Зов Пятиликого. Эхо грядущей бури

– Я убил нильдхейма! – выкрикнул я, сделав шаг вперед.

– Куда?! – рявкнул конвоир, однако капитан остановился и взглянул на меня со сдержанным интересом.

– Обучен каганатским техникам диверсионной работы, разбираюсь в ядах, есть опыт командования и отлично подготовлен физически. Возьмите меня к себе.

– Да ты едва на ногах стоишь, – усмехнулся Лорак.

– Мне три дня не давали жрать, – соврал я. – Видать, хотели сократить излишки в людях.

– Чего несешь, паскуда?! – возмутился ближайший конвоир, но капитан уже обратился к другому, что держал в руке помятый список.

– Что там про него?

– О прошлом сказано мало. Известно только, что наемник. Во время восстания проник в дом одного из лидеров гильдии воров, где укрывался новый король Суурмарана. При себе действительно имел меч нильдхейма.

Пару секунд Лорак задумчиво меня рассматривал, а затем произнес:

– Дайте ему пожрать и оклематься. Утром ко мне на тренировки. И того, последнего из списка тоже.

Бой барабанов и чарующее пение разливались по широкому темному залу, освещенному лишь шестью тусклыми свечами, стоящими на полу полукругом. В самом центре, с одной стороны от них, сидел, подложив под себя ноги, лысый старик. Взгляд его непрерывно блуждал по помещению, хотя, казалось, был обращен глубоко внутрь себя.

Конвоир снял с меня ошейник, однако рук развязывать не стал. Пихнул в сторону старика, сам же скрылся за дверью.

У меня тут же возникла мысль, что это наверняка не единственный выход. Если человек возле свечей маг, в чем я не сомневался, значит где-то неподалеку может найтись и заряженное Истоком вино. Будь у меня силы и запас напитка, непременно попытался бы бежать.

– Подойди, сын мой, и присядь со мною рядом, – утробным низким басом произнес старик, опустив голову и прикрыв глаза. Он странно растягивал шипящие звуки, а звонкие напротив выдавал пронзительно, словно бил по металлу.

Пожалуй, если я сперва поговорю, отвлеку его внимание покладистостью, хуже точно не будет.

Оказавшись возле старика, сел в ту же позу что и он.

– Каково твое имя, дитя? – вновь произнес он жутковатым, рокочущим басом. Создавалось впечатление, что дряблое тело, завернутое в черную ткань, лишь иллюзорная маска, за которой скрывается исполинское чудовище.

– Рейтан Лазар, – ответил я покорно и испытал от этого благоговейное удовольствие. Лгать не хотелось. Должно быть, магия разума уже пустила корни в сознание, однако быстро она не действует, Авена с ее легкой, но необоримо сокрушающей любые барьеры волей – исключение. Уверен, что с этим стариком я смогу контролировать себя в достаточной степени, прежде чем решу найти отсюда выход.

– Меня же называют Отцом. Оттого что я есть начало пути, каждого из вас. Вижу, однако, как горячо в твоей душе трепещет желание покинуть нашу обитель. Такое в моей власти. Я позволю тебе уйти живым и здоровым, если сперва поговоришь со мной. Готов ли ты к этому, Рейтан Лазар?

– Готов.

– Тогда ответь мне, что ты знаешь об Истине?

– Истина? Это правда, полагаю, только и всего, – пожал я плечами.

– Но какая правда?

– Правда может быть только одной.

– Солнце черное, солнце белое, месяц ясный висит среди звезд. Льется ли дождь, рожденный низкой тучей, иль небо ясное, ни облака на нем. Собственная правда, у всех над головой, Рейтан Лазар. Собственная правда перед глазами, и она же сокрыта в мыслях. А вот Истина – лишь одна.

– И в чем же она?

– Сама в себе и никому при жизни не дано ее изведать.

Мне показалось, или музыка в зале стала играть чуть громче? Чарующее женское пение, бой барабана, тяжелый гортанный хрип. Я помнил, что собирался подняться и отправиться что-то искать. Это важно. Важнее разговора. Вот только для чего оно мне, если я не могу понять, пожалуй, самого главного из всего, что когда-либо слышал?

– Значит познать ее можно лишь умерев? – произнес я задумчиво.

– Рыбы и звери умирают день за днем. Гниют в земле или становятся пищей. Они не приближаются к Истине, потому как не стремились к ней прежде.

– Но я стремлюсь! Все стремятся. Люди живут, стараясь быть честными, справедливыми. Разве этого мало?

– Люди путают правду и Истину, Рейтан Лазар. Со своей правдой они идут в чужие дома с оружием и там встречают их так же, со своей правдой они созидают и разрушают. У всех есть правда, но не есть она Истина.

Я зажмурился.

Чертовы барабаны раскалывали голову на части.

Еще немного и непременно поднимусь, не знаю для чего, но сделать это нужно обязательно. Главное разобраться в странном разговоре.

– Так как же не спутать Истину и правду, Отец?

– Понять, что правды нет.

– Как это?

– Каждому дозволено все и нет за деяния кары. Кто верит в иное, тому и уготовано иное, но не нам, сын мой. Твои братья, с черным солнцем на груди и в сердце, однажды опустят мечи на головы всех, кто живет подобно зверью. Тогда не станет ничьей правды и лишь тогда воцарится Истина!

– Но в чем наша собственная правда, Отец?

– Разве не слушал ли ты меня, сын мой? – покачал головой старик. – Нам не нужна правда, ибо она лишь мешает. Разобщает. Точит своей многогранностью души людей подобно воде, отесывающей камни. Будь верным братьям, исполняй волю старших, помогай тянуться к Истине младшим. Все остальные лишь скот. Их слова не стоят пепла под твоими сапогами, их боль лишь обман, коим они стремятся вызвать жалость. Только черное солнце на груди и в сердце освещает нам верный путь.

Я сидел, прикрыв глаза, да мерно покачиваясь из стороны в сторону. Ледяное опустошение вытесняло мысли, оставляя разум распахнутым настежь.

Как это странно все же.

Столько лет я, будто бы бежал по кругу, посреди голой степи, вытоптав колею, из принципов да нелепых убеждений. А вокруг метались точно такие же люди, хотя и впрямь могли идти куда угодно. Многое оставалось неясным, к примеру, что делать с теми, кто слепо убежден в собственной правде, как понять, что ничьей правды больше в мире не осталось и кому еще следует доверять, помимо самого Отца?

– Доволен ли ты нашим разговором, сын мой? Скажи мне, что в твоем сердце?

– Свобода, радость… растерянность.

– Хорошо. Значит, ты на верном пути к Истине. Снаружи тебя ждет брат Альмарх, слушай его как меня, а также всех, на кого он укажет. Теперь ступай. Нас ждет еще много бесед.

Я стоял в арсенале, проклиная чертову усталость. Мир и без того казался непривычно холодным и колючим. Но дело было вовсе не в морозом горном воздухе. Хотелось снова оказаться у Отца, поговорить с ним еще хоть немного и, конечно, услышать музыку.

Теперь я понимал, отчего так реагировали на нее нильдхеймы, даже немного завидовал их исступленному наслаждению. Наверняка когда-нибудь смогу испытать те же чувства, но пока надо любыми средствами выжить.

– Стеганка. Мантия. Сапоги. Ремень с мошной и к нему поясные сумки, – угрюмый кастелян выкладывал на стол передо мной различную амуницию. – Латный нагрудник, с наплечниками, наручами и рукавицами, – он отошел, выбирая со стеллажей нужные вещи. – А также поножи. Все носится под манией, но над стеганкой. Ясно?

– Да, понимаю.

Кастелян водрузил на стол стальные элементы доспеха.

– На тренировки защиту надевать обязательно, на все остальное время – как прикажут, но обычно обходятся без нее.

Он снова отошел к стеллажам.

– Так. Вот еще перчатки, и три пары белья. Остальное выдается к боевому или парадному выходу.

– А как же меч? – забеспокоился я.

– Ишь чего! – усмехнулся кастелян, закрутив длинный черный ус. – Сперва полгодика прутом стальным помашешь.

– Но я иду к капитану Лораку.

Альмарх за моей спиной степенно произнес:

– Все верно. Выдай и приготовь еще один, сегодня подойдет другой такой же.

Кастелян пожал плечами да отошел к оружейной стойке. Вернулся с двумя мечами, вложенными в изящные черные ножны, с серебряным узором у основания в виде летящих воронов.

Стараясь не выказать переполняющего нетерпения, принял из его рук оружие и плотно прижал ладонь к навершию с изображением черного солнца.

Несколько секунд ничего не происходило, но затем я ощутил, как медленно, едва заметной струйкой в меня все же вливается энергия Истока, покидая зачарованный меч.

Кастелян болтал о том, как полагается ухаживать за снаряжением, а я стоял блаженно улыбаясь. Усталость отступала нехотя, почти незаметно. Это совершенно не походило на глоток заряженного вина, щедро и легко наполняющего бодростью разом. Словно младенцу, сосущему молоко из материнской груди, приходилось концентрироваться на процессе, добывая заветную энергию по крупицам.

– Ну что, все ясно? – сказал через пару минут кастелян, закончив объяснения.

– Да, вот только… – я на четверть вытащил меч из ножен, демонстрируя погасшие руны. – Не особенно в этом разбираюсь. Но, кажется, в нем нет заряда.

– Эх, как! – удивленно проговорил кастелян, почесав затылок. – Прощения прошу, господин Альмарх. Все ведь лично проверял на складе! Да только других свободных больше нет.

– А вместе с нами вам ничего не привозили?

– И то, верно, – кивнул он, после чего удалился на минуту в другую комнату, а вернулся уже неся в руках меч, в знакомых ножнах подаренных Тиарой.

– Здесь лопина в навершии, но на зачарование повлиять не должно.

Принял оружие и Альмарх повел меня в столовую.

Радость оттого, что близкая смерть ненадолго отступила, отодвигала на второй план даже новый, очень непривычный взгляд на вещи. Хотелось поделиться открытием со своим провожатым, но не знал как он или другие люди в замке отнесутся к моему недугу, так что решил помалкивать.

После обеда мне было велено отправляться в собственную комнату, а на вопрос какую именно Альмарх ответил, мол любую, что еще не занята в западном крыле замка. После чего оставил меня одного.

Это казалось удивительным.

Я сидел за столом, опоясанный мечом, и никто даже не пытался за мной присматривать. Хорошенькая, только совершенно запуганная официантка сама принесла еды. Не особенно вкусной, но довольно сытной каши с мясом, да краюху сдобренного чесноком хлеба. Помимо воды полагалась также чашка сока на выбор и что совершенно поразительно, кусочек жевательного опиума размером с ноготь.

От последнего отказался и поев направился выбирать новое жилище. Мысль о том, что свободно разгуливаю с оружием по замку, где тренируют нильдхеймов, начала забавлять. Какая же у них тут чудовищная халатность в надзоре за недавними пленниками! Я ведь могу убежать в любой момент, когда захочу. Напитаю меч Истоком от обычных солдат, убивать носящих символ черного солнца все же не хочется, да уйду воротами в горы. Вряд ли здесь много дорог и от экипажей, поди, хорошо заметна колея, ведущая до города.

Впрочем, торопиться с этим не стоит. В конце концов, здесь меня бесплатно кормят и могут научить чему-то полезному, недаром о нильдхеймах ходит слава, как о великих, бесстрашных воинах. Но самое главное, очень хочется еще хотя бы разок поговорить с Отцом и, конечно, услышать музыку.

С этими мыслями я отыскал незанятую комнату, что не составляло особого труда, потому как в свободных снаружи были вставлены ключи.

Войдя, осмотрелся.

Поскромнее, конечно, чем даже комната в Тихом месте, но все необходимое имеется – одежный шкаф и стойка для снаряжения, добротная кровать с чистым мягким матрасом, а рядом столик со стоящим на нем подсвечником.

Разложив вещи, переоделся, впервые в жизни облачившись в черную мантию с белым символом на груди, лег и принялся размышлять над результатами разговора с Отцом. Я прекрасно понимал, что нахожусь во власти магии разума, но как наркоман, осознающий губительность собственных действий, не мог противиться желанию остаться и посмотреть, что же случится дальше. Казалось, будто одурманили меня очень слабо, раз я способен думать о пробеге и даже об убийстве солдат. Стало быть, ничего страшного не произошло.

Наутро взял немного Истока из собственного меча и под звон колокола вышел в общий коридор. Сперва полагались гигиенические процедуры, а после всех отвели на завтрак. Только теперь удалось понять количество обучающихся нильдхеймов.

Нас было четыре группы судя по приставленным капитанам. Один из братьев, что принимал пищу напротив, объяснил, дескать самая старшая буквально на днях выпустится и отправится на боевые задания, дабы приблизить мир к Истине. Другая, в которую входил и я, еще проходит обучение, но находится в замке уже больше двух лет. Две оставшиеся, включая прибывших вчера – новички, только-только ступившие на верный путь. К моему удивлению, никакого пренебрежения или уж тем более проявлений дедовщины по отношению к новеньким у старших не было. Очевидно, воля Отца исполнялась неукоснительно.

Вскоре мы отправились на тренировки.

После изматывающих физических упражнений, вроде перетаскивания камней, карабканья на препятствия и бега с помехами, начались спарринги с попутным разбором различных приемов фехтования. Для всех братьев они были знакомы и лишь освежались в памяти, а вот мне многое оказалось в новинку.

Нас выставили друг против друга с новичком, разумеется, выдав вместо настоящих мечей стальные пруты, получить удар которыми хотелось не больше. Особенно удивляло, что нильдхеймы не пользуются шлемами, оставляя полностью уязвимой голову. Противник фехтовал весьма недурно, успев поставить мне несколько синяков в местах незащищенных броней, однако в итоге удалось сблизиться и повалить его на землю, обозначив удар в горло.

Нас обоих похвалили и дали полчаса перерыва, которым я воспользовался, чтобы уточнить у Лорака о возможности снова поговорить с Отцом.

– Когда заслужишь, – коротко ответил он мне.

– Для этого нужно показать высокие результаты на тренировках? – уточнил я.

– Да. С ним все ходят увидеться, не думай, что ты такой один.

Это оказалось серьезным вызовом.

Несмотря на навыки пассажиров, я уступал в скорости, ловкости и, конечно, умении всем в своей группе, за исключением разве что другого новичка. Потому занимался вдвойне усердно и, даже когда колокол пробил сигнал к вечернему отдыху, попросил дозволения остаться во дворе да продолжить тренировки. Впрочем, так делал не только я.

Следующий день прошел, как и предыдущий, разве что теперь мы отрабатывали техники боя в малой группе, разделяясь по десять человек и раз за разом оттачивая тот или иной прием. Все ожидал, когда нам позволят взять щиты, но, как и шлемы, их нильдхеймы отчего-то не использовали, больше полагаясь на подвижность и парирование.

Меня это раздражало.

Хотел даже сказать Лораку вечером, мол выдайте мне арбалет и поставьте в спарринг с самым ловким бойцом, я вам, дескать, покажу чего стоит вся наша подвижность. Но удержался, решив не лезть со своим уставом в чужой монастырь.

Утром нового дня понял, что заряда в мече почти не осталось. Начал всерьез продумывать о побеге, но сразу после завтрака, едва оказался в замковом дворе, со стороны башни Отца послышалась та самая музыка. Все побросали дела и наслаждались ею, а под конец крик капитанов «Мара скельм Джаиле!» отозвался ревом наших глоток:

– Ет тоед, мара!

В этот момент я понял, что не уйду. Просто не хватит воли. Значит, надо искать способы выжить не за пределами крепости, а внутри.

Новый день ничем больше не отличался от предыдущих, снова ознаменовавшись индивидуальным фехтованием. Но после вечернего колокола оставаться не стал, решив экономить силы. Уже собирался покинуть столовую, когда заметил, что братья из самой старшей группы окружили официантку и принялись, посмеиваясь грубо толкать ее, не забывая при этом хватать за задницу и грудь.

Остановился, решив посмотреть, чем это закончится.

Через минуту толчки превратились в откровенное избиение, а когда девушка упала, ее подняли и продолжили наносить удары, держа за плечи. Едва она потеряла сознание, ее повалили животом на стол, задрали юбку платья и принялись насиловать.

– За что-то наказывают? – поинтересовался у одного брата из старшей группы, сидящего поблизости.

– Вроде бы нет, – спокойно ответил он, пожав плечами. – Мы завтра отбываем из крепости. Наверно парни решили развлечься.

– Они убьют ее?

– Думаю да. Я бы убил. А что?

– Мне позволят зарядить меч?

– Почему нет? Заряжай, если никто этого не сделает прежде.

Присев рядом, я начал ждать, прислушиваясь к собственным ощущениям. Раньше подобная картина определенно вызвала бы у меня ярость, желание защитить девушку и наказать тех, кто позволяет себе подобное. Не обязательно, что ринулся бы на помощь, обстоятельства бывают разными, но то, что испытал бурю ярких чувств – это точно.

Теперь же, смотрел спокойно. Ощущая… да разве что нетерпение.

Через полчаса ожидание принесло плоды. Один из братьев достал кривой кинжал и несколько раз ударил истерзанную девушку в грудь, после чего прокричал:

– Мара скельм Джаиле!

– Ет тоед, мара! – ответили ему немногие, еще оставшиеся в столовой, в том числе, конечно, и я.

Когда все братья удалились, подошел к официантке, присел на лавку сбоку от нее и заглянул в заплаканные глаза. Девушка еще дышала, однако жизнь стремительно покидала хрупкое тело.

– Тебе страшно? – спросил я вполголоса.

Она лишь слабо шевельнула губами, вздрогнула и затихла.

Отчего-то я долго не решался достать меч и приступить к процедуре, словно некая часть меня противилась этому, готова была расстаться с жизнью из-за мистической усталости, но не позволить себе надругаться над телом.

Тряхнув головой, все же поднялся, вытащил меч из ножен и прислонил острие к обнаженной груди.

– Что это ты тут делаешь?

Капитан Лорак стоял в дверях столовой. Не заметил, как он вошел.

– Хочу зарядить меч. В моем очень мало энергии Истока.

– А кто тебе рассказал, что это возможно?

– Догадался сам, – честно ответил я. – Еще до попадания сюда.

Капитан хмыкнул, подошел и коснулся шеи девушки указательным и средним пальцами.

– Ты опоздал. Она уже мертва. Чтобы зачарование сработало, нужно оставлять клинок в теле жертвы, пока та не испустила дух. Запомни это. Завтра пригодится.

Весь вечер пришлось бороться с проклятой мистической усталостью. Ночью дважды терял контроль над телом, заставляя обескураженных пассажиров поломать голову над тем, где мы находимся. Однако, утро принесло приятную новость. Как оказалось, наша группа по два раза в неделю проводила спарринги насмерть со специально привезенными для этого пленниками. Их держали в единственном, стоящем особняком от остальных здании, во внутреннем дворе замка и на тренировку нам выдавали десятерых. Благо никто не рвался с ними биться, а Лорак не настаивал на определенной очередности, обозначив лишь то, что за день каждый может сразиться единожды.

Сперва я обрадовался, подумав, что проблема с зарядом меча решена, но капитан предостерег меня и другого новичка от беспечности. Среди пленных не встречалось женщин, детей или стариков, это были здоровые, хоть и не всегда крепкие мужчины, не спешащие отправляться на тот свет. Свободные места в отряде недавно появились как раз оттого, что нильдхеймы победить не смогли.

Моим первым противником стал обыкновенный моряк, судя по обилию татуировок корабельной тематики на руках и шее. Не знаю, как его угораздило оказаться в крепости, но здесь он нашел свою смерть.

Держал меч в теле несколько секунд, питая оружие Истоком, однако зарядить его удалось от силы наполовину из возможного. Тогда я с сожалением понял, что придется жестко экономить.

Так потекли дни, сменяя друг друга мрачным кровавым калейдоскопом.

Большую часть времени я пребывал в неимоверной мистической усталости, ожидая заветного боя. Из-за этого мои пассажиры перехватывали контроль над телом очень часто, благо вели себя благоразумно и никак не выдавали своего присутствия окружающим.

Однажды подошел к Лораку и спросил, не позволят ли мне еще хоть раз побеседовать с Отцом, ведь я был у него лишь единожды. Капитан усмехнулся и ответил, что я посещал Отца уже трижды, и в последний раз – месяц назад.

Понял, что напрочь потерял счет времени. Из-за постоянной усталости голова соображала совсем неважно. Хотел начать оставлять зарубки на камнях своей комнаты, отмеряя так проведенные в крепости дни, да только стены оказались и без того испещрены множеством каких-то записей. Читать их, впрочем, не было ни малейшего желания.

Через несколько дней или недель моя и без того нелегкая ситуация ухудшилась.

Лорак объявил о начале последнего этапа подготовки, в ходе которого нам предстояло научиться использовать специальные зачарованные предметы.

Первым из таких стал перстень в виде вороньей головы. Стоило коснуться его особым образом, как тело само обращалось стайкой черных птиц. Это оказалось удивительно прекрасным чувством.

Я кружил над крепостью, глядя на утопающие в облаках горы дюжиной сотворенных магией глаз. Легкий и невесомый, свободный от всего на свете.

Такой трюк в перспективе позволял оказаться в неожиданном для противника месте, ловко проникать в тылы армии неприятеля, или брать штурмом стены, без использования осадных устройств.

Другим, не менее любопытным предметом, являлся серебряный медальон с кулоном из черного куска металла, что на небольшом расстоянии притягивался к железу безо всякой магии. Его называли Шепот и, по словам капитана, он имел особую ценность, так как нес в себе зачарование, секрет которого давно утрачен. Достаточно было на несколько минут оставить такие медальоны рядом, чтобы они принимались транслировать в мысли сказанное другим носителем. Что интересно, остальные звуки вокруг не улавливались и передавалась лишь речь. Достаточно четко, даже если собеседник говорил еле слышно.

Последним оказался совсем необычный предмет – мелко толченый, до состояния молочно-белой пыли, имбирный корень. Вдохнув небольшую щепотку, мы начинали видеть яркие ореолы и возле самого порошка, и вокруг тех, кто тоже его принял. Некоторые братья отнеслись к такому пренебрежительно, дескать зачем, если наши мечи позволяют видеть ночью как днем, а враги окажутся подобны слепым кротам. Я же оценил диковинку сполна. В бою, особенно большом и серьезном быстро разобрать, где и в каком количестве находятся союзники, стоит немало.

Как только мы испытали все предметы, Лорак объявил, что каждому будет выдано по пленнику, для того чтобы напитать мечи Истоком, а после мы должны зарядить перстни, потому как завтра занятия повторятся. Это безумное расточительство полностью рушило мой и без того хрупкий график восстановления жизненных сил.

Весь вечер я просидел на кровати, уставившись на навершие с символом черного солнца, жаждя наплевать на приказ капитана. В итоге никакого решения так и не принял, уступив контроль над телом пассажиру.

Утром едва смог подняться с кровати. Понял, что, если не получу хоть толику заряда, не сумею добраться даже до столовой. Коснулся рукояти и несколько секунд жадно впитывал энергию Истока. Самое сложное в такие моменты остановиться. Словно выныривешь из воды, с огромной глубины, мечтая вздохнуть, однако, получив совсем немного воздуха, приходится нырять обратно, превозмогая боль в горящих огнем легких.

Решил пойти на хитрость и попросить заряд у кого-то из младших групп, приступивших к тренировкам с пленными. Я уже проделывал это прежде, когда ждать нового боя становилось совсем невмоготу, но не хотел злоупотреблять подобными действиями, боясь привлечь лишнее внимание к своему недугу. Если же найти желающих помочь не удастся, вложу остатки в перстень и как-нибудь выкручусь на тренировке.

День, однако, приготовил для меня сюрприз.

Вместо привычных занятий нас собрали в незнакомом большом зале в главной башне цитадели, где капитан Лорак объявил:

– На сегодня планы меняются. Вас ждет парадный выход в город. Всем надлежит получить у кастеляна свежие мантии и полагающиеся случаю побрякушки, а после построиться у ворот.

Далее он рассказал о том, что жители Эсфахара, а также любые гости Алых островов, неприкосновенны, но и не являются теми, кого следует слушаться, за исключением людей на которых прямо не укажет один из капитанов.

Мы выполнили распоряжение, облачившись, помимо привычных одеяний, в красные плащи да нацепив поверх мантий массивные серебряные медальоны. Парадные перчатки и сапоги также имели украшения в виде вышитых белыми нитями старых имперских рун. Затем погрузились в экипажи и, впервые за многие месяцы, отправились из крепости в город.

Эсфахар встретил нас атмосферой беспечного праздника.

Отовсюду слышалась музыка, да гомон веселящихся горожан, но это не отзывалось в душе абсолютно ничем, потому мы ехали в кабине хозяина дорог со спокойными, отрешенными лицами, желая лишь поскорее оказаться в чертогах крепости. Нельзя сказать, что вино, ладная песня барда или женские ласки стали нам чужды, просто однажды испытав наслаждения большие, все остальное кажется пресным. Беседа с Отцом, райская мелодия, доносящаяся с его башни, да убийство врагов Истины – вот то, что способно подарить несравнимое ни с чем блаженство.