Недоброе солнце

Единственное, что немного выбивалось из общего восприятия и радостного предвкушения – это состояние Селены. Даже во время заседания совета она вела себя совершенно нетипично. То всепоглощающее любопытство и интерес прирожденного ученого, которые раньше, как облако, окутывали землянку, как-то смазались. Создавалось впечатление, что дарье немного больше сосредоточилась на себе, чем на окружающем. Возможно, это было из-за переизбытка новых впечатлений? Однако даже самому эта мысль казалась какой-то неправдоподобной. И еще, эта ее реакция на еду. На «Парадоксе» был примерно тот же рацион питания, и Селена отличалась весьма здоровым аппетитом. Нужно будет потрясти немного Сумудина, вдруг он что-то умудрился пропустить.

Пока мы ждали возвращения медика, отправившегося за моей посылкой, Селена с несколько вялым любопытством что-то пролистывала в кивере, не особо интересуясь обстановкой за пределами транспортника. Стоило Сумудину, сияющему как голубой гигант, вернуться с контейнером, как мы на максимальной скорости рванули к Станции. Дорога была не самой близкой, а времени оставалось мало.

В это время на Станции, ожидаемо, было не так много транспортников. Наш оказался всего только третьим и, к счастью, всем было нужно одно направление, что также существенно ускорило сцепку. На самом верхнем ярусе сектора проходили скоростные сквозные тоннели. По ним было абсолютно запрещено передвигаться самостоятельно. С определенными интервалами по тоннелю проходил тягач, к которому цепляли транспортники, доставляя эдакую «змею» по дальним секторам. Такой вид передвижения показал себя как очень продуктивный и экономичный. Вот момент подключения нашего транспортника к общей цепи заинтересовал мою дарье. Девочка попыталась высунуться в открытый иллюминатор, чтобы лучше разглядеть, как происходит процедура. И несколько надулась, когда ей этого не позволили. Сдерживая смех, глядя на это чудо, вытянул из основания ее кресла дополнительные ремни.

– Стоит пристегнуться этими, мы сейчас рванем с такими перегрузками и скоростями, что лучше всего с закрытыми глазами ехать. Поверь, в первый раз так будет спокойнее, – Селена недоверчиво оглядела вереницу транспортников, уже прицепленных к головному вагону тягача. Над Станцией раздался громкий гудок, извещая о готовности к движению.

Со вторым сигналом наш транспортник, переключенный на внешний режим управления, плавно качнулся в центральную ветвь тоннеля, набирая скорость. Землянка с любопытством осматривала сектор внизу, находясь на максимальной высоте купола, пока мы ускорялись. Когда уцепиться за что-то взглядом стало просто невозможно, Селена откинулась на спинку кресла, а когда все пространство за стеклом превратилось в вереницу ярких полос света, она закрыла глаза и тихо застонала, приложив ладонь к глазам. Просканировав общее состояние своей девочки, уловил легкую дурноту и слабое раздражение. Ничего критичного. Зато мы сможем все успеть.

Лени

Наше невероятное путешествие длилось не более получаса, но за это время я чуть дважды не выплюнула собственный желудок, с трудом сдерживая позыв при особо неожиданных поворотах «дороги». Тоже мне, парк развлечений. Уверена, что вполне могла бы обойтись и без этого опыта. Не решилась открыть глаза даже тогда, когда стало ясно, наш транспортник движется уже собственными силами. Определенно, мне не привыкнуть к таким скоростям вне открытого космоса. Почувствовав ободряющее прикосновение Нарина к руке, все же открыла глаза.

– Ты как? – мордашка моего супружника выглядела несколько виноватой и обеспокоенной. Так тебе и надо, будешь думать о хрупком здоровье своей меня.

– Мне не нравится такой способ передвижения, – ладно, здоровье у меня вовсе и не хрупкое, а весьма ничего. Но карусели я с детства терпеть не могу.

– Учту, но, к сожалению, мы очень ограничены во времени, а от нашего сектора обычными путями мы бы очень долго добирались.

– Где мы?

– Это самая древняя часть Полиса. Я хочу показать тебе Ойтеру, – внезапно мне стало гораздо лучше, практически идеально. Древний город. Уже сейчас я видела разительные отличия между новейшей инфраструктурой того сектора, где мы проезжали сразу после прилета, и тем местом, что оказалось внизу. Ультрасовременные здания необычного дизайна, продиктованные практичностью и удобством, все в ярких росписях и сотнях огней и низкие строения из больших блоков песчаного цвета. Все, что скрывалось в полутенях внизу, выглядело так, будто мы попали в совершенно иное общество, в другую галактику. Здание не выше трех этажей с различимыми резными фигурами, без росписей и цветных вкраплений, без стекол в окнах и практически без зелени на открытом пространстве. А в центре всего этого, огромное, до самого купола, пирамидоподобное сооружение из огромных блоков. Здание было поделено на четыре яруса, образуя широкие площадки, освещенные газовыми факелами. Это был первый настоящий огонь, который я видела за многие месяцы. Теперь его, и правда, использовали только в древних местах. На земле это были мемориалы павших воинов, да и только.

Здание было мрачным, величественным и пугающе монументальным. Вся необъятность его размеров стала понятна тогда, когда мы спустились с транспортной развязки, оказавшись у самого подножия.

– Это что? – внезапным шепотом спросила я.

– Ойтера. Храм, оставшийся нам от предков. Сейчас, как таковой религии у нас нет. Вера в Судьбу, Случай и подобные вещи, не более.

– То есть храм пустой? – это никак не вязалось с моими знаниями о валорах. Эти гуманоиды никогда не делали что-то бессмысленное или бестолковое, насколько я успела изучить их. Казалось невероятным, что такое сооружение, пусть и символ прошлых тысячелетий, может стоять такой громадой и сохраняться просто так. В подтверждение моим мыслям, раздался дружный смех валоров.

– Что ты, терри, – ответил Тааль, – в храме живут те, кто не желает принимать участие в суете повседневной жизни, по тем или иным причинам. Кроме того, здесь обучают мастеров и проходят ежегодные испытания для молодых оджи. Те, кто отказался от всего внешнего, взамен получили что-то иное, что позволяет им чувствовать и направлять учеников.

Вот это уже было более понятно и невероятно интересно.

– А меня туда пустят? У нас на Земле тоже осталось несколько таких мест, только женщинам туда нельзя.

– Почему,– живо заинтересовался Сумудин, пока мы выгружались из транспортника.

И правда, почему? Не смогла сдержать кривой ухмылки. Стоит ли им сказать все, как есть или выдвинуть более приличную, общественную версию?

– Видишь ли, когда-то давно, когда на Земле еще было много религий, проповедники этих разных направлений решили, что женщина отвлекает мужчину своим видом от духовного. Соблазняет, вызывает в нем греховные мысли и… что-то еще подобное. Сейчас, конечно, это считается пережитком прошлого, но в древних храмах правила остались. Женщинам нельзя.

– У нас можно,– Нарин протянул мне руку, и мы повернулись к невероятному строению.

– Тоже мне, в чем вина женщины, если мужчина не в состоянии удержать свое возбуждение в штанах,– весьма различимо ворчал Сумудин, идя за мной. В голосе медика явно проскальзывало недоумение.– А что, если кого-то возбуждает вид моря? Или растений? Нет, конечно, проще выкорчевать сад или осушить океан, чем обуздать свои страсти. Безумие какое…

Я едва сдерживала хихиканье. Конечно, именно исходя из подобных мыслей, древние законы пересматривались на протяжении истории, но из уст медика это звучало совсем абсурдно.

Мы зашли в небольшую, едва приметную дверь у самого основания пирамиды. Сразу за входом нас ожидал служитель в каком-то тренировочном комбинезоне, наподобие того черного наряда, что был на Нарине и Таале во время спарринга на «Парадоксе». К слову, пользовался служитель вполне современным фонарем, а не каким-то там древнейшим аналогом факела. Небольшой, матовый светящийся шар на цепочке давал достаточно света, чтобы не спотыкаться в узком коридоре, но и не столько, чтобы перенапрягать глаза. Фонарь передали мне в руки, чему я несказанно удивилась. Остальным такие удобства не полагались.

Стены, окружавшие нас, были из того же камня, судя по всему, что и наружные. При ближайшем рассмотрении он оказался ракушечником с явно различимыми останками ископаемых с древнего океанического дна. Проведя ладонью, поняла, что камень холодный, и, кажется, немного влажный, но невероятно гладкий, как отполированный. Чуть обернувшись, провожатый заметил движение моей руки. Сумудин, шедший впереди, тоже оглянулся, слегка покачав головой с легкой усмешкой. Опасаясь, что сделала что-то лишнее, быстро отдернула ладонь. На плечо легла рука Нарина, шедшего позади.

– Не беспокойся. Попробуй дотронуться еще, только выше.

Последовав совету, наткнулась на небольшое углубление, идущее вдоль всей стены. Через несколько шагов в этом углублении была ямка. Потом еще и еще.

– Внутри Храма ученики ходят без светильников. Эта борозда осталась после многих тысячелетий, когда ученики, один за другим, считали шаги по этому коридору. Ты гостья, тебе дали фонарь. Нам такая привилегия не положена. Мы бы шли по меткам.

– Правда?

– Да, терри. Оджи Нарин и его сопровождающие знают каждый камень в этих стенах. Ходить с фонарем стыдно для них. И позорно для их учителей, – голос нашего провожатого оказался тихим и скрипучим, как наждачка. Интересно, они обет молчания здесь тоже практикуют? Судя по всему, конкретно у этого валора давно не было разговорной практики.

Чуть привыкнув к полумраку и странному, несколько давящему ощущению внутри тоннеля, обратила внимание на выемки в полу. Остановившись, опустила свой фонарь, отметив четкий след большой мужской ноги, как будто в сыром песке. Четко различить пальцы в отпечатке не получалось, но сомнений не возникало.

– Ученики ходят внутри храма босиком?

– Да, это еще один способ усилить чувствительность и восприятие. Пошли, хорошая моя, мы торопимся, – Нарин чуть подтолкнул в спину.

Двигались мы по этим глухим мрачноватым коридором не очень долго, поворотов восемь, к сожалению, точнее определить не удавалось. В таком пространстве внутренние часы совсем отключились, делая время неопределяемым. На небольшой темной площадке, от которой в три стороны расходились коридоры и лестница круто вверх, наша компания разделилась. Нарин, оставив мне легкое касание губ к виску, вместе с Таалем отправился в темноту. Мы же, в компании с безымянным провожатым и Сумудином, направились к лестнице. Как медик поднимался по этим крутым ступеням с контейнером, даже не представляю, я все время порывалась обернуться, но боялась оторвать глаза от собственных ног. Перед глазами, как настоящая, висела картина моего полета вниз, с попутным переламыванием каждой известной косточки. Естественно, в этой конструкции никаких перил предусмотрено не было. Голова кружилась, свободной рукой я периодически хваталась за верхние ступени, чтобы иметь хоть какую-то дополнительную опору. Эти тридцать четыре ступеньки дались мне с невероятным трудом, и когда вместо очередного уступа перед глазами появилось темное пространство, сердце билось уже где-то в районе горла.

– Вперед, Лени. Самый тяжелый участок пути закончился. Мы почти пришли, – Сумудин легонько коснулся моей ноги, пытаясь вывести из внезапного состояния ступора. И правда, я тут зависла, а он позади с этим ящиком.

Дальнейший путь, и правда, был легче, пол просто под небольшим углом шел вверх, постоянно поворачивая. Складывалось впечатление, что мы идем по большой спирали. На очередной площадке, возникшей из непроглядной темноты в круге от моего фонаря, показалась пара дверей. Они казались тонкими, как из картона, темно-красного цвета. Из чего на самом деле были сделаны, даже не предполагала. Материал казался каким-то зернистым, как мелкие прессованные шарики, без всяких украшений и декора. Даже ручка – просто вырезанное углубление по центру.

Сумудин легким касанием отодвинул меня в сторону и звучно постучал по двери. Звук был таким гулким, что как волна разошелся в разные стороны по коридору, отскакивая от стен, совершенно не затихая. Дверь почти сразу с легким скрипом распахнулась. Нас тут же оглушило светом и звуком. Щебет женских голосов казался неуместным в таком строгом и аскетичном месте.

– Терри, мы так рады! И мы торопимся, – меня схватила пара крепких тонких женских ручек и резко втянула внутрь. Маленькая валорка с «Парадокса», валлине Синга и еще пара знакомых мне девочек в ярких нарядах, с привычными косичками и бусинами в волосах.

– А что вы тут делаете? – присутствие валорок совершенно выбило меня из колеи. Нарин так и не соизволил объяснить, что нас здесь ждет, так что все предположения, возникшие ранее, осыпались пеплом. На мой глуповатый вопрос девочки рассмеялись звонкими колокольчиками. В дверь, которую захлопнули за моей спиной, снова постучали. Синга, сдвинув меня в сторону и широко улыбаясь, распахнула дверь. Сумудин с иронией и поднятой бровью протягивал обеими руками контейнер, который таскал по всем этим невероятным лабиринтам.

– Ничего не забыли, торопыжки? Я вернусь через час.

Валорки снова защебетали, переговариваясь, Синга выхватила контейнер у доктора и ногой захлопнула дверь, обернувшись к подругам.

– Ну что, теперь мы можем заняться делом? – на меня с каким-то маньячим настроем уставилось три пары глаз.

– Девочки, девочки, вы чего?…

Глава 32

– Так, терри, времени практически нет, – Синга хлопнула контейнер на стол, быстро открыв короб. Из ящика вытянули ворох ткани. Что-то ярко-красное, практически алое, снежно-белое, воздушное и какие-то молочные кружева. Тилама, молчаливая супруга корабельного биолога, подошла помогать Синге. Найдя начало в этом ворохе ткани, валорки разделили их на составляющие. Перед нами оказалось три совершенно невероятных, умопомрачительных платья. Первое, явно валорского кроя, из красной струящейся ткани со вставками лент. Снежно-белое корсетное нечто, с ворохом фатиновых юбок и переливами камней. И последнее, молочно-белые кружева. Только увидев последнее произведение швейного искусства, не смогла оторвать взгляд.

– О, вы, кажется, выбрали. Прекрасно, – Синга, которая здесь, видимо, играла ведущую роль, повесила кружевное платье на какую-то подставку, остальные аккуратно скинув на кресло в углу. Осмотревшись, поняла, что комната выглядит не так печально и голо как коридор. На полу лежал неяркий, но вполне новый, узорчатый ковер из узких полотен, была пара кресел, два небольших стола, заставленных всякой всячиной, и несколько дверей.

– Мне кто-то может что-то объяснить? – когда меня настойчиво усадили на табурет перед одним из столов, решила все же попытаться выяснить у валорок о происходящем. Девочки замерли.

– Оджи Нарин не рассказал? – пришлось покачать головой. Тилама подвинула ближе ко мне еще один табурет, присев напротив. – Ваш дарье рассказал нам, что вы очень расстроились отсутствию официальной церемонии заключения брачного союза. Оджи договорился со своим старшим наставником и получил разрешение ее провести. Только времени совсем нет, завтра начнется настоящий бардак, мы все видели съемку с Совета. Так что готовились в огромной спешке, и нас попросили помочь. Мы просмотрели несколько файлов с традиционными церемониями с Земли и постарались сделать все так, чтобы все было как надо. А теперь нам нужно собрать вас, привести в надлежащий вид.

Я, по сегодняшней традиции продолжая немного тормозить, переваривала информацию. Свадьба. У меня сегодня. Нарин организовал для меня настоящую церемонию бракосочетания. От какой-то невозможной сентиментальности в уголках глаз собрались горячие слезы. Несколько мгновений, и слезы побежали по щекам. Валорки заохали, забегали, и у меня в руках оказалось сразу штук восемь салфеток. Пришлось срочно объяснять, что я не расстроена, и что это слезы радости. Успокоившись, девочки деятельно принялись за создание красоты. Со смехом, добрыми комментариями и вниманием за полчаса мне нанесли легкий макияж незнакомыми женскими приспособлениями, завили волосы и заменили компенсирующий обруч на небольшую диадему.

Когда пришел черед платья, у меня уже зудели ладошки от желания дотронуться до этого чуда. Платье, видимо, заказанное по моим меркам, село великолепно. Только в талии было немного тесновато, но дискомфорта не вызывало. Шитое по силуэту, оно расходилось нешироким волнистым подолом от колен. Длинный рукав и тонкое кружево от шеи и гирлянды жемчужных бусин, полукругом свисающие по спине. Проведя ладонями по бедрам, поразилась мягкости материи и снова чуть не зарыдала. Пришлось срочно поднять глаза к потолку, чтобы не испортить работу девочек.

– Хотите посмотреть? – тихо спросила Синга.

На мой кивок валорки проводили меня в соседнюю комнату, оказавшуюся ванной с большим зеркалом. Конечно, целиком я в нем не отразилась, но то, что видела, было великолепно. Неузнаваемо. Нежный, мягкий, такой непривычный для меня образ какой-то сказочной принцессы. Поймав эту мысль, чуть улыбнулась. А я ведь, в каком-то смысле, и есть она, сказочная принцесса. Единственная оджи закрытого народа Валоры. Удивительно, какие повороты придумывает для нас Судьба, и как они отличаются от наших планов на жизнь.

Сделав снимок на кивер для родных и себя, посмотрела на валорок.

– Спасибо, это просто прекрасно. А вы будете на церемонии?

– Конечно, если вы хотите…

Сумудин, явившись точно в срок, стоял в дверях, ошалело моргая.

– Селена, ты восхитительна, – выдохнул доктор, наконец, делая приглашающий жест рукой. Мы прошли всего два поворота, когда очередной проход привел нас в необычный зал, будто вырубленный внутри скалы. Темные стены, на которых светились голубые и зеленые то ли мхи, то ли грибы; острые сталактиты, от потолка увитые необычными цветами, невероятно как растущие здесь. А впереди было волшебство. С потолка водопадом свисали белые и жемчужные гирлянды камней, создавая невероятную завесу, которая издавала едва слышный переливчатый звон, колышась. Золотисто-белый свет чуть рассеивал полумрак в центре пещеры, где находился небольшой постамент, на котором ожидали двое.

Нарин в жемчужно-белом костюме с темно-синими вставками, аккуратно зачесанными наверх волосами, заплетенными в сложные косы с несколькими рядами бусин и прямым решительным взглядом. Рядом стоял старик в серой многослойной хламиде до земли. Мои мягкие бежевые туфли без каблука позволяли плавно двигаться в полумраке, избавляя от риска падения. Сумудин шел впереди, затем мои нежданные подружки невесты, а уже за ними я, чуть выглядывая из-за процессии. Сумудин свернул на правую сторону от платформы, где сбоку в тени стоял Тааль, валорки полукругом встали с другой стороны. Я приблизилась к платформе в невероятном волнении. Нарин сделал шаг вперед, протянув свою крепкую ладонь и помогая ступить на гладкую поверхность.

Мы стояли на каком-то аналоге белого мрамора, настолько отполированном, что в нем отражались огни, кругом окаймлявшие платформу. Было ощущение, что мы в центре волшебного цветка, и сейчас произойдет какое-то чудо. Глаза Нарина сияли, он едва заметно улыбался своей полуулыбкой, от которой у меня дрожали коленки, поглаживая мою ладонь большим пальцем.

– Та церемония, которую вы попросили, – заговорил старик сильным низким голосом, так не соответствующим его дряхлому виду, – не нужна и не имеет смысла по законам нашего народа. Но, возможно, это то, что требуется. Вы двое дадите начало новой жизни для нашего народа, новым традициям и другим взглядам на жизнь. Переплетите руки.

Нарин переложил мою правую ладонь в свою правую руку, накрест протянув левую. Мы стояли напротив друг друга, глядя в глаза. Старый наставник вытянул из складок своей необъятной хламиды четки из красных, матовых бусин и стал обматывать один конец вокруг наших переплетенных рук. Сделав шесть витков, старец поместил морщинистую бледную ладонь, поверх бусин. Его длинные острые ногти были почти черными, и цвет переходил на первые фаланги длинных пальцев. Первой мыслью было, что этот валор постоянно пишет старинным чернильным пером, что, конечно, было невозможно.

– Вас соединила воля Вселенной и не дала выбора, но вы здесь сейчас по своему желанию, – старик запел что-то резкое, будоражащее, что ретранслятор не смог перевести. Вероятно, это был какое-то древний диалект, что не очень важно. Значимо было то, что в ответ на это пение огни над нашими головами стали светиться ярче, а бусины, закрученные вокруг ладоней, начали нагреваться. По телу проходили теплые волны, растекаясь от запястий по всему телу. Синее сияние глаз напротив и яркое свечение огней, громкий голос, нарастающий гулом в ушах, и я ПОЧУВСТВОВАЛА, как на спине Нарина поднимается гребень, как щекочут шею бусины с левой стороны, как холодит кожу тонкая ткань. Зрачки Нарина расширились, дыхание сбилось, руки жгло горячими бусинами четок. От невероятного переплетения эмоций и ощущений, не зная, где заканчиваюсь я и начинается он, я начала тонуть, погружаясь в водоворот, пытаясь отыскать границы себя.

В какой-то момент все вокруг погасло, и я оказалась в полной темноте, перестав ощущать что-либо кроме теплых ладоней, крепко держащих мои руки. Когда зрение и остальные чувства вернулись, четки уже пропали с наших рук, как и их хозяин. Огоньки переливались мягким светом, а с потолка с этих необычных цветов, живущих в таких странных условиях, плавно кружась и переливаясь, опадали бледно-розовые лепестки. Это смотрелось как снег, только еще прекраснее, так как глянцевая поверхность лепестков отражала свет.

Нарин отнял руки, осторожно взяв мое лицо в ладони и приблизившись, нежно, едва ощутимо коснулся губами моих. Оказалось, что за этот долгий, насыщенный день, я очень соскучилась по своему мужу. Крепкие руки обернулись вокруг моей талии, притягивая в тесные объятия.

– Ты довольна?

– Очень. Это была очень красивая свадьба. Почти как в сказке.

– Я тут подумал, что есть еще традиция дариев, у них там тоже очень все интересно. Раз уж мы затеяли это все, думаю можно продолжить в том же ключе, – поддразнивая, Нарин прижал свой лоб к моему, заглядывая в глаза. Губы сами собой расплылись в улыбке.

– Спасибо тебе.

– Важно для тебя – значимо для меня. Идем.

– Куда? – я оглянулась вокруг и только теперь заметила, что мы здесь остались одни.

– Мы еще не закончили…

Нарин вел меня по темному коридору, крепко держа за руку. Оказалось, что в полной темноте камушки, вшитые в ткань платья, слабо светятся. Видимо, в самой атмосфере Валоры было что-то, что стимулировало наличие флуоресценции в некоторых веществах? В любом случае маленькие искры на платье делали путь не таким сложным с моральной точки зрения. Определенно, мне нравится это особенность. Нужно придумать, как это сохранить.

Пройдя несколько поворотов, мы подошли к двери. Распахнув ее, Нарин провел меня в спальню, где на полу лежал огромный мягкий матрас, застеленный какими-то мягкими шкурами. Двери закрылись за нами, оставляя в уютном, личном пространстве. Меня окутал знакомый запах и родные руки коснулись плеч, потревожив камни на спинке платья. Заставив их колыхаться. Внезапно я почувствовала невероятное смущение, кажется, в первый раз.

Нарин был таким нежным, как никогда до этого. От невероятной осторожности действий, от каждого чувственного прикосновения на глаза наворачивались слезы. Ночь была бесконечно длинной и поразительной. Иногда, как вспышки, я ловила ощущения Нарина, переполняясь взаимным удовольствием и единением.

Нарин

Селена, пребывая в каком-то весьма вялом состоянии, задавала вопросы, на которые я не мог ответить. Внешне держась спокойно, невероятно нервничал и опасался, что что-то сделаю не так и, вообще, ей не понравится. Не было никакой возможности устроить церемонию с большим количеством гостей, громкой музыкой и при ярком солнечном свете, как это принято на Земле. Если девочка останется недовольна, это будет совсем глупо. И так чувствовалось, что не все в порядке. Возможно, она так плохо переносила нашу атмосферу и переживала из-за своего нового статуса. Ответственность за жизни стольких валор, пусть и косвенная, может оказаться тяжелой ношей. Точно определить ее эмоциональное состояние у меня почему-то не получалось. Может, сказывалась работа во время заседания Совета. Все же такой формат требовал значительно большей концентрации и отдачи сил, чем при использовании капсулы.

Старший послушник, действуя в соответствии с моей просьбой, протянул дарье светильник. Мне совершенно не хотелось, чтобы Селена испугалась темноты, итак продвижение по внутреннему пространству Ойтеры могло быть сложным в первый раз. Узкие коридоры, низкие потолки и крутые лестницы спокойствия у женщин обычно не вызывали.

На развилке оставив Селену на попечение Сумудина, вместе с Таалем отправился готовиться к церемонии. Руки похолодели, на спине сам собой то поднимался, то опускался гребень. Никогда не предполагал, что буду так нервничать перед такой простой церемонией. Вероятно, сказывалось отношение дарье к этому событию. Она ясно дала понять, что «свадьба» является для землянки одним из важнейших событий в жизни.