Зов Пятиликого. Эхо грядущей бури

Очередная вычурная зала, украшенная золотом, богаче чем во дворце Эсфахара, осталась за спиной и, наконец, я оказался в тронном зале.

В конце широкой белой дорожки из шелкового бархата, с важным видом восседал на троне правитель, окруженный десятком нильдхеймов и полудюжиной людей, которых я мысленно окрестил советниками. Один из них протягивал королю лист бумаги, беспрерывно кланяясь и что-то тараторя. Ладмир же смотрел мимо, всем своим видом демонстрируя пренебрежение к собеседнику. Вот его взгляд упал на меня, правитель удивленно вскинул брови и криво улыбнулся.

– Пошли все вон! – велел он надменно, после чего все, кроме одного советника, стоящего за спиной короля, поспешили к выходу.

– Ваше Величество! – подобострастно произнес сержант и низко поклонился, в этот момент меня схватили за шкирку и так же заставили отвесить поклон. – Ваше приказание выполнено. Мы отыскали этого нильдхейма.

– Отчего же он не в мантии? – скептически произнес король.

– Ссылается на то, что в непотребном виде. Но его меч, перстень и сумка были при нем.

Ладмир усмехнулся, глядя мне в глаза:

– А ведь я уже начал забывать, как этот плешивый пес дважды являлся по мою душу. Но тем приятнее подарки судьбы, когда они неожиданны.

Он скользнул взглядом по стоящим рядом нильдхеймам.

– Подведите его.

Пара воинов черного солнца отделились от общей группы, крепко взяли меня под руки и приволокли к подножию трона. Ладмир же чуть подался вперед, светясь самодовольной улыбкой.

– Жаль, в твоей голове теперь жидкое дерьмо, вместо мозгов и ты не сможешь оценить изящества моей мести. Ты ведь явился тогда в особняк Барки, собираясь спасти свою подругу? Я оставил ее в целости и сохранности. Оставил для тебя, нильдхейм. Цени это. Скоро ее приведут в подвалы цитадели, и я полюбуюсь, как ты примешься медленно, не спеша сдирать с нее кожу, да вонзать в тело раскаленные иглы. У Миаланы всегда был чудесный голос, уверен таких мелодичных криков боли комнаты дознаний еще не слышали.

– Как пожелаете, господин, – ответил я ледяным голосом, молясь святым, чтобы не выдать интонацией или дрогнувшим мускулом лица, сохранившегося рассудка.

– Теперь на колени, нильдхейм! – рявкнул Ладмир. – Ползи сюда и целуй мои сапоги.

Воины ослабили хватку, позволив склониться ниц. Сделав пару шагов на четвереньках, я увидел перед собой заостренный позолоченный носок из мягкой кожи, проглотил подступивший к горлу ком, от отвращения к тому, что совершаю, а затем коснулся податливо оттопыренного края обуви губами.

Перед глазами в этот момент предстала мрачная башня черной крепости, в верхней зале которой мы стояли с иномирцем и под завывания горного ветра он рассказывал о чудесном Иерофоне. Как устройство пытались приспособить для ударов магией разума, надеясь обратить музыкальную игрушку в грозное оружие. Однако творить заклятья магам мешало расстояние. Благо никто пока в нашем мире не нашел способа, сохранять голос в зачарованных предметах и напитав те энергией Истока перемещать до нужного места, а после заставлять прозвучать.

Зато из головы не выходил прекрасный облик Авены, одинаково манящий, что в жизни, что в устройствах, созданных иномирцами.

– Я привез для Вас подарок, господин, – произнес пересохшим ртом. – Он хранится в моей поясной сумке.

Услышал по клацанью латных перчаток, как сержант извлек из кармана камеру.

– Что это? – удивленно произнес Ладмир.

– Музыкальный сувенир с Алых островов, коснитесь светлого круга, а после него треугольника.

– Эх! Тут баба какая-то появилась, – удивленно промямлил сержант.

– Отойди-ка подальше, – велел ему Ладмир встревоженно. – Вдруг это дерьмо зачаро…

Договорить он не успел, потому как тронный зал наполнился звонким голосом Авены, прекрасным как соловьиная песня, глубоким словно шорох весеннего ветерка, играющего с молодой листвой и исполненного необоримой силы, заставляющей безропотно подчиниться:

– Всем, кто слышит меня – повелеваю…

Звук едва пробивался сквозь мутную пелену беспамятства.

Я похлопал глазами приходя в себя и осмотрелся.

Солдаты и нильдхеймы стояли понурив головы, будто спали, советник буквально растекся по трону, до половины укрыв тот пышными одеяниями, а Ладмир склонился возле меня, что-то беспокойно приговаривая.

Тряхнул головой и расслышал:

– Все в порядке, господин? Что я могу для Вас сделать?

Устало махнул рукой.

– Отдыхай и веди себя естественно. Главное – помни, что для всех прочих я такой же нильдхейм, как и остальные. Не выделяй меня на людях словами и поступками. Понял?

– Да, господин.

– Вот и славно. Не забывай также заряжать мой подарок энергией Истока, благо ты маг и способен делать это самостоятельно. Прослушивать, что говорит из устройства девушка, будешь каждый вечер, чтобы не забывать. Но перед этим уединяйся. Не нужно привлекать внимания.

– Слушаюсь, – угодливо поклонился король.

Я подобрал оброненную сержантом камеру, передал ее Ладмиру и подошел к одной из стен, остановившись возле красивой позолоченной лампы.

Хотелось перевести дух, однако понимал, что главное сражение еще не случилось. Оно произойдет с минуты на минуту и принять его придется на том поле боя, на котором у меня не единого преимущества. Я не знал, что именно предпримут иномирцы из-за моей дерзкой выходки, но был уверен – оставаться безучастными не станут точно. Оттого и торопился сделать все поскорее, пока они не прознали о выторгованной у Каскада камере, да не догадались по моим действиям о намерениях.

Уповал на то, что их странное нежелание вмешиваться в наш мир сверх меры, позволит оставить все как есть, ведь недаром же иномирцы скрывались от людей в диковинных убежищах, а вместо того, чтобы узурпировать власть, вели с монаршими особами светские беседы. Но все же понимал, как призрачна эта надежда.

Они явились вскоре.

Шестеро взрослых и один ребенок шли, не таясь, облаченные в непривычные для себя изящные дублеты. Стражники легко пропустили их в тронный зал, и ни Ладмир, ни его советник не попытались выдворить визитеров, лишь удивившись их количеству.

– Ваше Величество, мне необходимо поговорить с нильдхеймом, прежде называвшим себя Пятиликим. Эта беседа не терпит отлагательств, – хмуро произнес один из мужчин, держащий за руку Льва.

Мы расположились неподалеку от тронного зала в небольшой комнате с широким круглым столом в центре и единственным окном, выходящим на западную часть города. Роспись на стенах здесь изображала батальную сцену религиозного толка, где светлоликое небесное воинство сходилось с выползающими из земных недр чудовищами.

– Благодарю за помощь, – бросил Лев остальным иномирцам. – Теперь оставьте нас и никого сюда не впускайте.

Не проронив ни слова, мужчины вышли из комнаты и, едва за последним затворилась дверь, Лев достал из за пазухи курительную трубку да кисет из мягкой кожи.

– Детям не стоит злоупотреблять этим, – произнес я нарочито серьезно, глядя, как мой собеседник поджигает табак самовоспламенившейся от росчерка по столу деревянной палочкой.

– Мне шестьдесят три года, по меркам нашего времени.

– В таком случае ты неплохо сохранился.

– Благодарю. Только мне сейчас немного не до шуток, – бросил Лев, выпуская изо рта клубы густого дыма. – Что тебе нужно, Пятиликий?

– А разве на меня в вашем центре подготовки не собран талмуд, с архивными фото и прочим дерьмом, позволяющим просчитать дальнейшие действия?

– Нет. Ты просто подвернулся под руку. Пришлось принимать решение очень быстро, иначе все могло пойти не по плану.

– Какому плану?

– Давай обсудим не прошлое, а будущее. Ты всерьез полагаешь, что сможешь остановить войну или выиграть для Каганата время? Ормадар не позволит вам саботировать снабжение.

– Да убережет нас Святой Маркус от подобной глупости, – с усмешкой ответил я. – Напротив, мы возглавим борьбу с негодяями, пускающими на дно одни корабли и обчищающими трюмы других. Король Ладмир бросит все силы на поиски неуловимых каганатских диверсантов. Уж если на Алых островах такую версию не сбрасывали со счетов, безо всякой моей подачки, то в Суурмаране поверят и подавно. Река Април длинна, а к тому же пролегает вдоль Закатных кряжей. Асхар Тайип бывал там много раз. Это сплошные заводи, гроты и пещеры. Чтобы выкурить оттуда пиратов, потребуется отзывать войска из объединенных армий. А кто лучше знает Суурмаран, кроме местных жителей? Вот только большинство из них не слишком рвется в бой, ведь недавнему крестьянину из глухой деревушки, плевать на флаги и названия. Мы сделаем так, что войска захлестнет дезертирство. Конечно, рано или поздно, снабжение переведут на дороги из Оды, однако они так соблазнительно близко проходят к землям Каганата. Вряд ли северный сосед будет сидеть сложа руки. Между тем мы расширим влияние на остальные города Суурмарана и найдем контакты со знатью Каганата, передавая информацию о том, где, кто и в каком составе находится. Их баталии будут располагать сведениями даже о цвете исполнено белья у полководцев союзников.

– Очень откровенно, – мрачно заметил Лев, глядя на меня исподлобья.

– Вы все равно об этом узнаете. Есть ли смысл скрываться? Разве что решите прихлопнуть взявшего на себя слишком много Пятиликого, словно назойливую муху.

Лев тяжело вздохнул, отложил трубку в сторону, да покачал головой.

– Ты все этим испортишь. Годы упорной работы.

– Испорчу ваши замыслы ввергнуть наш мир в жестокую войну на истребление? Разумеется, я хотел бы этого. Ни одна цель, которой вы попытаетесь оправдать свои действия, не стоит их последствий.

– Война бы и так случилась, Пятиликий, – устало ответил Лев. – Просто Каганат должен был ударить первым.

– Что за вздор? Пойти в одиночку против целого мира?

– Если не веришь мне, обратись к памяти Тамора. Он ведь не был обычным воином, подарив тебе массу весьма полезных навыков. Помнишь, для чего он явился в Суурмаран?

– Хотел собрать побольше сведений о новом Истоке, – сухо ответил я.

– Верно. Возможно, даже успел порадоваться, поняв, что Авена поглотила тот без остатка. Каганат отлично знал о планах других держав. Мы лишь помешали ему сделать то, что он собирался.

– Но зачем?

– Тебе, должно быть, интересно, с какой целью мы пришли в ваш мир. Я расскажу. Иначе нам не удастся понять друг друга. А после сделаю предложение, от которого ты будешь вправе отказаться. Тогда мы уйдем, навсегда оставив вас жить своей жизнью, но цена этого окажется очень высока.

– Так чего же вам от нас надо?

– Однажды мы нашли способ, позволяющий проникать в другие миры. Однако, из-за особенностей этого процесса, из них оказалось невозможно извлекать ресурсы. Даже заимствованные технологии, за редким исключением, были у нас неприменимы. Встал вопрос о целесообразности дорогостоящих и весьма опасных путешествий, ведь исследователи рисковали не вернуться, погибнув от необычных болезней или конфликтов с аборигенами. К тому же, второе происходило слишком часто. Проект собирались заморозить, однако последняя группа, смогла подтвердить гипотезу, в один миг перевернувшую все.

Мы назвали это парадоксом подобия.

Словно отражения в кривом зеркале, миры отличались от нашего вплоть до полной неузнаваемости, но оставаясь тем не менее его копиями. Глобальные политические и экономические процессы, решения, принятые лидерами, даже имена некоторых людей напоминали те, что есть у нас. Время же здесь течет значительно быстрее. Секунда в нашем мире равна почти тысячелетию у вас. Это позволяет моделировать развитие событий, при изменении тех или иных вводных. Достаточно расшифровать и сопоставить одно явление с другим.

– К примеру, что произойдет, если первым ударит не Каганат, а страны союзников, подтолкнувшие марионеточный Суурмаран к наступлению, – закончил я за него. – То есть вся эта война нужна лишь затем, чтобы удовлетворить ваше любопытство?

– Цена такого любопытства – человеческие жизни. Мы стремимся просчитать действия других. Уберечься от собственных ошибок. Хоть и понимаем – сделать этого в полной мере невозможно.

– С такими-то средствами?

– Наш мир не идеален. Технологии не исцеляют общество, какую страну ни возьми, от жадности, глупости или корысти. Во всяком случае в той мере, в которой бы этого хотелось.

– Что бы ты ни предложил, я не стану помогать вам.

– А ты уверен, что отказ обернется благом? Война была неизбежна, с нашим ли вмешательством или без него. Однако мы оставили для вас прощальный подарок. Этакий противовес судьбы, способный исцелить все народы мира от ужасов, что случатся вскоре.

– Авена, – догадался я.

– Верно.

– Так в чем же ее роль?

– Мы расскажем, когда уйдем. Не раньше. Но только если ты дашь нам время. Помогай жителям Льхона, можешь отправить на дно пару-тройку кораблей с припасами для армии. Не более того. Мы дадим знак, если решим, что пора поумерить пыл. Позволь войне идти так как идет хотя бы год, иначе мы покинем вас прямо сейчас, оставив наедине с неизбежно грядущим хаосом.

Он замолчал и откинулся в кресле, намекая на то, что сказано уже достаточно, но ни одно из пяти моих сознаний не готово было дать ответа.

Решение, неизбежно сулящее боль и кровь, что бы я ни выбрал. Понадеяться ли на призрачное обещание или попытаться взять все в свои руки? Стиснув зубы, заигрывать с фортуной, надеясь, что ормадарцы окажутся достаточно беспечны и не прикажут однажды перевернуть Льхон вверх дном, чтобы выкорчевать с корнем обнаглевших вредителей. А Каганат чудом сумеет выстоять, да не падет от множества ударов по всей протяженности земель. И что тогда? Наступит ли хрупкий мир или из за моря продолжат приходить подкрепления, питая войну словно хворост прожорливое пламя.

Ясно лишь одно – пути назад у нашего мира нет.

Белый дым от трубки, клубился в комнате, образуя причудливые фигуры.

– Твой ответ, – коротко произнес Лев.

– Даю вам на все восемь месяцев.

Он кивнул, молча поднялся и вышел.

Я смотрел на закатное солнце, наполняющее город золотыми красками, да черными тенями, скользящими по фасадам обветшалых зданий, думал об Авене и пытался убедить себя в том, что не проиграл этот бой.

Апрель 2023