Недоброе солнце

Марано провели в центр площадки. Сопляк стоял, высоко задрав голову и полностью отрицая какую-либо вину.

– Акер Марано, – начал мой первый помощник, которого назначили главой заседания, как старшее незаинтересованное лицо, – вы обвиняетесь в похищении, причинении телесного вреда и созданию угрозы жизни акеру терри Селене Карун. Вы признаете свою вину?

– Я признаю эти действия за собой, – обвиняемый валор поднял голову еще выше, пока не понимая в какое болото сам себя засадил, – они были направлены на сохранение нашего будущего. Терри Селена создает опасную ситуацию, привлекая внимание Анура Нарина. Кем бы и какой эта землянка ни была, оджи Валоры не может оказывать ей знаки внимания. Взаимоотношения с валором подобного ранга возможны только для достойной валорки. В противном случае, это прямая угроза нашему народу.

Еле сдерживая себя, тихо зарычал. Офицеры, стоявшие передо мной, слегка вздрогнули.

– Вам никто не давал право принимать решения о жизни анура Нарина, – Сумудин стоял возле первого помощника, как мой личный медик, он представлял здесь блюстителя традиций.

– Я двадцать третий оджи Валоры. Я знаю и не забываю свой долг, – упрямо отозвался Марано.

– И в чем же он состоит? Наш долг? – вкрадчиво осведомился я, выступая вперед. Сил ждать и слушать этот фарс, больше не было. Обвиняемый ответил мне дерзким взглядом.

– Мы – оджи, от нас зависит будущее народа. Мы должны связать свою жизнь с доброй валоркой для того, чтобы продлить династию и обеспечить выживание расы. А оказывая знаки внимания землянке, вы подвергаете опасности всех нас. Вы – второй оджи. Не пройдет и 20 лет, как станете первым. Ваша кровь не должна, не может быть разбавлена, – некоторые из офицеров тихо забормотали в знак согласия и одобрения.

– Ты также оказывал знаки внимания терри, – тихо заметил Сумудин.

– Мне кажется, у нас с ануром были несколько разные намерения,– чуть скривился Марано, – нам всем известно чрезмерное благородство капитана. И его целеустремленность.

– Кажется, ты не до конца разобрался в моих намерениях, – выходя в центр площадки, я медленно снял верхнюю часть одежды, оставшись только в традиционных широких брюках черного цвета. Когда я повернулся, зал ахнул. Ярко-лиловые пятна «следов» были хорошо видны на бледной коже. Сейчас от них в стороны отходили тонкие черные полоски, как лучики, показывая, что процесс интоксикации идет полным ходом. Присутствующие в шоке выдохнули. Толпа волной отшатнулась назад.

– Акер Марано, – громко стал зачитывать Сумудин, согласно выбранному мной протоколу, – вы обвиняетесь в похищении дарье оджи Нарина, терри Селены. Вы обвиняетесь в подвергании опасности и причинению вреда. Вы обвиняетесь в создании условий, опасных для жизни второго оджи Валоры, анура Нарина из рода Коллес. Приговор – смертная казнь от руки оджи Нарина.

Вот теперь Марано осознал. Он стремительно зеленел, бледнел и серел.

– Это неправда, этого не может быть. Она не валорка, – бормотал он, отступая на шаг.

– Но это так. Вселенная посчитала, что это возможно, – тихо возразил наш блюститель традиций.

– Но я акер, я требую военный суд! Я – оджи Валоры, меня может судить только трибунал!

– По праву второго оджи Валоры, по праву дарье, по законам нашей земли, я убью тебя сегодня, – медленно и достаточно громко произнес я, подходя ближе и выпуская гребень. Шипы на спине уже стали темно-лиловыми, наполнившись ядом. Вот только если я был весь обколот инъекциями Сумудина и пока не сильно реагировал на отравление, то у Марано таких преимуществ не было. Он будет умирать долго и мучительно. Я развел в стороны руки, показывая, что безоружен и улыбнулся почти ласково. – Ты можешь защищаться.

Не дожидаясь ответа, нанес первый удар. Шипы на хвосте почти достали противника, распоров китель, с которого исчезли все знаки отличия. Марано отскочил в последний момент. Разворот и прямой удар ноги в грудь. Валор устоял, но пошатнулся. Видимо, пока не осознал, что сегодня умрет. Он только убегал и увертывался, неверяще глядя на меня. Достал я его первый раз когтями, распоров скулу.

Лени

Прибежала я в зал уже тогда, когда у Марано была распорота скула и почти в клочья разодран китель. Валор выглядел шокированным, с болезненно серым оттенком кожи. Нарин же кружил как огромная гибкая змея, щелкая хвостом и нанося мелкие, неглубокие порезы противнику. Глаза капитана светились, длинные когти были выдвинуты, а гребень поднят. В таком виде Нарин выглядел очень опасным. А еще я обратила внимание на черные лучи, расходящиеся от следов. Ночью этого еще не было.

Я прекрасно знала, что вмешиваться не имею права, это дело военных, но я всегда была уверена, что нарушение любого типа должен решать суд. Медленно, стараясь сильно никого не беспокоить, начала пробираться в сторону Сумудина. Заметив меня, медик быстро приблизился.

– Не уверен, что тебе стоит это видеть. Нарин убьет Марано сегодня.

– Разве его поступок стоит смерти? – тихо спросила в ответ, не отрывая взгляда от экзекуции. – Разве за похищение убивают?

– Если это похищение дарье, которое может привести к смерти второго оджи Валоры, убивают в муках. Либо это сделает Нарин, либо его медленно и по частям разорвут солдаты, которые стоят здесь. Оглянись.

Я последовала совету и обвела взглядом присутствующих. На их лицах не было ни жалости, ни сочувствия. Многие сжимали кулаки, опускали и поднимали гребни на спине.

– Сумудин, я – дарье Нарина? – неуверенно посмотрела на медика, не веря и боясь услышать ответ, каким бы он ни был.

– Не думал, что мне предстоит сказать это. Вы вчера не поговорили?

– Не успели, у нас как-то… не сложилось с разговором вчера. А утром его уже не было.

– Ты уже все поняла. Только, пожалуйста, без слез, а то я не вынесу. Идем отсюда, тебе не стоит смотреть.

– Нет. Я буду, – твердо и упрямо ответила доктору. – Я должна четко знать, что из себя представляет Нарин.

– Истерики не будет? – недоверчиво спросил Сумудин, видимо намекая на вчерашнее неадекватное состояние.

– Нет. Конечно, я в шоке, что вы можете реагировать так на представителей других рас, но я рада, что это Нарин. Я, кажется, люблю, когда он рядом, – тихо отозвалась в ответ. – У нас же нет вариантов?

– Никаких, – покачал головой собеседник, также наблюдая за боем. – Тебя не отпустят. Ни Нарин, ни Великий совет, ни народ Валоры. Ни валлине Рамия, если уж на то пошло. Нарин когда-нибудь станет первым оджи. Как думаешь, что сделает народ для его благополучия?

– Надеюсь, меня теперь не запрут в клетке.

– Нет, – чуть усмехнулся медик, – конечно, ближайшее время он тебя из каюты не выпустит, да и маячков навесит везде, где воображения хватит. А он очень изобретательный, когда надо, уж поверь. Но в целом, думаю, все не очень сильно измениться. Ты не расстроена, я удивлен.

– Конечно, создавать семью я пока не планировала, но раз так получилось… У меня есть прекрасный мужчина, умный, нежный и очень сильный, с хорошей должностью и крепкими нервами, который не может мне изменять и будет любить веки вечные. К которому я, кроме того, питаю определенные чувства. Он не запрещает мне заниматься наукой и своими делами, не требует нацепить скафандр или запереться в комнате. Думаешь, это достойный повод для отсутствия слез?

– Ты удивительная, Селена. И все же, – нахмурился Сумудин, глядя как Нарин хвостом распорол кожу на груди Марано, – идем отсюда. Нарин потом с меня шкуру снимет.

– Я должна видеть, – упрямо повторила в который раз.

Смотреть очень тяжело. Смотреть и знать, что Марано не выйдет отсюда живым. Я не была согласна с решением о наказании, только доступным мне выбором было остаться или уйти.

Через какое-то время младший валор начал обороняться и отвечать на атаки Нарина. И стало видно, что он весьма умелый боец. Вот только Нарин был во много раз сильнее, ловчее и опытней. Сначала казалось, что он не может достать Марано и нанести тому серьезный урон. Только мелкие порезы. Но на самом деле капитан рассчитывал свои движения с точностью, демонстрирующей невероятный уровень мастерства.

Нарин был похож на себя того, которого я видела в колбе во время работы Ядра. Это был явный представитель совершенно иной расы. И движения были стремительны, почти неразличимы. Не успевала следить за хвостом, за невероятной скоростью ударов. Марано тоже ускорился, и через несколько минут такого боя я могла видеть только размытые силуэты, замирающие на миг и опять растекающиеся в пространстве. В какой-то миг по воздуху пронесся шлейф темных кровавых брызг, и оба валора замерли. У Нарина были небольшие царапины на плечах по три-четыре в ряд, явно нанесенные хвостом. Перевести взгляд на Марано, я не могла себя заставить.

Капитан обвел присутствующих горящим взглядом, скаля длинные клыки. В зале нарастал тихий гул. Оглядевшись, я заметила, что толпа находится в состоянии какого-то транса. Глаза присутствующих валор светились, создавая отблески на бледных скулах. Гул, нарастающий рык из сотен глоток, все усиливался. В какой-то миг валоры, стоящие вдоль площадки, стали закрывать глаза и опускать головы, замолкая. Обернувшись за пояснениями к Сумудину, увидела, что доктор смотрит на друга очень печально, и хотя его глаза горят золотистым светом, оскал отсутствует.

– Что происходит? – решила все же тихо спросить, пока медик демонстрирует относительно адекватное состояние.

– Нарин подавляет. Демонстрирует, что он – сила, – тихим сиплым голосом ответил Сумудин, не отводя взгляда от капитана.– Это инстинкты. Марано стал угрозой для тебя, угрозой для него. И сейчас он предупреждает всех, каждого на этом судне, да и думаю, любого валора в секторе. Если бы мы знали, что его реакции могут быть такими сильными, такими ускоренными… Прости меня, Селена. Я не знаю, как справится он с собой в таком состоянии.

В это мгновение взгляд Нарина наткнулся на меня. Валор сильнее оскалился, демонстрируя весь набор зубов. В его глазах был вызов. Казалось, он нарочно демонстрирует мне себя с этой стороны. Я почти слышала в голове: «Смотри на меня! Смотри, какой я жестокий! Я опасный! Вот он, я!». Казалось, валор ждет испуга и опущенной головы, а потом всего на короткое мгновение мне показалось, что по лицу пробежала судорога, вернув чертам мягкость и человечность.

Разрывая контакт глаз, я быстро осмотрела зал. Ни одной поднятой головы. Покорные, напуганные, склоненные. Его все боятся. Даже Сумудин смотрел, слегка склонив голову в жесте подчинения. И мне стало до боли в сердце обидно за Нарина. Вот оно. Он всегда один. Всегда впереди, всегда в ответе. Каково это, отвечать за весь свой народ? Какое счастье, что он не первый оджи! Каждый валор на судне всю жизнь живет с мыслью, что Нарин стоит выше, что он защитит, что он ответит, что он должен. Теперь я понимала, за что Нарин убьет Марано. Это его ответственность, его обязанность почти с рождения. Он не может поступить иначе. Это то, чего от него требует каждый валор на «Парадоксе».

Вот только я не валор. Я – человек. Мне Нарин ничего не должен. И я не боюсь. Ни его, ни его силы. Я ЗНАЮ, что он не сделает мне больно, перед ним нет ответственности за меня, кроме той, что он сам решил.

Придя к такому сумбурному результату размышлений, подняла глаза на центр площадки. Нарин все так же смотрел на меня и скалился. Краем глаза зафиксировала Марано, всего в мелких набухших порезах с затянутой хвостом шеей. Валор дергался и пытался растянуть удавку, только сил у него было недостаточно.

Я отвела взгляд от обвиняемого и прямо посмотрела на Нарина. На своего валора. Если я приняла решение согласиться с выбором, сделанным за нас, я не могла отвести взгляд. Мне придется принять его таким, какой он есть. Целиком. С этими горящими глазами, когтями на руках, с нежными прикосновениями и осторожным обращением. С этой мягкой властностью и стремлением все сделать правильно.

Отвечая твердым взглядом на вызов Нарина, старалась даже не моргать. Никаких сомнений. Ты теперь мой. Весь.

Нарин оскалился сильнее, приподнял Марано над полом, и в тишине зала раздался отчетливый хруст. Мгновение полной, оглушающей тишины, и тело упало на пол с глухим звуком.

Когда я опять смогла вздохнуть, наполняя горящие легкие воздухом, капитан «Парадокса» стоял в полушаге передо мной. Он выглядел все так же пугающе, и потребовалась масса душевных сил, чтобы не вздрогнуть, когда когтистая рука несколько грубо ухватила меня за подбородок. Валор приблизился и впился в губы злым, отчаянным поцелуем. Это была явная демонстрация, если вдруг я чего-то недопоняла во время экзекуции. Пальцы крепко держали, не давая отклониться, сияющие синие глаза смотрели с вызовом и нескрываемой агрессией.

Я не боюсь.

Не увидев в моих глазах страха, Нарин отстранился. В его взгляде промелькнули удивление, сожаление. Свет стал слабее. Было видно, что это странное состояние покидает валора. Возвращает его к обычному, более привычному варианту. Миг, и Нарин отскочил, в мгновение, размытым пятном покинув зал.

От облегчения ноги почти подогнулись. За локоть поддержал Сумудин. Оглядевшись, заметила, что тело Марано уже унесли, а кровавые пятна на полу аккуратно прикрыли плотной белой тканью. Немного придя в себя, попыталась отцепить Сумудина и направиться за Нарином, но доктор удержал.

– Не ходи. Он сейчас больше зверь, чем валор, – тихо предупредил медик. – Он может кинуться, и никто не предскажет, чем это закончится. Он уже очень давно сдерживает себя.

– Он не навредит мне. Я его не боюсь, – с усилием отцепив руку доктора, двинулась к выходу. Пусть начало этого дня было очень тяжелым и неприятным, я многое поняла. И теперь, кажется, пришел мой черед спасать одного валора. Моего валора.

Нарин

Марано сначала сопротивлялся слабо, но когда умом окончательно осознал, что это последний день его жизни, стал бороться отчаянно, изо всех сил. Это было правильно. Ни он, ни я не могли поступить иначе. Приняв такой вариант развития событий, я, кроме прочего, спасал его честь и честь всего их рода. У Марано был младший брат, который тоже имел способности оджи, и мальчик не должен отвечать за один-единственный проступок брата. После смерти Марано будет погребен на Валоре с почестями, соответствующими его заслугам и наградам. Необдуманный поступок стоит жизни, но не должен перечеркнуть прежние заслуги.

В какой-то момент валор подставился. Вместо уклоняющегося движения на которое я рассчитывал, Марано шагнул вперед, подставляя грудь прямо под движение хвоста. От неожиданности я остановился и посмотрел в светло-зеленые глаза подчиненного. Он понял. Валор, наконец, сообразил, что я даю ему единственную возможность уйти достойно. Марано чуть склонил голову и закрыл глаза, не двигаясь с места. Приблизившись на шаг, я ухватил его хвостом за шею, выбрав самый быстрый из доступных мне вариантов.

Обведя взглядом зал, с ужасом и каким-то обреченным злорадством к самому себе наткнулся на глаза своей дарье. Прекрасно. Если Марано понял мою задумку только сейчас, а он уже годы служит под моим командованием, то Селена увидит только жестокость и ужас. Потеряв связь с реальностью, хотелось разорвать собственную грудную клетку и показать ей черное сердце.

Смотри! Вот он я! Неуправляемый, жестокий! Когда в твоих глазах появится страх? Ты тоже будешь замирать при моем появлении и дрожать, как эти девочки, рожденные моим народом?! Бояться, как каждый из них?!

Хотелось выть от всепоглощающей жалости к себе. Такие приступы перестали меня посещать с периода взросления. Тогда это было частым явлением, чувствовать себя непонятым, обязанным, одиноким… Отвратительное подростковое чувство настигло в этот неподходящий момент.

Испытав некоторое удивление, я смотрел в упрямые спокойные глаза Селены, не видя в них ни обвинения в жестокости, ни страха. Но, несмотря на это, мне предстояло закончить начатое. Из уважения к своим подчиненным. Из уважения к Марано и самому себе, пусть последнего я и не испытывал. Откровенный взгляд дарье сбивал.

Подняв Марано над полом, дернул хвостом, сломав своему офицеру шею. Все. Я сделал для него все, что мог.

Селена ни моргнула, ни отвернулась. Ты так уверена в себе или во мне, девочка?

Одним шагом преодолев разделяющее нас расстояние, с силой поднял этот упрямый подбородок, впившись в крепко сжатые губы. Не закрывая глаза, следил за реакцией на свою несдержанность, злость. Землянка не дрогнула, не отступила, даже не моргнула, смелым взглядом отвечая на мои действия. Первый раз в жизни на меня так реагировал кто-то из посторонних. Смело и прямо встречать мою агрессию могли только мама и Палет. И дарье.

В ужасе от возможных последствий таких действий отскочил от Селены, заметив красные следы на ее подбородке, оставленные моим прикосновением. Боясь увидеть изменение в ее взгляде, быстрее покинул это помещение.

Как же теперь быть?!

Глава 20

Нарин

Я стоял под струями воды, смывая свою и чужую кровь, стараясь успокоиться и придумать, как быть дальше. Если бы у меня было время, все можно было бы как-то решить, объяснить, дать ей привыкнуть… Время. То, чего у меня не осталось. Согласится ли теперь землянка с моей кандидатурой на роль супруга? Захочет ли пройти наши обряды после того, что увидела сегодня? Меня мало заботили эмоции и терзания женщин раньше. Достаточно было не подвергать их опасности и излишнему стрессу. Но теперь я не знал, с какой стороны подступить, чтобы не сделать хуже.

Как она туда попала? Зачем пришла?

Горячие, почти жгучие струи били по плечам, хлестали как тонкие плети. Решение не приходило.

Прикосновение к плечу я почувствовал не сразу, поглощенный собственными переживаниями. Селена стояла за моей спиной, открыв дверцу душевой кабины. Я улавливал некоторую тревогу и беспокойство. Только было неясно, направлено оно на меня или на события сегодняшнего дня. Очевидным было одно – я больше не в состоянии сдерживаться.

– Тебе лучше уйти. Я должен успокоиться, а ты отвлекаешь.

– Уж прости, но я не намерена больше никуда уходить, – упрямо и спокойно ответили мне, – я тут узнала интересную новость… Оказывается, ты теперь весь мой.

От этих слов, наполненных радостью и желанием, я вздрогнул. К телу со спины прижалась моя дарье. И тут же отскочила.

– Ай, как горячо! Как ты можешь тут стоять? – обернувшись, наткнулся на несколько обиженный взгляд своей мокрой землянки. Мы немного постояли, глядя друг другу в глаза, не предпринимая никаких шагов. Потом Селена провела взглядом по моему телу, слегка покраснев, закрыла глаза и шумно выдохнула. Меня обдало желанием пряным, тягучим, откровенным. Дыхание дарье участилось. Открыв глаза, она решительно шагнула под горячие струи и, протянув руку мимо меня, отрегулировала душ. Вода стала приятной температуры, умерив силу потока, падая теперь на нас обоих. До меня медленно дошел смысл ее слов.

– Ты знаешь?

– О, да. Я в курсе, что теперь официально могу делать так, – маленькая ладошка легла мне на напрягшиеся мышцы пресса, плавно поползла вверх, минуя следы, коснулась плеча и двинулась вниз. – И вот так…

Селена медленно нагнулась и коснулась губами кожи на груди между двух темных пятен. Судорожно вдохнув, прикрыл глаза от остроты ощущений. Едва сдерживая стон, тихонько попробовал оттолкнуть это маленькое настойчивое искушение.

– Мы не можем… – поборов собственное сопротивление, все же вытолкнул эти слова.

– Почему? – непонимающе спросила Селена, совершенно не собираясь отстраняться и прекращать свои действия. – Как я вижу, мы очень даже можем. Ну, прямо изо всех сил.

На меня смотрели несколько лукавым взглядом, совершено недвусмысленно намекая на мое вполне готовое состояние.

– Сначала нужно пройти обряд, только потом можно, – с отвращением к родным традициям и попыткой не реагировать на руки и близость дарье, отступил вглубь душевой кабинки.

– Обряд? Это типа «клянусь любить, оберегать веки вечные и так далее»? – нахмурилась Селена.

– Нет, это проверка, действительно ли моя реакция на тебя, – меня до ужаса нервировал этот разговор. Если она сейчас не отойдет, все благие намерения пойдут прахом.

– А у кого-то есть сомнения? – Селена снова провела ладошками по моему торсу, будоража нервные окончания. – И что, без этого обряда кто-то может не дать нам быть вместе?

– Нет, конечно. Кто посмеет идти против Судьбы…

– Тогда хватит пудрить мне мозги! – сердито воскликнула дарье, стукнув кулачком по моей груди. Задетые неосторожным движением следы, взорвались болью, но девочка продолжала бушевать. – Я думала, там что-то совсем серьезное, а тут традиции… Это не мои традиции, Нарин. Я не валорка. И если Сумудин сказал правду, тебе придется очень скоро надеть мое кольцо. Так что, перестань мучать нас обоих.

А она ведь права. Мои традиции могут не распространяться на нее. Валора – не ее родина. И еще момент. Кольцо, да. Кажется, я что-то сделал не так, и меня не поняли. Осторожно поднял маленькую руку дарье до уровня ее глаз, демонстрируя тонкий серебристый ободок с голубым камнем. Селена еще какое-то время непонимающе переводила взгляд с меня на кольцо и обратно, соображая и смаргивая капли воды с ресниц. В какой-то момент ее лицо вытянулось, а губы сложились в неслышное «о». Отобрав ладонь, девушка растопырила пальцы, повертев перед глазами.

– Это? это… – кажется, кто-то не мог подобрать слов. На лице сама собой расплылась улыбка в ответ на блеск и сияние зеленых глаз. Я медленно кивнул. – Но откуда?

– Через твой кивер. Связь плохая, так что много узнать я не успел, но про кольцо читал. Только, кажется, что-то перепутал…

Селена расплылась в широченной улыбке, торжественно стянула колечко с последнего пальца и водрузила на соседний. Полюбовавшись результатом, землянка удовлетворенно кивнула и очень решительно посмотрела на меня.

– А это значит, хороший мой, что по законам моей Земли мы помолвлены. И я имею на тебя все права.

– Точно?

– Абсолютно.

– Тогда, возможно, нам следует действовать сегодня согласно земным традициям, что скажешь? – обвив талию Селены хвостом, притянул ее вплотную к себе, наконец, выдохнув с облегчением. Кажется, у меня, все же, очень мудрая дарье.

– До этого мы следовали порядкам, принятым на Валоре. Определенно, сейчас моя очередь, – отозвалась Селена, подставляя губы для поцелуя.

Лени

Капитана «Парадокса» я нашла в каюте. Валор стоял в комнате с бассейном, где в углу пряталась среднего размера душевая кабина. Черные брюки чернильным пятном валялись у входа. Нарин стоял спиной, упираясь одной ладонью в белую стену. По бледному телу стекали тугие струи воды, от которой шел пар. Кажется, душ был настроен на максимальную мощность, с таким шумом падала вода. Сняв обувь, медленно приблизилась к валору, осторожно коснувшись плеча. Мужчина едва ощутимо вздрогнул.

– Тебе лучше уйти. Я должен успокоиться, а ты отвлекаешь, – хрипло и как-то обреченно произнес он. Ну, уж нет, мой хороший. Это я вчера ничего не знала и боялась внеуставных отношений на рабочем месте. Сегодня будет совсем другой подход.

– Уж прости, но я не намерена больше никуда уходить, – а очень даже намерена получить весь комплект удовольствий, которых меня лишили вчера. Тем более, если это должно помочь состоянию одного такого благородного и упрямого валора, – я тут узнала интересную новость… Оказывается, ты теперь весь мой.

Я прижалась к телу Нарина, желая уже выбить его из этого устойчивого состояния полного самоконтроля. Терпение – это, конечно, хорошо, и в семейной жизни пригодится, но сейчас это явный перебор. Вот только пришлось экстренно отскочить. Если кое-кто вполне спокойно стоял себе под самым натуральным кипятком, то я совсем не хотела свариться.

– Ай, как горячо! Как ты можешь тут стоять? – на мой гневный, обиженный вскрик валор наконец-то обернулся, переведя взгляд со скучной стены на такую красивую меня. Ладно, может не очень и красивую, а мокрую и слегка ошпаренную, но уже хоть какой-то сдвиг с мертвой точки. Не удержавшись, пробежалась взглядом по открывшемуся в ярком свете великолепию. О, он – определенно достояние своего народа. Каждый мускул был очерчен так, будто над ним многие дни трудился отменный скульптор. Мощная широкая грудь, рельефный, такой манящий ладони пресс, и… и все, что ниже. Тоже, весьма и весьма. Не скажу, что прям выдающегося размера, но какой-то почти антично-скульптурной красоты. От смущения и прилива возбуждения прикрыла глаза.

Так, надо что-то уже решать. Целеустремленно, не глядя на отвлекающие части тела, сменила режим подачи воды в душевой кабине, встала вплотную к Нарину. Валор немного растерянно и недоверчиво смотрел на меня. Нужно срочно продолжить лишать его самообладания. В таком состоянии есть хоть какой-то шанс соблазнить этого стойкого солдатика.

– Ты знаешь?

– О, да. Я в курсе, что теперь официально могу делать так, – какая же у него гладкая и горячая кожа. Как приятно касаться. – И вот так…