодной смертью.

Я вышел наверх. О боже! Облупленная медведица без своего меха лежала, как голая женщина, груди, наполненные молоком, высоко возвышались над телом. Внутри меня перевернуло, тошнота подступила к горлу комком, и я не сдержался… В дополнение Джон вынес освежеванных медвежат.

– А их зачем? – прокричал я.

– Деликатес, – причмокнул языком воин. – А если серьезно, нельзя оставлять то, что можно съесть. Закон дикой природы никто не отменял, если не ты, так тебя.

– Убивать ради забавы – большой грех, а брать надо все, что может принести пользу. Если оставить малышей, они просто умрут и сгниют, – вклинился в разговор Мастер.

Заночевали в пещере, на хворосте медвежьего гнезда, зажарили медвежье мясо и жиром пропитали факел. Помещение прогрелось быстро, и к утру, хорошо выспавшись, отправились в обратный путь. На шкуру возложили провизию, за передние лапы привязали веревки, и волокуша готова.

– Жаль, слезу нашли одну, слабовато за поход, если б не медведь, я расстроился бы всерьез. В прошлый раз я с женой заходил дальше, в огромное помещение, на полках лежала одна труха, книга твоя сохранилась благодаря уцелевшему прозрачному колпаку, да еще и в металлическом ящике, – пробурчал дед.

– Почему одну? Я откопал проход вверху и снял еще парочку.

– Как? Потолок вроде как рухнул?

– Он остался. Песок намыло через щели, и холм твой просел, слава медведице, выдала свое присутствие.

– Так, если у тебя получиться их зажигать, по весне нароем побольше слез и сделаем освещение домов.

– У меня все получится, пусть тока роют, останется вопрос, кто крутить жужжалку захочет.

– М-да, вопрос интересный.

– Э-э. Вы уже определились бы, как называть свою штуковину, а то и слеза, и солнышко, и светлячок… запутали совсем, – пробурчал Джон.

– А мне до лампочки, как ее звать, – зевнул я.

– Опа, теперь объясни, что такое лампочка? – усмехнулся в ответ Джонни.

– Понятия не имею. С Эврикой в книге прочли слово и далее зашли в тупик. Эврика потом часто спрашивала, на чем остановились, так я и отвечал, дошли до лампочки, – улыбнулся я. – Там были еще звезды нарисованы, а может, это и были лампочки?

– Лампочка, лампочка… м-да, – призадумался воин. – Так пусть будет лампочка, раз светит, как звезда.

– Мне также нравится, – оживился дед. – На том и порешим.

. . .

К вечеру вышли на поле. Вьюга разгулялась не на шутку, вытянутой руки не видно, и вдруг наткнулись на дерево.

– Стоп, привал с ночлегом, – объявил Джон. – Уже лес снова пошел, боюсь, по кругу идем.

– Давай оставим волокушу и налегке дойдем, это ведь наше поле, – предложил я.

– И тебя в придачу, завтра ручкой помашешь нам, чтоб ноша не осталась до весны.

– Заодно и волков погоняешь, их целая стая идет следом, – поддакнул дед.

Выкопали ямку, накрылись шкурой, лапу подняли вверх для доступа воздуха. Периодически приподнимались, уплотняя снег над собой. Согревшись, уставшие, мы быстро уснули, и я подумал, хорошо, что меня не послушали, молокосос еще. Утром разбудил странный шорох наверху. Мы достали ножи и резко встали, отбрасывая шкуру с полуметровым слоем снега сверху и… дико заржали. Оказалось, дерево, в которое вчера уперлись – это дуб, который рос возле землянки стоявшего рядом хозяина, Следопыта. Он стоял в полной растерянности, вначале видя медвежью лапу из-под снега, и вдруг мы, как грибы.

– Ну что, снова ждал любовника из леса увидать? А здесь сразу три, но мясом покормим, – подколол Джон.

Мы упали на шкуру, закатившись от смеха, глядя на его глупое лицо. Я не стал дожидаться ротозеев, побежал в землянку показать Эврике «слезинки».

В землянке ждал меня сюрприз. Над костром висела необычная чаша, наполненная водой. Ароматный запах заполнил все помещение, залезал в нос.

– Присаживайся, – пригласила Эврика. – Отведай клецок.

– Что, что это? Как ты назвала, клецка? – гладя по горячему боку котла.

– Нет, клецки сделаны из муки и варились в глиняном котле, вот держи чашку и ложку.

– А она не размокнет? Еще ноги обварю, – с опаской зачерпнул бульона необычной чашкой.

– Не боись, воин, а ложку держат вот так.

Ее теплая нежная рука коснулась моей, и она стала непослушной. Эврика всячески впихивала ложку в ладонь, загибая пальцы. Наконец-то ей это удалось, и она помогла зачерпнуть супчика. Как младенца, раз за разом кормила с руки, приговаривая:

– За папу, за маму, за дедушку, за…

– За тебя, – глядя в ее карие глаза, произнес я, и от этого по телу прошелся жар.

– Я не опоздал? – раздался голос в дверях. – Такой аромат за километры ощутил.

– Как всегда, вовремя, – буркнул я, подтянул ближе чашку и принялся хлебать суп.

– Ой, я много сварила, знаю, какие бывают голодные воины, – покраснев, пролепетала Эврика.

– Да, по вам видно, что вовремя, – слукавил дед.

Все огорчения вмиг прошли, когда наперебой с дедом отправляли чашка за чашкой в ненасытное брюхо. Остановились по причине отсутствия содержимого котла, и ложки заскребли о дно.

Наши женщины по праздникам варили мясо в долбленом корыте, клали раскаленные камни в воду, часто меняя их. Железная посудина Мастера Сталь не прижилась, ржавчина перебивала все. Вкус супа, сваренного Эврикой, не сравнить ни с чем, обилие трав, нет запаха жженых камней и главное – мясо мягкое, не сыроватое – доваренное.

Получив вывих живота, мы с дедом опрокинулись на спину.

– Ляпота.

– Как здорово, что ты попалась нам на пути, сколько нового принесла с собой, – с блаженством сказал дед.

– И все же почему глина не раскисла? – перебил я.

– Изделия из глины очень долго держат в огне. Огонь отдает свою силу, наделяя ее сопротивлением к воде, как противоположность, и с каждым разом подпитывает теплом, превращая ее в камень. Бывает, при этом они трескаются, и глиняные черепки приходится выкидывать, их не размочишь.

– Во дурья башка! – хлопнул себя по лбу Мастер. – Сколько раз приходилось ремонтировать печь в кузнице, и все черепки до сих пор лежат грудой, не размокли.

– Извините, глину я в кузнице брала, везде снег, – тихо произнесла Эврика.

– Ой, ругаться буду, а чтоб отпустило, еще сваришь супчика, – усмехнулся дед в ответ. – Завтра сваришь такое, и занесем на площадь, пусть пробуют. Вот потеха начнется, все захотят иметь котел и побегут грызть мерзлоту. Блин, главное – угля хватило бы на всех.

– Уголь не надо, на дровах лучше, равномерный огонь получается и не сильно горячий. Дров уйдет много, топить день и ночь придется.

– Это не проблема, землянки просохнут лучше. По весне построим дом по твоему образцу и с большой печью для обжига. Ладушки?

– Я не знаю, что и сказать, может, не стоит? Мне и здесь хорошо работать.

– Каждому настоящему мастеру необходима мастерская, а что ты за Мастер Глиняных Дел, если нет своего помещения? Непорядок, – расплылся дед в улыбке. – Вот у меня есть кузница, потому что Мастер Сталь, а Архимед не дорос еще, вследствие бегает по углам. Нам, Мастерам, не пристало…

Дед не договорил, захрапел на всю землянку. Я, немного обиженный стариком, угрюмо пялился в потолок, повернулся на бок, живот радостно заурчал, подбодрив меня. Эврика заскребла камнем по металлу, мешая спать.

− Че ты там делаешь?

− На принесенной табличке буквы общепланетарного есть, решила почистить, вдруг чего интересного.

Внутри меня что-то дернуло, но полный сытый желудок остановил порыв любопытства.

Утром пред нами лежала, сверкая в луче солнца из дымового отверстия, табличка:

Мастер Глиняных Дел

Назавтра предсказание Мастера сбылось, население, отведав бульона на медвежьем мясе, наехало на бедную девчонку с просьбами.

– Простите, но я не знаю, где взять глину, снег кругом.

– У криницы, мы берем ее обмазывать крыши, – крикнули из толпы.

– Она бедная, не жирная, не годится для горшков, я проверяла, – оправдывалась Эврика.

– Я знаю, где хорошая, – вперед вышел карапуз.

– Далеко на речке, у поворота. Я летом люблю после дождя съезжать в воду, она такая липкая, тока вода холоднючая. Идемте, покажу, – и, не дожидаясь ответа, пошел к реке.

Идти пришлось долго, не потому, что далеко, просто маленький человечек считал себя взрослым и не хотел садиться никому на плечи, важно вышагивал каждый шаг на подтаявшем снегу. Вереница людей растянулась от деревни. Первые проваливались по колено в снег, остальным приходилось растаптывать тропу, малыш с куриным весом гордо шел поверху, улыбаясь во весь щербатый рот. Зимой работ поменьше, хворост да еда, коноплю растрепать и полотна наткать. Новая работа разбавила серые будни. Какое было разочарование, когда Эврика вынесла вердикт:

– Негодна.

– Минуточку, – один мужчина шагнул в воду и, перейдя не замерший ручей к другому берегу, взял новый образец глины немного темнее прежней, затем снова вернулся, прошелся по воде под обрыв, отсек еще один и преподнёс Мастеру Гончару.

– Годятся оба.

В толпе прошло тихое ликование, и мужики принялись за дело. В разработку взяли пласт глины под обрывом, и глинокопателям пришлось, стоя по колено в ледяной воде, рубить топорами ценную породу. С обрыва спустили на веревке лукошко, и работа закипела, внизу воины заполняли их, и вскоре гора глины возвышалась на обрыве.

Люди гуськом потянулись в обратный путь, взвалив кто сколько смог, старики и те по куску, обмораживая руки, прижимали к груди, как младенца, несли себе надежду на лучшее питание. Им, беззубым, ох как кстати.

Это только цветочки, ягодки появились к вечеру. Эврику разрывали на части, она металась от землянки к землянке, проверяя глину на жирность, густоту замеса. В конце работ всех огорошила необходимостью двухдневной просушки. Следующие дни ушли на разъяснение процесса обжига, некоторые, не удержавшись от соблазна изготовить первыми, жестоко поплатились. Не досушив заготовку, ночью приступили к обжигу, и к утру результат не заставил себя ждать, котлы потрескались. Многие даже после «Эврики добро» не смогли правильно, равномерно поддерживать огонь. В трех землянках вообще они взорвались, когда тушили огонь и заодно влили в раскаленный горшок воду. Вода в мгновение превратилась в пар, обдав жаром горемык. Горячие осколки разлетелись, раня открытые участки тела, а их было предостаточно, в землянке духота заставляла хозяев раздеться донага.

– Братья! Успокойте! Вы сами во всем виноваты, подумайте хорошенько, не всем дано уметь все, везде нужно мастерство, – подняв руку вверх, прокричал Светлич.

На площади столпился народ, гнев выходил из берегов. Во всем селении получилось три котла и семь человек пострадавших. Шум немного стих, но роптание продолжались, на средину круга вышла женщина с ребенком. Ее ошпаренное лицо говорило само за себя, юноша снял с плеч накидку, показал всем посеченное осколками тело.

– Довольно охать, пора делать выводы. Кому надо ножи, топоры, идите в кузницу да накуйте. Нет, вы идете к Мастеру Сталь, чего теперь возомнили себя мастерами глиняных дел? Смерти не произошло, ну и славно. А это – вам наглядный пример, прежде чем приступить к работе, изучи правила и строго выполняй или доверься мастеру. Видите, до чего напугали ребенка своей безалаберностью? – голос Светлича гремел зло и в гневе.