Эйвели. Часть вторая

Подобно Алдари и многим эулиен, странствовавшим морем, помогал эу людям, трудящимся на воде. И чинил корабли их, и строил их, много знаний добрых и советов передал он людям, дабы стали корабли их надёжнее и быстроходней. Много механизмов для кораблей придумал эу и отдал людям, много карт и чертежей составил для них, ибо всегда был в море и не мог ничего собирать и строить, но всегда имел бумагу и чернила, дабы нашли все песни его приют и кров, как и все старания его для души корабля и тела его.

Также был день, и был Инимрин, сын Эрайе, по чести и имени отца своего призван на святую землю и дело одно имел там ради всего подзаконного мира и соназванных ему. Инимрин же был первым из эулиен, ступившим на святую землю, но история та – опечатана, и молимся мы о ней, ибо велик её Свет. Да сохранит Господь верного своего Инимрина для нас всех!

Не искал Инимрин дороги и звёзд указующих, доверял он морю путь свой и всецело верил ему. Море же было к нему благосклонно, пока не случился на нём великий шторм. И поднялись волны до самого неба, и гул стоял всюду и рёв морской. Тогда же открылись под волнами седые глубины, обнажив наготу земли до самого дна, и сделалась вода как вражье войско и напала на эу. Но не страх пришёл в сердце юного Инимрина, а восторг. Поднялся тогда он на самый край корабля своего и к морю обратился с песней.

Oh, ni alínart, ni alínart, evhíme míen, Arn,

Séabh íni wer nírteni an kéorune!

Hi ev isúlah tivh evhé íl`ehidal`

Im íe kevh r/dа́nirun tíik höl`al`.

Óili hi vol` anítamdabeh efér kte?

Óili ü úramoren íl`lerahi ti íwhrital`?

Oh, ni alínart, ni alínart, evhíme míen, Arn,

Ni rógmet néhel, а́tu а́nat tiy ítami híen!25

И услышало его море, и отступило, и успокоилось. Игривыми бликами засверкала морская гладь на боках «Маленькой звезды» Инимрина. А вскоре вывели волны его в гавань, где сошёл эу на землю.

Был на земле далёкой, что среди вод морских – великий неурожай и голод. Поднялся там народ и винил короля. Много людей было под властью его, и все желали спасения. Когда же бессилен король предложить спасение народу своему – недолог час его, и пришли люди и убили короля своего, и так началась смута. Не знал никто, что делать и как избавиться от беды, тогда же колдуны научили народ принести кровавую жертву их богу, чтобы задобрить его. И пришли люди в темницу и взяли эу, что была там. И назвали её своей королевой и в наряд невесты нарядили её. Так принесли её в логово арели, что был из удунаи, которого почитали за бога, и оставили там на погибель и осквернение как невесту его и королевскую жертву. Её же звали Эльéлли [El`élli]. Была Эльелли из золотых листьев (1) тех мест, ибо пришла на эти земли из Светлого Дома, когда отпустил Финиар всех эулиен, пожелавших расселиться вне стен его с народами своими и семьями. Широк и светел полог Светлого Дома, первейшей обители всех эулиен, в песнях воспет Дом сей, в мечтах и снах эулиен он навечно. Счастлив тот, кто прикоснулся Света его, великой честью обласкан живущий в нём. Тот же, кто далече – в молитвах и мечтах своих – верный страж врат Светлого Дома, и вечно стоит у священного его порога, преклонив голову. Оставив Эйден, весь Свет его, что принесли с собою, вложили эулиен в совместный труд свой, воздвигая светлейшую обитель, все имена их помнят в Светлом Доме, и в книге его они записаны. Их же поминает господин Светлого Дома в своих молитвах каждый новый день. Когда же построен был Дом сей и труд эулиен завершён был, отпустил Финиар многих эулиен, что пришли с семьями и своим народом, благословив их, и расселились они по мирной земле и далече, иные отправились в странствие на поиски нового пристанища своего, подобно братьям Финиара и пришедшим с ними. Каждый унёс с собою в сердце своём частичку Света Светлого Дома, и каждый в тайне сердца своего лелеет мечту однажды вернуться к его порогу. Так расселились эулиен и потерялись. Так начались великие и славные рода их, где встали во главе старейшины их – старшие из тех, что пришли с Финиаром, наследники Света самого Эйдена. По всем землям подзаконного мира разбросаны следы их. По всем полям и долам пролита кровь их. В каждом народе адамовом их труд и усердие, в каждой улыбке человека спасение их и Надежда. Но как бы ни были далеко от стен Светлого Дома они все ныне – в молитве своей соединяются все, как и прежде, и светлым трудом своим ради человека соединены до скончания веков в Любви и радости, что находят в них. Всех из народа Эльелли погубили люди и не оставили никого в живых. Её же пожелал женою прежний король и похитил, и пленил эу, и принуждал к браку, она же, как положено, воспротивилась. Тогда бросил король её в темницу, ибо не мог совладать с ней. Теперь же убит был он, и стала Эльелли королевой людей и так принесена была в дар гневному арели. Едва же поднялся он из тени своей, не вынесла эу вида его, и оставило дыхание жизни светлую грудь её, и сердце её чистейшее остановилось при виде всей мерзости удунаи.

(1) золотыми листьями – и́стаени росдýен [ístaeni rosdúen] называют тех эулиен, что ушли, закончив строительство Светлого Дома, и имена их записаны в Золотую книгу его, ибо золотой нитью прошита она, и золотом блестят края её. Тех же, кто родился от золотых листьев – именуют золотыми дарами – и́стаени áмранен [ístaeni ámranen].

Тогда же шёл мимо Инимрин, и остановлен был шумом свадьбы, и обратился к нему. И искал глазами, и увидел Эльелли, и пошёл за ней.

Чистотой непорочной сияла она,

И Свет её сердца служил маяком.

Когда же понял Инимрин, что сделали люди, не смог он смотреть, как погибает эу, и взобрался по скалам в логово арели, и вошёл в него. Был тогда удунаи уже в анаке своём, и мерзок был и ужасен вид его. И увидел его Инимрин, и лёд ужаса коснулся сердца его, ибо не было оружия в руках эу, да и будь оно при нём – не владел он им. Когда же шагнул удунаи к жертве своей, схватил эу камень, что лежал рядом, и бросил в арели, но упал камень рядом и не попал в него. Разозлился тогда арели и обратился против эу, поднялся над ним, закрыв всё небо и источая вонь и смрад, и взмахнул рукой, и ударил эу так, что взлетел Инимрин птицей и упал на камни. Но не умер он и поднялся. Снял Инимрин верёвку с пояса и плеча своего и соорудил пращу, и взял осколок скалы, что был под рукой его, и с криком поднял его, и закружился с ним так, что ветер свистел, и тяжесть камня сбивала с ног. Когда же обратился удунаи снова к королевской жертве своей, отпустил эу камень из пращи, и попал он острым концом своим в глаз удунаи и убил его. Так, подобно юному Давиду, победившему Голиафа, одолел и эу древнего удунаи. Бросился тогда Инимрин к эу, что лежала без дыхания, и клинком своим именным разрезал путы её, и голову её поднял и нашёл жизнь в теле её. Тотчас же пришла боль в тело Инимрина, которую не заметил он, и упал подле эу, и дыхание жизни покинуло его.

Светлым вздохом вернулась жизнь в грудь Эльелли, и очнулась она, и испугалась, найдя себя в чужих объятьях, но увидела рядом клинок именной и путы свои – разрушенными. Тогда подняла она клинок эу и прочла имя на лезвии его, и так успокоилось её сердце. Склонилась Эльелли над Инимрином, дабы вернуть клинок на место его на поясе эу, тогда же открыл он глаза и увидел Эльелли, и так родились и встретились улыбки их. Они же вернули эулиен к жизни, ибо сказано было прежде: ev el`íl`mad izgílleil`.26 (2) И поднялись эулиен от бед и страданий своих и, взявшись за руки, вышли из логова арели туда, где сияло их солнце. И сказала Эльелли, что много Света в груди Инимрина, и не из эулиен ли он Светлого Дома? И ответил Инимрин, что он из их числа. И сказала Эльелли, что чист и высок Свет его, и не из эулиен ли Ирдильле Инимрин? И ответил эу, что он из их числа. И сказала Эльелли, что крепок Свет Инимрина, и не из рода ли он Финиара? И ответил ей эу, что он сын Эрайе и Иниам, Элигрен и Онена, Виэльлине и Фиэльли, Эливиена Путешественника и Ильмин, Всеспрашиваемого Финиара и светлейшей из светлых – Эин-Мари, жены его. – Написан весь род твой на челе твоём многой заботой и светлой Надеждой, – сказала ему Эльелли, – так я узнала тебя, Инимрин. – Слепой Надеждой направлен был я к источнику Света, – ответил ей эу, – ныне же обрёл я его, как обретает маяк в шторм несчастный корабль. И ничто не печалит и не пугает меня отныне, если только улыбка твоя не зайдёт вдруг, как вечернее солнце. И сказала ему Эльлелли: – Не зайти тому солнцу вовеки, если будешь ты рядом.

(2) L. I.I. V. E. 2:17

Тогда же поручили эулиен себя друг другу, и утвердились светлые улыбки на лицах их и не сходили с них ни в минуты молчания, ни в часы их бесед или песен. Так пришли эулиен на бесплодное поле, и сказала Эльелли, что неурожай и голод озлобили людей этого края, и грусть и боль их земли стала их болью, породив ненависть и злобу. Снял тогда Инимрин одежду свою до белой рубахи, и земле поклонился, и встал на колени, и склонился к самой тверди её бесплотной, ей же и пел он свою песню-молитву, подобную той, которой благословляют матери детей своих и, увидев это, встала Эльелли рядом и сделала так же. И взялись эулиен за руки и в молитве своей соединённой обратились к Богу, он же по жару молитвы их – послал им дождь, и земля, услышав Инимрина, очнулась от сна и дала побеги. Так вскоре оделось поле зелёной порослью, и поднялась душистая пшеница над чёрной землёю. Расцвела земля, бесплодная прежде, в улыбке своей совершенной, и возликовали сердца эулиен, увидев её, ибо улыбку видят они прежде всего и там, где иные до самой смерти слепы.

Величайшее из заблуждений – это полагать, что улыбка дана и позволена лишь человеку. Ценность его улыбки во много раз ценнее твоей жизни, но это не значит, что ты имеешь право отвращать свой взор от всякого, кто лишён права улыбаться. Остановись, посмотри вокруг. Ты увидишь, как много тех, кто не имеет причин к улыбке, кто не научен ей в своей тяжкой доле, кто поник, обессилен, озлоблен, напуган. Помоги им. Верни им улыбку. Увидев улыбку там, где прежде не видел её, – человек и сам улыбнётся.

Каждый цветок, каждый куст, каждое живое существо, какими бы невзрачными или небольшими ни были – способны к улыбке. Покажи человеку мир улыбающимся. Дай ему тот мир, каким Господь дал его человеку. Всё способно к улыбке. Покажи человеку, что улыбка не в движении губ – а в просиянии Света, доказательство подлинного величия Создателя и бесконечной Его доброты. (3)

(3) L. I. I. V. E. 18:4—5

И был день, и направили корабль свой Инимрин и Эльелли к берегам земли благословенной, мирной, и случился тогда шторм великий, что сбил их с пути, и закружил корабль их, и порвал паруса. Так подошли они к северным берегам мирной земли и кружили у каменистых берегов её. Тогда же увидели эулиен, как погибает на лодке у острых камней брат их, и тут же взяли лодку и спустили её на воду, и взошли на неё, и чрез ветер и волны, что поднимались и противились им, подошли к эу и взяли его к себе в лодку, и тотчас та лодка, из которой он забран был – разбилась в щепки могучей волною. Так был спасён эу, что назвался Мýнан [Múnan]. Был Мунан из первых эулиен, что пришли с Финиаром и братьями его, но ушёл он с господином своим, Ильмаданом, и жил с ним и народом его, когда же не стало всеулыбчивейшего господина его, и народ его вернулся в обитель под крыло Финиара – долго он странствовал, и так остался с рыбаками севера как один из них, прежде же получив от собратьев своих прозвище своё – Форелька. С великим почтением, радостью и объятьями встретили эулиен Мунана Форельку, но жестокий шторм помешал смеху и счастью их, ибо не справлялась лодка с ходом своим, и трое не могли управиться с ней. Никто же из эулиен не мог и подняться, чтобы удержать лодку или бросить верёвку, ибо волны были так велики и ветер крепок. Тогда просили Инимрин и Эльелли доброго Форельку сочетать их в Свете немедля, ибо лишь мужем и женой готовы они предстать во всесветлейшем Эйдене. Тогда же там, на лодке, посреди моря бушующего и гневающегося, встали эулиен на колени и воздели к небу руки свои. И прочёл Форелька над любящими молитву свою и закончил её так: – Et hi eilátet, ke ten híen eváen ímort ev el`Líe, illíl`an nívhi, íl`i ímorti ín`ni ev káye Tivh im Líē, ke ámal` íeh. Hi a, urt-em imfyóril` im féortil` ek ámvet im ímor Líē Ínimrinē im El`élliē im íldo/art nói wn, kevh im Tiy, Páye ah, íldo/art nói ü el`ül!27 (4) И так по словам Мунана стали Инимрин Корабел и Эльелли мужем и женой, и опустили эулиен руки свои, и опустились волны под днищем лодки их, и улёгся шторм. Тогда взошли эулиен на корабль и так вернулись в Светлый Дом, где великий праздник был в честь их. С того же дня стал Мунан Форелька верным другом и спутником Инимрина и Эльелли во всех путях их и принят был ими в пределе их и Финиаром в радости его. Ему же, дражайшей Форельке своей, доверял Инимрин и штурвал корабля своего, и обучение детей своих.

(4) так заканчивается молитва амевиль, свершаемая над любящими, которую произносит тот, кто соединяет их, обязуясь беречь и сохранять союз этой Любви, и свидетельствует о нём перед Богом.

Так вернулись эулиен в Светлый Дом, и великий праздник ожидал их, ибо многорадостно умножился трижды Свет Ирдильле и Светлого Дома в улыбках любящих и тех, кто вошёл в право Любви их, чтобы разделить их Свет и радость в полной мере. Да не оставит Господь своей улыбкой тех, кто смиренно и во всяком дне возвращает ему сокровенное сокровище его в сердце своём и добрым трудом своим! Инимрин же и Эльелли и ныне в крепком праве улыбок своих на воде и на суше в соединённом труде своём ради всякого человека и сердца, омрачённого нуждой и печалью. Да пребудет путь их светел от порога Светлого Дома до врат Эйдена!

Звенье сто тридцать седьмое. Элиги и Идрэмэ. Избиение эулиен и изгнание Седби

Была Элиги рождена от бесстрашного Эрайе, сына Элигрен, дочери Виэльлине Маленького безумца, сына Эливиена Путешественника, сына Финиара, и от вернейшей жены Эрайе – Иниам, по исходу эулиен из Эйдена, на мирной земле, в Светлом Доме родителей своих, во времена, что именуют Сумеречными. И было это так. Как-то раз похитила Иниам многозаботливого мужа своего от дел его и привела в сад за Домом их. Там же вызвала она на состязание его, кто из них быстрее, и побежали эулиен, и всех бабочек и стрекоз распугали на пути своём, и упали вместе без сил, и смеялись громко, и не было меж ними победителя и проигравшего, ибо успел Эрайе схватить возлюбленную свою за руку, и так бежали они вместе, пока ноги держали их. Когда же смех и радость одолели эулиен, упали они в высокую траву, и все бабочки и стрекозы, а также многие пузатые жуки, что были там – разлетелись и взвились над ними. И смотрели эулиен друг на друга и рук супруга не выпускали из рук своих, тогда же от искры совершенной радости их разгорелось пламя Любви их и просияло Светом многим, и так был ребёнок у Иниам от Эрайе. И по взгляду возлюбленной своей прочитал Эрайе весть ту и в силе своей и радости утвердился. Когда же в день положенный поднесла ему Иниам дочь их, не было во всём Доме эу крепче и счастливее отважного сына Элигрен. Он же передал дочь свою в заботливые руки Всеспрашиваемого, и, взглянув на малышку, поименовал он её – Э́лиги [Éligi], что значит Искорка, Огонёк. Через неё же, светлоулыбчивую и огнесердечную, укрепился и приумножился Свет рода её.

Взяла Элиги от отца своего отвагу его и верность от матери своей. От Элигрен же перешла к ней тяга к странствиям и нрав её. А потому наставлялась юная Элиги у Элигрен, и под её опекой знание сошло на неё. Также был светосиятельный Дуитам наставником Элиги и многие светлые эулиен Оленьего рода и народа Эликлем. И со многими воинами и ретенти была дружна Элиги, и владела мечом и луком, наученная Пылающей, но в воинство Седби не пошла по велению сердца своего, ибо не было для него пути воина, и не желала Элиги доли богоотреченных. Высоко ценил Финиар жертву Элиги, ибо крепка она была в битве, и хороший воин мог бы выйти из неё, но женскую долю свою и чистоту ценила эу выше и в том нашла утешение своё и право, а потому, обучившись, не прикасалась к оружию более и избегала его, как великого своего искусителя. Многую радость в беседах с Элиги нашли Эливиен и Ильмин, триждысветлейшая жена его. Они же во всём помогали Элиги и заступничали перед Финиаром о ней, когда пришла пора юной эу оставить Дом свой и отправиться на служение. Безрассудная смелость отца дана была эу и непокорный нрав Элигрен, а потому медлил Финиар и боялся за неё, но по заступничеству Эливиена и Ильмин – отпустил её. И многажды благословлённой оставила Элиги дом родителей своих.

В народе смертных не выбирала Элиги дела и во всякой помощи преуспела. Она же трудилась трудом и мужским и женским, и в сердце своём была верна человеку и выше всех благ поставила его. В упорном труде и сердечной молитве много лет провела Элиги вдали от Светлого Дома, и вскоре нашла в себе дар следопыта и тем много помогла людям, находя и возвращая потерявшихся по ту и эту стороны подзаконного мира. За ней же, по отваге и дерзновенному служению, много подвигов светлых и дел благородства и отваги её, за что и почитают Элиги и любят.

И был день, и странствовала Элиги далёко, и вот увидела эу, как дым пожара коснулся чистоты небес, и тотчас пошла туда и нашла деревню в огне, там же стоял великий стон гибнущих в пламени и детский плач. Тогда же вошла эу в самый огонь и горящие дома и тех, кто оставался там, вывела вон, тех, же, что были погребены под домами своими – вынесла прочь на руках своих. И брала Элиги горящие стены и сокрушала их, и поднимала их и отбрасывала в сторону, и многих детей так вернула она родителям своим, хоть и стали руки её обожжены в огне. И прижались дети к отцам и матерям своим, один же из них обнял ноги эу и не желал отпускать её. И спросила Элиги его, отчего не идёт он к родителям своим, и сказал мальчик, что нет в живых родителей его, и плакал много и просил позволения Элиги идти с ним, ибо в мужском платье ходила Элиги, дабы не смущать многих и защитить себя. Видя же искренние слёзы дитя человека, сжалилась Элиги и позволила мальчику пойти с ней. С того же дня взяла она на себя попечение о нём, и заботилась о нём, и наставляла его, оставаясь ему другом.

И был день, и остановились Элиги и спутник её Бену́в [Benúv] в заброшенной хижине на полуденный отдых и разделили еду, что была у них, между собой. И вот достал мальчик яблоко и протянул эу, она же не приняла его и отказалась. И смотрел Бенув на друга своего и обнаружил в нём эу, ибо знал о них по рассказам отца своего, что служил у Неоглашаемого, и великое смущение сошло на него, ибо видел он одно, а знал другое о народе златокровном. И смутился Бенув и спрятал яблоко, и спросил Элиги, должен ли он убить эу, как отец прежде учил его? И покачала Элиги головой, а может и кивнула ему, но сказала так: – Всякое дитя должно следовать учению родителей своих, ибо на том и стоит весь свет, и так было во все времена, и так воспитуется послушание. И сказал Бенув, что нет у него оружия при себе, чтобы убить эу. И протянула Элиги ему клинок свой, что сняла с пояса. И спросил Бенув: – А ты не убежишь? Но отдыхала Элиги рядом с ним и пребывала в великой задумчивости, и лишь молчанием ответила ему. И долго так сидел Бенув в нерешительности своей, не имея сил даже руку поднять на эу. Но затем достал яд и отравил клинок Элиги, и приблизился к ней снова, но и тогда не смог замахнуться на эу. И видела эу внутреннюю борьбу Бенува, а потому поднялась и опустилась перед ним. Она же протянула ему руку свою, и ударил в неё человек и пронзил клинком насквозь так что пошла кровь. И увидел кровь человек и вытащил клинок, и в испуге смотрел на эу, Элиги же улыбалась ему. Тогда же сошёл на Бенува великий стыд и страх, и бросился он за водой, чтобы промыть рану эу, и припал к руке её в ифхёлье эулиен и спрашивал не больно ли ей? Но сжала Элиги руку свою в кулак, когда же разжала её и показала Бенуву – не было на ладони её ни раны, ни крови, и тогда заплакал Бенув и плакал горько. Элиги же приняла человека в объятья свои, и утешился он от Света её. И просил Бенув эу простить его по глупости его, что перенял он от отца своего. И за отца своего, научившего его дурному, просил прощения у эу, и за народ свой, что ненавидит эулиен. Позвольте людям не доверять вам. Они вправе не верить тому, кто, по их мнению, одарён щедрее. (1) Элиги же благодарила Бенува и сказала ему так: – Нет урока ценнее того, что преподаёт человек эулиен, ибо именно он делает эу самим собой и куёт сталь его из жидкого металла. Так человек сам изготовляет оружие, что будет защищать его и оберегать, и чем суровее испытания эу, тем крепче он и тем вернее щит человека, ибо ни один, даже самый мудрый эу не научит другого лучше и быстрее, чем сам человек, пусть даже самый невежественный, жестокий и заблуждающийся. Так сказала Элиги, и с того дня стала дружба её и Бенува ещё крепче, и вскоре открылась ему эу, и так обрёл Бенув ту, кого смог назвать матерью. В день же, когда исполнилось юноше семнадцать лет, отослала Элиги его в Дом свой, поручив Бенува заботе народа своего, и дальше продолжила путь свой, забыв об осторожности и всяком страхе. Тогда же ещё много подвигов было за ней, и все их знают эулиен по песням рода Ирдильле, хоть и не любит их Элиги и уходит каждый раз, когда исполняют их.

(1) L. I. I. V. E. 174:28

Раз пребывала Элиги в землях далёких, диких и безлюдных. Устала Элиги много и искала, где остановиться и отдохнуть с дороги. И вот увидела она дом из глины и мха и остановилась посмотреть. Тогда же увидела она эу, высокого, статного и крепкого, как воин, но был он подобным угрюмой и одинокой ледяной скале в тёмных водах океана. Никогда не встречала Элиги эу столь мрачного и неулыбчивого. Стало ей любопытно, и влезла Элиги на высокое дерево перед домом и стала следить за эу. Долго следила Элиги, не решаясь приблизиться и спуститься, но никак не хотела уходить, будто что-то удерживало её. И видела Элиги, что был эу при всей мрачности некогда хорош собой, и прежняя сила ещё узнавалась в нём. Огорчилось сердце доброй Элиги при виде этого эу и в тайных объятьях устремилось к нему. И вот в один из дней поймала Элиги взгляд эу и увидела глаза его, подобные двум печальным сапфирам, чистейшим благородным камням. И увидела Элиги Свет потаённый там, в тайнике сердца несчастного эу, и сошла Любовь на неё деятельная и неодолимая, и спустилась она с дерева тут же, и приблизилась к эу, и спросила имя его. Он же назвался И́дрэмэ [Ídrēmē]. Известна во всём Светлом Доме история его, но не передают её из уст в уста. Был прежде Идрэмэ сильным и светлым эу, и любил его сам Финиар, и была любимая при эу именем Тейра́н [Teyrа́n]. По великой Любви их была рождена Тейран дочь мужу её, и Финиар дал имя ей А́дар [А́dar]. И странствовал Идрэмэ в своё время с женой и дочерью, ослушавшись Финиара, и убили люди жену его, Тейран. Тогда взял Идрэмэ сокровище своё, Адар, и ушёл в дикие места. Но и там не нашёл покоя, ибо выросла Адар красавицей, похожей на мать, и вместе с ней странствовал Идрэмэ, оберегая её. И был день, и пришлось Идрэмэ выбирать: жизнь человека, которого он не знал, или жизнь дочери его, и от слов его зависели жизнь и смерть. Тогда же выбрал эу жизнь человека. И с того дня сделался Идрэмэ суров, молчалив и скрытен, и побоялся возвращаться в Светлый Дом, и жил отшельником, не давая себе прощения и пощады. Так вечность, данная ему, стала пыткой для эу, и не стало прежнего Идрэмэ, ибо погиб он с Адар и Тейран. И видела Элиги боль в глазах эу, какой не встречала прежде, и мольбу сердца его услышала. А потому осталась с Идрэмэ и помогала ему в трудах. Прогонял её эу многажды и ни слова доброго, ни взгляда не дал Элиги, но упорствовала эу, ибо была упряма не меньше самого Идрэмэ, и вскоре пришлось ему смириться с ней. Так принудила Элиги несчастного эу к беседам и совместным молитвам, к совместной трапезе приучила его. И долог был труд её, пока не взошёл плод долгожданный и первая улыбка не расцвела на лице Идрэмэ. Тогда взяла его Элиги и вернула в Дом его, где ожидали его и молились о нём. Тогда же рыдал Идрэмэ у ног Финиара и утешаем им был. И поднял Финиар его, обессиленного, и спросил, чего желает теперь Идрэмэ. И опустил тот глаза и не смел поднять их. Тогда молила Элиги Финиара об амевиль с Идрэмэ, дабы стать утешением его. Но отказал Финиар ей. И взяла Элиги Идрэмэ и увела прочь, и ни день, ни ночь не отходила от него, поддерживая его во всём и трудясь ради улыбки Идрэмэ. И вот был день, когда вернулся Идрэмэ прежний, и узнали его по сиянию глаз его и улыбке, ибо возродила их отважная Элиги к жизни. И по прошествии многих лет снова пришли Идрэмэ и Элиги к Финиару вдвоём и умоляли его об амевиль. Тогда же сказал Всеспрашиваемый, что позволит им амевиль только после того, как пройдут оба обдяд «и́нар-ий-нýахт» [ínar-iy-núaht] (2). И склонились к ногам его Элиги и Идрэмэ и изъявили желание пройти его.

(2) так есть древний и суровый обряд очищения в народе эулиен, когда очищается от прошлого и всякой вины проходящий его через молитву и пламя её.