За дверью. Часть 2

Кузнецов набычился, поднял глаза и твёрдо сказал:

– Пока землю под коттеджи не отдадут – буду! А когда вокруг Москвы живой земли не останется – на юг уеду. Или в Сибирь.

– Там уже без тебя всё поделено и занято, – со смехом заметил один из учеников.

Кузнецов задумчиво засопел.

Я одобрительно произнёс:

– Про живую землю ты хорошо сказал. Садись!

Кузнецов сел, а я посмотрел на других учеников, которые явно забавлялись нашим диалогом.

– Скажите мне, пожалуйста, что для человека самое главное?

– Деньги! – мгновенно, не задумываясь, ответил школьник с первой парты, желающий стать чиновником.

– Почему?

– Потому что на деньги можно всё купить!

– А можно ли купить то, чего нет?

Будущий чиновник на секунду задумался, а потом ответил:

– Конечно, можно!

– Поясни!

– Можно устроить аферу с акциями и продать дуракам пустышки.

– Понятно. Тебе надо было поднять руку, когда я спросил про будущих бизнесменов.

– Одно другому не мешает! – уверенно заявил ученик. – Если можно несколько раз руку поднимать, то я бы и силовиком хотел быть. Чтоб делать вообще всё, что захочу, и мне за это ничего бы не было.

– Так бы всем хотелось, – заметил я. – Но я спрашивал не об этом. Я имел в виду: можете ли ВЫ купить то, чего нет. Например, вы оказываетесь в пустыне с чемоданом наличных денег или с пачкой кредитных карточек, но у вас нет ни воды, ни еды, ни укрытия от солнца, ни транспорта. Помогут вам деньги?

– Деньги помогут мне не оказаться в пустыне.

– Ну да, вроде бы логично. Но только посмотрите вокруг: именно деньги превращают Землю в пустыню. Именно из-за них вырубаются леса, загрязняются реки и моря, отравляется воздух. И именно желание людей получить как можно больше денег приведёт к тому, что деньги потеряют ценность, превратятся в ничто. Ведь на самом деле важны не деньги сами по себе, а возможность их обменять на то, что вам нужно для жизни. А если такой возможности у вас не будет? На Земле не останется ни воздуха, ни воды, ни пищи?

– Это ещё не скоро!

– Не скоро? – переспросил я. – То есть вы признаёте, что именно так и будет, пусть не завтра, но послезавтра?

В классе повисла тишина, и улыбки застыли на губах.

– Знаете, зачем нужно изучать историю? – спросил я.

– Чтобы получить хорошую оценку, – не слишком уверенно ответила ученица, мечтающая работать в шоу-бизнесе.

– Это само самой разумеется, но только в узком смысле. А в широком смысле историю надо знать для того, чтобы не повторять одних и тех же ошибок. Вы думаете, что живёте в современном, благоустроенном и благополучном мире, что кроме личной карьеры вам ни о чём не надо заботиться. И точно так же в своё время думали миллиарды людей из сотен поколений, живших до вас. И все они погибли в войнах или от рук палачей, умерли от голода и болезней. Потому что они, как и вы, не видели ничего дальше собственного носа. Как вы думаете, что всегда было самой большой проблемой людей на Земле?

– Людям всегда не хватало денег!

– Опять вы даёте в общем-то правильный, но узкий ответ. Он может быть расширен сразу в двух направлениях. Во-первых, как я уже говорил, деньги ценны только тем, что на них можно что-нибудь купить. Значит, люди испытывали не нехватку денег, а недостаток ресурсов и товаров, которые были им нужны. Во-вторых, не все люди одинаково нуждались. Одним не хватало самого необходимого: еды и крыши над головой, а другие «страдали» от отсутствия десятого бриллиантового колье. И в этом кроется та главная проблема, которую я имею в виду. Вам о ней, наверняка, никто раньше не говорил. Она является самой большой тайной, и в тоже время она всегда находится перед вашими глазами. Разговоры о ней считаются неприличными и даже преступными…

Я бросил взгляд на Бхригу. Он был так же заинтригован, как и ученики.

– … Проблема в том, что на Земле слишком много людей.

– Ну, это-то понятно, – протянул кто-то в классе.

– Понятно? – я улыбнулся своей самой зловещей улыбкой. – Тогда как вы предполагаете решить эту проблему?

Теперь в классе не нашлось ни одного желающего ответить. Решение было слишком очевидным.

– Вернёмся к истории, – сказал я. – Развитие человеческой цивилизации основано на необходимости обеспечивать жизнь всё большего и большего количества людей. Давно уже прошли те времена, когда для доступа к новым ресурсам было достаточно переселиться на свободное пространство. И те времена, когда ресурсы можно было отвоевать у соседей, тоже близятся к концу. Потому что оружие дошло до такой разрушительной мощи, что может уничтожить вообще всех людей на Земле. Значит, сколько бы не говорилось о гуманизме, о человеколюбии, о ценности каждой человеческой жизни, придётся так или иначе сокращать численность населения. Забавный такой получился парадокс: нынешнее общество считает войны и массовые истребления злом, и в то же время будет вынуждено придумать им ещё более эффективную замену. В некоторых особо перенаселённых странах уже приняты законы об ограничении рождаемости. Но это полумеры, и полумеры неправильные. Потому что есть лучший способ решения проблемы избытка людей. Дело в том, что людей не просто слишком много. На самом деле слишком много лишних, бесполезных для общества людей. Как вы думаете, как можно определить, кто из людей на Земле лишний?

– У кого меньше денег! – уверенно ответил ученик, сидящий на первой парте.

– В какой-то степени это можно считать правильным, потому что на нынешнем этапе развития цивилизации деньги считаются мерилом человеческой ценности. Но правильно ли эта ценность рассчитывается? Представьте себе, что в один миг на Земле исчезнут все профессиональные спортсмены. Или же на Земле вдруг исчезнут все машинисты поездов. Без кого государство, общество не смогут просуществовать ни дня?

Класс зашумел, но большинство голосов было за машинистов. Всё-таки здравый смысл подсказывал правильный ответ. Я с удовольствием наблюдал, как мышление школьников начинает двигаться в правильном направлении.

– Теперь вы сами видите, что современная цивилизация построена на неправильной оценке полезности людей. Одних переоценивают, других недооценивают. И началось это издавна. Тогда, когда первая обезьяна взяла в руку палку, чтобы ударить другую обезьяну и отобрать у неё пищу. Возможно, вам рассказывали, что труд создал человека, и что палка и камень стали первыми инструментами. Ничего подобного! Палка и камень стали первым оружием. Насилие одних и подчинение других – вот основа человеческой цивилизации. Не труд, а отъём чужого труда создал человека. Тот, у кого отнимали, был вынужден трудиться эффективнее, так как ему приходилось обеспечивать не только себя самого, но и тех, кто отнимал. А отнимающие придумывали всё новые способы присвоения чужого труда. Так из криков запугивания и принуждения возникла связная речь, а вместе с ней ложь и манипулирование. Именно из-за этого общество агрессивно к каждому отдельному человеку и к окружающей среде в целом. Тот, кто добывает пищу, строит дома, прокладывает дороги, вынужден осваивать больше ресурсов и придумывать новые эффективные способы для производства дополнительного полезного продукта. А появление нового продукта приводит к увеличению количества лишних людей и роста их потребностей. Получается замкнутый, но постоянно расширяющийся круг, в который вовлекается всё больше и больше ресурсов и технологий. И вот уже вся планета Земля стала одним сплошным ресурсом, который потребляют и перераспределяют, не задумываясь о его ограниченности и невосполнимости. Кто не прилагает усилий для создания полезного продукта, тот не знает ему цены и потому хочет получать его всё больше и больше.

Одна из учениц подняла руку. Я жестом руки показал, что она может встать и задать вопрос.

– Мне кажется, что ваши идеи похожи на социализм или коммунизм, – произнеся это, девушка вопросительно посмотрела на Зайкина, словно спрашивала, правильно ли усвоила уроки обществоведения.

– Спасибо за вопрос, садись! – сказал я. – Поймите, я не занимаюсь пропагандой какого-либо учения. Все эти многочисленные «-измы» маскируют единую сущность любого человеческого общества, любого государства: есть те, у кого отбирают, и есть те, кто отбирает. Нет таких идей, политических, социальных или религиозных, которые не были бы использованы – и зачастую искажены до своей противоположности – для того, чтобы подчинить одних людей другим. Я же говорю вам не о способах обмана, манипулирования или принуждения. Я говорю о физическом выживании всего человечества в самом ближайшем будущем.

Я указал на свои записи на доске:

– Посчитайте сами: один человек в классе должен будет производить еду для остальных двадцати двух. То есть только один будет давать обществу что-то действительно полезное, а остальные станут лишними для общества.

Я жестом заглушил поднявшийся ропот несогласия.

– Конечно, вы можете сказать, что актёры и певцы создают так называемую культуру. Силовые структуры обеспечивают защиту государства. Чиновники и бизнесмены перераспределяют общественные средства. Но давайте снова поставим мысленный эксперимент: в один миг на Земле исчезнут все военные или же исчезнут все земледельцы. Без кого нельзя обойтись? Если никто не станет нападать, ни от кого не надо будет защищаться. Но если никто не будет производить пищу, то вся масса лишних людей либо умрёт от голода, либо лишние люди вынуждены будут стать полезными и заняться земледелием.

Кузнецов, сидя за партой, после этих слов выпрямил спину и расправил плечи.

Я продолжил:

– Теперь о культуре. Вы, живущие за счёт чужого труда, должны предложить обществу что-то действительно полезное, за что вас следует содержать. Вот чем вы, будущие актёры и певцы, сможете так заинтересовать одного Кузнецова, чтобы он кормил вас в количестве целых одиннадцати человек? Зачем нужны обществу вы, семь чиновников и два торговца, если вас уже больше, чем тех, кто занят реальным производством? Как вы можете эффективно управлять и перераспределять, если даже ваше существование уже само по себе не эффективно? Сами подумайте: если полезный член общества не должен будет производить слишком много продукта для большого количества лишних людей, то у него самого появится время для творчества и для управления результатами собственного труда. Или наоборот, каждый человек сначала должен дать обществу что-то реально полезное, а потом уже тратить время на культурную и социальную самореализацию. А пока я подвожу итог: из двадцати трёх человек в классе достаточно оставить только одного, а остальные – лишние, от которых вполне можно избавиться.

Большинство учеников так и замерло с открытыми ртами. Кузнецов гордо оглядывался, словно уже примеривался, от кого следует избавиться в первую очередь. Его соседка неосознанно придвинулась к нему, женским чутьём понимая, за что её будут кормить, если она сама не сможет приносить обществу никакой пользы.

Сидящий на первой парте будущий чиновник поднял руку. Я кивком разрешил ему говорить.

– То, что вы сказали, возможно, справедливо. Но ведь такого никогда не было и не будет. Одни всегда работали, а другие всегда управляли.

Я согласно кивнул головой:

– Да, так раньше и бывало. Только из-за несовершенства производства количество полезных людей всегда было больше количества лишних. Несколько кормили одного. Вот, я нарисую на доске пирамиду основанием вниз. А теперь развитие цивилизации дошло до того, что количество лишних людей стало превышать количество полезных. Я изображу это в виде трапеции, меньшая сторона которой находится внизу. Один кормит нескольких. Соответственно, любое сокращение производства полезных продуктов приведёт к обрушению значительной части этой неустойчивой фигуры. Люди сами загнали себя в угол. Либо им придётся отказаться от главной основы нынешней цивилизации – права человека на жизнь – так как обеспечивать эту жизнь будет попросту нечем. Либо надо будет отказаться от права человека на свободу выбора, так как, имея выбор, большинство вполне естественно желает не приносить обществу пользу своим трудом, а, наоборот, хочет жить за счёт чужого труда. Какой из путей вам нравится больше? Вдруг принимать решение придётся именно вам?

– Ну… это… я… – уверенности у будущего чиновника заметно поубавилось. Он начал крутить головой, словно ожидал подсказки сзади, и встретил прямой взгляд Кузнецова. После чего окончательно сник и замолчал.

Я произнёс:

– Может быть, вам и не придётся выбирать самим. Кто-то или что-то сделает это за вас. Вспышка на Солнце, новый вирус, появление высшего существа. В любом случае, всю Землю ожидают великие потрясения, потому что человечество дошло до края пропасти, и надо выбирать: идти вправо, влево или прыгать вперёд. Те профессии, которые сегодня считаются почётными, доходными, престижными, завтра получат свою истинную оценку – ничтожество. И, наоборот, презираемый сегодня труд завтра станет почётной основой жизни человечества. Думая о своём будущем, вы должны оценивать собственную полезность. Сможет ли общество без вас обойтись? Если нет, то вы на правильном пути. Если да, то потом не удивляйтесь и не обижайтесь, что от вас избавятся, как от ненужного мусора. Кто не приносит обществу пользы, тот причиняет ему вред!

Я выстроил свою речь так, чтобы произнести финальную фразу точно перед звонком на перемену. Ученики как будто его не услышали. Возможно, впервые за все свои школьные годы они не зашумели и не начали вскакивать с мест. Двадцать два человека были задумчивы и подавлены, один – окрылён и горд.

Зайкин-Бхригу встал с учительского места и объявил:

– У вас ещё будет время подумать над сегодняшним уроком. Мы с вами его обсудим позже. А сейчас мы поблагодарим Николая Леонидовича и попрощаемся с ним!

Класс молча встал.

– Все свободны! Идите на перемену!

Но никто не сдвинулся с места, пока я и Бхригу не вышли за дверь. Сквозь толпу бегающих и кричащих учеников младших классов, заполнивших коридор на перемене, мы дошли до кабинета директора.

– Как жёстко ты обходишься с людьми, – усмехнулся старый маг. – Теперь они замучают меня вопросами, кто из них полезнее другого.

– Я считаю, что знать правду – хорошо. Им всю жизнь внушают, что чёрное – это белое, а белое – это чёрное. Сегодня я назвал чёрное – чёрным, а белое – белым.

– Многие из них со временем поймут, что на самом деле нет ни чёрного, ни белого, а есть только оттенки серого.

– У людей есть нехорошая особенность – они обычно понимают это, когда уже слишком поздно. Из-за этого все их проблемы и беды. Но давайте лучше поговорим обо мне. Теперь, после урока, вы можете примерно представить мои взгляды и мои планы. Вы обещали мне совет.

– Я бы хотел, чтобы в мир пришёл животворящий Нараяна. Но, видимо, сейчас мы все заслужили Джаган-Натха. Я тоже думаю, что мы находимся в точке, после которой множество миров, отражённых на разных уровнях реальности, не сможет существовать по-прежнему, не сможет развиваться линейно и последовательно, как раньше. Изменения неизбежны, и то, какими они будут, предопределили слова и дела многих живых существ… или же такими, какими их задумал единый Творец. Возможно, что именно ты, Калки, станешь той соломинкой, которая, согласно пословице, ломает спину верблюду. Той снежинкой, падение которой вызывает снежную лавину. Но берегись увлечься своей миссией и не переоценивай свои силы. Ты помнишь предсказание Двуликого Януса?

– Вы и о нём знаете? – не особо удивился я. – Он сказал, что я проиграю, когда буду считать себя победителем и выиграю, когда все будут считать меня побежденным.

– Да, – согласно кивнул Бхригу, – вполне возможно, что ты добьешься желаемого, но результат окажется прямо противоположным.

Старый маг замолчал. Я нетерпеливо спросил:

– Что именно вы имеете в виду? Я разрушу мир несправедливости, но на смену ему придёт ещё более несправедливое общество? Или мои родители окажутся не такими, какими я бы хотел их видеть?

– Предсказание – это не инструкция. Оно может сбыться или так, или иначе. Вообще-то слова Януса можно было бы отнести к очень многим магам и людям. Просто помни о том, что, стремясь вперёд, надо время от времени смотреть по сторонам и оглядываться.

– Ну, понятно, – вздохнул я. – За вполне конкретный урок я получил только довольно общий совет, который вполне мог бы прозвучать и из уст Маркандеи.

– Хочешь чего-то более конкретного? Хорошо! Ты, конечно, уже знаешь, в чём заключается сущность магии и что такое «дождь на волнах»?

Я согласно кивнул, и Бхригу продолжил:

– И, наверное, ты знаешь о великих циклах, которые, как предполагают маги, являются основой вибраций, как сами вибрации являются основой материи?

– Если вы говорите о глобальных движениях, то их цикличность пока не доказана.

– Твои родители считали, что вся многомерность наших миров – лишь тонкий срез великих циклов. Они изучали возможность перемещения не просто между Отражениями, но и между, если можно так выразиться, «мирами миров». Я предположил и поделился с ними своими опасениями, что другие фазы великих циклов не совместимы с нашими. Тот, кто порождён вибрациями наших миров, не сможет существовать в другом срезе великих циклов, потому что те вибрации совершенно ему чужды. Но твои родители всё равно хотели попытаться осуществить переход в неведомое. Я думаю, что нападение истребителей магов спровоцировало их на отчаянный эксперимент. Они посчитали, что оставили тебя в безопасности на попечении Валерии Виктрикс. Возможно, они рассчитывали вернуться через миг, чтобы забрать тебя в совершенно новый, лучший мир. Как бы то ни было, эксперимент отчасти удался. Люц с Сильфитой куда-то исчезли. Просто они пока не вернулись. Может быть, если принять оптимистическую версию, в том новом мире для них прошли лишь мгновения.

Я вслух проговорил внезапно возникшую мысль:

– Я слышал, что мои родители часто встречались с людьми искусства: художниками и музыкантами. Если они собирались открыть дверь в невообразимое, то не для того ли они изучали способности даже простых смертных, обладающих творческой фантазией? Что тогда вообще представляют собой наши магические двери? Открываем мы их в уже существующие места, или же места создаются нашими желаниями? В официальной истории магов Изначального мира сказано, что другие миры были открыты, когда маги изучили сущность вибраций и стали овеществлять самих себя в других местах, на других Отражниях. Это так?

– Примерно так. Раньше мы путешествовали из своего родного мира по другим уровням реальности, можно сказать, на ощупь, фиксируя себя на разных фазах вибраций. Упрощённый механизм открытия дверей посредством визуализированных привязок к уже открытым местам, или ключей-картинок, стал применяться значительно позже, в эпоху массового расселения. Тогда-то наш мир и стал называться Изначальным, а остальные – Отражениями. Можно было бы предположить, что Отражения создавались собственным воображением первооткрывателя, а потом закреплялись его последователями, если бы не одно «но». Дело в том, что в отрытых мирах мы встретили другие цивилизации, которые также умели перемещаться по уровням реальности. Собственно, любая разумная форма жизни, двигаясь по пути познания, рано или поздно открывает вибрации и многомерные миры, изобретает те или иные способы путешествий по ним. Например, вот тут, на Земле, задолго до нашего появления сражались друг с другом две великие цивилизации, прибывшие из других миров. Являлись ли они плодом воображения первого мага из Изначального мира, ступившего на Землю? Или же, наоборот, наш Изначальный мир был придуман кем-то из обитателей другого уровня реальности? Или вообще мы все – порождения сна Вишну? Если твои родители верили, что фантазия поможет им создать чистый, благородный, совершенный мир – вдруг так и произошло? А, может, они из одного сна Вишну сумели попасть в другой? В любом случае, Калки, если ты отправишься вслед за родителями, то, как и они, можешь не вернуться назад. Подумай, готов ли ты к этому? Когда я сказал тебе, чтобы при движении вперёд ты не забывал оглядываться, это были не общие слова.

– Благодарю. Теперь мне всё понятно. Именно поэтому я попробую открыть дверь не туда, где мои родители находятся сейчас, а назад во времени, когда истребители магов ещё не напали на наш дом.

– Я сомневаюсь, что такое вообще возможно. До сих пор с открытием дверей в прошлое тебе просто везло. Твои перемещения во времени практически не влияли на объективную цепь событий. Теперь же ты хочешь попытаться изменить прошлое. От твоего вмешательства должно начаться такое лавинообразное изменение вибраций, которое можно считать сотворением новых миров на месте прежних. Я думаю, что законы естественных вероятностей на этот раз не позволят материализовать твои вибрации в прошлом. Может быть, такая попытка вообще закончится твоим полным развоплощением.

– Ваши мудрые советы бесценны, – склонил я голову. – Мне остаётся только обдумать их и принять собственное решение.

– Вот именно – собственное, – Бхригу подчеркнул голосом последнее слово.

Произнеся ещё несколько подобающих вежливых слов, я распрощался с древним магом и прямо из его кабинета открыл дверь в московскую квартиру. Я снова оказался в той точке, откуда начал свои приключения.

Глава 12. Мауbе I, Мауbе Yоu.

Разговор с Бхригу заставил меня ещё раз обдумать способ открытия двери к своим родителям. Их уход в другую фазу великих циклов мог объяснить то, что я почти ничего о них не помнил. Ведь их вибрации должны были полностью исчезнуть из нашего мира. Впрочем, полностью ли?

Пару месяцев назад в библиотеке Браспасты я нашёл книгу по теоретической релятивистской магии, которую написал кто-то из жителей горы Меру. Помимо прочего, в ней обсуждался вопрос, что произойдёт с магом, создавшим майю для самого себя. Останется ли он в вибрациях нашего мира, или превратится в своеобразную многомерную «чёрную дыру»? Если родители сотворили собственный мир, это объяснило бы тот «взрыв внутрь», про который рассказывал Прямов. Получится ли у меня последовать за ними? Именно за ними, а не в свою личную майю, в которой я воображу встречу с родителями?

Я достал из кармана и взял в обе руки два ключа-картинки, которые нарисовала тётя Вика. Дом и комната. Если раньше для открытия двери я намеревался восстановить в памяти их изображения, то теперь решил больше рассчитывать на поиск оставшихся от родителей магических следов, куда бы они ни вели: в другой многомерный мир, или в субъективную майю.

Во время своего первого посещения родительского дома я не знал, что и как надо искать. Зато теперь я мог попасть прямо к нему, открыв по памяти магическую дверь. Я сделал поправку на выпавший снег и через магическую дверь шагнул из московской квартиры на прогнувшиеся ненадёжные доски загородного дома, оказавшись прямо перед лестницей на второй этаж. Деревья и кусты в саду хотя и сбросили листву, но были так густы, что с улицы никто не смог бы заметить моего появления в Калиткино.

Расположение окрестных домов надёжно запечатлелось у меня в памяти, так что я мгновенно распространил в нужные стороны свои магические чувства. Всё оставалось таким же, как и месяц назад во время моего прошлого визита. Никаких следов засад или средств слежения. Особенно тщательно я проверил дом Прохора Никаноровича Прямова. Самого его сейчас, в разгар рабочего дня, дома не было, а жена и маленькая дочка занимались шитьём. Интересно, рассказал ли Прямов жене о том, что с ним произошло в моей майе?

Я постарался очистить голову от посторонних мыслей. Я даже не создал оболочки невидимости и сузил круг безопасности. Все свои чувства я направил на поиск следов родительских вибраций. Должна же была остаться какая-нибудь ниточка!

Увы, маги по крови не оперируют отдельными вибрациями, равно как кузнецы своими молотками не воздействуют на отдельные молекулы железа. Если от родителей и оставались какие-то следы, то для меня они были неуловимыми. Что же здесь произошло десять лет назад? Обычно гибель мага вызывала значительные возмущения в многомерных вибрациях, катаклизмы на их физических проявлениях. Как два мага смогли бесследно исчезнуть из мира, с которым были неразрывно связаны, частью которого являлись? Из школьного курса физики я помнил, что для того, чтобы превратить Землю в чёрную дыру, её надо сжать до шара с радиусом один сантиметр. Какого же размера след оставит маг, ушедший в неизвестность?

Поняв тщетность своих попыток, я решил вернуться к первоначальному плану. Если до сих пор я открывал магические двери в известные места, зафиксированные ключами-картинками, то теперь мне, подобно древним магам, предстояло нащупать нужное место для воплощения, свободно скользя по вибрациям.

Я вышел из дома, повернулся к нему лицом и поднял на уровень глаз картинку с его изображением. Первый кирпичный этаж оставался почти таким же, как и раньше, поэтому мне не составило особого труда представить его с целыми окнами и дверьми. Второй, деревянный этаж я начал мысленно достраивать, сверяясь с картинкой и пытаясь отыскать в памяти обрывки воспоминаний. Время вокруг меня словно остановилось. В самом прямом смысле этого слова. Я ощутил, как застыл в воздухе комочек снега, сорванный ветром с ветки дерева. Внезапно я вспомнил, как когда-то лепил и бросал снежки в призрачные фигуры. Мама была в чём-то белом, а отец – в тёмном. Ни лиц, ни деталей одежды я пока не мог восстановить, помнил только свой хохот сквозь прерывистое дыхание и смех родителей. Когда это было? Происходило ли в прошлом на самом деле, или я вообразил это только что?