Недоброе солнце

Метелка получилась нетяжелая и смотрелась довольно забавно. Как большая кисточка на тонком тканевом хвосте. Вот и мечта сбылась. У меня хвост! Не совсем такой, как хотелось, зато свой.

Белая звезда перевалила за середину неба. Нужно было ускориться. Только из каких резервов взять силы? Еще одну ветку я оторвала от дерева для посоха. Хорошо, что оно было совсем высохшее, иначе ни за чтобы не отломала. С посохом было двигаться немного легче, даже несмотря на тормозящий хвост. Обернувшись через какое-то время, убедилась в эффективности идеи. Следов не было, только полоски, практически не выделяющиеся на общем ландшафте. Умница я.

До скалы добралась почти к закату. Отсутствие следов по пути движения внушало надежду на спокойный сон. Может, меня не съедят?

Внушительная глыба вызывала легкий трепет размерами. Глазами поискала какую-нибудь пещеру или уступ, куда можно было бы забраться и спрятаться. Это скала, скорее всего, из осадочной породы, судя по слоистой структуре. Немного пройдя вдоль нее, заметила прелестную, почти идеальную полочку в двух метрах над землей. До нее не допрыгнуть, а залезть вполне реально. А значит, меня не съедят.

Осталось поставить ловушку для воды. В аптечке было что-то наподобие пленки для герметизации ран. Пришлось вырыть ямку и освободить небольшую емкость, высыпав пилюли в кофр. Все равно я не знала, для чего они. Емкость в ямку, пленка, камушек. Никогда так не делала, но очень хочется, чтобы получилось.

Ищите меня лучше, а то мне становится страшно. И пить хочется ужасно. Пока я шла по пустыне, видя перед собой цель, было как-то проще. Теперь осталось забраться на примеченную мной полочку и можно ждать спасения.

Осталось. Легко сказать. Первыми попытками залезть я вконец ободрала руки, которые даже обмотка не спасала. Огромные ботинки соскальзывали и не давали возможности найти нормальную опору. Еще какое-то время потратив на бесполезные попытки, начала не на шутку переживать, что просто не успею дотемна попасть в «постель». Нужно было кардинально менять план.

Сняв неудобную обувь, тихонько взвыла. Ноги были все в мокрых волдырях мозолей, на пятке даже проступила кровь. Идя по пустыне, я чувствовала, что не все гладко, но увидеть было неприятно. Тем более при прикосновении воздуха раны стали нещадно печь. Пару минут горестно посокрушавшись на тему, какая я бедная и несчастная, кое-как засунула обувь в свой заплечный мешок. Ботинки торчали с обеих сторон из «рюкзака», еще больше заставляя лямки врезаться в плечи. Но я их внизу не оставлю. Мало ли кто мою обувку прихватит. А мне без них никак.

Босиком забраться оказалось возможно. Потребовалось только три попытки. Слоистая структура осадочных пород давала достаточно выступов для захвата. На скалодроме я никогда не бывала и этим делом не увлекалась, но сама себе в этот момент казалась просто героиней.

Перевалившись телом на карниз, оценила правильность выбора. Площадка была довольно длинная, метра три, и шириной чуть больше двух. На высоте в половину моего роста находился еще один карниз, поменьше. Получался своеобразный навес. Почти идеальное место. Быстренько стряхнула мелкий мусор вниз и принялась за неотложные дела. Пока белая звезда давала еще хоть каплю света, споро распустила свою котомку, употребив питательную ерунду и обработав ссадины с мозолями. Немного подумав, решила, что ноги лучше забинтовать. Мало ли, мне еще ими убегать или по скалам ползать. С некоторой тоской пришлось распечатывать пачку стерильного перевязочного материала. Оставшийся, небольшой кусочек потратила на наиболее израненную руку.

Поставив между собой и обрывом ботинки, аптечку и остатки еды, кое-как накрылась разложенным рюкзаком, положив под голову второй из трофейных комбинезонов, и прижалась к стене под «балконом». Тело гудело, кожа на месте порезов и мозолей слегка покалывала и подергивала. Я следила, как розовая полоска на горизонте становиться все тоньше. Казалось, прошло всего пара минут, как наступила кромешная тьма. Даже звезд было не разглядеть. С разных сторон наползал холод. Радовало, что камни остывают долго. Может, и не окоченею насмерть.

Спасайте меня быстрее!

Нарин

Я медленно приходил в себя, пытаясь свыкнуться с мыслью, что месть подождет. Сначала спасем мою девочку. Встряхнул головой и увидел ожидающих Сумудина и Тааля.

– Координаты капсул определили?

– Да, четыре ушло в открытый космос, две притянуло к ближайшей планете, – кивнул Сумудин. – За теми, что в пространстве уже отправили истребители. Координаты падения двух других пытаемся высчитать, но квадрат получается довольно большой.

– Развяжи меня, – сердито дернулся в путах. Они, конечно, правы, но я еще такое самоуправство припомню. Друг, оценив мое адекватное состояние, быстро распустил тонкие, укрепленные путы. Скрутив, вернул их обратно в нишу под панелью управления. – Готовьте малые шаттлы, по восемь на квадрат. Ты полетишь со мной. Тааль, ты берешь на себя второй участок. Пусть приготовят фаратов.

Быстро встал и встряхнулся. Злость клокотала в груди, но я ее запихал в самые дальние уголки сознания. Не время. Вот вернем мою девочку, тогда он мне за все ответит.

– Медика и стража Марано тоже в карцер, до выяснения. Оджи провести психологическую экспертизу, – очень редко, но бывали случаи, когда валоры с особыми способностями мозга теряли связь с реальностью. Сходили с ума. Это определялось на первых двадцати годах жизни, а Марано уже прошел опасный рубеж. Но всякое возможно, как демонстрирует нам Вселенная.

– Нарин, нужно проверить каюту Селены, – аккуратно произнес медик, опасаясь моей реакции. – Да и фаратам нужен образец запаха.

Кивнул, соглашаясь. Это сделать было тяжело, но необходимо.

– Отправьте кого-нибудь, проверить комнаты Марано. И его кивер на анализ всех поступающих и исходящих сообщений. Как он обошел систему и узнал про семь минут, потом выясним. Пойдем, посмотрим комнаты.

Как только мы открыли двери в каюту моей дарье, в нос ударил жуткий, кисло-сладкий запах. Казалось, что все вокруг пропитано отвратительным, вязким ароматом. Вытяжка работала в обычном режиме, так что очистить помещение от запаха полностью за прошедшие три часа не получилось. Вот если бы пропажу обнаружили утром, тогда остался бы едва уловимый аромат. Умно. Только не поможет теперь.

Закрыв носы рукавами, мы с медиком зашли в помещение. Тут же настроил систему воздухообмена на максимум, так как глаза стало щипать. Система загудела фильтрами, производя очистку воздуха. Когда завеса смрада немного ушла, Сумудин указал мне на мигающий огонек внутреннего транспортника. Мы открыли контейнер и увидели пустую, газовую капсулу с таймером. Этот ублюдок отправил моей девочке химическую бомбу.

Медик быстро пронес над капсулой свой кивер. Помниться, он туда с сотню разных индикаторов когда-то напихал, когда до лабораторий «Парадокса» добрался. Кивер тихо запищал, выдавая первичный анализ газа.

– Седативное и снотворное. Газ анитропуса с Кои-21м. Мы там были года 2 назад. Побочные эффекты – головная боль и слабость. Это у нас. Как Селена отреагирует, точно не скажу. Но без серьезного вреда, это точно.

С некоторым облегчением выдохнул. Сам не заметил, что не могу сделать ни единого движения, пока ждал результат. Мы еще немного прошлись по комнате, но ничего кроме кивера дарье, лежавшего на постели, так и не обнаружили. Пока я не наступил на какую-то небольшую завитушку. Вещица выглядывала из-под кровати и треснула под тяжелым ботинком. Нагнувшись, с ужасом опознал находку.

– Что там? – Сумудин приблизился с другой стороны кровати.

– Ее ретранслятор, – тихо выдавил из себя. На устройстве были четко видны следы плоти на маленьком чипе, ранее вживленном под кожу.

– Он же был… – Сумудин недоговорил, резко сжав меня в объятьях, чтобы предотвратить очередную попытку убить Марано немедленно.

– Он его живьем выдрал! – язык почти не слушался, челюсть свело от гнева. Но я пока держал себя в руках. Сперва – найти, убивать – потом.

– Тихо, возьми себя в руки, друг. Она девочка сильная, справится. А нам надо найти ее поскорее, чтобы ей меньше времени нужно было справляться. Главное, чтобы капсула удачно приземлилась. Это конечно плохо, что ретранслятор здесь. Так можно было бы хоть на малом расстоянии сигнал уловить, а теперь только своими силами искать. Бери ее комбинезон и пойдем, фарат уже погрузили.

Взяв последнюю из носимых земляночкой вещей, мы быстро направились в транспортный отсек. Как и было приказано, шаттлы были наготове вместе с четверкой команды на каждом. Возле ближайшего стоял офицер, придерживая мою Бони за поводок. При нашем появлении фарата радостно взвизгнула и чуть не протащила валора по полу. Едва удержал. Чешуйчатая вредина скакала и рвалась в мою сторону. Кажется, задней парой лап она уже дважды прошлась по ногам офицера.

– Спусти ее, – махнул рукой, боясь, что любимая зверюга нанесет своим немалым весом вред ценному кадру.

Отпущенная на свободу фарата рванула через полотсека ко мне, чуть не сбив с ног. Сделала три молниеносных круга и уселась строго напротив, желая быть единственным объектом внимания. Терпеливо почесал за ушами большую голову и объяснил задание, сунув под нос форму Селены.

– У меня украли дарье, хорошая моя. И ее надо вернуть. Иначе мне будет плохо. Точнее, будет еще хуже. Запоминай запах, – фарата повернула голову набок, внимательно слушая и следя умными глазами. Получив задание, обнюхала предложенную вещь и сердито зарычала. Думаю, это была реакция на осевший аромат сонного газа. – Не вредничай, другого все равно нет. Запоминай и будем искать. Найдешь – познакомишься со своей хозяйкой.

Фарата задумалась и, развернувшись, отправилась прямо к шаттлу. Умница моя. Передав комбинезон с запахом остальным, мы с Сумудином тоже загрузились и быстро покинули крейсер. И так прошло уже много времени.

Методичное прочесывание предполагаемого квадрата заняло почти пять часов, пока мы обнаружили капсулу. Находку сделала группа Тааля, сразу же прислав сообщение с координатами. Хорошо, что при нашем приближении была не ночь, а только вечер. Она лежала, накренившись, на каких-то скалах, и если бы не отблеск заходящего солнца, попавший на маленькую солнечную панель, наверное, с первого круга не заметили бы. Люк капсулы был открыт. Зависнуть над участком было непросто, все же шаттл не предназначен для подобных операций, но пилоты у меня отменные. Мы быстро спустились на поверхность, отдав команду остальным поисковым судам рассредоточиться по сектору в поисках следов.

Спустившись к капсуле и осмотрев содержимое, полностью уверились, что это та, которая нужна. В отсеке было все перевернуто, валялось разодранное одеяло с характерным рисунком, отсутствовала аптечка и комплекты одежды. Было решено выпускать Бони. Пока совсем не стемнело фарата могла указать направление. Очень хотелось найти Селену до ночи, мало ли кто здесь живет.

Фарата, спущенная с поводка, крутилась на месте и подвывала. Казалось, ей не нравилось состояние того, кого было нужно отыскать. Я занервничал сильнее, в груди кололо не переставая. Что, если ей стало плохо после этого газа? Сколько времени уже прошло? Восемь, почти девять часов. Из желудка поднималась желчь, страх опоздать сковывал мышцы.

Бони улеглась брюхом на один из камней. Присмотревшись, нашел клочья ткани. Ясно, моя девочка здесь останавливалась.

– Вперед, Бони. Ищи, – тихо и уверенно отдал приказ фарате. Чешуйчатая умница подскочила на свои шесть крепких лапок и рванула в сторону горизонта. Быстро вернувшись в шаттл, отправились за сигналом в ошейнике. Практически стемнело. Хорошо, что фараты видят в темноте.

Глава 17

Лени

Просыпалась я среди ночи раз шесть, а может десять. Сперва все было неплохо, жестко, конечно, но не смертельно. Хуже стало, когда на небе появились спутники, две небольшие луны, и зажглись звезды. Все пространство впереди было залито бледным, бело-голубым светом и, присмотревшись, я разглядела тени. Просто темные пятна, которые быстро двигались по пустыне. Следила я за этими тенями довольно долго, пока не заболели глаза, и они не скрылись из зоны видимости. Я опять задремала.

В другой раз меня разбудил дикий визг прямо внизу, под моей полкой. Послышалось клацанье зубов, подвывание и звук скрежета когтей по камню. Сердце ушло в пятки от ужаса. Я и так основательно одеревенела от холода, теперь же, просто сильнее вжалась в скалу, стараясь даже не дышать. Сколько так провела времени, даже не представляю, шум под скалой постепенно смолк, меня опять утянуло в забытье. Несколько раз просыпалась от боли в затекших мышцах. Немного подвигавшись, наслаждалась всеми прелестями восстанавливаемого кровообращения. Зудело, кололо, болело везде. Свернулась в клубок, пытаясь уместиться всем телом под ошметками одеяла.

Последнее пробуждение было самым незабываемым. Меня кто-то слюняво и шершаво облизывал. И весьма смрадно горячо дышал. Стараясь не двинуться, открыла глаза. Перед взглядом очутился огромный, широкий язык с фиолетовым отливом. К языку прилагалась целая пасть, весьма плотно утыканная мелкими острыми зубами. Если эта зверюга решит меня попробовать на зуб, одного укуса хватит, чтобы отхватить руку. Сердце колотилось в районе горла, мешая дышать. Тело свело судорогой от холода и ужаса. Перед глазами была только большая плоская морда с мелкими чешуйками вокруг носа, едва различимая в предрассветных сумерках.

Вдруг зверюга перестала облизывать и уместила свою голову на моей груди. Ох, и тяжеленая! И что, мне теперь здесь вечность лежать? Если так, то моя вечность будет весьма короткой. Во всяком случае двигаться я не рискну.

Сколько мы так времени провели, не помню. Иногда зверюга тихо урчала и, поднимая голову, терлась о мой бок, тревожа пострадавшие ребра. Может, с ней можно подружиться? Вроде, гастрономического интереса я в ней не вызываю. И как она на мой балкон забралась? Прыгает или по стенам ползает? А вдруг у нее родня голодная есть? Интересно, если я от нее выберусь, смогу повыше залезть или все равно достанет? Ой, мое бедное сердце! Еще немного подобного стресса, и я просто не дождусь своего спасения. Разве можно так долго искать такую маленькую меня?

Небо вдруг стало светлеть, придавая всему окружающему бледный персиковый оттенок. Было весьма красиво. Хоть небом полюбуюсь, пока не загрызли. Вдруг слух зафиксировал тихое жужжание, которое плавно перерастало в гул. Когда звук стал вполне различим, я, наконец, вспомнила, где слышала такое характерное высокое гудение. Из глаз самовольно потекли слезы, и из груди вырвался всхлип, от которого моя зубастая знакомая недовольно заворчала. Изо всех сил закусила губу, стараясь не дергаться. Горячие слезы текли по вискам, убегая в волосы и щекоча ухо с правой стороны. Только бы меня заметили. Через несколько минут я услышала знакомый голос:

– Бони! Танао! – зверушка, возомнившая меня подушкой, наконец, подняла свою голову с грудной клетки, которая уже непросто болела, и издала громкий «тяф!». Это что, ее звали? Это он за мной?

– Танао? – тихо спросила, хрипя от жажды, привлекая внимание зверя. Большая морда повернулась ко мне, внимательно разглядывая. Только теперь, когда вокруг посветлело, стал, заметен ошейник. На первое слово зверь особого энтузиазма не выказал. Может, ошиблась? – Бони?

Вот теперь зубастый зверь радостно взвизгнул и вывалил из пасти свой огромный язык. Пришло легкое облегчение. Есть меня не будут. Очень славно.

– Бони! – послышался снова окрик снизу, из-под самого моего карниза.

– Нарин! – попыталась крикнуть, но громче сипа ничего не получилось. Он ведь не уйдет? Попыталась двинуть закоченевшим телом, но на грудь снова опустилась большая морда, сердито ворча. Подняв руку, ухватилась за ошейник. Не позволю меня тут бросить!

К огромной радости бросать и не собирались. Над карнизом появилось знакомое бледное лицо с огромными синими глазами. Челюсти были плотно сжаты, скулы сильнее обычного заострились, на лбу пролегла глубокая морщина. Нарин тоже был уставшим и слегка потрепанным. Конечно, лучше и не видеть, как я сейчас выгляжу, но я-то по пустыне шла. И судя по глазам валора, была в несколько худшем состоянии, чем думалось самой.

Когда Нарин влез на карниз полностью, до меня, наконец, дошло осознание, что за мной пришли. Было так невероятно тяжело не допускать к себе страх и панику, что все эмоции были несколько заторможенными. Мужчина подошел очень медленно, осторожно, не делая резких движений. Он ласково погладил большую чешуйчатую голову зверя, подтверждая мои догадки об их близком знакомстве. Отдав какой-то приказ, Нарин отступил, пропуская Бони. Зверь оказался шестилапым. Нужно потом обязательно с ним познакомиться. Развернувшись от скалы, зверушка просто прыгнула, оставив нас вдвоем.

– Нарин, ка эрле? – спросил что-то голос Сумудина снизу.

– Эрле, – отозвался валор, внимательно осматривая меня. Его взгляд, темнея, задержался на окровавленных разводах на виске, перебинтованной руке и голых, замотанных ногах. Нахмурясь, Нарин исправился. – Ид эрле.

Плавно присев, валор коснулся моего лица, как он делал это раньше, от виска к губам, а потом медленно и осторожно поднял на руки. Все тело немного ныло, несильно, если не брать в расчет ребра. Зудели ссадины и мозоли. Главное, я почувствовала себя в безопасности. Обняв валора за шею, закрыла глаза. Все, я свою задачу выполнила, теперь позаботьтесь обо мне. Как мы спускались с балкона, и где стоял шаттл, я не смотрела, уткнувшись носом в шею валора и вдыхая удивительно пьянящий и успокаивающий запах. В шаттле Нарин попытался ссадить меня в компенсирующее кресло, вот только я была совсем несогласна. Вцепившись в ткань одежды, изо всех сил прижалась к капитану. Ничего не выйдет. Я абсолютно, совершенно, полностью несогласна слезать с этих рук.

– Терри, даален туаро минакон, – ласково произнес Нарин, пытаясь отцепить мои ладони. Впадая в панику, не в силах справиться с эмоциями, я закричала. Ни за что! Я не позволю меня бросить здесь! Страх, старательно отгоняемый все время, начинал прорываться через самообладание. Услыхав нервный крик, Нарин тут же прекратил попытки избавиться от меня и крепко прижал к себе, мягко поглаживая по спине. Тело сотрясали волны дрожи. Валор вернулся в кресло, зафиксировав ремнями нас обоих. Шаттл загудел и оторвался от поверхности.

На «Парадоксе» я отказалась спускаться с рук, все еще цепляясь за Нарина. Лицо валора выглядело крайне обеспокоено. Меня несли прямо к Сумудину. Медик, идущий впереди, тоже выглядит слегка потрепанным. Надеюсь, тоже искал, не спал, переживал.

Нарин двинулся к медкапсуле, но я была с таким решением совершенно не согласна. Перенапряжение не позволяло контролировать и управлять собой. Инстинкты преобладали над разумом. Безопасным и надежным казались только объятия Нарина. Когда меня попытались опустить на ложе капсулы, я опять непроизвольно закричала. Валор вздрогнул и остановился.

Тут же подлетевший Сумудин попытался помочь другу в сложном деле отцепления меня. На эти действия я оскалилась, клацнула зубами возле самой руки доктора и обвила шею своего валора уже обеими руками, прижавшись всем телом. Нарин что-то переключил на своем кивере, и аппарат выдал сухой, не очень правильный, но вполне понятный перевод слов медика.

– Проверить. Лечить, – в отличие от мягкого уговаривающего голоса доктора, этот механический меня нервировал. И я была против. Против всего, для чего необходимо менять положение. – Ложиться капсула.

– Нет! – резко выкрикнула. – Нарин!

Плевать мне на их переводчики, я и так знаю, что они делать будут. Не полезу в желе!

– Так смотреть, – перевел кивер тихие слова Нарина. – Я держать.

Капитан плавно опустился в одно из кресел. Сумудин подошел через мгновение, с опаской приближая ко мне небольшое устройство. Портативно анализ проводит? Вот и славно, вот и ладушки. На это я согласна.

– Много питье. Ванна стресс. Витамин и успокоить, – вещал переводчик. Сумудин вернулся к одному из шкафов, достав инъекционный пистолет. Нарин обнял меня гораздо крепче, блокируя и руки, и ноги, для верности обернув хвостом. Сумудин вколол что-то в плечо, а потом в шею. Ожидая подобного, сердито зашипела.

– Ванна. Отдыхать, – повторил Сумудин, поставив на меня небольшой кейс. Держась одной рукой за Нарина, второй ухватила предмет. Может, оно нужное, раз дали.

Капитан встал, и мы направились к выходу. Не желая ничего видеть, уткнулась носом в крепкое, надежное и очень успокоительное плечо.

Нарин

Фарата шла по следу довольно уверенно. В некоторых местах она замирала или начинала кружить по спирали, выискивая нечеткий запах. Судя по всему, Селена шла прямо к небольшому скальному образованию, отмеченному на карте. Вокруг одного дерева фарата зависла почти на час, то отбегая в сторону, то опять возвращаясь. От нетерпения еле сдерживался, чтобы не поторопить Бони. Этого делать не следовало, она сама знала, как искать след. Через какое-то время к ней присоединилась еще одна фарата, отправленная с другого шаттла. Через полчаса пути по прямой, фараты спугнули стаю мелких зубастых аборигенов с длинной темной шерстью. С жутким визгом местные звери разбежались в разные стороны, испугавшись рычания наших чешуйчатых шестилапок. В какой-то момент мы потеряли Бони из виду, ориентируясь только на сигнал. Он петлял и постоянно менял направление. Ближе к рассвету маячок замер в одном месте, у самого основания скалы. Достигли точки через полчаса. Выбравшись из шаттла, громко позвал свою следопытку.

– Бони! Отзовись! – ответом стал звук откуда-то слева сверху. Медленно прошелся вдоль скалы, внимательно осматриваясь в полумраке. Фараты прекрасно лазают по таким поверхностям, так что ничего удивительного, что она смогла влезть повыше. Вот куда смогла заползти моя дарье – это другой вопрос.

Пройдя еще немного, заметил карниз, вполне пригодный для сна. По крайней мере, в подобной ситуации я бы туда забрался. Опять окликнул фарату.

– Бони! – над балконом на мгновение показалась голова фараты, и раздался тихий, едва различимый, сип:

– Нарин, – моя девочка была там. Надеюсь, она не сильно пострадала во время этого путешествия. Быстро взобрался на уступ. Селена лежала на камне, а Бони прижимала ее головой, не давая подняться. Видимо, состояние моей дарье все же было не самым хорошим. От нее волнами исходили страх, неверие и теплые лучики надежды. Кажется, испуг мешал осознать, что все уже прошло. Эмоции были очень острыми, тонкими. Одно резкое движение, и ее прорвет истерикой. Хотелось бы для начала вернуться на «Парадокс».

Медленно приблизился к фарате, погладив эту умницу по голове. Хорошо справилась, все сделала как надо. Нужно потом ее отблагодарить.

– Иди, – тихо сказал Бони, указав в сторону шаттла. Фарата одним прыжком спустилась вниз и направилась к транспорту. Тоже устала за ночь, ни разу не остановившись.

– Нарин, она цела? – обеспокоенно спросил Сумудин, ожидая внизу с медикаментами.

– Цела, – выдохнул я, а потом все же оценил ущерб. Селена явно окоченела за ночь. Судя по потрескавшимся губам и красноватой коже, опалилась солнцем, а еще у дарье были забинтованы и ноги, и руки. Одна рука. Вторая просто вся поцарапана, с ободранными ногтями. Надеюсь, это все травмы, но для Сумудина решил все же уточнить: «Почти цела».

Осторожно поднял ее на руки, внутренне ожидая протеста. Все же Селена продемонстрировала, что предпочитает все делать сама. К счастью, сейчас не противилась. Только уткнулась носом куда-то в ключицу. Наверное, просто устала. Может это сейчас нам и на руку, даст себя спокойно обследовать и пролечить.

С уступа спустился легко и быстро, хвост в таких делах незаменимая конечность. Сложности возникли в шаттле, когда Селена отказалась спускаться с моих рук. Самым удивительным был способ, которым она сейчас выражалась. При попытке усадить ее в кресло дарье дико закричала, как будто ей больно. Успокоилась только тогда, когда я сел вместе с ней. Сумудин тут же протянул емкость со специальной жидкостью, которую моя девочка, не глядя, проглотила за один глоток. Землянка потрясла пустым контейнером перед носом у медика, показывая, что этого недостаточно, но доктор решил иначе, отрицательно покачав головой. Против ожидания, Селена не стала требовать, а только ткнулась носом обратно в мою шею.

На «Парадоксе» ситуация повторилась, Селена категорично заявила о своем нежелании передвигаться самостоятельно. Сумудина это начинало беспокоить не меньше, чем меня. Совершенно несвойственное поведение вызывало опасение. Возникал вопрос, не последствия ли это отравления. Или, может, стресс так подействовал на нервную систему. Нужно было срочно провести анализ состояния моей дарье.

Вот только это нам тоже не удалось. Ко всеобщему огорчению влезть в капсулу вместе с ней я не мог, при всем желании. Когда мы уже вдвоем попытались опустить Селену в медицинскую ячейку, она чуть не укусила Сумудина! Решив, что на сегодня хватит таких примитивных методов общения, запустил переводчик. Он, конечно, несравним с работой хорошего ретранслятора, но хоть что-то, учитывая текущую ситуацию. Заметив мои манипуляции, Сумудин попытался действовать уговорами.