Чародейка. Книга 2. Бремя власти

– А ты недальновиден, конунг… я была о тебе лучшего мнения… Уверен, что твои кириты не решатся попробовать ивинского эликсирчика, хотя бы потехи ради? Ведь интересно необычные ощущения получить, особенно когда те, кто его попробовал, восхищенные небылицы плетут, мол чуть ли не на небесах побывали и счастье неземное испытали…

– Да пусть только подумать о таком посмеют! Любого, кто попробует, собственными руками придушу!

– Собственными? Тогда спешу тебя огорчить – устанешь душить… Отрава пошла гулять по городу и попробовали ее многие.

– Этого не может быть! Ты лжешь! – конунг вскочил, яростно сверкая глазами.

– Ты забываешься! Ты как смеешь так разговаривать со мной?! – поднявшись ему навстречу, Къяра с размаха ударила его по лицу. – Поговори еще так со мной, каналья! А ну колени преклонил!

Раннег уперся в нее мрачным взглядом. Долгое отсутствие сказывалось. Он отвык ей подчиняться.

– Против власти моей идти вздумал? – пристально глядя на него, сквозь зубы процедила она.

Конунг не выдержал и потупился:

– Прости, Владетельница, – тихо проговорил, преклоняя колени, – просто в голове не укладывается, что кто-то мог… Назови кто! Не то что придушу, прилюдно казню и так, что другие и помыслить не посмеют.

– Ты подобными заявлениями разбрасываться-то не торопись, – Къяра глубоко вздохнула и отошла к окну. – Встань. Тут все обдумать надо и разумное решение принять, а не на эмоциях действовать.

– Не томи, говори, кто из моих воинов такое себе позволил, – поморщился тот, тяжело поднимаясь с пола.

– Из ратников твоих никто зелье не покупал…

– Ну вот, я же говорил тебе! – не дослушав, перебил ее конунг.

– Ты можешь дать мне договорить? – сердито сверкнув глазами, повернулась к нему Къяра. – Эти твари действовали не напрямую, а хитрее. Зелье распространялось меж женщин и ремесленников.

– И из-за такой ерунды ты устроила мне такой нагоняй?

– Ты настолько поглупел за мое отсутствие или прикидываешься? Ваши женщины рожают вам детей, а теперь будут рожать больных детей! А ремесленники в том числе куют оружие. Ты будешь очень рад, если твой меч сломается при первом же ударе?

– Вот твари, – конунг грязно и долго выругался. Потом взглянул на Къяру: – Прости, Владетельница, не сдержался.

– Прощу… я рада, что у тебя просветление в мозгах настало.

– Всех изничтожу! – он приподнял кулак и до хруста сжал его.

– Я позаботилась о том. Больше никто не посмеет взращивать здесь подобное, да и не из чего будет, – злая усмешка тронула ее губы.

– Всех уничтожила?

– Пленные остались, их можно или в рудники алтеям, или в Заморье продать…

– Ивинцы как рабы не ценятся… ленивы и слабы… от первых же ударов дохнут… толку с них, что от худой коровы: ни молока, ни мяса, – конунг скривился, – даже прогон пленников до алтеев не оправдать, а в Заморье тем более.

– В этом случае выдашь им сети, веревки, крюки для ловли рыбы, ножи и тряпье, чтобы одеться могли, после чего всех отвезешь на остров Кривич и там оставишь.

– Зачем тебе заселять ими необитаемый остров?

– Их можно заставить каждую ночь разводить на вершине горы костер. Ориентир твоим кораблям хороший будет. Сушняка там полно, на долгие годы хватит.

– А если не станут?

– Пообещай после первой же ночи, в которую они не разведут костер, наведаться к ним и устроить крутую разборку.

– Считаешь, эти твари выживут там?

– Рыбы и птиц там полно, смогут выжить – хорошо, нет – не наша печаль.

– Владетельница, до чего же ты мудра. Ведь каждую проблему в свою пользу обернуть можешь, – он с явным восторгом посмотрел на нее.

– Погоди хвалить, конунг. Нам еще надо решить, что делать с теми, кто на ивинское зелье подсел.

– А чего решать? Женщин всех связать, камень к ногам, и с обрыва в море, а ремесленников под жесткий контроль. Коль преодолеют тягу, то использовать по специальности, а нет, то прикончить и вся недолга.

– Среди покупательниц была твоя Ярина. Ей тоже камень к ногам привяжешь?

– Ярина? – по лицу конунга пробежала дрожь, но очень быстро боль в глазах сменилась яростью. – Ей первой камень навяжу! Мерзавка! Вот всегда знал, что нельзя позволять девке, то что позволено лишь мужчинам.

– Так уж только мужчинам? – удивленно приподняла бровь Къяра.

– Ну не о тебе же речь, Владетельница. Ты вообще дело другое. Тебя даже женщиной назвать трудно. Ты правитель, и этим все сказано.

– Мило ты меня к какому-то бесполому существу приравнял, – рассмеялась она. – Вот не знала бы тебя столь долгое время, быстро бы ты у меня за такие разговоры головы лишился. Ладно, будем считать, что у тебя отнялся разум после известия о том, что зелье покупала и твоя горячо-любимая дочь. Кстати, я вот не уверена, что все женщины покупали зелье для себя. Поэтому, конунг, стоит нам их всех допросить. И начать мне хочется с твоей Ярины. Приведи мне ее!

– Думаешь, отравить кого-то хотела?

– Я не хочу гадать. Мне проще спросить. Веди сюда свою Ярину!

– Сейчас прикажу, ее приведут.

– Сам сходи, не переломишься. И постарайся ничьего внимания не привлекать, и ей претензии пока никакие не высказывать. Заинтересовать всех нашими разборками мы всегда успеем.

– Как прикажешь, – склонил он голову и вышел.

Къяра вновь села в кресло и откинулась на высокую спинку. Прозвучавшее имя Ярины среди имен покупателей зелья огорчило ее, пожалуй, больше всех. Ей нравилась смышленая, боевая дочка Раннега, которой тот, глядя на нее, позволял и на коне скакать, и оружием учиться владеть, и книги читать, и даже на совещаниях присутствовать. На момент ее отъезда она стала кем-то вроде личной советницы при конунге. Неужели за время ее отсутствия ставшая уже совершеннолетней девушка настолько разочаровалась в жизни, что стала искать способ погрузиться в мир нереальной неги и безмятежности? Къяре даже думать не хотелось об этом, при этом она представляла, что должно было твориться в душе гордого и самолюбивого конунга.

Через некоторое время дверь распахнулась, и конунг втолкнул в кабинет статную мускулистую девушку, одетую в кожаную броню ратника. Замерев перед Къярой, она склонила голову:

– Вы хотели меня видеть, Владетельница?

– На колени, тварь! – рявкнул подошедший к ней сзади Раннег.

Девушка поспешно опустилась на колени и склонилась к полу:

– Я чем-то провинилась, Владетельница?

– Голову подними! – приказала Къяра и, дождавшись, чтобы та выполнила приказ, внимательно осмотрела ее.

На вид абсолютно здорова. Копна рыжих волос, затянутых в тугой высокий хвост подчеркивает здоровый румянец на щеках и блеск зеленых глаз. Зрачки не расширены, руки не дрожат. Вскользь, не напрягаясь, просканировала сознание и, не обнаружив никакой зависимости, облегченно вздохнула. Не для себя девочка зелье приобретала. Уже легче. Однако вида не подала, наоборот грозно нахмурилась и отрывисто спросила:

– Ты знаешь, что мне нельзя лгать?

– Да, Владетельница. Знаю.

Девушка чуть побледнела. Значит, боится и есть что скрывать. Осталось лишь узнать что, не прибегая к жесткому сканированию.

– Ты покупала у ивинской гадалки зелье?

– Да, – тихо проговорила Ярина и опустила голову, напряженно вглядываясь в пол.

Конунг, стоящий сзади скрипнул зубами и скорее прохрипел, чем произнес:

– Тварь паршивая… по стенке размажу.

Къяра ожидала, что девушка начнет оправдываться, что не для себя покупала и клясться, что сама не принимала его, но та потупившись молчала.

– Что с зельем делала? – задала Къяра следующий вопрос.

Ярина нервно сцепила руки перед собой и молчала.

– Отвечай, паршивка! – конунг схватил ее за волосы и хорошенько тряхнул, однако та никак не прореагировала на это.

– Я шкуру с тебя живьем спущу, тварь, если сейчас же не ответишь! – лицо конунга от злости перекосило, он рывком за волосы приподнял дочь, и поставил перед собой.

– Отпусти ее, Раннег! – жестко приказала Къяра. – Сядь в кресло и успокойся. Я не тороплюсь, и мне все равно расскажет она нам все чуть раньше или чуть позже.

Нехотя конунг отпустил дочь и сел в кресло, пробормотав: «что ж, воля твоя, Владетельница».

– Моя… моя… – откликнулась она и испытующим взглядом уперлась в Ярину: – Значит, не хочешь отвечать?

– Мне нечего Вам ответить, Владетельница… – нервно сглотнув, проговорила та, вновь опускаясь на колени, – в Вашей воле казнить меня, если считаете, что я совершила недозволенный поступок.

– Ты как разговариваешь, мерзавка? – конунг вновь привстал с кресла.

– Сидеть! – резко одернула его Къяра и вновь повернулась к девушке: – Где то зелье, что купила? Верни мне его, и я не буду иметь к тебе никаких претензий.

– Его больше нет, – Ярина нервно закусила губы.

– Тогда скажи, куда его дела.

– Я… я… я не могу сказать… лучше казните меня… я не буду ничего говорить, – она закрыла лицо руками и не сдерживаясь заплакала.

– Ну, ну… не надо таких слов, – Къяра встала с кресла и, шагнув к девушке, ласково коснулась ее щеки. – Ты же не среди врагов. Или ты нас врагами считаешь?

– Нет, не считаю… – всхлипывая проговорила та.

– Тогда что разговариваешь как с врагами? Если ты провинилась, покайся и прими заслуженное наказание. Что дерзостными разговорами еще больше вину усугублять?

– Мне очень стыдно признаться в том… к тому же отец, когда узнает, все равно убьет меня… Так не все ли равно за что? – хрипло выдохнула девушка.

– Не убьет. Я ему не позволю. Если сейчас все расскажешь честно, решение о твоем наказании буду принимать я, а не он.

– Вы понимаете, Владетельница, – проговорила девушка, подняв голову и с надеждой вглядываясь в ее лицо, – я даже не знаю, как объяснить то, что я сделала.

– Как было, так по порядку и расскажи. Я не тороплюсь.

– Понимаете, Владетельница, мне очень нравится Витор, но он мой сводный брат, и отец никогда не позволит нам… и поэтому я никогда не смела в этом признаться. А Витор, он раньше очень ко мне тоже расположен был…

Къяра усмехнулась, вспомнив крепко сбитого, но не особо коренастого кирита с темно-каштановыми волосами и тонкими чертами лица. Не влюбиться в такого красавца было трудно, особенно когда он всегда подле и оказывает знаки внимания, обусловленные родством и статусом.

– Но с некоторого времени, – продолжила Ярина, – ему глянулась пленная веринигская девушка, и отец отдал ее ему… ну и у Витора прям мозги от общения с ней расплавились. Лишь о ней говорить стал… будто она лишь смысл его жизни и само совершенство… вот присох прям к ней… – она всхлипнула, а потом, грустно вздохнув, добавила: – Я подумала, колдовство какое девица на него напустила, вот к гадалке и обратилась, чтобы та приворот сняла.

– И что гадалка? – участливо спросила Къяра.

– Сказала: нет никакого приворота, просто влюбился, мол, брат мой. А потом предложила девицу эту извести таким образом, чтобы брат сам от нее отказался. Мол, и дурная совсем станет, и ребенка больного родит. Ну и дала зелье… Я долго не решалась, а потом как-то увидела, как эта гадюка Витором помыкает, а тот перед ней прыгает, мол сейчас все сделаю, лапочка моя… ну и дала зелье ее служанке, велев, чтобы в питье ей добавляла.

– Дура ты, – сидящий в кресле конунг раздраженно скривился, – не могла, что ли мне сказать, что терпеть не можешь девку, и она помыкает Витором? Я бы дал ей родить и свернул бы шею…

– Ага… – Ярина капризно сморщила нос, – и чтобы он всю жизнь злился на тебя и сетовал, что у него отобрали неземную любовь и над ребенком трясся. А так он сам уже воет от диких выходок своей ненаглядной и готов придушить ее самолично.

– Умно, конечно, – Къяра рукой чуть приподняла голову коленопреклоненной девушки, – только ты об одном позабыла: в моем Владении лишь я вправе распоряжаться жизнью и здоровьем своих подданных, а в мое отсутствие твой отец и никто более.

– Я знаю, что виновата… – Ярина постаралась отвести взгляд.

– Это хорошо, что знаешь. Со мной пойдешь, – Къяра сделала ей знак подняться и повернулась к конунгу: – Остальных допросишь сам, Феруз сообщит тебе все имена. И сам решишь, что с ними делать.

– А с ней что решишь? – конунг кивком указал на поднявшуюся дочь.

– Накажу хорошенько, чтобы неповадно было больше подобное творить и тебе верну, как более неповинную. Надеюсь, ты не возражаешь?

– Ты несказанно милостива к ней. А что с девицей Витора делать?

– Считай, что твоя дочь приговорила непонравившуюся ей женщину брата и приведи приговор в исполнение. Думаю, Витор, узнав, что его женщина неизлечимо больна и родит больного ребенка, возражать не станет.

– Ты хочешь, чтобы я сказал ему правду?

– Зачем это ему? Чтобы он до конца своей жизни ненавидел сестру? Скажи лишь, что в процессе разбирательства выяснилось: его женщина подвержена пагубной страсти и не посвящай в подробности.

– А она еще чего подобное не учудит? – конунг вновь кивнул на дочь.

– Вот за это ручаюсь. После общения со мной редко кто захочет его повторить, – усмехнулась Къяра и взяла Ярину за плечо: – Пойдем.

Глава 25

Къяра с отцом стояла на ступенях центрального храма Лорена, когда на площадь перед храмом, всю запруженную народом, выехала роскошная позолоченная карета, запряженная шестеркой великолепных белоснежных лошадей в сопровождении эскорта всадников.

Карета остановилась перед парадной лестницей. Двое всадников эскорта тут же соскочили с лошадей и, распахнув дверки кареты, помогли выйти высокому сухопарому старцу. Седой как лунь, с длинной бородой и длинными волосами, заплетенными сзади в тонкую косицу. Одет он был в светлые парадные одеяния владетеля, лоб охватывала массивная золотая диадема, украшенная рубинами и брильянтами, свидетельствующая о том, что ее обладатель довольно могущественный маг.

Выйдя из кареты, старец нетерпеливо повел рукой, и один из его охранников, поднявшись в карету поддерживая сзади под руки, скорее вытащил, чем вывел молодого светловолосого мужчину. Надетый на нем праздничный, расшитый золотом и украшенный всевозможными драгоценностями камзол и тяжелый длинный плащ с вышитыми гербами, указывали, что их обладатель наследный принц.

К вышедшему из кареты принцу тут же шагнул второй охранник и подхватил его с другой стороны, помогая напарнику.

Старец, удовлетворенно кивнув, дождался, чтобы охранники подвели принца к нему, и стал неспешно подниматься по ступеням лестницы. Охранники последовали за ним, ведя с двух сторон под руки принца, который шел с отсутствующим взглядом, слово марионетка, покорная чуждой воле.

Поднявшись, старик склонился перед Магратом и Къярой:

– Здравствуйте в веках, Владетели Лорена и всех его пределов, – почтительно проговорил он.

Охранники с принцем замерли у него за спиной.

– Сарес, – губы Маграта исказила едва заметная презрительная усмешка, – как же ты на сына свое владение оставить намереваешься, если он без посторонней помощи даже идти не может?

– Маграт, ты совсем не дал мне времени… – едва слышно проговорил старец, отводя взгляд, – это все, что я мог сделать в сложившейся ситуации.

– Ты понимаешь, что тебе придется снять с него морок перед обрядом, иначе его зарок не будет иметь силы? – столь же тихо спросил Маграт.

– Я надеюсь, он образумится, когда поймет, что иного выхода у него нет, – ответил старик, тяжело вздохнув.

Маграт, ничего не ответив, подал руку Къяре и об руку с ней вошел в храм. Сарес последовал за ними, а за ним в храм вошли охранники вместе с его сыном, после чего лоренские стражники, дежурившие у входа, плотно закрыли двери храма.

Подведя дочь к алтарю, Маграт обернулся к старцу. Тот повел рукой, снимая с сына морок, и два дюжих охранника, почувствовав, что их подопечный самостоятельно стоит на ногах, отпустили его, чуть отступив в стороны, однако, всем видом показывая, что готовы вновь схватить его, как только это потребуется.

Принц тряхнул головой, стряхивая остатки морока, затем долгим взглядом обвел всех присутствующих в храме.

Все молчали, ожидая действий принца, и через некоторое время он заговорил:

– Вы зря привезли меня сюда, отец. Вы можете меня убить, но заставить не сможете никогда. Чтобы Вы не делали, я не произнесу зарок.

– Ты понимаешь, что у меня уже нет сил защищать Гирмонт, я слишком стар для этого? Поэтому твое обручение с Владетельницей Лорена – единственно-возможный выход в сложившихся обстоятельствах. У нас нет выбора, Тайлер. Так что не упорствуй, это твой долг. И твое обручение – цена благополучия Гирмонта, которую я в любом случае заставлю тебя заплатить, – с напором произнес старый маг, пристально глядя на сына.

– Я не могу… я уже обручен, отец, – принц отвел взгляд.

– Проклятье! И как я сразу не догадался, что все дело в девке?! – зло проговорил старый маг и обернулся к Маграту: – Он обручился без моего благословения, так что его обручение не имеет силы, к тому же я уничтожу ее, клянусь. К их возвращению в Гирмонт ее не будет в живых, можете не сомневаться.

– Ты не найдешь ее, никогда не найдешь! Ни ее, ни сына! И зарок я никогда не произнесу! – в глазах принца сверкнул гнев и непреклонная решимость.

– Я не оставлю даже мокрого места от них… Я их даже из-под земли достану, чего бы мне это не стоило… Понял? – старый маг шагнул к сыну и, гневно схватив его за плечо, с угрозой в голосе добавил: – А если ты сейчас же не произнесешь зарок, то его не останется и от тебя….

– Это Ваше право, отец, потому что я его не скажу.

– Идиот! – старый маг наотмашь ударил по лицу сына. – Из-за какой-то потаскухи ты обрекаешь на погибель все Владенье!

– Она не потаскуха! – отирая кровь с разбитых губ тихо, но убежденно проговорил принц.

– Тогда почему ты не испросил моего благословения на обрученье? Почему сделал это тайно?

– Она из Вериниги, Вы не позволили бы мне все равно…

– Так ты сошелся с Веринигской шлюхой?! Это ради нее ты обрекаешь Гирмонт на погибель?! – старый маг вскинул руку, в гневе желая покарать сына.

Однако сделать это ему не дала Къяра, властно приказав: – Довольно, Сарес!

Старый маг обернулся к ней и склонил голову:

– Простите, Владетельница Лорена… Как видите, я не могу исполнить своего обещания и предоставить Вам возможность править Гирмонтом с соблюдением всех формальностей… Может быть, Вы согласитесь, чтобы я навел на сына морок вновь, а через некоторое время после проведения церемонии убил бы его?

– Сарес, я не желаю обручаться с трупом! – Къяра капризно скривила губы. – К тому же мне нужен наместник. Я не собираюсь жить в Гирмонте.

Старый маг тяжело вздохнул: – Я сделал все, что было в моих силах, Владетельница… Гирмонт принадлежит Вам в любом случае, и лишь Вам решать каким образом Вы соизволите вступить во владение им… Я лишь смиренно и покорно молю Вас сделать это не силой…

– Что же, в этом случае моим супругом станешь ты, Сарес.

– Вы шутите, Владетельница? – старый маг изумленно посмотрел на нее.

– Нет, не шучу. Я согласна сделать тебя моим супругом, при условии, что твой сын останется наследным принцем. Мне ни к чему, чтобы кому-то пришло в голову ожидать наследника от меня…

– О, моя дорогая нареченная, кто же посмеет хоть что-то ожидать от тебя без твоего на то соизволения? – старый маг, не сводя глаз с Къяры, приблизился к ней, встал на колени и, осторожно взяв ее руку, поцеловал кончики пальцев, после чего тихо произнес: – Я, конечно же, соглашусь сохранить жизнь моему сыну, раз это твое желание, хоть он и не достоин того… Однако хотел уточнить, ты же не станешь возражать, чтобы я в любом случае научил сына покорности и уничтожил ту, из-за которой он ее утратил?

– Хочешь учить сына покорности, учи… только что-то поздновато ты взялся за это… Ну да дело твое. Главное, чтобы он остался жив после этого. Девка его меня вообще не интересует, поступай с ней, как сочтешь нужным, вмешиваться не стану.

– В этом случае, моя дорогая, если не возражает твой отец, я готов принести обет и стать твоим покорным супругом.

– Я не возражаю. Как я могу возражать против выбора любимой дочери? – Маграт усмехнулся, и махнул рукой служителям храма: – Начинайте церемонию.

Весь Гирмонт бурлил слухами после того как маг Сарес, повелитель Гирмонта уехал в Лорен обручить сына, а вернулся, обручившись сам с молодой и красивой Владетельницей Лорена.

Три дня это событие бурно праздновалось во всем Гирмонте. Маг Сарес устраивал для супруги одно празднество за другим.

Балы, турниры и состязания в ее честь следовали беспрерывной чредой. Лучшие воины, певцы, танцоры и музыканты сражались за честь быть ей представленными. Пол у ее ног всегда устилал ковер из свежих цветов, а ее саму окружала свита хорошеньких фрейлин и пажей, готовых каждую минуту выполнить любой ее каприз.

На четвертый день Къяра, утомленная беспрестанными торжественными приемами и празднествами, встав пораньше, решила в одиночестве проехаться верхом по окрестностям. Но лишь только она поднялась с кровати, к ней тут же метнулись две фрейлины из трех, дежуривших в ее опочивальне, а третья быстро выскользнула за дверь.

– Куда это она? – удивленно спросила Къяра.

– Доложить Вашему супругу, Владетельница, что Вы проснулись.

– Зачем его так рано будить? Сейчас лишь пять утра, – недоуменно повела плечами Къяра. – И потом, почему она не спросила позволение на то у меня?

– Владетельница… помилосердствуйте… – молоденькие фрейлины распластались у ее ног. – Это был приказ Вашего супруга… не гневайтесь.

– Не гневаюсь, – недовольно поморщилась Къяра, жестом разрешив фрейлинам подняться и подать ей одежду.

Выйдя из дверей спальни, она увидела, что пол в ее гостиной усыпан свежими лепестками роз, а в углу рядом с накрытым для завтрака столом стоит Сарес.

– Доброе утро, дорогая, – старый маг склонил голову.

– Сарес, не надо меня так опекать. Я не маленький ребенок и способна сама позаботиться о себе. Сейчас пять утра, зрителей нет. Так что не стоит в такой ранний час при фиктивном браке, лишь обременяющем нас обоих, изображать из себя влюбленного супруга. Не утруждай себя так. Если мне что-то понадобится, тебе доложат.

– Дорогая, почему ты решила, что забота о тебе обременяет меня? Я счастлив, что мой сын оказался столь редкостным идиотом, что отказался от счастья ухаживать за тобой, предоставив это прерогативу мне. Это несказанное удовольствие и честь для меня. И я был бы счастлив, если бы ты и дальше позволила мне это. Я приготовил кофе.

– Я не пью кофе.

– Ты только попробуй, дорогая. Так делать кофе, как его делаю я, умеют немногие…

Къяра вскинула руку и демонстративно просканировала информационную сферу и все окружающее пространство.

– Къяра, к чему подобные демонстрации? – Сарес недоуменно пожал плечами. – Ты и так постоянно контролируешь информационное поле. Хотя я, честно говоря, не вижу в том никакого смысла. Неужели ты думаешь, что я способен хоть что-то предпринять против тебя? Ради чего? Вернуть власть над Гирмонтом? Зачем мне она? Чтобы отдать болвану Тайлеру с его неизвестной девкой, которую я никак не могу найти?

– С чего ты решил, что я постоянно контролирую информационное поле? – Къяра удивленно приподняла брови.

– Дорогая, ты безупречна… я восхищаюсь тобой… я ожидал чисто женского вопроса: «откуда ты знаешь?», а ты маг, до мозга костей… Здесь везде стоят блокираторы чуждой магии, порядка восьми штук. Я их все разрядил, но еще не успел тебе показать… Так вот они успели набрать такой фоновый заряд, что скажи мне кто-то, я бы и не поверил… причем это было не разовое, а именно постоянное воздействие. Из чего я соответственно и сделал вывод, что ты постоянно держишь не только меня, но и весь предел под контролем…

– Ты на редкость честен, – усмехнулась Къяра. – Покажешь их?

– Конечно, дорогая… Но только после того, как ты выпьешь со мной кофе, пока он не остыл… Я надеюсь, ты уже проверила, что я не отравил его… к тому же пить я его буду вместе с тобой, так что не сомневайся, – старик ласково улыбнулся.

– Ну как? Тебе понравилось? – Сарес испытующе посмотрел на Къяру. Он сидел напротив нее в гостиной ее апартаментов, где они завтракали, и впервые поднял на нее глаза за все то время, что она пила кофе и ела.

– Да, все великолепно, Сарес. И кофе, и завтрак, и особенно то, что ты не смотрел мне в рот, – ее губы тронула очаровательная улыбка. – Благодарю.

– Дорогая, это естественно… Мне не хочется быть тебе в тягость… И если я чем-то обременяю тебя, лишь скажи, я постараюсь все исправить.

– Пока твоя забота была несильно обременительна для меня. Ты умеешь быть ненавязчивым и в тоже время предупредительным.

– Я рад, что ты так считаешь. Кстати, у меня есть для тебя подношение… позволь мне преподнести его.

– Позволяю, – Къяра встала из-за стола и, подойдя к стоящему неподалеку креслу с высокой резной спинкой, села. – Я готова принять твои дары.