Недоброе солнце

Стараясь контролировать силу, слегка толкнул дверь, проходя в помещение. В небольшой палате стояла пара кресел. В одном из них сидела мама, непривычно растрепанная и бледная. Вокруг глаз обозначились морщинки, которых не было еще вчера. Матушка вытянулась, приложив руки к стеклу капсулы, заглядывая внутрь. Казалось, еще немного, и по щекам побегут слезы. Но этого она себе не позволяла.

– Мама? – позвал сипло. Валорка резко вскинула голову, охнула, подскочила и в мгновение оказалась в моих объятиях, тихо, без слез всхлипывая. Изо всех сил сжал челюсть, рискуя сломать зубы. – О, мама.

– Сынок, Нарин.

– Ты как? – из второго кресла раздался сонный голос Сумудина. Медик, потирая глаза свободной рукой, оценивающим взглядом прошелся по моему облачению, определяя урон. Сам он был подключен сразу к нескольким трубкам, а нога лежала на небольшом пуфике. Из нее торчало три спицы, частично скрытые фиксирующей повязкой. Все лицо было в мелких порезах, обработанных тем же зеленым составом, что и мое собственное.

– Терпимо. Думаю, ты уже получил прогнозы от Винара?

Друг кивнул.

– Я следил за ходом операции. Если бы что, Винар обещал позвать.

– Что у вас? – мама, отстранившись, осторожно взяла за руку, потянув к капсуле. Самому себе не мог признаться, что боюсь. До дрожи, до сбоя дыхания, до горького привкуса во рту. Боюсь подойти и увидеть ее там. Медленно, повинуясь движению матери, приблизился. Селена, укутанная импульсной жидкостью, неподвижно лежала в чреве капсулы. В свете вспомогательного вещества ее кожа казалась болезненно-бледной, отливая голубым. Небольшая ссадина на виске была единственным различимым повреждением. – Что с ней?

– Не знаю, друг, – тихо отозвался Сумудин. – Повреждений практически нет, эмбрион в полном порядке, насколько мы можем определить на таком малом сроке. Девочка просто не приходит в себя.

На кивер пришел вызов Палета. Меня ждали для дальнейших действий. Сумудин кинул взгляд на мой кивер, слегка кивнул.

– Иди. Мы будем тут, – мама легонько коснулась моей щеки губами. В глубине ее глаз сверкнуло что-то злое, опасное, отчего черты лица вытянулись, вместо усталости проступила злость, граничащая с ненавистью. – Наведи порядок.

На выходе из госпиталя меня ждал Фир и еще четверо членов моей команды, включая одного из подчиненных Сумудина. Медик тут же шлепнул какой-то индикатор к экзоброне, проверяя подключение к планшету. Понятно, меня выпустили при условии тотального контроля состояния. Анальгетики уже постепенно заканчивали действовать.

Палет был в одном из крайних секторов Полиса. Мы прибыли туда минут за пятнадцать, используя возможности малой орбиты. Попутно я изучал информацию, добытую старшим оджи. Группа поймала того, кто закладывал взрывчатку. Как изначально и предполагалось, детонатор был заложен на определенное число пассажиров, и нам просто невероятно повезло, что транспортник, шедший впереди, имел схожую массу. Не повезло его пассажирам. Подрывник был только исполнителем, несколько фанатичным, но неинициативным. По следам в Сети удалось определить источник, из которого шли указания. Следы были весьма неплохо затерты, но совместная работа моих и Палетовских умельцев не оставила им возможностей.

Вызвав некоторое удивление, следы привели к аккаунту советника Синура. Один из старейших валоров, весьма радикально настроенный, но не настолько агрессивный, чтобы решиться на такие меры. Да и характер у него определялся как недостаточно смелый. Плюс полное отсутствие способностей оджи.

Вокруг небольшого, весьма скромного дома советника стоял заслон из людей Палета. Сам анур ожидал меня, просматривая отчеты оперативных групп. Что-то не сходилось. Это улавливали мы оба, как и еще два оджи, привлеченные к разбирательству. Ундиал, третий оджи, из штаба контролировал все перемещение в Полисе, чтобы мы ничего не упустили.

На мой стук дверь открылась незамедлительно. Мы не прятались, так что визит советник ожидал, заметив еще на подходе. Синур был бледен и слегка дрожал, но выглядел решительно. Чуть посторонившись, советник пропустил нас с Палетом внутрь. Разговор предстоял неприятный.

– Знаешь, что произошло? – Палет оглядывал скромное убранство гостиной, стоя спиной.

– Примерно, – голос валора дрожал.

– На анура Нарина, его стража, медика и его дарье было устроено покушение. И должен сказать, что неудачным оно оказалось по чистой случайности.

Синур сглотнул, стремительно бледнея. Я стоял в проходе, внимательно наблюдая, считывая физиологические показатели. Не он.

– Знаешь, почему мы пришли к тебе?

– Предполагаю.

– Твой аккаунт был зафиксирован как источник приказов. Знаешь, почему убили Марано? – внезапно сменил тему Палет.

– Оджи, я непричастен к этому, – уверенно заявил советник.

– Палет, разреши анализ. Не могу больше ждать.

Злость клокотала в груди, желая найти цель. Требовалось немедленно выплеснуть куда-то все это напряжение. Сил стоять и слушать, просто не было. Оджи махнул рукой, чуть кривясь. Сделав шаг вперед, рукой, усиленной сочленениями экзоскелета, ухватил советника за шею.

– Не дергайся. Я знаю, что ты непричастен, но подключиться к чужому киверу без позволения практически невозможно.

Закрыв глаза, сосредоточился на излучениях чужого мозга. Это будет непросто. Взлом воспоминаний весьма болезненное мероприятие для обеих сторон.

Сегодняшний день.

Хмурое утро, скудный завтрак.

Вчерашний день.

Долгое заседание Совета, споры, крики, головная боль.

День раньше. И еще. И до этого. Обыкновенная рутина, ни малейшего следа.

Меня начало подташнивать от напряжения и просмотра чужих воспоминаний, когда на периферии мелькнуло видение, заставившее споткнуться. Затертое воспоминание. Работа оджи. Грубая, неаккуратная, весьма болезненная. Невысокий ранг. Напрягая силы, постарался снять блок. Синур застонал, повисая на моей руке. Все чего я сумел добиться, это вид таких же бледных глаз, как когда-то уже видел, и серых, грязных волос.

Отключившись от старейшины, вытирая струйку крови из носа свободной рукой, отпустил вало. Старик открыл глаза, посмотрев на меня с болью. Бледные глаза. Серые волосы.

– Кто из твоих родственников обладает способностями оджи?

– Никто. Ранга среди моих родных никто не имеет, – твердым взглядом ответили мне.

– Не ранг. А способности. Кто обучался? – вступил в разговор Палет.

– Племянник, шесть лет назад был исключен из Ойтеры.

– Шармиш? – с запозданием вспомнил одного из младших оджи, которых приходил оценивать в тот год. Кажется, Марано был вместе с этим странным парнем. С бледными, почти прозрачными глазами. Этот невероятный взгляд, полный любви к боли, пробирал до печенок. Как было можно забыть? Оджи, исключенный из Ойтеры за вспышки агрессии и чрезмерную жестокость.

– Где сейчас?

– Не имею понятия. Мы не встречались года три-четыре.

– Нет, советник. Он был здесь месяц назад. И полгода назад, и еще до этого. Он подключился к сети через ваш кивер, управляя покушениями на меня и командуя группой радикальных активистов, – Синур, не имея возможности сомневаться в моих словах, осел на пол.

Отправляя ориентировки для Ундиала, я уже не смотрел, что происходит со стариком. Нужно было срочно достать информацию из камер наблюдения, согласно тем датам, когда происходили встречи Синура с племянником. Нужно было поймать сигнал его кивера. У бывшего оджи, определенно, хорошо развиты хакерские навыки.

Третий оджи потратил полчаса на поиски сигнала, тем не менее, выделив сразу три точки в разных частях Полиса. Определенно, Шармиш Учино, не получивший ранга и не закончивший свое обучение, умел прятать следы. Предстояло еще выяснить, как он смог скрыться от глаз Совета, имея присвоенный ранг такой опасности.

Взяв со своих коллег слово, что Учино достанется мне живым, наугад выбрал одну из запеленгованных точек, остальные оставив Палету и Ундиалу. Сигнал привел мою группу в район с заброшенной стройкой. Высотные здания без окон, дверей и нормального освещения были вполне подходящим антуражем для обитания преступного синдиката.

Конечно, нас встретили. Группа вооруженных валор в экзоброне предыдущего поколения. Возможно, для необученной команды они бы и представляли опасность, но не для моих ребят. Из двенадцати валор, пришедших со мной, девять задержались на входе, нейтрализуя группу обороняющихся. Мы же прошли через окна, минуя весьма бездарно поставленный заслон. Думается, он был выставлен именно с целью задержать нас. Шармиш идиотом не был.

Поднявшись на несколько этажей, наконец, уловил излучение оджи. О да, мне определенно повезло. Шармиш здесь. Оджи без ранга встретил нас в большом помещении, уставленном мониторами. Комната освещалась только голубым светом экранов, воздух был спертый, тяжелый, с легким ароматом безумия. Горько-сладкий приторный запах с признаками гнили. Валор в одних брюках и ботинках военного образца сидел в широком подвижном кресле, поигрывая кнутом из металлических сочленений. Обернувшись на звук наших шагов, Учино растянул тонкие губы в широкой улыбке.

– Ба, Нарин Коллес. А я-то, грешным делом, подумал, что ты будешь немного занят.

– Для тебя, Шармиш, я сегодня абсолютно свободен.

– Естественно. Вы же с твоей деятельной матерью уже вынудили Совет повернуть в ту сторону, куда вам хочется. Все вытащили: и статистику, и данные медицинских служб. Вон как постарались. Даже проект запустили и до такой стадии довели. А я все думал, как успели. Женские особи. Это же надо было додуматься. Привлечь к таким важным делам валорок.

Шармиш говорил о женщинах с презрением. Помедлив, Учино встал, потянувшись. Хлопнув по ноге хлыстом, валор посмотрел мне прямо в глаза. Настроение Шармиша стремительно изменилось. Взгляд стал колючим, жилистое тренированное тело напряглось.

– Зачем пожаловал, Нарин?

– Убить тебя.

– Э, нет. С этим я несогласен. У меня другие планы. Это я убью тебя. Нужно было сразу браться за дело самому, а не отправлять кого-то другого. Этот идиот, Марано, не смог избавиться от твоей девки. Все самому, все самому надо делать.

– И чем же я тебе так не угодил? – пытаясь немного отвлечь внимание Шармиша разговорами, проверил подвижность собственного тела. Из-за блокированных нервных окончаний организм воспринимался плохо, с задержкой доставляя информацию в мозг. Да и подвижность, скорость были совсем не такими, как без экзоскелета. Учино хохотнул.

– Вы, вы все. Ваша власть, ваши законы. Оджи, высшая инстанция. Говорите, что решаете судьбу народа, отвечаете за благополучие, – валор медленно двигался кругом, по краю помещения, презрительно сплевывая. – Ты решил, что твой народ умирает, но что ты сделал? У тебя есть власть приказать, заставить их спасти. А ты? Ждешь, уговариваешь? Ты слаб.

– Власть оджи – не в силе его приказов, а в умении дозировать свое воздействие на народ.

– Да? – Шармиш в притворном удивлении поднял бровь. – Так ли это? Потакая своему величию и добросердечности, вы тешите свою гордость и тащите Валору к гибели. Вы трусы! Я мог бы стать сильнее тебя. Помню тот год, когда ты выбрал для обучения Марано. Ты смотрел в мои глаза и видел там угрозу. После этого визита меня заблокировали и вышвырнули из Ойтеры. Знаешь, сколько лет и сил я потратил на снятие блокировки?

– Тебя исключили не из-за этого. Ты хотел власти и был слишком…

– Нет! Это все ты! Ты испугался моей силы! Я мог стать выше тебя.

– Твой ранг был определен не выше пятнадцатого. Ты мог стать сильнее Марано, сильнее любого в твоем выпуске, но не меня.

– Не смей! – потеряв самообладание, Шармиш размахнулся кнутом. По чистому везению я успел уклониться от острых деталей. – Вор! Ты украл у меня все.

Движения Учино были плохо прогнозируемыми, видно валор занимался у разных мастеров. Приходилось очень внимательно следить за каждым движением, чтобы не пропустить атаку. Экзоскелет замедлял движения, делая их неуклюжими. Управление походило на какую-то игру в имитацию. В какое-то мгновение отвлекшись на движения ног, упустил очередной выпад Шармиша, получив весьма болезненный удар металлической частью хлыста в грудь. Каркас выдержал, но отдача оттолкнула на пару шагов назад, отозвавшись болью в грудине. Стараясь больше не терять бдительности, уворачивался от ударов, выжидая момент. Приблизиться вплотную в экзоброне Шармиш мне не позволит, это точно. Единственный вариант – поймать противника.

Моя команда, собравшись уже полным составом и повинуясь приказу, не вмешивалась. Один из техников, торопливо подключался к системе, созданной Шармишем, скачивая информацию. Медик недовольно покачивал головой, следя за моими показателями на планшете. Я уже чувствовал, что начинает неметь спина до самых плеч. Время, отведенное для этих игр, заканчивалось.

Чтобы ухватить плеть руками, усиленными металлическими сочленениями, пришлось подставиться под удар. Хлесткий взмах закончился на моем плече, искривляя одну из деталей, разрывая ткань нижнего костюма и кожу. Болезненно, но не слишком глубоко. Это позволило второй рукой вцепиться в хлыст и дернуть на себя. Шармиш дернулся вперед, тут же постаравшись отскочить, но не вышло. Одновременно с рывком на себя, я дернулся вперед, хватая валора за шею. Я тоже кое-чему научился у разных наставников. Удерживая валора на весу, увернувшись от нескольких ударов ногами и пропустив один, сильнее пережимал артерии, вызывая полуобморочное состояние. Учино держался долго, брыкаясь и пытаясь вырваться. Не будь на мне брони, это бы удалось. Теряя терпение, ухватил свободной рукой за запястье Шармиша, выкручивая руку под неестественным углом. Перед глазами стояло окровавленное лицо Тааля, его пробитая голова. Рука сломалась с громким хрустом, Шармиш взвыл, вызывая мрачное удовлетворение в душе.

Для полного успокоения мне было необходимо выяснить, есть ли у валора действительно налет безумия или он понимал, что делал. Все еще удерживая его на весу в полусознательном состоянии, приложил ладонь к мокрому от пота лбу валора. Оджи, который смог снять блокировку. Это будет непросто.

Проникнуть в сопротивляющееся сознание, как пробираться через вату. Ничего не видно, почти невозможно дышать, и в рот лезет всякая гадость. Пробившись через этот заслон, столкнулся с ясным, полным ненависти взглядом. Шармиш не был безумен. Просто хотел мести. Испытав удовольствие, смешанное с сожалением, обернулся к своей команде, ожидающей приказаний.

– Все вон. Что бы ни произошло, не подниматься на этот этаж без вызова.

– Нет! – поразился, как Шармиш сумел вывернуться из захвата, не сломав собственную шею. В глазах валора появился страх и понимание, что пощады не будет. – Я требую суд! Приговор!

Некоторые из моих солдат замерли на выходе, полуобернувшись, ожидая решения.

– Власть оджи начинается там, где заканчивается закон. Теперь ты вне закона. В моей власти.

– Исполняйте приказ, – голос Палета раздался из коммуникатора одного из солдат. – Нарин, подключи меня, я буду присутствовать. Если ты не против.

– Хорошо. Это мне нужно.

Подключая Палета к визуальному присутствию, испытал облегчение. Старший оджи не даст переступить грань, за которой точка невозврата. Кроме того, он отлично понимает, что я не белый и пушистый. Мне нужен этот акт мести, чтобы не сойти с ума от чувства вины перед погибшими, друзьями и самим собой.

– Хочешь потом психологическую экспертизу? – с мрачной усмешкой спросил Палет.

– Да, будь так добр, – в тон отозвался, разминая пальцы и занося руку для первого удара.

Глава 35

Лени.

Было тепло и темно. Полная тишина разбавлялась каким-то тихим журчанием, как возле ручья. Меня окутывало спокойствие и нежелание куда-то двигаться. Взрыв, страшное падение и удар о землю помнила. А еще лицо Нарина, когда он осознал, что под нами трескается магистраль и ничего поделать нельзя. Такое бессилие, помноженное на злость и страх. Хотелось обнять этого могучего, честного и светлого мужчину, закрывая руками от бед и переживаний. Вот только, что я могла? Ни-че-го.

В этом новом для землян мире я оказалась беззащитна и практически бесполезна. Валора с борта крейсера выглядела каким-то чудом, открытием, а оказалась тяжелым местом. Начиная с кислорода, от которого кружилась голова, до невероятной насыщенности событий и напряженности дней. Столько всего и сразу. Как это спокойно пережить? И этот взрыв. И падение вниз. Неприятное чувство, будто тебя подхватили под живот, и все органы стремятся вверх… И что, если Нарин погиб?! Не хочу. Не хочу просыпаться и видеть все это. Не хочу знать.

Темно и тепло. Мне нужно просто отдохнуть.

Нарин

Четырнадцать ударов. Занеся руку для последующего, прислушался к себе. Все. Достаточно.

Шармиш хрипло, со свистом дышал, практически не в силах разлепить заплывшие веки. Определенно, я сломал ему как минимум по несколько ребер с каждой стороны, челюсть и пальцы. Но повреждений, несовместимых с жизнью, кажется, все же избежал. Коснувшись пальцами лба, быстрым импульсом проверил состояние и со злорадством заклинил нервы в нескольких местах. Чтобы напоминало. Теперь при любом движении, даже когда эта мерзость более-менее залечит свои раны, чтобы отправиться на ледяную глыбу Лимира, он будет чувствовать боль. Осталось поставить новый блокатор способностей оджи. А лучше сразу каскадную систему, кто знает, как он в прошлый раз справился.

Посмотрев на сбитые костяшки пальцев и на полуживое месиво у ног, поднялся, сплюнув на пол. Спазм прошиб всю спину, от основания хвоста до черепа. Если я, в порыве гнева, сдвинул хоть на миллиметр свой корсет, Винар с Сумудином меня на полгода к койке привяжут. И матушку для контроля рядом приставят.

Покинув помещение, вызвал нескольких подчиненных.

– Забрать в полный изолят. Готовить отправку на Лимир, без права пересмотра дела. Выполнять.

Служащие дернулись исполнять указания. Палет на удивление молчал, хотя я четко ощущал его присутствие рядом.

Спустившись к основанию здания, где ожидали транспортники военного ведомства, не выдержал этого. Настроение и отношение к моему решению старшего оджи было непонятно. Нервировало. Обычно я без труда улавливал и предсказывал реакцию Палета.

– Анур? Считаешь, я не прав? – тихо, чтобы не привлекать внимание подчиненных, спросил в эфир. Из-за быстрой утомляемости после операции, часть привычных возможностей стала для меня недоступна.

«Считаю, что твое решение имеет право на существование. Ты достиг большего, чем мне казалось. Удивлен, что ты смог себя остановить. Я когда-то не смог».

– Помнится, ты был несколько младше меня нынешнего и занимал ранг восьмого или девятого?

«Тогда я был восьмым».

– И, Палет, Селена жива. Личную месть я получил и оставил напоминание на всю жизнь, но брать ответственность за ее остаток не желаю. Сообщников переловили?

«Практически. Одна группа еще прячется, но Ундиал обещал их выкурить. Езжай в госпиталь. Мы разберемся».

Вернувшись в госпиталь, узнал, что с Таалем закончили работать. Прогноз был не самый утешительный. Давление в черепе ему стабилизировали, и кровотечение остановили, но значительная часть гематомы должна рассосаться сама. В противном случае возможны необратимые последствия. В палате Селены мама работала над чем-то в планшете, Сумудин пребывал в состоянии полусна под действием лекарств, то теряя сознание, то приходя в себя на разложенном кресле. Для меня уже установили специальную кровать, к которой подключалось до сотни всяких контрольных индикаторов.

Дарье в себя не приходила. Сердце сжало спазмом нехорошего предчувствия. Из последних сил загнал это ощущение, как мог глубже. Не верю.

Стоило появиться в помещении, предварительно смыв с рук и лица кровь, меня принялись «выковыривать» из экзоскелета. На протесты толпа медиков, в количестве пяти валоров во главе с Винаром, внимания не обращала. Вколов мне тройную дозу снотворного, злостные борцы за мое здоровье, подхватив под руки и уложив на уже знакомую стойку, отключили функции такого удобного костюма, осторожно вынимая конечности из креплений. Конечно, им нужно было как можно скорее восстановить связи, которые заблокировали после операции, но этого не хотелось. Только кто меня спрашивать станет. В такой ситуации Винар вполне может игнорировать даже прямые приказы Палета. Медленно, но неуклонно, меня уложили на живот, расслабив корсет. Сумудин, пребывая в периоде краткого бодрствования, подковылял ближе и выругался сквозь зубы.

– Что, так плохо? – широко зевнув, полюбопытствовал.

– Вот как ты сейчас сам ходишь, так оно все там и выглядит, – честно отозвался друг.

– Что, даже нервы видно? – стало на самом деле интересно.

– Нервы как нервы, а вот спинной мозг, кажется, кое-где вытекает.

– Винар, закройте позвоночник моего сына, будьте так любезны. Пока эти двое и правда не решили посмотреть на цвет спинномозговой жидкости оджи, – недовольно отреагировала на наши шутки мама, не отрываясь от вычислений в планшете. Матушка давно, еще во время моего обучения, приняла позицию присутствовать, но не смотреть, оберегая нервы нас обоих.

– Покажите мне сначала. Когда еще доведется все это увидеть, – попросил, пока окончательно не отрубился.

– Никогда, надеюсь, – проворчала мама со своего места.

Сделав быстрый снимок, Сумудин продемонстрировал мне огромный лиловый кровоподтек в районе поясницы, длинный ровный шов вдоль позвоночника и ряды тонких проводков, прямо из этого шва торчащих. И правда, как результат какого-то безумного эксперимента. К части проводков на фото уже были прикреплены металлические прищепки с проводами от небольшой установки электромагнитных импульсов.

– Нарин, сейчас начнется стимуляция, придется потерпеть. Минут через пять тебя уже должны отключить.

Тело прошибла молния электрического разряда. Как-то при работе с Ядром оно легче переносится. Тело самопроизвольно выгнулось дугой, мышцы свело на несколько мгновений. Это будут долгие пять минут.

Через три дня мне разрешили подняться с кровати. В корсете и с опорой на руки. Ноги плохо слушались, выдавая только треть от того, что я требовал, но Винар был доволен. Сумудину зарастили кость, пока еще оставив временно одну из спиц и выдав механический каркас для снятия нагрузки, но доктор оказался из нашей компании самым живым. Хоть какая-то радость.

Тааль, находясь в глубокой коме, также подавал надежду своим состоянием. Отек медленно проходил, внутренние органы практически не сбоили. Хуже всего было состояние моей девочки. Селена не приходила в себя. Она слабо реагировала на внешние раздражители, чуть улыбалась на мой голос и… все. Показатели выдавали идеальное состояние, исследования показывали яркую, абсолютно здоровую картину мозга в состоянии сна, но дарье не просыпалась. Почему, мне никто не мог ответить.

Проведя еще день в терзании себя и попытках дозваться Селену, я все же потерял терпение. Сил и желания бороться со страхом и ничего не делать, больше не было. Удаленно подключившись к киверу землянки, просмотрел массу сообщений, выискивая одно-единственное. Идеи закончились, а мне нужна помощь.

Наши ученые проводили ежедневные проверки и анализ состояния Селены. Девочка бледнела и становилась все тоньше, хотя медики постарались предоставить ей все необходимое питание. Дарье все так же реагировала на мой голос, иногда она двигалась, чуть меняя положение тела, но не более того. Между тем, эмбрион внутри ее тела креп и рос. Оболочка плода была даже несколько плотнее, чем ожидалось при таком состоянии матери.

Один из докторов заикнулся, что они смогут продержать ее в таком состоянии достаточно долго, чтобы ребенок появился на свет. Челюсть этому доктору потом, как я узнал, ставили на металлических пластинах. Совесть меня не мучила.

Мучил страх. Уже с неделю пребывая на уколах, испытывая постоянный зуд в темных пятнах на теле, я начинал срываться на окружающих, чувствуя бессилие. Мы даже вызвали на подмогу нескольких представителей элмов, с которыми у нас был договор о сотрудничестве в медицинской сфере. Но я ждал другого гостя.

Даяр прибыл через три недели после аварии, вместе с парой земных медиков. Послав письмо с призывом о помощи, я ждал расспросов и отповедей, но брат моей девочки затребовал только отчет о происшествии и медицинскую карту. Через неделю «Медуза» подхватила Даяра на одной из межгалактических станций, в ускоренном режиме доставив на Валору.

Встречая родственника своей землянки, я несколько нервничал. Пока Селена оставалась в таком положении, во мне разрасталось чувство вины за произшедшее. Несмотря на то, что причина ее сна была неизвестна, понятно, что авария стала спусковым моментом. А я, как ответственный за ее благополучие, провалился в этой роли окончательно и бесповоротно. Оставалось надеяться, что моя мысль окажется удачной, и присутствие земных докторов сдвинет нас с мертвой точки.