Эйвели. Часть вторая

Были Арианну, Иврахир и Кипран отчаянны и бесстрашны, в них же горел огонь Любви к смертным, а потому положил Келеорн между ними – помогать всякому человеку и судну на воде в час шторма или иной опасности, и было так. Направляли эулиен корабль свой в самые неспокойные воды, и не страшились волн и немилости вод и ветров, и не страшились войны и зла её. Так много людей и того, что было ценно им, спасли они усердием и бесстрашием, данным им. Но был день по истечении многих лет, когда повернули эулиен корабль свой к берегам мирной земли и вошли в беспокойные воды её. И увидел это Бессветлый и решил погубить ненавистных эулиен, а потому приказал Лиму́ру [Limúrh], владыке южных коварных вод, и устроил он шторм и ветер и великий снег, ибо была зима. Тогда же случилось рыбаку одному возвращаться с семьёй с острова, где жили они всё лето, пока рыбачил он. И вот подгадал человек день ясный и спокойный и вышел в море на лодке с женой и детьми, и тогда же поднялся шторм, и перевернулась лодка его, и все и всё, что было в ней, погрузилось в пучину. И увидели это эулиен и хотели прийти на помощь, но не могли вывести корабль свой в такой шторм, ибо сам океан и ветер противостояли им. Тогда прыгнул Келеорн в воду, и друзья его последовали за ним. Бросился Келеорн на помощь людям, тогда же вода, дотоле ласковая и благосклонная подруга его, восстала против него и друзей его. И увидел эу, как исчезли под ударом волны Арианну и Иврахир, и голова Кипрана не показалась над волной набежавшей. Но запретил эу боль и страх в сердце своём и зажёг в нём маяк Надежды. Тогда же нырнул он под воду и проплыл так весь путь свой, и нашёл в воде рыбака и семью его и по очереди вытащил его и жену его и детей. За ними же нырял он и спускался глубоко, ибо начали люди тонуть. И, вызволив их из пучины, трудился эу над ними, дабы вернуть их к жизни, ибо жена и двое сыновей рыбака уже не дышали. Когда же вернулось дыхание жизни к людям, велел им эу укрыться в надёжном месте в скале и снова бросился в море ради друзей своих. И смотрел вокруг, но видел лишь волны, и звал их, но слышал лишь ветер. И нырял Келеорн и искал их в пучине, но сделалась она совсем черна, и не видел эу даже руки своей, ему же везде слышались крики друзей его, и нырял Келеорн снова и снова, и плыл всё дальше и дальше от берега. Тогда же потешался над ним Лимур и смеялся. И вот призвал арели волну смертоносную, и подняла она Келеорна из самых недр своих и с рёвом и грохотом пошла к земле, и возвысилась до пены и ускорилась, она же всей мошью своей швырнула эу о прибрежные скалы так, что стали вода и пена красной от крови. И взметнулось тогда пламя Келеорна над свечой его, и поднялся Финиар на вершину башни своей и увидел великий шторм и снег на юге, и понял, что погибают там дети его, а потому послал тотчас эулиен найти Келеорна и друзей его. И отправились эулиен к южным берегам, но снег удержал и задержал их. И оставили они коней своих, и пошли без них против ветра и бури. Когда же пришли они, то нашли Арианну и Кипрана склонившимися над Келеорном, и семью рыбака, что молилась над ним. Тогда взяли эулиен Келеорна и отнесли его в Светлый Дом, друзья же его и рыбак с семьёй пришли туда следом и тотчас отправлены были в Ирисную башню, ибо замёрзли, и было им худо. Келеорна же положили в нижних покоях лекарских, и тут же лекари окружили его. Они же запретили Абрину и братьям Келеорна подходить к нему, ибо был вид его печален и страшен. Тогда же приказал Финиар Урми и эулиен его найти Иврахира, и искали его всю ночь и весь день, и затем ещё и ещё искали его, но ни его самого, ни тела его не смогли найти. Финиар же всё это время пребывал с Келеорном. Когда же вернулся Всеспрашиваемый в покои свои, то нашёл свечу Иврахира давно остывшей, и многие слёзы воска её были на ней. И увидел Финиар, что слабо пламя Келеорна и вот-вот погаснет свеча его, будто бы ветер угрожает пламени её. Тогда же собрались братья Келеорна и просили лекарей пустить их к брату. И подготовили они Келеорна и пустили братьев его к нему, тогда же была послана Элигрен Фиэльли призвать всех оставшихся братьев эу к одру его. И пришли, и оставили своё служение все, кто пребывал в нём, и собрались у ложа эу. И молились все и умоляли лекарей спасти Келеорна. Тогда же взялась Эмфьих сослужить им, и день и ночь не отходила от эу, и отирала жар со лба его, и умягчала заботой стоны его. И пришёл Абрин, и увидел сына и не пускал Грейль к Келеорну, удерживая её, ибо была Грейль на последнем сроке, и боялся Абрин потерять и её, и нерождённое чадо их. Сам же Абрин пребывал в великом отчаянии, и Элигрен с Фиэльли успокаивали и поддерживали его, пока не попросили лекари их увести его прочь, ибо скорее ему, чем Келеорну, нужна была помощь и поддержка их.

Так малый поход свой одолела Луна, и всё то время не открывал Келеорн глаз, и три раза кровь исходила из горла его, и не мог он принимать пищу, только воду. И всё то время была с ним Эмфьих, а также молитвы братьев его и рода его, и великое попечение лекарей Светлого Дома, они же над ним сотрудились все и не знали отдыха и сна.

И был день, и закричала Грейль, ибо дитя во чреве её приготовилось выйти. И отвели её эулиен в покои её, и был Абрин призван к жене своей. В час же, когда родила она и закричал сын Грейль первым криком своим – открыл глаза Келеорн, и жизнь утвердилась в нём. И от дня того становилось эу всё лучше и лучше, и наконец, окреп он и поднялся от одра болезни своей, и в объятья возлюбленных братьев своих вошёл, и был обласкан Ифхиру. И, едва оправившись, просил Келеорн Всеспрашиваемого отпустить его снова, дабы он с Арианну и Кипраном продолжили дело своё в память о друге их Иврахире и ради смертных, что нуждаются в них. Но удержал его Финиар и велел оставаться в Светлом Доме, пока он не отпустит его. И пришёл Келеорн к жене брата своего, и поклонился он доброй Эмфьих и поручил себя рукам её, тогда же спросил он, как может отблагодарить её за труд. И сказала Эмфьих, что желает, чтобы был эу наставником младшей сестры её, ибо схожи нравы их и Любовь к морю. И было так. Так стал Келеорн наставлять Тщини́лье [Tshiníl`e], младшую сестру Эмфьих, и вскоре нашли его братья непохожим на себя самого, ибо сиял Келеорн, будто солнцем был, и не осталось в эу следа от недуга его. И рассказал он вскоре отцу своему тайну свою, которой тяготился, ибо полюбил он Тщинилье, но робел перед ней и не смел сказать ей, ибо полагал себя недостойным Света её. И так вся смелость и отвага бесстрашного Келеорна оставили его. Тогда же взял Абрин отцовское право своё и пришёл к Тщинилье, и перед лицом родителей и братьев её и сестёр её просил руки Тщинилье, ради сына своего. И спросили эулиен саму Тщинилье, желает ли она быть супругой Келеорна, и плакала эу и не могла сдержать слёз. Тогда же открылась она, что запретила себе и думать о том, ибо полагала себя недостойной славного сына Абрина и Грейль, хоть и любила его с первого дня знакомства их, и восхищалась им прежде знакомства их, о нём же были многие сны её, где правил он кораблём их Надежд и радости. И потому взяли эулиен Тщинилье и привели к Финиару, и привели Абрин и Грейль к нему Келеорна, и так мог увидеть всякий Любовь их, когда подняли Тщинилье и Келеорн взгляды свои друг на друга и расцвели садами Эйдена робкие улыбки их. Тогда же был совершён над ними обряд амевиль, и многие из рода Тщинилье и рода Ирдильле присутствовали там. По амевиль с Келеорном сошло знание на всесветлую Тщинилье и просияло в ней, сохранив нежную юность её, и благодарила она мужа, и радовался он с ней о знании её, тогда же посмел эу коснуться руки жены своей и поручил себя ей в ифхёлье. Когда же просил Наильин праздника в честь амевиль брата своего, отказались эулиен, ибо пожелали немедля вместе вернуться к служению Келеорна и отплыть вместе с Арианну и Кипраном, тогда же с великим почётом и благословениями проводили их и окружили их молитвами своего народа.

Так вернулся Келеорн с женой и друзьями на корабль свой и продолжил служение своё. Тогда же решили эулиен между собой дать имя кораблю своему и назвали его Иврахи́рэи́нтри [Ivrahírēíntri] – Весна Иврахира, себя же с тех пор именуют они себя иврахи́рети [ivrahíreti], и ныне уже не четверо их, но шесть, ибо благословил Господин Садов отважного Арианну и верного Кипрана, и нашли они Свет свой в жёнах своих, они же, истинные девы народа эулиен, пожелали сослужить мужьям своим в деле их и также стали иврахирети. Их же, многоотважных друзей волн и ветра, приветствуем мы ныне в улыбках и молитвах своих! Да будут иврахирети светлы и едины и впредь, и да будет скорым доброе дело их, которому соликуют в Эйдене!

Звенье сто тридцать четвёртое. Ирлильен Смешинка и Щёчки. Ирлильен и Эленделии

Был Ирлильен рождён от Грейль, дочери Элигрен, дочери Виэльлине Маленького безумца, сына Эливиена Путешественника, сына Финиара, и от Абрина, славнейшего мужа Грейль, по исходу, на мирной земле, в Сумеречные времена. И было это так. Раз веселились Абрин и Грейль и шутили много, и смеялись так, что не могли сидеть. Так радость и светлое веселье одолели их, и упали они и смеялись пуще прежнего от взглядов друг на друга. Тогда же со смехом сошли на них нежность и восторг ликования, и легли арели и эу как муж с женою, и так был ребёнок у Грейль от мужа её. И весь срок свой пребывала эу в заботе мужа и старших детей своих, ожидая счастливого дня. И затем настали скорбные дни, когда недужен был Келеорн и боролся за жизнь свою, а Абрин не пускал Грейль к Келеорну и оберегал её. И был тогда день, и родила Грейль, и в тот же час исцелился Келеорн. Финиар же, пришедший, взял новорождённого эу и дал имя ему Ирли́льен [Irlíl`yen]. то есть Мирное сердце. Но вместо крика изошёл из маленького эу смех, и слышали это все и дивились.

Не было у Грейль забот с Ирлильеном, ибо во всём он был послушен и никогда не плакал, но смеялся. Души не чаяли в нём старшие братья его и Ифхиру, сестра его. Особенно ценил Ирлильена Келеорн, почитая его одним из спасителей своих, наравне с лекарями, что трудились над ним и Эмфьих. Лучших наставников поспешили найти для маленького Ирлильена, дабы передали они ему мудрость свою, но всем мудрецам предпочитал маленький эу Итейни, и не желал расставаться с ним и ходил за ним всюду. Когда же пришло время, в роду своём и в Оленьем роду нашёл Ирлильен наставников по душе. Так были учителями его Беспечальный и Алдартент, Чёрный и сам Итерлен Водомерка. Ожидали все от Ирлильена великой мудрости наставников их, но лишь Фиэльли радовалась улыбке его, ибо не желал Ирлильен становиться учёным и учительствовать, так как лежала душа его к другой доле, хоть и был эу прекрасно обучен и знание получил поистине великое и светлое.

Когда же пришёл день и предстал Ирлильен перед Финиаром просить отпустить его, не было в Светлом Доме уже ни у кого на устах имени его, лишь только прозвище его – Ильмáтэмрин [Il`mátēmhrin] Смешинка.

Не забывай о шутке и смехе. Когда затупится меч твой в бою или отяжелеет язык от мудрейшей болтовни твоей, вспомни о том, что истинно потребно природе человека, такой же высокой и изысканной, как и твоя природа – добрая шутка и чистый смех. Ежели найдёшь, как облегчить тяготы смертных весёлым и добрым словом – спи спокойно, ибо не напрасен был день твой. Смех – король, и шутка – верная воительница и дочь его, чти их и уважай их, как чтут и уважают их смертные, не дай же им подумать, что род твой в служении столь обожаемому их королю безыскусен, ибо Смех – напрасно забываемый лик Надежды, ей же, надеющийся, обязан ты. (1)

(1) L. I. I. V. E. 56:11

С лёгким сердцем и многими благословениями отпущен был Смешинка из дома своего. Среди же смертных взял он путь светлый и добрый, который прежде него не брал никто. Добрыми рассказами и сказками, шутками и песнями помогал Смешинка народу Адама, а потому везде был желанным гостем, от королевских покоев до шумных ярмарок и площадей. Без наряда шутовского, без лести и без опаски – одною улыбкой и верной шуткой открывал эу двери, что прежде оставались закрытыми для многих. И за смехом скрывал кровь свою, и так оставался незамеченным, но всюду желанным, ибо нет более лёгкого и счастливого избавления от бремени, чем через смех исцеляющий. Прежде всякого мудрого слова, что захочешь ты вложить в человека, придётся тебе добиться его внимания, ибо всё в человеке прежде всего должно пройти через органы зрения и быть замеченным, – тут-то и употреби весь свой ум и смекалку, чтобы зрением своим человек отличал тебя, но и не увидел вовсе. (2) Весь Свет свой и всю благодать доброго сердца своего приладил эу к делу своему. И через шутки свои и рассказы поучал учению наставников своих и всю мудрость их мог изложить в весёлой песне или доброй сказке. Люди же, не опасаясь его, доверяли ему, и приводили детей своих послушать эу, с ним же без страха делились печалями и тяготами своими, ибо всегда могли ждать от Смешинки – доброго слова, своевременной шутки и безотказной помощи в любом деле. Никакого труда не бойся, если это труд Любви. В нём преуспевай, в нём проявляй рвение, ибо такова воля Создателя, а не моё суждение. Любовь же – лучшее подспорье из того, что ты сможешь дать или явить человеку, ибо при всём несравненном величии своём и власти над всем сущим – наиболее редко является она людям и становится очевидна им и узнана в истинной милости своей. (3)

(2) L. I. I. V. E. 19:1

(3) L. I. I. V. E. 34:5

Случилось как-то раз Ирлильену странствовать далеко от Светлого Дома, и увидел эу, что не только людям желанно служение его. И в тёмных лесах, и на пашнях, и в дымных хлевах и стойлах – всюду ожидают поддержки его. И пришёл Смешинка поддержать страждущих, и оказался среди зверей один арели, что в личине зверя нашёл себя. И накинулся он на эу и растерзал бы его. Но пришёл Лицéний [Licénius], хозяйский кот от тепла очага, рыжий, как само солнце, и заступился за эу. И встал бесстрашно между зверем и эу и защитил эу. Его же доблести и отваге поём мы славу и ныне! И поднял Смешинка кота на плечи свои и спросил его, где дом его, чтобы вернуть его, но ответил Лицений, что отныне дом его рядом с эу, ибо он решил защищать его и оберегать его от всякой мыши и медведя, от орла до клопа. И дивился эу и спросил Лицения, отчего оставил он добрый дом свой, покой и всякий достаток и пришёл к нему? И ответил Лицений, что народу его лучше всех открыто, как дóлжно быть, и ни смертным, ни бессмертным во всей надуманной мудрости их не постичь всего того, что открыто таким, как Лицений. И поклонился эу мудрости рыжего спасителя своего и спросил, как может отблагодарить его, тогда же попросил кот дать ему новое имя, и нарёк Ирлильен его Лóйненлли [Lóynenlli] Щёчки, ta káyetenil` lóynenlli nói19! Так стал Лойненлли верным спутником эу во всех путях его.

Вскоре же сделался Лойненлли невыносимым господином для своего эу, ибо лучшей свежей рыбы и мяса требовал себе, а также лишь парного молока от тучных коров. Вкушать яства свои желал Лойненлли лишь с фарфора и стоически голодал с видом мученика христова, если не мог эу найти ему желаемое. Также во всякий день и час, ведомый лишь ему, провидцу, требовал он ласки и игр, будь это час утра или ночи, и бывал так настойчив, что убедил эу в том, что нужда его более нужд человеческих. Когда же трудился эу среди людей, был Лойненлли на плечах его, и честно нёс его Ирлильен на плечах своих, как Спаситель его прежде нёс крест свой, а стоит сказать, что был тот кот великотучен, благощекаст и щедрошерстист. Коли же случалось странствовать эу его впотьмах, то спрыгивал кот и шёл по земле, петляя между ног Ирлильена. Коли же отправлялся эу в соследование, уединившись, то поднимал великий ор и плач, ибо становилось ему невыносимо скучно, и не мог Лойненлли ждать ни минуты, точно Смерть уже протягивала свои крепкие руки к пышнотелой персоне его. С высоты на плечах Ирлильена свысока смотрел Лойненлли на всех смертных и на самого эу, его же взгляд ввергал всех в священный трепет. Но не видел эу всего того, ибо с превеликой радостью и рвением служил новому господину своему, и со смирением исполнял волю его, и находил в том особую радость и успокоение. Лойненлли же в часы особого расположения своего, особенно достойно откушав, рассказывал эу истории – одна другой веселее и невероятнее, и правды в них не было ни на грош, но уж как были они хороши и славны. Так поведал кот эу, что сотворён был прежде всех светил и самого солнца и от первого кота ведёт род свой, праотец же его был первым из всех зверей, поименованных Адамом, и всячески противился Змею и по священному саду гонял его, но уснул, напившись молока, и тогда сотворил искуситель зло своё, и пал род человеческий по неусмотрению молочноусого праотца его. Много историй о далёких звёздах и мирах соназванных рассказывал Лойненлли, и как мальчишку наставлял эу, полагая себя первоназванным праотцем своим, а эу – Адамом, требующим его неусыпной опеки и наставлений.

И был день, и дошла молва о трудах Ирлильена до самого Неоглашаемого, и прогневан он был, ибо страх и раздор сеял он всюду, приводя людей к служению и повиновению через многие тяготы и угнетения. И многие, кто прежде был скован узами страха и горестей, от трудов эу обретали свободу и силу духа, по трудам же его многие отвращались от гнева и неразумения своего и так уходили из-под прелести учения Изосара. А потому послал он Гро́ллу [Grо́lla] найти и убить эу и принести ему голову и тон его.

И отправился Гролла, и искал эу по всем землям, и по смеху нашёл его. И подождал Гролла, когда будет эу один и беззащитен в соследовании своём, и подступил к нему с мечом, чтобы убить его. Тогда же бросился на него львоподобный Лойненлли с беспримерной отвагой и вступил с Гроллой в бой. И были когти его – мечи и глаза – небесные громы, зубы как сабли и шерсть золотая как латы героя. Рвал и терзал Лойненлли могучего Гроллу, являя чистейшую доблесть и венценосную верность, будто Дракон разъярённый, рвал Гроллу до кости, и кровью оделась вся поляна вокруг. Но был нож потаённый у коварного Гроллы, и поразил он им Щёчки в самое сердце, и умер тот тут же. И упал сам Гролла и испустил дух по тяжести ран своих. И видел это всё Ирлильен, и великое горе сошло на него, ибо потерял он господина своего и друга, которого почитал и любил нежно. Тогда же взял эу Гроллу и погрёб его как всякого человека и проводил его, и взял Ирлильен отважного Лойненлли и предал его земле, как подобает героям народа эулиен, и великий сад разбил над могилой его, и долго ещё оставался там, поднимая тот сад в память о Щёчках.

О ревнующий к славе богов Олимпийских,

О герой из героев, солнцу подобный!

Сияй же в Эйдене праотцев славных,

Мы же, смиренные, воспоём твоё имя!

О Щёчки, да не зайдёт вовек твоё солнце!

В то же время дошла до Светлого Дома весть о том, что случилось, и был Илинрэ отправлен за братом своим, чтобы привести его в Дом и вернуть его. И отправился Илинрэ и его верная Талир с ним, и нашли они Ирлильена, и забрали его от места скорби его и вернули в Дом его. И пожелали братья устроить праздник в честь возвращения Смешинки, но запретил он им в память о благородном Лойненлли. И долго горевал по господину своему и другу прежде весёлый эу, а затем пришёл в библиотеку и поселился там, ибо взял на себя труд написания песен и сказок, в которых искал утешения, и свод их достойный назвал А́нмуенка́йэ Лóйненлли [А́nmūenkа́yē Lóynenlli], Достославные Щёчки. Тогда же приходил Ирлильен к Иллиат и Иври и искал поддержки в помощи им и сослужении им. И поставила Иллиат с Ирлильеном одну из учениц своих, чтобы помогала ему и была с ним во всяком затруднении его, ибо прежде не был Ирлильен обучен обращению с животными и помощи им. Была же эу та именем Элéнделии [Eléndelii], и каждый в Светлом Доме мог найти её, пожелай он того, ибо где был звонкий смех и радость – там и была Эленделии. Всюду малые дети были с ней, ибо неустанна была она в весёлых играх с ними, она же пела им и танцевала, и шутки её известны были всем эулиен Светлого Дома. Так сказал сам Путешественник, что много звонкого злата в Доме его и пределе его, но что весь его звон, что все звоны ручьёв и рек, когда звонче их и дороже их искристый смех Эленделии из народа Ирдильле! Была Эленделии совсем юной, ибо рано сошло знание на неё, и детский нрав всё ещё оставался при ней, а вместе с ним и детская нежность и любопытство. Любил Иври Эленделии и в дальних дорогах всегда желал её видеть подле себя, ибо от малого зверя до великого – все покорялись смеху и улыбке её. И приходили многие эулиен в предел Ирдильле искать внимания её, но была Эленделии всегда в трудах и, подобно птице, что летает свободно в высоких небесах – недосягаема для них. Честно и неотступно следовала эу за Ирлильеном, и отягчилось сердце её при виде скорби Смешинки, и опечалилась она, как и он сам. Тогда же положила себе Эленделии вернуть улыбку на лицо эу и Светлому Дому вернуть утраченный смех его и светлую радость. И трудилась Эленделии подобно воину, что восстал во всей мощи своей против печали и скорби, и пришёл день, когда сокрушила она их, и пали они, и были посрамлены жестоко, ибо одолел их звонкий смех эу и светоносная улыбка её. Тогда же улыбнулся и Ирлильен в ответ Эленделии, и зазвенел в Светлом Доме смех их соединённый, и пришли эулиен, что слышали его, и дивились, ибо был смех Эленделии и Смешинки слаще всех музык и услад слуха.

…Когда выпиты все источники, будь щедр и милостив – улыбайся, и так напьёшься сам и напоишь жаждущих истин. (4)

(4) L. I. I. V. E. 56:44

И был день вскоре, когда вбежали Ирлильен и Эленделии в покои Всеспрашиваемого и говорили наперебой, и требовали амевиль тотчас. И хотел Финиар повременить, но не смог вставить и слова в речи их. И выслушал их, и согласился, ибо сам уже сиял от улыбки и многим Светом любящих окружён и воодушевлён был. Тогда оставил господин Светлого Дома все дела свои, и вошёл в радость любящих, и совершил амевиль над вихрастыми кудрями их, и так сделались Смешинка и Эленделии мужем и женою, и с новой силой и в новом праве зазвучал смех их, им же полон и ныне Дом их, да не иссякнет он, но будет укреплён и приумножен во славу Любви и Господина Садов!

Звенье сто тридцать пятое. Энве и Тэймалин

Мудра, спокойна и рассудительна Грейль. Звонок смех её и лёгок её нрав. Эликлем первейшая из подруг её, и забот у них не счесть. Неотступна Грейль в молитвах своих об Адамовом роде и брате своём, многоутешительница Светлого Дома, где каждый второй носит в сердце своём Любовь к ней. Но никого не видит Грейль, кроме мужа своего, ибо навеки взор её ослеплён его улыбкой. Лишь ей доверяет Абрин чистить и точить оружие своё и латать одежду. Во всём послушен Абрин днём жене своей, когда же спускается ночь их – становится всё иначе. Мудростью своей и тихой верностью научилась Грейль держать пыл своего мужа в узде. Силе новой, о которой сама Грейль не ведала прежде, Надежде, невиданной ранее, и радости, недоступной эулиен, научил Абрин жену свою. И нет для них двоих сокровищ ценнее друг друга, ибо вечность, что дана им, готовы и ныне они смотреть в глаза друг друга, пьянея от Света, живущего в них, и созерцая в их глубине подлинные цветы и плоды Ийдена.

Рабом я был, ты меня к Богу подняла.

Боялся смерти, теперь тебе я жизнь свою желаю бросить в ноги…

И был день, когда нашёл Абрин возлюбленную свою, Эйденовласую госпожу, окружённую детьми их и их детьми, старшие из которых беседовали с Грейль, а младшие играли у ног и на коленях её, среди которых был и Ирлильен дитя. И заворожен был арели видом тем, и остановился, поражённый и восхищённый. Тогда же сошла на него светлая радость, и тоска по жене своей проснулась в нём, и приблизился арели к эу, и к ногам её припал под благословение рук её, и поручила Грейль младших детей старшим, и подняла мужа и пошла с ним. И легли они как муж с женою, и по восторгу Любви их, разделённому в день тот – был ребёнок у Грейль, и ожидал его Абрин подле неё весь срок положенный. В день же, когда родила Грейль, поднёс Абрин младшего из сыновей своих Финиару, и нарёк тот маленького эулари – Э́нве [Énve]. Взял Энве цвет правого глаза от отца своего, а левого от матери своей, и так был его правый глаз голубым, а левый зелёным, также завились кудри его золотые туго, и никакой гребень не брал их, буйных и свободных, подобно волнам в море, странников. Этерту, Онен, Эрайе и Тщилин наставляли его, кроме прочих, а также достославный Элрельта и светлейшая Ильтент, они же были довольны учеником своим, ибо был Энве скромен, благороден и самоотвержен, бредил странствиями, как и положено сыну рода Ирдильле, был нежным певцом и в роду Щита научился обращению с камнем. Высоко поднялось умение его, и всякий благородный камень получал голос свой в умелых руках Энве, и много камней приносили ему эулиен, и делал из них он чудные украшения. Особенно любил Энве работать с э́лдарином [е́ldarin], он же эде́на [edе́na], он же турмалин, как величают его люди. Велико почтение и уважение эулиен к этому разноликому камню, и за верность и целительную силу почитают его надеющиеся, ибо сам Финиар принёс из светлейшего Эйдена кольцо из этого камня на пальце своём, что дала ему госпожа Эин-Мари, светлейшая из светлых, луна и солнце всех Эйвели и Дома их. Но более всех камней, песен и странствий был привязан Энве к прекрасной Грейль, матери своей, которую обожал он и превозносил над всеми. Её же осыпал он дарами и щедр был на стихи и песни о красоте и многих достоинствах её. И эти стихи и песни любят эулиен и исполняют часто, потому как нет во всём Светлом Доме эу, равной сиятельной Грейль, и велико почитание её среди надеющихся всех пределов.