Возрождение, или Граната в руках обезьяны

Она пригнула голову к коленям и горько заплакала.

− Софа, а если все же мы не пройдем по Брахмапутре, застрянем на порогах, есть ли еще какой путь? Я смотрю, рек здесь чуть ли не на каждом километре?

– Но 49 км порогов, это в десять раз меньше, чем вся Самледж, – Эврика подняла голову.

− Есть, не зря я читала лекцию о Ганге, по его притоку Тхагхра выше Брахмапутры, – подмигнула Софья будущей матери. – Тхагхра – длина 950 км. Начинается с реки Карнали, ее правый приток приведет к хребту, который надо перемахнуть на высоте 6124 метра, и мы в долине реки Брахмапутра, это около 57 км. Общая длина речного маршрута составит 2890 км.

− Так это еще лучше! Судя по рельефу на карте, река спокойная до самого подножия скал, короче, без порогов. Зачем нам эта Брахмапутра? – вспылил я. – Мне ее название не нравится совсем.

− Ха, 6124 метра высота, ее без подготовки и хорошего альпинистского снаряжения ни один человек не штурмовал. Воздух разреженный, мороз, снега, метели, – уставилась на меня виртуалка.

− Добре, оставим как запасной вариант, но ты покумекай – мы ведь дикари, а не интеллигенты. А теперь идем на Шри-Ланку и переходим на строжайший режим экономии всего, энергии и питания. При попутном ветре идем тока под парусом, пусть это и увеличит время плавания, – отрапортовал я.

На их улыбающихся лицах читалось обоюдное согласие.

. . .

Ветер сносил на юг, приходилось периодически включать мотор для корректировки. Софья откопала рисунок яхты, учебник по установке парусов, покумекав над ним, мы пришли к выводу: нам нужен шверд. Разобрав среднюю скамейку, опустил ее за борт, лодка сразу пошла прямо по курсу при боковом ветре. Увязал веревкой для быстрого снятия, никто не знает, как поведет он себя в шторм, занялся герметизацией банок, бортов, добавляя плавучести.

На девятый день ветер сменил направление на встречный, перешли на электрическую силу. Софья объявила о подходе к земле, осталось около 250 километров.

Назавтра появилось разнообразие в нудном походе. Нас атаковали большие рыбы. Огромная стая окружила нас со всех сторон так, что вода за бортом просто исчезла. Некоторые с разгона выпрыгивали из воды и перелетали лодку. Стрекот их языка звенел в ушах. Казалось, мы попали в огромные сети, и великан поднял невод с уловом, даже не заметив нас.

– Дельфины! – прокричала София. – Не бойтесь, они очень умные и мирные! Они очень рады видеть людей. Погодите, кажись, у меня есть программа…

В подтверждение своих слов она запищала на их языке. Дельфины, как по команде, умолкли, положив головы на борта.

– Что ты им сказала? – спросила Эврика.

– Не знаю, так звучит приветствие на их языке.

– А что они говорят?

– Вот прицепилась. Слова и жесты приветствия, миролюбия всех народов и зверей обязан знать каждый.

– И что, все люди учили этот писк? Тяжелый язык.

– Это относится к компьютерам.

– А-а-а.

– Б-э-э, – передразнила Софа.

Один дельфин, самый любопытный, держа в зубах рыбу, положил голову на борт. Эврика с осторожностью приняла подарок и погладила по голове (видно, зря). Что вдруг началось! Вода вскипела, дельфины через борт забрасывали нас рыбой. Я включил мотор, хоть как-то пытаясь остановить рыбалку. Они не отставали, врубил на полную, но оторваться не смогли (экономия заставила убавить скорость). К ночи страсти улеглись, и мы ожидали появления берега. Внезапный северный ветер ухудшил положение. Перспектива идти полным газом против ветра и посадить батарею нас не устраивала, выключил мотор. Надвязал якорь и бросил за борт, привязав веревку к носу баркаса, сносить стало меньше, рассчитывал подождать в дрейфе уменьшения ветра.

И вдруг наше корыто понесло на юго-восток.

– Софья, твои проделки! Вырубай мотор, – выкрикнул я.

– Нет, это друзья помогают!

В дополнение к сказанному с двух сторон, прижавшись телами к бортам, что уменьшило качку, поплыли два огромных дельфина. Веревка натянулась вперед, унося нас от заветного, еще не появившегося берега.

– Эврика, подай нож перерезать канат, пока не угнали нас далеко в океан.

– Не стоит, они спасают нас от шторма, – предположила София. – Ветер крепчает.

– Тогда неплохо, покатаемся на рыбах, зубры приелись, – подшутил я, бросая еще одну веревку с петлей на конце.

В две тяги скорости прибавилось, словно шли на моторе, опасно креня лодку при переходе с волны на волну.

Через полчаса было не до шуток, волны увеличились, накатываясь через борта. Вычерпывать воду нечем, кое-как совладав с ветром, накинули парус на корму и бока, зацепив за многочисленные крючки, приваренные для большей плотности натяжения паруса. Сами, встав на четвереньки, спиной натянули шелк. От заливания избавились, волны плавнее обтекали импровизированный экран, но хорошим водопадом проводили нестерпимый массаж спины. Снова конечности превратились в камень, онемели от напрягов. Не знаю, скольо времени прошло, почувствовалось послабление бури, через час сняли защиту. Высокие волны без гребней уже не сворачивались в трубу, спокойно возвышаясь пятиметровыми барханами, проносились по морю. Дельфиний мотор работал без устали, немного сбавив скорость. Еще часок, и воды океана приятно покачивали наш ковчег. Спасатели исчезли. На востоке появились звездочки.

– Без путеводных звезд ничего не могу сказать, а тех, что видно, недостаточно, по внутреннему компасу предполагаю, что от берега ушли километров на сто, на восток и возвращаться не советую, пока там шторм не пройдет мимо. Спасибо дельфинам, бросало бы нас, как г… в проруби, – мощно высказалась София. – Неизвестно, на сколько сотен снесло бы нас на юг.

– Не стоять же на месте? Идем на моторе, мы его почти не включали, – предложила Эврика.

– Куда? Я не могу определить точный курс.

– Покажи Землю, где мы находимся, – попросил я. – Приблизительно. Пожалуйста.

Синий пройденный маршрут оказался намного длиннее зеленого, не преодоленного. Точка нашего местоположения светилась крупным размытым пятном восточнее от острова. Красненькая малюсенькая полоска до него составляла эти 100 км.

– Ну если не знаем точно, куда плыть, тогда идем в устье Ганга, – как обухом по голове, сказала Эврика. – Рыбы мы наловили пол-лодки, с голода не опухнем.

– С ума сошла? – воскликнул я.

– Осталось совсем немного, десять дней на парусах, на моторе еще быстрее, − заупрямилась девица, игриво моргнув. – Кажется, столько Софья говорила, да и промазать не обещала

– Это в лучшем случае. Хватит испытывать судьбу, у вас провизия на нуле, – строго посмотрела Софья на нас.

– Мы сейчас болтаемся и не можем идти к берегу, так? Долго ли штормы длятся? На Родосе три дня шел. Вывод – идем на север, расстояние до устья большое, не промажем. Софья, ты слегка скорректируешь курс до появления первой нужной звезды, – приступила к разъяснению девчонка-смышленка.

– Ты права, все равно шторм необходимо обходить. Затем плавно возьмем к берегу и в средине Индийского полуострова сделаем остановку. Похоже, пески не предвидятся, зеленое это лес? – согласился я с Эврикой.

– Это немного лучше, – заупрямилась Софья.

Ее огромный запас данных не смог решить простую задачу, у нее, похоже, появилась ревность ко мне (бред несу, а может…). Но амбиции, как у человека, со мной соглашалась легко…

Меняя парус на мотор и наоборот, берег приближали, как могли. Двое суток шли по компасу, пока тучи открыли звезды.

– Ну и влипла я!.. – выругалась Софья.

– Что случилось?

– Хотя я делала поправку на ветер, стараясь круче завернуть на запад, но… – снова нецензурная речь вырвалась из уст последнего психолога человечества.

– Говори внятно, ругаться попожжа вместе будем, – успокоил ее.

– Нас снесло в центр Бенгальского залива. Я сразу не поняла, сверила компас со звездами и обнаружила полный п…

– Угомонись.

– Магнитный полюс земли за тысячи лет сместился к Европе. Еще неизвестно, насколько разлетелись звезды по Вселенной. Я весь путь от Киева не могла понять, почему мой компас лжет, звезд хватало, вот и не обращала внимания на него. Сейчас за это поплатилась, в дополнение ко всему сказанному западный ветер вынес нас сюда.

На глобусе маршруты сильно взяли вправо. Берег левый − Индийский полуостров, берег правый представлял собой множество островов, находились на одинаковом расстоянии.

– Полный пипец! – помягче выругался я (кругом дамы).

– Как я и предлагала, надо плыть прямо в устье реки, – рассмеялась Эврика.

Мы подхватили ее заразительный смех.

Сухофрукты и сушеное мясо приберегли на потом, принялись за сыроедение. Рыба немного провоняла, но голод не тетка, кое-как отправляли ее в желудок, экономя при этом и запасы воды на сутки. На следующий день вонючую рыбу привязал к тонкой шелковой нити, вытянутой из паруса, забросил в воду, но безрезультатно. Видно, не клевный день или такую наживку сможет есть только человек.)

Установившаяся жара требовала больше воды. Питательный сок тростника прокис давно. От соленой воды и знойного солнца наша северная кожа просила пощады. Солнечные ожоги покрыли с головы до ног красным загаром вперемешку с белыми лоскутками облупившей кожи. Губы потрескались, как солончаки, волосы обесцветились. От цинги воспалились десна, готовые в любую минуту освободится от тяжелых зубов. Осталось лечь в гроб или сниматься в фильмах ужасов. Но мотор не включали.

И вот наступил настоящий праздник, небо заволокло серыми тучами, и пошел дождь. На радостях мы жадно ловили его ртом, сбросив соленые полоски одежды, принялись смывать с себя соль. Эврика ощутимо поправилась, живот оттягивался вниз.

«Как долго сможет она идти? Вдруг не дойдет?» Сердце пронзила боль. Я подвинулся ближе и прижался ухом к ее животу.

– Когда?

– Месяца два.

Ответ пришел не один, ребенок стукнул мне в ухо.

– За что? – смеясь, отпрянул от живота.

– Чтобы не сомневался, он боец. Выдержит дорогу с таким-то дядькой!

Я обнял Эврику:

– Спасибо, что ты со мной, – и поцеловал в ушко.

Мы стояли, обнявшись. Два силуэта под проливным дождем качались на волнах, неся мелкое суденышко в бескрайнем океане к высоким горам Тибета и Гималаев.

Везет на Спасителей

Дождь сутки лил, не переставая, жара сменилась холодом. Снова звезды исчезли из виду. Софья, подкорректировав свой компас, уверяла, что придем к берегу плюс-минус пятьдесят километров от устья реки, которое растянулось на пару сотен километров вдоль побережья, но подстраховалась, сказав свое любимое «если»:

− Если не поднимется ветер.

Шли под парусом, делая зигзаги, ловя ветер, остались четыре бластерные батарейки. Глядя на мучения Эврики, я неоднократно порывался использовать одну, но бедная девочка на ночь специально клала под голову мой мешок с аккумуляторами, берегла на черный день.

София из коробки не вылезала, говорила о занятости. За руль не «садилась», будила меня поминутно, если лодка отклонялась от маршрута.

Утречком вдруг из воды прямо на борт легла голова дельфина, громко пискнула и ушла под воду, испугав до смерти. Опять появилась голова и сильно нажала на борт так, что Эврика на скамейке сдвинулась к ней. С умными глазами рыба тыкнула свой острый нос в живот и тихо запищала. Ребенок шевельнулся. Еще с минуту помурлыкав, дельфин поднял голову, посмотрел в глаза Эврике и медленно опустился в воду. Минут через пятнадцать вынырнула с крупной рыбой во рту (видно, и сегодня не клевный день, но все же…). И снова исчезла, на сей раз насовсем, Эврика напоследок успела погладить его.

– Что это было? – с недоумением произнес я.

– Разговор первозданной природы, – предположила Софья.

– Мне показалось, что ребенок ее о чем-то просил, – смутилась Эврика.

– М-да, чего в мире не увидишь, не то что сидя в деревне.

Легкий ветерок под густыми облаками гнал нас на юг, установил парус под углом, шли к Индии, стараясь компенсировать снос ветра, идти прямо до устья Инда требовался мотор. Лишние километры изматывали нас, Софья не могла определить оставшееся расстояние ни до берега, ни до устья, только направление. Эврика падала в обморок, но батареи берегла при себе.

Голод снова напоминал о себе, прошло два дня, как мы съели рыбу. Дождевой воды я не собрал, надеялся на приближающее устье реки, но северный ветер оттягивал нашу встречу, как мог. Вдруг ребенок сильно забеспокоился, живот заходил ходуном, перепугав нас не на шутку, нам показалось, что пришла пора рожать, как из воды показалась голова того самого белого дельфина. Осторожно из пасти он выплюнул два огромных шара, покрытых шерстью. Странный плод вновь попал в мои руки. Он точь-в-точь был похож на плод из оазиса пустыни. Дельфин трещал, мотал головой в разные стороны.

– Потряси, – предложила Эврика. – Не зря он его принес, и ребенок успокоился.

Софии требовалась подзарядка, ее не спросишь пока. Я потряс и замер, расплываясь в улыбке.

– Эврика! Внутри вода-а.

Дрожащей рукой я ободрал ворс и, долбая в одну точку, просек дырку. Капли сока капнули на руку, слизал, вкус неописуемый.

– Держи, это очень вкусно. Передай спасибо сынишке, – не смея испить первым, отдал орех Эврике.

Смуглянка жадно припала губами, не отрываясь, цедила через маленькую дырочку живительную влагу. В это время я пожалел, что отдал плод, не проделав вторую дыру для воздуха. Немного отдышавшись, протянула мне. Из любопытства пустой орех разбил на куски, толстая белая корка отстала от внешней, коричневой, откусил кусочек. Сегодня у нас был праздник, я наклонился за борт и обнял дельфина, он мотнул головой и увлек меня в воду. Поднырнул мне меж ног, всплыл на поверхность и умчал в океан, потревожив Эврику, затем вернулся. Я, как на Спасе, верхом сделал пару кругов вокруг лодки.

– Я люблю тебя, жизнь! – набрав полные груди воздуха, выплеснул эмоции, которые переполняли душу через край.

И это была чистая правда, чего только нет в мире, только не сиди сложа руки.

Мгновение, и меня с разворота опрокинули в лодку. Поднявшись на хвост, задом, махая плавниками, попрощалась с нами благородная рыба.

– Жаль, уплыл, – растроганным голосом произнесла Эврика.

– Видимо, берег близко, за два дня управился принести плод.

Мы стояли и смотрели вдаль. Вдруг снова изводы появился плавник. Как-то настороженно он описывал круги вокруг лодки, приближаясь все ближе.

– Это не дельфин! – прижалась ко мне Эврика.

– Это акула чуть больше той, что видели в Средиземном море. Давай лучше ляжем на дно.

Не успели договорить, как ощутили сильный удар в борт. Спустя минуту еще сильнее. И вдруг огромная челюсть с кривыми острыми зубами легла на корму. Я махнул ножом, рассекая ей кожу, проведя линию через глаз. Голова исчезла, я взял бластер.

– Эврика, аккумулятор!

В ста метрах появилось перо и устремилось в нашу сторону.

– Поздно. Ложись на дно! – хватая ее за руку, увлек за собой.

Не доходя метров пять до лодки возник еще один белый плавник и со скоростью врезался в акулу. Вода вскипела и снова затихла, вздувающиеся волны из глубины говорили, что там идет бой не на жизнь, а насмерть.

– Господи! Помоги ей! У нее нет даже пары клыков, чтобы оборониться, – жалобно взмолилась Эврика.

При этих словах в голове у меня помутилось, произошло замыкание, и я нырнул в воду, держа нож в зубах. Соленая вода резанула глаза, мне все стало безразлично, еще взмах рук, и достиг поединщиков. Они кружили в диком вальсе. Акула стремилась настигнуть хвост дельфина, но он ловко изворачивался, резко меняя направление. Поврежденный глаз не давал хищнице точно прицелиться, однако, заметив меня, она изменила цель на более неповоротливую, и тут же получила удар в бок от дельфина. Снова резко развернувшись, она ухватила за его боковой плавник и на мгновение замерла. В это время я с отчаяньем налетел сверху, уцепился за акулье верхнее перо и успел нанести два удара ножом. Все втроем ушли в глубину, дельфин с тяжестью мертвой акулы на плавнике, я, как овощ, получив удар хвостом по ушам.

Эврика заломив руки, громко рыдала, завидев поднявшиеся красные круги на воде. Мы не появлялись.

Минуту спустя всплыл дельфин, толкая перед собой меня. Бедная моя девочка, сколько ей досталось из-за меня. Ослабленная, обезвоженная, к тому же, беременная, дрожащими ручонками она ухватила мое бренное тело за волосы и подтянула к лодке. Перехватив далее за руки, она не смогла поднять меня в лодку, не хватало сил. Дельфин пробовал немного подтолкнуть, но не получалось, сам изрядно потрепанный.

– Архи, милый, очнись, – обливаясь слезами, причитала надо мной. – Я не в силах тебе помочь.

Одной рукой держа под мышки, другой гладила по голове, прильнув к моему лицу. Слезы (откуда они берутся из без того иссушенного тела?) потекли живой водой.

Я немного шевельнулся, перехватил рукой борт, подтянул ноги, хотел сделать рывок, но передумал. Нужно немного оклематься, позвоночник вспомнил объятия робокопа на экобазе легким онемением, видно, досталось ему хвостом, как вдруг ощутил мощный пинок в округлившуюся попу, и я вылетел из воды, рухнув Эврике на колени.

– Спасибо тебе, спасительница наша, – улыбаясь в слезах, произнесла Эврика.

Пропищав в ответ, дельфин уплыл в океан, оставляя легкий кровавый след.

– Почему ты думаешь, что эта она? – открывая глаза, прошептал я.

– Мне показалось, она также беременна, – загорелое смуглое лицо еще больше покраснело.

Через пару дней ночью ощутил легкий толчок в днище. Без сна и еды не соображая, сел к рулю, дожидаясь команды лоцмана. Эврика застонала во сне.

«Хватит мучений, убивать себя, экономя гребанные батарейки! Срочно на берег. Далее пешком, пусть месяц, два, год, зато живыми!» – вскричал мой мозг.

Тихо подполз к Эврике, аккуратно развязал мешок, просунул руку. Где же они? Голова девчонки сползла и упала на дно лодки.

И откуда у женщин берутся силы? Поправляя мешок, она наткнулась на мою руку. Вскрикнув в испуге, согнулась в комок и обеими ногами отправила меня за борт. В перепуге, чтобы не отстать от лодки, я что есть силы загреб руками песок, набрав его полный рот.

– Зем-ля-я!

– Зем-ля-я-я! – закричала вслед Эврика.

– Где Софья? Тока будила поправить маршрут, – спросил я.

Гибук моргнул красным глазком.

– Батарею всю до капельки выжала, умница. Мне так порой бывает жаль жужжалки, стока дней безделья, пару батарей зарядил бы точно.

– После драки кулаками не машут. Заряди Софью, мы без нее никуда не придем, сколько не экономь энергию.

Ближе к утру в разрывах облаков замелькали звезды.

Глава №4

Ганг

– Софьюшка, голубушка, выглянь на минутку, всмотрись в небо да доложи, в каком направлении путь держать? Где мы? – ласково погладил гибук.

– На месте. Вдоль берега на запад должна быть речка, может, и рядом. Погрешность составляет 15 км 480 метров, если правильно откорректировала планету. А теперь, чтобы я не слушала вашу болтовню, вынь батарею, даже в ждущим режиме я питаюсь ею. Впереди еще 5596 километров.

– Сико-ко, сико-ко? – невнятно пролепетал от удивления.

– 5596 километров длина обеих рек, но мы повернем чуть раньше на 2320 км, – злорадно рассмеялась и исчезла в ящике.

– Блин, напугала, пять тысяч или три, большая разница.

Ветер усиливался, ждать нового шторма желания не возникло. Побродив вдоль берега в лесной чаще, подсветив бластером, собрали немного фруктов, Софья половину из них одобрила. В лесу раздался грозный рык, ускорив наше отплытие. Софья оказалась права, через пять минут мы вошли в широкое устье реки. На половине газа двигались по центру ее, пока не рассвело. С нависшего над водой дерева подстрелил спящую птицу, теперь мы были с едой и водой. На носу лодки, благо она металлическая, разложили костерок, и Эврика принялась за привычное дело.

Аромат свежежареного мяса разошелся шлейфом вместе с дымом над спокойными водами вечной Реки Жизни – священного Ганга. Напоминая о ее былом величии и преклонении человечества. Сколько кровопролитных воин орошали ее, и дым погребальных костров застилал берега. По рассказам Софии – это одно из возможных мест зарождения человечества.

Хотя, если хорошо подумать, через тысячи лет мои прапраправнуки-ученые так же могли бы посчитать место рождения человечества − Беларусь, – конечно, если бы мы не нашли гибук с ее памятью и не возродили цивилизацию.

Наступил период обильного поедания плодов, чтобы восстановить старый запас энергии тела. Нас забавляло плыть в тени нависших деревьев и срывать плоды, лежа на скамейках, хватая зубами. Райское наслаждение после изнурительного моря с лихвой восполняло былые тяготы. Звери и птицы, не видевшие человека, который до сих пор мирно дремал в дебрях земли Полоцкой, не подозревали об опасности бластера, расплачивались жизнью, падали с веток прямо в лодку. Но желтый плод я запомню на всю жизнь. Я его, как и апельсин, с подачи лукавой Софы очистил и откусил половину, челюсть свело от кислоты лимона. Девчонки насмеялись от души.

Разрядили батарею, сделали остановку, решили размять ноги. Океан далеко позади, шум ветра напоминал о начавшимся на нём шторме. Прогулка не удалась, густые джунгли, переплетенные лианами, высокая, широколистая трава мешала осмотру окрестности. Снова леденящий рык поторопил к лодке. В ветвях деревьев раздался писк, замелькали тени прыгающих животных.

– Обезьяны! Смотрите! – указывая рукой направление, привлек я внимание Эврики.

Забавные зверюшки прыгали с ветки на ветку, играя в салочки. На одном суку дремал пожилой самец. Я взял сорванный лимон и запустил в него.

– Привет, родичи! – громко окликнул обезьян.

Угодил самцу ниже живота, тот прокричал ответ, не думаю, что приветствие. С писком и криками вся стая ответила тем же, забросали плодами без разбора, кислыми, гнилыми. Увлекшись атакой на нас, грудной малыш оторвался от мамаши, и упал к нам в лодку, в мгновение обхватил меня за шею, прилипнув к груди. Вокруг все затихло, я выключил скорость и бросил якорь.

– Ну что, племяш, как поживаешь? – поглаживая его, произнес я.

– Скорее, сын, так же нелюдим, – подколола Софья.

На берег спустилась самка.

– Дай мне его подержать, он такой милый, – попросила Эврика.

Малыш словно прилип, пришлось применить силу, разжимая его конечности. Ему было все равно, кого обнимать, через секунду уже висел на шее Эврики, рассевшись на животе. Я подрулил к берегу, мамаша бочком подошла ближе. Эврика вышла из лодки. Минуту спустя, осмелев, обезьяна насторожено шагнула вперед и резким рывком оторвала своего ребенка от Эврики, крикнув напоследок, исчезла в листве, по дороге отвесила плескача по голой попе егозы. Шум в листве удалился вглубь джунглей.

Река сужалась, убыстряя бег в океан, вторая батарея на исходе, дошли до ущелья, где Брахмапутра бросает свои воды меж камней и мелких водопадиков, которые мы проскакивали на скорости, расход значительно увеличился, преодолевая сильное течение. Остановились на ночлег.

Ночью София объявила о завтрашнем пятичасовом переходе до спокойных вод, ущелье останется позади. Но не тут-то было. Утро нас поставило в тупик.

− Вот и знаменитый твой Облом! – пробурчала Эврика.

В рассветной дымке пред нами встала гора, а прямо из нее ручьями вытекала река.

− Блин, такого я не ожидал, чтобы плыть сквозь камни.

− Интересно, как такое возможно? – удивилась Эврика.

− Скорее всего, произошло землетрясение, и часть скалы обрушилась лавиной и перекрыла путь, а так как камни не успели раздробиться, вода сочится между ними, – пояснила София.

− Ладно, утро тока началось, оставайтесь здесь, я схожу на разведку.

− Может, не надо? Лодку мы не протянем по таким валунам, − остановила Эврика. – Здесь требуются тяговая сила Спаса и расчистка пути.

− Нет, все же схожу, вдруг этот завал метров сто? Тогда мы че-нибудь придумаем. Софьюшка, сколько осталось на ущелье?

− Примерно 60-70 км.

− Тем более, еще чуть-чуть, и в свободном плавании до базы, какая разница, где в горы лезть, здесь с лодкой или там через перевал? Лодка не так уж и тяжела, в крайнем случае вырежем мотор и приставим его к плоту на тихой воде…

Я вытянул лодку на берег и привязал за валун, расцеловал девчонок, покарабкался на обвал. Протискиваясь меж огромных камней, цепляясь за острые края, медленно, но уверенно продвигался к вершине завала. Порой вода струями внезапно била фонтаном прямо в ноги, норовя сбросить меня назад. Час спустя я все же забрался наверх, картина, открывшаяся предо мною, повергла в уныние. Весь каньон, докуда видно глазом, покрывал камнепад, местами вода выходила на поверхность, поблескивая утренними лучами восходящего солнца. Невдалеке вода, вышедши на поверхность, стала разрастаться, образуя озерцо, сердце бешено забилось, неужели мы сможем плыть? Как вдруг она исчезла, и я ощутил под собой исчезновение камня, в мгновение очутившись в холодной воде. Меня затягивало глубже под скалы, сопротивление было бесполезно, вода с воздушными пузырями раскрутила меня, как волчок. И снова судьба-злодейка повернулась лицом, вскоре мое изрядно помятое, как между жерновов, тело фонтаном выбросило в очередной омут, который снова медленно начал раскручиваться. Что есть силы замолотил руками, дотянулся до острого камня, подтянулся и уселся на него. Но река не дремала, камень заходил ходуном, я на следующий, и он так же уходит из-под ног. Кое-как выскочил на отвесный склон цельной скалы, поток камней с водой устремился вниз.